К колодцу я подбежал первым.
Козий колодецэто не для людей, это для скота, правильно называть не колодец, а водоем. Прямоугольная яма с обвалившимися краями, по углам еще сохранились остатки сгнившего сруба, но над уровнем земли сам колодец еле поднимается, так что от неожиданности легко и ухнуть. У дальнего края разросся и цвел рогоз, кое-где коричневые початки даже успели образоваться.
Вода в колодце стояла высоко и сочилась через край тоненьким ручейком, я окунул палецхолодный, в колодце открылся родничок. Ключик. Подошла, потирая ушибленное колено, Шнырова.
Ну и что мы тут? Зачем приперлись? Давай, топись.
Шнырова достала телефон, навела на меня.
Чего не топишься, Васькин? Передумал? Ну и правильно, чего ради бегемота топиться, она ради тебя топиться не станет.
Пиявки,сказал я.
Пиявки Тьфу ты, какие еще пиявки? Погоди
Шнырова энергично почесала голову.
Пиявки, пиявки, пиявки Здорово! Отлично! Наловим пиявок! А в субботу я прокрадусь в дрондинскую баню и запущу пиявок в кадку с холодной водой! Дрондиха всегда первой моется, пойдет, а они на нее набросятся!
Шнырова захохоталась утренним филином.
Пиявкинаши друзья!
Гигантские пиявки,пояснил я.Здесь водятся гигантские пиявки.
Гигантские еще лучше!
Но на всякий случай Шнырова отшагнула от колодца.
Я снял рюкзак.
Отец рассказывал, что в его детстве мальчишки к этому колодцу боялись подходить,я вытряхнул из рюкзака глубиномер.Да и взрослые детей не отпускали
Почему?
Шнырова принялась старательно пинать кочки.
Иногда возле этого колодца находили небольших животных, козлят, поросят или телят Мертвых.
Я сделал положенную зловещую паузу.
А крови в них не было,добавил я.Всю будто выпили
У меня у самого мурашки по загривку пробежали. Самоиспугание приключилось.
Так это не пиявки,Шнырова обнаружила ржавый штырь, торчащий из земли метрах в двух от колодца.Это явно чупакабра. Знаешь, прабабка Дрондихи однажды увидела чупакабру в смородине и онемела, как пень
Шнырова изобразила онемение.
Нет, это пиявки,сказал я.Но очень большие. Сантиметров по сорок.
Я показал размеры пиявок.
Ага. А старуха Дрондина в пень онемела, так что потом всю жизнь лишь мычать и могла. Вот так. Му-му-му
Шнырова помычала и принялась пинать штырь.
Ее так потом все и звалиНематода
Сказала Шнырова. А я стравил с мотовила глубиномера леску, прицепил к ней грузило, запустил в воду.
Не-ма-то-да, не-ма-то-да
Шнырова бродила вокруг штыря, потом подняла острую палку и стала его выковыривать.
Отец говорил, что тут нет дна иногда
Как это иногда?заинтересовалась Шнырова.
Иногда, когда отец пытался промерить днооно находилось. А иногда нет. Там точно спина какого-то животного
Того, кто чешет корни тополей.
Мотовило отпускало леску, метра уже три, наверное, стравилось.
Я слышала, в этом колодце утопилась прабабушка Дрондиной,сказала Шнырова.Сто лет назад. Вот поэтому там такие жирные пиявки и водятся. И дна поэтому нетОна его пробила!
Шнырова хохотнула.
Ты же говорила, что она онемела от чупакабры,напомнил я.
Ну да,Шнырова подцепила палкой железный штырь.Чупакабру за сараем в смородине увидела и онемела. А утонула другая прабабушка. Знаешь, у человека может быть четыре прабабушки, одна утопилась, другая онемела, третья о печь ушиблась Или восемь?
Четыре.
Груз достиг дна, леска ослабла. Метров десять глубины, не больше. Я начал выбирать леску.
Вот я и говорю, четвертая бабушка переехала в Адищево и устроилась на фабрику туалетной бумаги намотчицей
Это она не врет, кстати. За кучу лет знакомства я давно научился определять, где что. Про Адищево и бумажную фабрику это правда.
Она все время воровала туалетную бумагу и наматывала на туловище, и Дрондины никогда туалетную бумагу не покупали, наоборот, другим продавали. А потом начальство узнало про эти дела и подложило ей особую бумагу, пропитанную клеем. Дрондина обмоталась и пошла домой, а день был жаркий
Шнырова рассмеялась от собственных выдумок. Сами придумываем, сами смеемся.
Короче, бумага на ней склеилась. Вы папье-маше на технологии делали?
Про судьбу четвертой прабабушки Дрондиной нет, не правда. Ну, такого бреда не могло никак случиться.
Вот она склеилась и как в коробке оказалась, ни рукой, ни ногой двинуть. Так она с горы и скатилась
С какой горы?я попытался остановить этот оползень.
С Васькиной,не моргнув, ответила Шнырова.Так ее и нашли, а она уже вся засохла обратно. Потом пришлось ее в бочку с ацетоном сажать, чтобы размокла
Шнырова, кстати, двоечница больше из-за поведения, из-за языкастости своей. Она про всех одноклассников насочиняла небылиц, а когда одноклассники кончились, перешла на учителей, учителям сильно бить учеников запрещено. После того, как она рассказала про приключения классной руководительницы в пещерах Геленджика, успеваемость у нее снизилась серьезно.
Потом она от ацетона посинела и всю жизнь синевой отдавала. Ты, кстати, заметил, что и Дрондиха синевой отливает, особенно зимой? Синюшницы они.
Я привязал к леске тройник, на тройник нацепил кусок сала, добытый сегодня с утра из холодильника.
Осторожнее, может клюнуть,предупредила Шнырова.
Кто клюнуть?
На горизонте строились облака, наползая друг на друга, собирая многокилометровые пирамиды серого и синего воздуха. Я проверял по спутниковым картам, если смотреть с тополя на восток, то на триста километров нет ни хутора, ни деревни, ни города, ни дорог, лес, болота да реки. И облака над этим собираются необыкновенно высокие, как столбы, подпирающие небо.
Прабабка Дрондиной,ответила Шнырова.
Триста километровэто гораздо дальше линии горизонта.
Я опустил сало на дно, поднял на метр и стал ждать.
Шнырова продолжила выковыривать железку, подсаживала ее палкой, пыталась поддеть. Железка проявлялась, кривой, ломанный лом, думаю, коленвал тракторный, ну, или другая чугунина от сельхозтехники.
Тут водятся реликтовые пиявки, и это здорово,сказал я.Пиявкиочень полезные существа, из них можно много разных лекарств сделать. Их приставляют к вискам, чтобы лишнее давление сбрасывать.
Тебе надо такую пиявку к голове приставить,сказала Шнырова и налегла на палку.Пусть тебе лишний мозг высосет. Или Дрондинойчтобы они ей жир из головы откачали! А то на мозг давит!
Если мы поймаем гигантскую пиявку, то ее в Красную Книгу, скорее всего, занесут. Тут у нас могут заповедник организовать, или привлечь
Да ерунда все это, Васькин,перебила Шнырова.Ты что думаешь, что от этих пиявок какая-нибудь польза будет? Три раза! Ну, разве что они Дрондиху зажалят. А так
Шнырова показала мне язык.
Всем плевать на твоих пиявок! Вот как.
В подтверждение этого Шнырова плюнула себе под ноги. А затем в колодец плюнула. Этим летом она много плевалась.
Подумаешь, пиявки, что ты такого в этих пиявках
Шнырова замолчала, задумавшись, думала слишком долго.
Можно сказать, что это инопланетные пиявки,предложила она.Что тут в девятнадцатом веке разбилась летающая тарелка. Пришелец дополз до этого колодца и тут на него
Шнырова опять принялась смеяться. Я понял, что она хотела сказатьчто на пришельца напала прабабка Дрондиной и уволокла его в пучину, так его никогда и не нашли. А тарелку в металлолом сдали.
На него напала старуха Дрондина,сказала Шнырова.А нечего прилетать, ему тут не Венера!
Угадал.
Вот я об этом и думал,сказал я.Но, конечно, это не старая Дрондина на него накинулась, а здешние пиявки. Они кровь у него выпали, мутировали и выросли в большие размеры. И теперь
Ерунда,сказала Шнырова.Ерунда и чушь. Никто в эти жалкие придумки не поверит. Пришельцы, пиявки, кому это надо?
Нам,ответил я.Тебе, мне, Наташе. Если у нас, в Туманном Логе, найдется что интересное, то сюда станут туристы приезжать. Вот знаешь, про Лох-Несское чудовище
Лох-Несское чудовище ведь, а не Лох-Несская пиявка. Ты что, разницы не видишь? Никому твои пиявки не встрянулись
Я начал вытягивать леску с салом. Шнырова наблюдала скептически.
Лично мне эти пиявки и даром мимо,заявила Шнырова, пиная торчащую из земли железяку.Чем скорей тут все навернется, тем лучше! Пусть тут хоть всех пиявки сожрут Да и нет тут никаких пиявок.
Я вытянул леску с салом.
Шнырова оказалась права. На куске сала не обнаружилось ни одной пиявки, только ржавые пузыри и мелкие многоножки.
Сдохли со скуки,пояснила Шнырова.Пиявкии те сдохли.
Нуя поглядел на нетронутый кусок сала.Не одни пиявки могут быть интересны. У нас есть земляной колокол, у нас есть дуб Пушкина, у нас
Да ничего у нас интересного нет,Шнырова продолжала настырно выворачивать железину из земли.У нас ничего интересного нет, никто здесь не разбирался, никто не расшибался, никто
Упорство Шныровой наконец принесло результаты, хряпи она добыла из земли длинный массивный предмет, судя по изломанности, все-таки коленвал. Откуда тут коленвал
Шнырова разочарованно разглядывала железяку.
Если бы в этой яме на самом деле водились гигантские пиявки, можно было бы устроить праздник пиявки. А Дрондина была бы королевой пиявок.
Шнырова подтащила коленвал к колодцу.
Но тут нет никаких гигантских пиявок,сказала она.Тут и обычных пиявок-то нет.
И Шнырова булькнула коленвал в колодец.
Ничего! У нас! Нет!
Коленвал быстро достиг днаподнялись крупные пузыри, вместе с грязью и шустрой мелкой живностью, пузыри лопнули, запахло тиной.
Шнырова, кажется, успокоилась.
Если тут и водились пиявки,поморщилась Шнырова.То они давным-давно повыздыхли от голода. Чем им питаться? Скота никакого нет, звери сюда не ходят. Пиявки вымерли от тоски и голода. Вот и все дела.
Похоже на то. Шнырова огляделась в поисках чего, что можно кинуть в воду. В ней проснулся попугайчик, я представил Шнырову в виде попугайчика, долговязый попугайчик с длинными ногами и тощими крыльями.
Если хочешь, можешь туда нырнуть,Шнырова указала на мутную жижу.Там на дне скелеты пиявок валяются. Всего-то десять метров. Ну что, домой пойдем?
Шнырова зевнула.
Я к реке,сказал я.Мне еще веников наломать надо. Может, искупаюсь.
Холодно же. Сейчас одна Дрондиха купаться может, у нее жиры.
Шнырова поежилась, потерла плечи. Она и в жару купаться не любит, ходит вдоль воды, кидает в реку коряги, камни и жемчужниц. Иногда хватает палку и гоняет по отмелям мальков. Глубже, чем по колено в воду не заходит. Кажется, она в детстве тонула, с тех пор боится воды.
Я с тобой,сказала Шнырова.Тоже наломаю веников. Мама собирается как раз баню топить.
Ей просто делать нечего. А кроме меня с ней дружить некому, тут одна Дрондина. Безлюдье вековой вражде не помеха.
У нас в бане лягушка живет,сказала вдруг Шнырова.Ее в щель в полу видно. Когда баню начинают топить, лягушка квакает. Мы моемся, а лягушка квакает и квакает
Однажды они дружили целый день, три года назад, к вечеру Шнырова выбила Дрондиной молочный зуб, а Дрондина вырвала у Шныровой клок волос. Зубы у Дрондиной как лопаты, а волосы Шныровой довольно жидки.
Моя мама трусы лучше шьет, чем Дрондина,с гордостью объявила Шнырова.И дом у нас лучше, а у них все балки подгнили и в подполе плесень и муравьи, а поленницы эти, тьфу, гадость редкая
Я оглянулся.
Моему дому без трех сто лет, и стоит он на месте другого дома, который тоже стоял сто лет. В доме два этажа, мы живем на первом, на втором нет, я иногда ночую.
А у нас дом на каменном фундаменте,хвасталась Шнырова.Там камни в половину моего роста, из старинной крепости
Двести лет назад Туманный Лог был большой деревней, почти селом, но церковь так и не построили. Под холмом проходил Макарьевский тракт, в овраге стояла мельница, мои предки владели и мельницей, и мостом над Сунжей, и постоялым двором с трактиром, и яблочным садом на южной стороне холмаЛог был знаменит своими кислыми яблоками и чудесной пастилой, из этих яблок приготовлявшейся. Пастилу делали в каждом дворе, и в каждом дворе имелся свой интересный рецепт, у кого с клюквой, у кого с малиной и вишней. Даже в нашем доме я нашел на чердаке коричневые окаменевшие дубовые печати, в которых пастилу запекали. Сейчас у нас ее никто не делает, ни мы, ни Шныровы, ни Дрондины, для пастилы нужны яйца, а куриц никто не держит.
Да и яблони постарели, хотя отец говорит, что он всегда помнил яблони большими, что каждую весну ветки яблонь заглядывали в окно, а осенью стучали яблоками по крыше. Только тогда яблони были сильным, с гладкой кожей, а теперь обкорявились, обросли лишними ветками, потяжелели и разлапились, так что под самые тяжелые ветки пришлось поставить подпорки.
У нас на печке есть такая плитка зеленая, она двести тысяч стоит,сказала Шнырова.Изразец!
Мы вышли к узкой старице, к жирной зеленой траве у воды. Березок здесь росло в изобилии, осенние разливы разносили семена и побережье Сунжи постепенно затягивало глухим березняком.
Я этот изразец отколупаюи продам в интернете,сообщила Шнырова.Так вот.
По заводи плавали утки, при нашем появлении насторожились и перебрались поближе к другому берегу.
Между прочим, у нас тут самая чистая береза растет,сказал я.И веники очень хорошие получаются, полезные для здоровья. Мы могли бы эти веники вязать и продавать. Ты знаешь, что Суздальстолица огурца. А мы могли бы быть столицей веника. Бренд такой организовать«Туманный веник».
Сам ты туманный веник,Шнырова подняла кусок окаменевшей глины, размахнулась, запустила в уток.
Недолет, но утки все равно шарахнулись, поднялись на крыло и рванули за реку, к Ершовским топям.
Я лизнул листья с нескольких веток, но были негодные, шершавы, из таких веников не навяжешь, разве что голиков.
Лучше к реке,указал я.Здесь березы не те. Там получше
Я махнул в сторону берега.
Лучше столица пиявки, чем столица веника. Но пиявок больше нет. Поэтому надо устроитьШнырова задумалась.Надо устроить у нас столицу клеща!
Шнырова потрясла березы.
Мы продрались через густые березовые кусты, вышли к Сунже. Река здесь разливалась метров на пятьдесят, наш берег высокий, другой пологий, каменистый плес, а потом наоборот, плес у нас, берег там. Хорошее место, кстати, пескари в полторы ладони попадаются, а на ночь на закраины можно раколовок накидать.
В прошлом году в Дрондиху впился клещ, все мы про это теперь знаем,рассказывала Шнырова.Она тогда никому не сказала, но это для нее мимо не проскочило, она совсем ку-ку
Шнырова постучала по лбу пальцем.
Чиканулась,пояснила Шнырова.Она и так чиканутая, а тут не лечилась. Ты знаешь, что она у нас одну девочку на перемене покусала?
И Шнырова тут же щелкнула зубами.
Еще ее бабка мою бабушку в детском садике искусала. Ногу до кости! А?
Шнырова сломала березку.
Березки тут тоненькие, толщиной в полтора пальца, сил у Шныровой хватало, она принялась ломать деревца и швырять их в воду. Шнырова любит пошвырять в воду, до чего дотянется, то сразу и кидает. Помню, мы нашли на берегу раму от мотоцикла, Шнырова пока не столкнула ее в реку, не успокоилась. У нее реально синдром попугайчика. Я как-то подманил в городе сбежавшего волнистого попугайчика, он был старый и чесоточный, но все равно прожил у нас два года. Попугайчик оказался ручной и наглый, мы вылечили его зеленкой, и он имел одну особенностьобожал сбрасывать мелкие предметы, швырял на пол все, до чего мог дотянуться.
Шнырова такая же, стоит ей оказаться возле воды, как она начинает швырять в нее все, что может поднять. Вот и сейчас разбушевалась и кидала в воду сломанные березы, никакие веники ей не нужны.
Я не мешал. Березы вдоль берега ни к чему, они постепенно поднимаются от реки в холм и засоряют поля. Еще лет пять и на поле будет глухой березняк, и потом его хоть из огнемета выжигай и тракторами трамбуй. Интересноберезы портят поля, а елки березовые рощи. За рекой была отличная березовая роща, там росли редкие кудрявые грузди, а теперь березняк душат мелкие ели и груздей никаких, одни попутницы, а попутницы солитьсоль переводить, хруст-хруст, а вкуса нет.