Безмолвные молнии вольтовых дуг делали пену лиловой. Гудели пчелиные ульи софитов. Щелкала хлопушка (номер кадра, номер дубля). Трубный голос помрежа гремел на всю улицу:
Парень в лыжной шапке, выйди из кадра!
Звучали строгие, как у военных, команды:
Внимание! Мотор!
Оператор припадал к окуляру, как наводчик орудия, ловящий цель. А Инга, счастливая и взволнованная, не спускала глаз с окна, в котором стояла Вера.
Солнечный день подходил к концу. Инга не слышала, как над площадкой прозвучала команда «Стоп!», не заметила, как погасли фиолетовые блики софитов. Белая пена спаласнег растаял Инга очнулась, только когда к ней подошла Вика. Легонько потрясла ее за плечо и, широко улыбаясь, сказала:
Инга, все! Ты сыграла, как бог! А они еще хотели Брусничкину!
И она звонко чмокнула Ингу в щеку.
Пойдем, все кончено!
А где же Вера?
Сейчас придет твоя Вера, со вздохом сказала Вика.
Но девочка недоверчиво посмотрела на нее.
Может быть, Вера на самом деле заболела?
Что ты! Она здорова.
Здорова А когда кончится кино, Вера станет другой? с опаской спросила Инга.
Кто это тебе сказал? Глупости! горячо сказала Вика. Она же человек!
И, схватив Ингу за руку, потащила ее к вагончику, чтобы смыть с лица грим и стянуть с головы рыжий паричок.
19
Съемки фильма закончились. Прошел уже месяц, как к школьному подъезду перестала подкатывать машина с надписью «Киносъемочная» и Вика перестала поджидать Ингу на ступеньках. Все, что было связано с кино, начинало удаляться, превращалось в воспоминания.
Этот день запомнился Инге вместе с апельсинами в оранжевой пористой коже, они пламенели на прилавках и казались Инге яйцами, которые в весеннем городе снесла большая южная птица с оранжевыми перьями. Вот будет весело, если из апельсинов вылупятся птенцы! Оранжевой стаей они взлетят над мокрыми крышами, и людей охватит нежданная радость!
В этот день Инга встретилась с Верой.
Они шли по городу, в который ворвался теплый циклон весны. На тротуаре поблескивали лужи, а вместо снега шел дождь, мелкий ситный дождь. Он касался щек и серебристой пыльцой оседал на пальто. И вместе с теплым ветром и преждевременным дождем в сердце девочки вливалась радость. Ей хотелось кружиться и петьона шла рядом с Верой.
Хорошо, что ты осталась жива, неожиданно сказала Инга, заглядывая в лицо Веры.
Конечно, Инга. Я и осталась. Из-за тебя.
Я спасла тебя? спросила Инга, искренне поверив в свои слова.
Вера утвердительно кивнула. И Инга почувствовала себя Королевой ужей, которая может не только ходить по земле, но и погружаться на дно озера. Инге захотелось поделиться с Верой своей радостьюрассказать ей о своей жизни.
Рассказать о моем папе? спросила она. Мой папа очень интересный человекон лечит коров и собак. Однажды ему привели больного львенка. Ипредставьон вылечил. Хотя никогда раньше не лечил львов. Интересно?
Очень.
Рассказать, как папа познакомился с мамой? Это тоже очень интересно. У мамы была кошка Флора. Эта кошка упала с балкона. И ей было плохо И вот мама пришла с кошкой к ветеринару. Ветеринар лечил корову. Он сказал маме: «Мне не до кошки!»«Я буду ждать!»сказала мама. «Вам долго придется ждать! сердито сказал ветеринар. Я провожусь до ночи». «Я буду ждать до ночи!»сказала мама Ночью он освободился. Мама все ждала. Он посмотрел на маму и вдруг заметил, что мама красивая. И он все смотрел и смотрел на маму. А она сказала: «Что вы смотрите на меня? Вы смотрите на кошку». И тогда
Инга вдруг замолчала и внимательно посмотрела на Веру.
Что тогда, Инга?
И тогда они поженились.
Им не хотелось расставаться, и они шли все дальше.
Неподалеку от парка им повстречалась старуха, которая несла за спиной большой пучок соломы. Солома золотилась и излучала нежный, согревающий свет. И девочка подумала, что мудрая старуха не поленилась и в летний ясный день набрала впрок солнечных лучей, чтобы в пасмурный день осветить ими город. Инге захотелось сделать что-нибудь приятное Вере, и она сказала:
Если тебе хочется курить, ты кури. Кури.
Вера обрадовалась. Она даже покраснела от радости и сказала:
Можно, я закурю сейчас?
Она, спрашивала у Инги разрешения, как будто Инга была старшей.
Вера тут же подбежала к киоску. Купила сигареты и спички. Она торопилась, словно боялась, что Инга раздумает и заберет обратно свое разрешение. И пока она прикуривала, Инга внимательно следила за ней.
Вера, можно я буду называть тебя подругой, а ты меня? вдруг спросила Инга.
Вера вопросительно посмотрела на девочку.
Ты будешь говорить мне: «Здравствуй, подруга!», я буду отвечать тебе: «Как дела, подруга?» Меня одна художница называла подругой.
Вера широко улыбнулась, и Инга поняла, что она согласилась.
Подул ветер, и дождь полил сильней. Теперь он хлестал в лицо и уже не оседал пыльцой, а мочил пальто и шапки. И вдруг Инга посмотрела на другую сторону и увидела Вику. «Девушка из кино» шла нахохлившись, слегка втянув голову в плечи, а руки держала в карманах куртки, чтобы не мерзли. Кондукторская сумка свободно болталась на плече. Вика наступала в лужи, потому что ей некогда было смотреть под ноги: она вглядывалась в лица прохожих, словно кого-то искала. Инга подумала, что Вике наверняка холодно в легкой куртке с капюшоном и у нее промокли ноги. И может быть, она голодна, если не успела перехватить в буфете сморщенный пирожок, потому что самой готовить ей некогда и она не знает, когда надо класть в суп морковку Инге захотелось позвать Вику, но «девушка из кино» мелькнула и затерялась в потоке прохожих. Она была занята своим трудным делом: из тысячи незнакомых людей выбирала героя нового фильма. И казалось, сейчас за углом она остановит бегущую школьницу и спросит: «Девочка, хочешь сниматься в кино?»
Гонение на рыжих
Таня стояла в ванной комнате перед зеркалом и внимательно рассматривала себя, словно видела впервые. Она медленно провела рукой по волосам, коснулась пальцами бровей и прижала руку к виску. Она осталась недовольна встречей с самой собой и тихо произнесла:
Я знаю, это потому, что я рыжая.
Ей на память сразу пришел разговор с Ритой, и она как бы услышала голос подруги:
Чудачка! Сейчас самое модноерыжие волосы. У нас в цирке девчонки специально красятся в рыжий цвет.
А из рыжего можно перекраситься?
Сколько угодно! Только это глупо.
Пусть глупо. Мне надо.
Над плечами у Тани две короткие косички, стянутые резинками от лекарства. Таня освободила одну косичку от резинки и медленно стала расплетать ее.
Она все еще смотрела на себя и тихо сама себе говорила:
Не надо дразнить верблюда за то, что у него на спине горб. Может быть, ты тоже кажешься верблюду уродом, потому что у тебя нет горба. Он же не дразнит тебя. Он молчит, только презрительно выпячивает нижнюю губу. Выпячивай тоже губу, но не дразни верблюда У слона длинный нос. Болтается, как брандспойт. Тигр оранжевый с черным, он похож на осу. Бегемот вообще урод, у него в пасти зубы, как березовые полешки Но может быть, у слонов считается: чем длиннее нос, тем прекраснее. А тигр без полосоквсе равно что ты в полоску. А зубы-полешкиэто как раз то, что нужно настоящему бегемоту.
Слова о верблюдах и бегемотах успокаивали ее и как бы переносили в детство. Неожиданно она увидела себя девочкой. Маленькой, энергичной, никому не дающей спуска.
Она увидела дорожки зоологического сада и мальчишку, который дразнил зверей. Он ходил от клетки к клетке и строил рожи, визжал, рычал, кидал камушки. Таня терпеливо шла за ним. Она злилась на него сразу за всех зверей. Она ждала, когда злости накопится столько, чтобы можно было отдубасить мальчишку Это было давно, в детстве. Мальчишка был толстый. С челкой до глаз и выпуклыми глазами. За щекой у него была конфета.
У клетки с тигром маленькая Таня не выдержала. Она подскочила к мальчишке и вцепилась ему в челку.
Отпусти! кричал мальчишка, дразнивший зверей, и все пытался освободиться из Таниных цепких рук. Отпусти!
Таня не отпускала.
Проси прощения! требовала она.
У кого просить прощения? У тебя, что ли?
Нет, у тигра.
И тут мальчишка вырвался. Он отскочил от Тани и стал поправлять рубаху. Потом он сморщил нос, выпятил губы и крикнул:
Рыжая!
Опять дразнишь тигра? грозно сказала маленькая Таня.
Не тигра, протянул мальчишка. Тебя.
Это ярыжая?
Ты, ты!
Таня презрительно посмотрела на мальчишку, скорчила рожицу и сказала:
Сам ты рыжий!
Тут уже опешил мальчишка. Он не мог понять, почему он рыжий, если всю жизнь у него над глазами была густая черная челка. Он даже дотронулся рукой до своей челки, словно хотел на ощупь определить ее цвет.
Таня показала ему кулак, повернулась и пошла домой.
Дома она спросила у мамы:
Мама, я рыжая?
Рыжая.
Это очень плохо?
Чего же плохого? Ничего плохого.
Нет, это, наверное, плохо, вздохнула Таня. Почему я стала рыжей?
Ты всегда была рыжей.
Неужели? сказала маленькая Таня упавшим голосом и отошла от мамы. А я думала, что рыжийтигр.
На другой день дома пропал кусок мяса. Красный, как пожарная машина. С белой сахарной косточкой. Будущий суп и будущее жаркое. Оно лежало за окном. А когда мама принялась за готовку, его не оказалось. Оно исчезло. Лишь небольшая розоватая лужица напоминала о его существовании.
Куда девалось мясо?
Мама долго и терпеливо искала пропажу. Заглядывала под стол, шарила по полкам. В конце концов кусок говядины приобрел в маминых глазах ценность самородка.
Куда же девалось мясо? Ты не видела? спросила она маленькую Таню.
Ммы, промычала девочка, не открывая рта.
Маленькая Таня сидела на краю дивана и изо всех сил сжимала губы, чтобы не проговориться. Она держала под замком тайну пропавшего мяса. Но ей стало жаль маму, и она открыла замок:
Я взяла.
Ты?!! воскликнули одновременно мама и папа.
Ну да
Зачем тебе мясо?
Таня болтала ногой и молчала. А родители растерянно переглядывались и соображали, зачем девочке понадобился большой кусок сырой говядины. Наконец папа с опаской сказал:
Ты съела его?
У мамы округлились глаза: она представила себе Таню, рвущую зубами сырое мясо.
Нет, я не сама.
Мама облегченно вздохнула. Папа спросил:
Куда ты его дела?
Таня отвернулась и стала смотреть в окно.
Я никуда не девала Я накормила тигра.
Тигра?!
У папы и мамы стал беспомощный вид.
Какого тигра? прошептала мама.
Бенгальского, спокойно ответила маленькая Таня.
А мы остались без супа, грустно сказал папа.
Я могу пять дней не есть супа, отозвалась девочка.
И кормить тигров, слонов, бегемотов, скороговоркой подхватил папа.
Бегемоты мясо не едят. Только тигры, объяснила маленькая Таня. Его дразнил мальчишка. Тигра надо было утешить. Я принесла ему мясо.
На тарелке?
Нет, за пазухой.
Таня стояла перед зеркалом и прощалась с собой, рыжей. Ей казалось, что, после того как она намочит волосы в таинственной жидкости, изменится не только цвет волос, но и все остальное: уменьшится рот, плечи станут не такими худыми, брови изогнутся и потемнеют. На какое-то мгновение ей стало жалко себя, прежней. Она приблизилась к зеркалу, почти уперлась в него лбом. Потом решительно повернулась и наклонила голову к тазу. Она намочила голову и принялась тереть волосы: оттирала от них рыжий цвет, как оттирают ржавчину. Она вообразила, что под рыжим слоем скрываются соломенные шелковистые волосы.
Струйки воды текли по щекам, по шее, по ключицам. На рубашку летели брызги. Таня чувствовала себя царевной-лягушкой, которая сбрасывает с себя ненавистную зеленую шкурку, чтобы превратиться в девицу-красавицу.
Неожиданно раздался стук в дверь, и мамин голос властно сказал:
Открой!
Таня приподняла голову. Вода потекла между лопаток.
Мама стояла в дверях и с отчаянием смотрела на дочь.
Что ты наделала?!
Надоело быть рыжей А что? спросила Таня.
Ты уже не рыжая, сокрушенно сказала мама. Тыкрасная.
Таня повернулась к зеркалу. Стекло запотело. Его как бы заволокло туманом. Таня сделала в тумане окошко, посмотрела на себя и чуть не вскрикнула. Волосы стали красные, как мех лисы-огневки.
С такими волосами впору идти в цирк. Работать клоуном, сказала мама.
А Рита сказала, что волосы будут соломенного цвета
Мама ничего не ответила. Она открыла кран и сунула голову дочери под струю теплой воды. И стала изо всех сил тереть и мылить голову Тани, чтобы вернуть волосам былой цвет.
Я несчастная, потому что некрасивая. У меня большой рот, длинная шея. Совсем нет плечей. А свитер сидит на мне, как на мальчишке. Но самое страшноечто я рыжая. Ненавижу себя за то, что рыжая, жаловалась Таня, а мыльная пена затекала ей в рот.
Глупая ты у меня, Татьяна, сказала мама, намыливая голову дочери.
Таня умолкла. Ей вдруг стало все равно, что получится. Рыжие так рыжие. Красные так красные.
На другой день утром Таня шла в школу. Она знала, что волосы у нее теперь огненно-красные, жесткие и торчат во все стороны. Они напоминают красный клоунский парик. Но Таня старалась внушить себе, что все по-старому, в порядке. Она не замечала удивленных взглядов прохожих. Держалась молодцом.
На Тане куртка. Видавшая виды. Пригодная для всех случаев жизни. Куртка давно обтерлась и стала мала. Но Таня не признает ни пальто, ни жакетов. Она носит куртку. Руки в карманах. Локти прижаты к бокам. Над плечами две маленькие косички, стянутые резинками от лекарств.
И в это время ей встретился Князев. Он сказал:
Здравствуй! Что это с тобой?
И засмеялся.
Таня опустила глаза и прибавила шагу. Он не стал ее догонять, а пожал плечами и пошел сзади. Он ждал, что Таня оглянется. Но девочка не повернула головы.
Она не оглядывается, но видит его. Длинного, худого, подстриженного под бобрик. Глаза его насмешливо щурятся. Свободный воротник зеленого свитера не обтягивает шею, а располагается вокруг, как кольцо Сатурна. Одна рука засунута в карман, другая размахивает портфелем. Она видит его, не оглядываясь, не поднимая глаз, плечами, затылком. Видит чернильное пятно на его руке, пушок на подбородке, неглаженые брюки, похожие на две трубы.
Нет, у нее на голове не красные волосы, а пламя. Оно охватило голову и в конце концов сожжет ее всю. Ей захотелось натянуть куртку на голову. Спрятать под ней огненные волосы.
И тут она не выдерживает и пускается бежать. Она перебегает на другую сторону и влетает в двери школы. Она бежит по лестнице, не различая лиц, лица слились в сплошную полосу.
Вслед ей летят сердитые слова: «Сумасшедшая!», «Взрослая девица!», «Тише ты, как дам!».
Таня вбежала в класс и захлопнула за собой дверь. Класс пустой. Можно сесть за парту и перевести дух. И достать зеркальце.
В маленький осколочек не умещается все лицо. Видишь себя по частям: одни глаза, один рот, один лоб, одни волосы
Таня подняла глаза. Князев стоял перед ней и наблюдал, как она рассматривает себя в зеркало. Он не смеялся. Только губы его слегка улыбались.
Таня отдернула руку с зеркальцем и встала. Он переминался с ноги на ногу и размахивал портфелем.
Можно было оттолкнуть его и выбежать в дверь. Но Таня не решилась это сделать. Она отбежала к открытому окну. Он все еще размахивал портфелем. Таня вскочила на подоконник. Он бросил портфель на парту и зашагал к окну.
В следующее мгновение Таня исчезла.
Таня подняла глаза и почувствовала, что небо рядом.
Оно нахлынуло влажной голубизной, и девушке показалось, что щеку холодит мягкое прикосновение облака. От близости неба и плавного движения облаков все стало легонько покачиваться, плясать, кружиться. Таня оторвала глаза от неба и сильней прижалась к шершавой кирпичной стене. Стена медленно подавалась вперед, давила на плечи, и Таня вся напряглась, чтобы удержать падающую стену. Ей захотелось врасти в кирпичи плечами, локтями, спинойтогда стена не сможет столкнуть ее вниз.
Девушка опустила глаза и увидела темный серебристый асфальт. И запрокинутые лица людей. Их было так много, что они сливались в одну массу, от которой доносилось несмолкаемое гудение. Что они там гудят?