Смотри, подосиновик!
Дрондина протянулась с ножницами и срезала гриб.
Я же говорювсе растет,сказал я.Может, и орешник в этом году поспеет
Шныровы весь орешник извели,возразила Дрондина.Оборвали, а потом на вокзале продавали. Теперь не вырастет. Эти заеды что хочешь испортят. Вот взять землянику. Земляника всегда
Перевалили через гриву и спустились в лес. Я шагал, стараясь держать направление, Дрондина пощелкивала ножницами. Разговаривали.
Это не обычный дуб,рассказывал я.Это Дуб Пушкина. Таких дубов почти не осталось, это только так говорят, что дубы триста лет живут
Я же говорюпринесла тифозную вошь. И эта вошь дико размножилась, и полдеревни заболели тифом. А все узнали, кто бациллоноситель, так взяли их за шкирку и повели на выселки, за Сунжу, в болотину, рядом с кирпичным заводом
Декабристы всегда за дубы выступали, дубэто тебе не липа
Сняли с колодца очепи все семейство привязали к очепу, чтобы не разбежались. И так и повели, чтоб за реку выгнать, а избу их сжечь от заразы. Да барин в окно увиделТвой прадедушка, между прочим!
Сказала с упреком Дрондина.
Прапрадедушка, скорее,поправил я.
Тебе виднее. Увидел, барин, выбежал из дома и велел их не на выселки вести, а на конюшню. Высечь там хорошенько, в дегте извалять, а потом еще разочек высечь
Я в этих событиях сильно сомневался, мои предки всегда гуманистами были и на конюшнях никого не секли. Кажется. С другой стороны это ведь сильный гуманизмвысечь, а не выселитьэто по-нашему, по-семейному.
Только все это зря,сказала Дрондина.К гигиене их приучить не получилось, лодыря к чистоте не приспособишь. Потомственные козовщики! Вот у всех были коровы, у одних Шныровых козы, ты знаешь, почему? Потому что козе сена надо меньше!
Дрондина разволновалась.
Вот ты ей про Пушкина, «Евгений Онегин», типа, все дела, а ей на Пушкина плевать, она «Муму» уважает.
Неожиданно. На «Муму» я не нашел, что ответить. Некоторое время шагали молча. Сосны становились толще и выше, подлесок, который еще запинался на удалении от холма, исчез, не осталось даже можжевельников.
Правда, что ли?спросила Дрондина.Пушкин здесь был?
Конечно. Да не только Пушкин, здесь многие люди были, Аксаков, например.
Дрондина скептически протянула мне конфету с апельсиновой начинкой.
Что-то не верится,сказала она.У нас?
Ну да, у нас. Вы про Болдинскую осень в школе проходили?
Нет,ответила Дрондина.Мы пока «Золотой Петушок» осилили.
Ну, это в следующем классе короче, Пушкин, проезжая на Болдинскую осень, останавливался у моего прапрадедушки. Они удили рыбу, ходили на вальдшнепов, и однажды на привале Пушкин достал из кармана желудь. А у Пушкина была такая традицияон везде сажал дубы.
Зачем?спросила Дрондина.
Надо карту все-таки дорисовать. Со всеми достопримечательностями. Дуб. Колокол. След Годзиллы. Колодец пиявок. Канава и мост.
Дублюбимое дерево Пушкина,пояснил я.Дуб высок, прочен, создает тень, и из него получается отличный паркет. Пушкин с детства любил дубы, ему про них рассказывала его няня. Когда в начале девятнадцатого века в России была эпидемия холеры, порошок из толченой дубовой коры спас тысячи жизней. Поэтому Пушкин и его друзья в Лицее поклялись всю жизнь сажать дубы и создали общество любителей дуба. И слово сдержали.
ПонятноДрондина почесала лоб.Что-то такое припоминаю
Они были фанатами дуба. Помнишь«У Лукоморья дуб зеленый»? Это он нарочно сочинил, для того, чтобы дубы сажали больше. Осинадура, дубмолодец.
Хорошая идея, кстати,сказала Дрондина.Сажать дубы. Вроде как, куда не приедьвезде дуб сажай
Дрондина остановилась.
Это он что ли?
Указала пальцем.
Пришли.
Дуб был по-настоящему пушкинский. Такой как раз, каким его изображают в книжках и мультиках. Могучий. С низкими толстыми ветками, похожий на бочку.
Дрондина достала телефон, сфотографировала.
Может, и нам дубы сажать?спросила она.Мы ведь учимся в лицее. А?
Хорошая идея. Надо осенью предложить.
Ага.
Подошли к дубу.
Дуб мне отец показал. Во втором классе мы мастерили поделки по «Литературному чтению», и там нужны были желуди для гномиков, вокруг дома дубов не росло, и тогда мы с отцом отправились в лес. Шагали к дубу час, я набрал полные карманы желудей и листьев для гербария, а отец взял отвалившуюся ветку и вырезал из нее чесалку для спины. Я спросил тогда, что это за дуб, а отец сказал, что фиг знает, вырос, да и все тут. Ураганом желудь занесло, ну и вот.
Надо тут прибраться,сказал я.Слегонца
Дрондина пожала плечами.
Растительности вокруг дуба было, впрочем, немного. Под кроной ничего почти, а дальше хиленькая, по колено, можжуха и несколько пней, поросших мхом. Я велел Дрондиной состригать можжевельник, а сам стал собирать валежник. С самого дуба сору нападало немного, с десяток веток, гораздо больше насыпалось с окрестных сосен. Я сгреб все опавшие ветки и оттащил их подальше. А Дрондина состригла все подростки, и сосновые, и можжевеловые. За полчаса управились.
И зачем мы все это сделали?спросила Дрондина.
Ну мало ли Вдруг кто-нибудь захочет на дуб Пушкина посмотреть, а тут бурелом. А теперь красиво все, порядок, уборка.
Дрондина пожала плечами.
Можно желуди продавать,сказал я.Каждый захочет вырастить дуб от дуба Пушкина.
Дрондина подняла желудь.
Убирали лес? Ты серьезно? Мы пошли в лес, три часа убирали лес, чтобы потом кто-то пришели посмотрел на дуб?
Зато погуляли,глупо сказал я.
Есть охота,сказала Дрондина.Пойдем домой что ли
У меня бутерброды,сказал я.С сыром и колбасой. И морс. Будешь?
Ага.
Я начал доставать из рюкзака термос и бокс с бутербродами.
Давай на дуб залезем,неожиданно предложила Дрондина.
Дуб был толст и стар, но в прошлое лето на нем наживилось тонких веточек.
Давай,согласился я.
У меня с лазаньем никаких проблем, да и Дрондина управилась, залезли метра на четыре, уселись в развилке. Но перекусить не получилось.
Смотри, тут какие-то дыркиДрондина указала на ствол.
Это короеды,сказал я.
Какие короеды, дырки с палец
Дрондина сунула палец в кору. Я представил. Сейчас застрянет пальцем в дубе, и как мне ее добывать? А если Шнырова узнает и заснимет, то Дрондиной предстоит тяжелый школьный год: сначала в колоколе застряла, потом в дубе, осталось застрять в покрышке.
Но Дрондина не застряла.
Там что-то круглое,сказала Дрондина.
Я достал ножик и выковырял из ствола дуба слегка расплющенный свинцовый конус.
Грузило, что ли?спросила Дрондина.
Это не грузило,я подкинул свинец на ладони.Это пуля.
Я выковырял из дерева еще две пули.
Тут что, расстреляли кого-то?негромко спросила Дрондина.
Я смотрел на пули на ладони. Похожие на снаряды от гаубицы.
Да нет,возразил я.Как могли расстрелять? На такой высоте?
Раньше дуб был пониже,напомнила Дрондина.
Пули стали гораздо тяжелее.
Ерунда,сказал я.Кто-то тренировался в стрельбе, вот и все.
В дуб стреляли?
Не нравились мне эти пули.
Ну, мало ли? Знаешь, мои прадедушки любили пострелять Может, они тут тренировались?
Странно, что они деревом не заросли,сказала Дрондина.Пули они должны же затягиваться?
Я выкинул пули, размахнулся подальше и зашвырнул в лес. Мало ли. Неприятный осадок.
Охотники, скорее всего,сказал я.Стреляли, попали в дуб
Лес затих. Так случается летним днем, лес замолкает, словно смотрит себе в спину.
День сегодня дурацкий,сказала Дрондина.Давление играет А ты эту виде сегодня?
Нет.
Вот и я говорю Пойдем домой, а?
Пообедать же собирались
Неохота уже,поморщилась Дрондина.Пойдем?
Ладно.
Я начал спускаться с дуба.
Погоди!Дрондина схватила меня за руку.Мне кажется
Она замолчала. Стала прислушиваться к лесу.
Мне кажется, тут есть кто Ты не чувствуешь?
Это синдром лешего,сказал я.В лесу часто кажется или водит
Тихо.
Мама говорит, что в лесу человека видела,шепотом сказала Шнырова.
Какого?
Незнакомого. Ходил
Грибник, наверное,предположил я.Из Никольского
Там что, своих грибов не хватает? Не, тут бродит кто-то
Да это Сашка, наверное,предположил я.Ей скучно, вот она и шастает.
Мама говорит, что мужик.
Дрондина всматривалась в лес, и я всмотрелся. Бор как бор, никого, кроме дятла, проснулся, застучал вдалеке.
Говорят, возле Мусатова мужика мертвого нашли,сообщила Дрондина трагическим голосом.
И лошадь,добавил я.
И лошадь?
Ага,подтвердил я.Там ручей у них, на одном берегу мужика нашли, а чуть подальше лошадь.
Дрондина задумалась.
А лошадь кто?спросила она.
А мужика?
Подумав еще немного, Дрондина сказала:
Пойдем лучше
В лесу хрустнула ветка.
Дрондина вздрогнула и едва не обрушилась с дуба.
Там кто-то есть!взвизгнула Дрондина.Кто-то следит!
Дрондина впала в панику. Она не смотрела вниз, побледнела, вцепившись в кору, дрожала. Дятел затих.
Да нет тут никого,я попытался ее успокоить.Аккуратно спускайся, потихоньку
В щеку Дрондиной звонко хлопнула зеленая еловая шишка. Наташа ойкнула. А я все понял. Понял, что случится дальше.
Что, Дрондиха?!выкрикнула Шнырова, выступив из-за ближайшей сосны.Получила?! Будешь знать!
Дежа вю. Я ощутил острый его приступ, все повторялось, все повторялось. Пожалуй, этим летом несколько подичее. Но ничего нового.
В спину Дрондиной ударила еще одна шишка.
Ах тызахлебнулась от возмущения Дрондина.
И тут же на нее обрушился удар. Шнырова довольно метко обстреливала Дрондину еловыми шишками, Дрондина оказалась беззащитной, вжавшись в дуб, она лишь вздрагивала и терпела атаку. Шишки попадали в спину, в ноги, в шею, в голову.
Потом шишки у Шныровой кончились.
Обстрел бегемота охотниками произведен успешно!объявила Шнырова.Шкура убитого хищника развешана сушиться на баобабе!
Дрондина прорычала проклятье. Я подумалне прыгнуть ли? Отогнать Шнырову в бор, пока она еще каких каруселей не накрутила. Дрондина терпелива и спокойна, но любому спокойствию наступает предел. И, вообще-то, зелеными шишками больно.
Наташа, слезай потихонечку,сказал я.Саша, не надо кидаться, не надо больше шишек
Не надо шишек, надо пушишек!
Шнырова подняла оставленные Дрондиной ножницы, щелкнула.
Что, Дрондина, дубы постригаешь?спросила она.Правильно, надо запастись желудями. Будешь их хавать зимой с аппетитом!
А ты в дурдоме зимой будешь!ответила Дрондина, держась за дерево.
Шнырова нахмурилась и достала из кармана бумажку. Я подумал, что ничего из этой бумажки хорошего не развернется.
Саша, прекрати, пожалуйста!потребовал я.
Но Шнырова прекращать не собиралась.
Она развернула эту бумажку.
Саша!попросил я.Саша, не надо!
Иван Андреевич Крылов,с выражением прочитала Шнырова.«Свинья и дуб»
Заткнись!крикнула Дрондина.
Свинья под дубом вековым, наелась желудей досыта, до отвала, наевшись, выспалась под ним
Я вспомнил басню, мы ее проходили. Картинка в книге была, признаться, гадкая, свинья свиньей, думаю, Дрондина тоже эту картинку вспомнила. Она издала мрачный звук и медленно поползла вниз. Шнырова продолжала взахлеб зачитывать.
Хоть век его не будь, ничуть не пожалею, лишь были б желуди, ведь я от них жирею
Дрондина сорвалась и скобелем поехала по стволу, безуспешно пытаясь ухватиться за веточки, обламывая их, ойкая, хрустя. Дуб был коряв и наверняка болезнен.
Внимание-внимание!объявила Шнырова.Атака сардельки-убийцы!
Дрондина стала спускаться быстрее. Мне захотелось мотодельтоплан. Нет, честно, я о нем давно мечталс нашего холма здорово взлетать на дельтаплане. Восходящие потоки у нас что надо. А если еще с мотором
Дрондина зарычала. Дрондина тоже умеетв этом рычании была целая гамма чувств, ярость, отчаянье, вдохновение что ли. Наташа собиралась с вдохновением спустить с Саши шкуру.
Ты что, Дрондиха, классику не любишь?!
Дрондина затормозила и повисла на толстой нижней ветке.
Висит туша, нельзя кушать,прокомментировала Шнырова.
Повисла Дрондина невысоко, может, метра полтора до земли, но сама Наташа про это не зналавниз она смотреть опасалась. Смотрела на меня. В глазах ужас. Такой настоящий ужас, живой. Страшно. И вдруг мне стало Дрондину жаль. И Шнырову жаль. И себя. Всех нас. На дубе и под дубом, и на холме.
Цирк бегемотов снова с гастролями в нашем колхозе!воскликнула Шнырова.Второй билет бесплатно!
Шнырову жаль поменьше.
Бегемотиха Таша на перекладине! Зрители первых рядовбудьте осторожны!
Помоги!попросила Дрондина.
Наташа!попытался убедить я.Там невысоко! Прыгни аккуратно, ничего страшного!
Помоги!с отчаяньем воззвала Дрондина.
Я стал быстро слезать по дубу, но не успел. Да и не втащил бы я ее при всем желании.
Дрондина разжала пальцы и упала в мох.
Получилось это у нее мешковато, вот если бы я набил дерюжный куль опилками и сбросил с тополя в траву. Хряп. Или хляп. И кости немного.
На полметра отскочила,с удовольствием сказала Шнырова.
Дрондина поднялась на ноги. Я торопился, съезжал по корявому дубу, царапал пузо.
А-а-а!заорала Дрондина.
Я не успел.
Дрондина побежала.
Она взяла резкий разгон и неслась на тощую Шнырову, как игрок в американский футбол на строй соперников. С намерением снести и затоптать.
Шнырова не торопилась спасаться, кривлялась, надувала щеки и подпрыгивала, как горилла, не забывая похрюкивать. Конечно же, в последний момент Шнырова увернулась бы, по-матадорски изящно сместившись в сторону. И Дрондина проскочила бы мимо, и пошла бы на второй заход, всхлипывая от ярости и обиды за свою неуклюжесть.
Но сегодня был день Дрондиной. Нет, не так. День Дрондиной, с большой буквыШнырова запнулась за корень и свалилась в траву и в мох.
Она успела подняться, но и толькоуспевшая развернуть вираж Дрондина тут же врезалась в нее, сбила с ног, да и сама не удержалась. Они покатились вместе и наткнулись на трухлявый сосновый пень, снесли его, разметав прелую кору, и подняв в воздух коричневую пыль.
Дрондина издала хищный победный вопль.
Некоторое время они боролись в этой рыжей трухе, дергая друг друга за волосы и бодаясь. Шнырова бешено сопротивлялась, но Дрондина давила массой и явно побеждала, я собрался их растащить во избежание повреждений, но тут
Нет, сегодня все-таки был не день Дрондиной. Наверное, сегодня был мой день. Или день Расплаты За Глупость. Во пне обитали муравьи. Не мелкие черные, каких в лесу много, а крупные красные, редкие, отличающиеся повышенной свирепостью и мощностью челюстей муравьи. И Шнырова, и Дрондина извалялись в муравьях.
Обе завизжали, разбежались в стороны и принялись хлопать себя по бокам, ногам и плечам, подпрыгивать и чесаться.
Я сел под дуб и стал наблюдать. Муравьи были злые и шустрые и просто так на сдавались, так что Шныровой и Дрондиной пришлось хорошенько постараться. Пляска смерти продолжалась минут десять, потом они муравьев передавили и, немного отдышавшись, вернулись ко мне.
Я достал морс и бутерброды. Победительницы муравьев уселись рядом. Установилась тишина.
Я тебе, Дрондина, когда-нибудь весь жир спущу,устало пообещала Шнырова.
Лечись в психушке,ответила Дрондина.
Ешьте,сказал я.Бутерброды с колбасой. И морсом запивайте.
Я поделил и раздал бутерброды. Стали есть. У меня в термосе всегда три стаканчика, а морс моя мама делает отличный. Я разлил.
Тебя, Шнырова, будут электричеством лечить,сообщила Дрондина.
А у тебя жир будут три года откачивать,пообещала Шнырова.
Мне кажется, погода портится,сказал я.
Да, похоже. Погода явно портилась. Нет, солнце по-прежнему светило и облаков не наблюдалось, но небо изменилось, слегка поменяло цвет. Стало чуть светлее и прозрачнее, а это верный признак.