Фрида НильсонПираты Ледового моря
Мики
Эта история о моем плавании по Ледовому морю. Случилась она, когда мне только-только исполнилось десять. В середине ноября в наш залив приплыли на отдых киты. Над их блестящими спинами висели облака водяного пара, а горизонт на несколько дней затянуло красивым белым густым туманом.
В Синей бухте, где я жила, зимы выдавались такие холодные, что паруса кораблей заледеневали от мороза. Однажды я нашла на берегу баклана. Он не мог летать, потому что крылья окоченели. Я отнесла его домой. Папа умеет ухаживать за всяким зверьем. Через несколько дней мы выпустили птицу на волю.
Папа вообще прекрасно ладит со всем живым в природе. А знаете, что висит у нас на стене в кухне? Такое не в каждом доме найдешь кусочек хвостового плавника русалки! Он совсем небольшой размером с уголок носового платка, розоватый и покрыт мехом. Русалка угодила к папе в сеть, когда он ловил треску. Она кричала от страха и била хвостом. Наверное, испугалась, что ее не отпустят. Но папа, конечно, ее выпустил.
Одно дело треску ловить, и совсем другое выловить русалку, сказал он. Это никуда не годится.
Так что, когда русалка немного успокоилась, папа осторожно выпутал ее из сети и отпустил на волю. Но кусочек плавника отломился и остался лежать на палубе. Он-то теперь и висит прибитый к доске у нас в кухне. Мы с Мики обклеили доску галькой, чтобы получилась рамка.
Мики моя сестра. Это ради нее я отправилась в плавание по Ледовому морю. Потому что есть люди, которым что треску поймать, что русалку все одно, они еще не на такое способны! В наших краях в былые времена пираты так и рыскали по морю страшные и злющие, от таких добра не жди.
Расскажи про Белоголового, просила меня Мики по вечерам, когда мы укладывались спать на раздвижную кровать. Папа лежал в горнице и храпел так, что дом ходил ходуном.
Ты же потом не уснешь, отнекивалась я. Будешь полночи реветь и мне спать не дашь. А утром будем обе носами клевать.
Ну пожалуйста! шептала она в самое мое ухо. Обещаю, что усну. Расскажи, добрая-предобрая Сири!
И я в конце концов уступала. Всякий раз я начинала рассказ про Белоголового так:
Есть один человек, который использует детей как скот. В том месте, где у других людей душа, у него дыра, холодная, как ледяная пещера.
Он самый холодный человек на свете, подхватывала Мики. Она просто не могла удержаться, чтобы не вставить хоть словечко ведь она знала эту историю не хуже меня.
Да, самый холодный, холоднее не бывает, кивала я. Он же капитан пиратов. Волосы у него белые как снег, и длинные почти до пояса, но он их завязывает узлом, словно благородная дама какая.
Почему?
Боится, что волосы замерзнут и отвалятся. Те, кто поступает на службу к Белоголовому, становятся пиратами и делаются сказочно богатыми. Знаешь почему?
Белоголовый отдает им все награбленное добро.
Верно. Все золото-серебро, а еще железо, меха, сундуки с деньгами и драгоценностями. Пираты делят добычу между собой. Белоголовый себе ничего не берет. Ему нужны только
Тут у меня начинает сосать под ложечкой всякий раз, как я подхожу к этому месту.
Ему нужны только дети. Маленькие и худенькие чем меньше, тем лучше. Как только пираты сцапают такого малыша, сразу тащат на корабль.
А какой у них корабль?
Белый, с тремя мачтами. А на носу вырезанная из дерева голова ворона с раскрытым клювом. Поэтому корабль называется «Снежный ворон».
Но все говорят просто «Ворон».
Да, почти все так говорят. И на этом «Вороне» пираты плавают на остров Белоголового.
А где он находится?
Где-то далеко, на западе. На самом краю света. Если пойдешь дальше свалишься за горизонт. Ты ведь слышала такое название Портбург?
Да, шептала Мики.
Известно тебе, что это за местечко?
Это поселок. Большой, с мощеными улицами. Туда приплывают пираты, чтобы пьянствовать, драться и
Ну да. Не уверена, приплывают ли они туда, чтобы драться. Но точно знаю: этот Портбург малоприятное место, где собирается всякий сброд. Морские разбойники всех мастей и всякое жулье те, кто всегда рад отнять денежки у других. Но хуже всех те, кто прибывает туда, чтобы устроиться на корабль Белоголового. Видимо, остров Белоголового где-то неподалеку от Портбурга.
А что случается с детьми, которые попадают на его остров? Что их заставляют делать?
У Белоголового есть рудник, объясняла я. Большая, страшно глубокая шахта.
Что это за рудник? спрашивала Мики.
Никто не знает. Но говорят
Говорят, это алмазная шахта!
Верно.
И что там в земле алмазов видимо-невидимо, некоторые величиной с яблоко, продолжала Мики.
Да, по крайней мере, так говорят. А еще что там есть надсмотрщица, женщина, она следит за всеми детьми. Но на самом деле она
дочь Белоголового. У нее все зубы алмазные полный рот!
Да. А сам Белоголовый пьет вино из кубка, вырезанного из огромного алмаза. Ты ведь знаешь, Мики, какие они дорогущие?
Угу.
За бриллиант размером с горошину можно весь наш остров купить.
Но почему ему для работы в шахте нужны дети? Разве нельзя нанять взрослых?
Причины точно никто не знает, отвечала я. Только представь себе, Мики: им приходится ползать там в темноте с утра до ночи! Колени в кровь стираешь, и ладони все в царапинах. Ни один ребенок долго так не протянет: либо спину надорвет, перетаскивая тяжести, либо чахотку заработает от сырости. А еще можно сойти с ума от вечной тьмы, тогда тоже конец.
Мики ежилась.
Это хуже всего шептала она.
Да, соглашалась я. Если пираты украдут ребенка и утащат в эту шахту хуже ничего представить нельзя.
Так я обычно заканчивала свой рассказ о Белоголовом.
Но когда мы лежали вместе на кровати, все это представлялось почти сказкой. Нам казалось, что такое может случиться только с другими с какими-нибудь несчастными сиротками. Конечно, мы до смерти боялись пиратов, но не верили, что самим придется с ними повстречаться. Разве могла я представить, что Белоголовый вцепится своими когтями в мою сестренку?
Железное Яблоко
А теперь я расскажу про один день на острове Железное Яблоко. Мне его никогда не забыть присосался к памяти, словно пиявка, не избавиться теперь во веки вечные.
В то утро мы собрались за ягодами, я и Мики. Мы уже стояли на пороге, но папа неожиданно посмотрел на нас с тревогой и произнес:
Почему бы и мне не пойти с вами?
Он еще был в одних кальсонах.
Тебе не хватит сил, сказала я. Ты же сам знаешь. Завтракай пока, а мы вернемся к обеду.
Папа посмотрел на бутерброд с холодной отварной треской.
Я не голоден, пробормотал он. Не нравится мне, что вы одни уходите. Так не годится.
Но другого выхода нет, отвечала я, натягивая шапку. Есть-то нам что-то надо.
Тогда он посмотрел на меня большими водянистыми глазами.
Будь я помоложе вздохнул он. В прежние-то годы я мог дни напролет проводить в море, греб так, что пена разлеталась во все стороны. И возвращался домой с яйцами и рыбой, чтобы вы могли наесться досыта. А случись мне повстречать Белоголового от его проклятой шхуны одни щепки остались бы.
Он смахнул кулаком слезы с глаз.
Не бойся, сказала я. С Железного Яблока отличный обзор во все стороны. Если заметим «Снежного ворона», живо вскочим в лодку и погребем домой. Мы успеем.
Мики поежилась. Папа покосился на дочь видно было, что ему хотелось удержать ее дома. Но вдвоем с сестрой мы управились бы в два раза быстрее и набрали бы больше ягод, так что он промолчал.
Я погладила его по щеке.
Милый Веткин, сказала я, не волнуйся. Мы вернемся быстрее, чем ты думаешь.
Мы прозвали папу Веткиным. Он был высокий и худой. И у него была привычка повторять, что если он потеряет нас с Мики, то сломается, как ветка.
Железное Яблоко совсем крошечный островок. Мы его считаем почти своим собственным. В наших краях так заведено: у каждой семьи есть островки, где можно охотиться и собирать грибы-ягоды, никому не перебегая дорогу. Мы с Мики поплыли на ялике. Море в тот день было серым и спокойным. Но в воздухе чувствовалась зябкая морось. Весь мир словно был нарисован молоком это ноябрьский туман вползал на сушу.
Расскажи, как папа и мама встретились, попросила Мики. Она сидела, перегнувшись через борт, и смотрела в воду.
Я уже тысячу раз рассказывала!
Она оглянулась.
Ну еще разик, Сири, милая!
И я начала рассказ, потому что заметила, что сестренка напугана, и хотела ее отвлечь.
Папа вышел в море ставить сети. Вдруг начался шторм, и он упал за борт. Рядом не было никого, кто бы мог прийти ему на помощь. Вода была ледяная, и он наверняка бы скоро замерз до смерти. Но вдруг сквозь пену волн он различил островок и поплыл к нему.
Тогда он мог хорошо плавать?
Да, это было давно, еще до нашего с тобой рождения. Он тогда был самым сильным в поселке.
Но он не смог выбраться на берег?
Нет, берег оказался слишком крутым. Папа решил, что надежды больше нет, волны вот-вот поглотят его. Но тут появилась мама. Она жила одна-одинешенька на этой шхере и как раз вышла ловить рыбу.
Пальцами ног?
Ну да. Она так всегда ловила. Рыба клевала будь здоров! И вдруг кто-то ухватил ее за палец. Это был папа. Мама вытащила его. Он был в два раза ее старше, но остался с ней на острове на семь лет. Когда родилась я, они перебрались в поселок.
А потом родилась я.
Ну, не сразу. И ты не торопилась. Чтобы появиться на свет из маминого живота, тебе понадобилось три дня и три ночи.
Мики опустила палец в воду, волны накатили на ладонь, и рукав намок.
Почему она умерла?
Потому что заболела.
Из-за моего рождения?
Нет. Не поэтому, а потому ну, умерла, и всё.
Это была не совсем правда. На самом деле мама умерла потому, что Мики так долго тянула с появлением на свет. Но об этом мы никогда не говорили, и никто Мики не винил. И мама была рада ее рождению, это уж точно. Она сказала, что здорово получить дочку, за которую пришлось столько побороться. Но сама прожила потом лишь неделю.
Мы подплыли к Железному Яблоку. Остров был окружен плотным кольцом тумана. Я вытянула шею. Увидеть, что творится вокруг, не было никакой возможности. Хорошо, если разглядишь, что у тебя под ногами.
У каждой из нас была своя корзина для ягод. Белая ягода очень кислая, она созревает поздней осенью. Если сложить ягоды в кувшин и залить водой, они могут храниться долго. А если раздобыть мед, то можно сварить вкусное варенье.
Но собирать ягоды на Железном Яблоке мешали китовые куры. Летом птицы не опасны, китовые петухи плавают отдельно в других местах, и можно спокойно искать яйца и есть их. Но поздней осенью самцы возвращаются. И вот тогда появляются птенцы, вылупляются в самые трескучие морозы. Когда китовые куры высиживают птенцов, они становятся как бешеные нипочем не подойдешь. Я знаю одного дядьку в Синей бухте, которому они кончик носа откусили: у китовых кур сильные зубатые клювы, такие мощные, что они могут ими камни крошить, а уж нос оттяпать и подавно. Птицы глотают камни, чтобы стать тяжелее: так проще нырять за рыбой на глубину. Китовые куры здоровенные, им нужно много еды одна птица весит не меньше пятнадцати кило. Оперение у них плотное, черное в крапинку, а на крепких лапах когти и толстые перепонки для плавания.
Если не хочешь, чтобы китовые куры на тебя напали, не показывай виду, что испугался. У Мики это плохо получалось. Ей было всего семь, чего ждать от такой малявки? Но я все же держалась с ней строго. Мы все утро искали ягоды, а собрали лишь несколько горсток. Тогда я велела Мики идти на другую сторону острова и поискать там.
Она посмотрела на меня своими серыми глазами. У нее выпало несколько передних зубов, но снизу уже торчал, словно осколок льдинки, новенький зуб.
А ты не пойдешь со мной? спросила она. Я не хочу уходить так далеко одна.
Не будь нюней. Это нисколечко не далеко.
Мики повернулась и, прищурившись, осмотрела каменистый остров. Порыв ветра растрепал ее густые черные волосы. Я испугалась, что она вновь начнет хныкать.
Тебя что, прикажешь за ручку держать, даже когда ты пописать идешь? спросила я. Пошевеливайся, так мы никогда домой не вернемся!
Она поежилась и нехотя побрела по склону. На ней были зимние сапоги те самые, которые я носила в семь лет.
Тут я заметила что-то белое на полянке и побежала туда. Мне повезло: там все было усыпано ягодами! Я бросилась их собирать и вскоре набрала в два раза больше, чем уже было в корзинке. Я трогала ягоды, пропускала их сквозь пальцы. Такая радость полная корзина!
Вдруг с другой стороны острова донесся крик. Сначала я лишь вздохнула: решила, что Мики просто испугалась кур. Но потом внутри у меня что-то словно оборвалось: никто больше не кричал, а это на сестренку не похоже. Слышен был лишь вой ветра. Я подхватила корзину и поспешила на тот край острова.
Мики! звала я.
Никто не откликался. Тут уж я припустила не на шутку. Я отлично знала, какие у этих кур острющие клювы, и мне не хотелось возвращаться домой с безухой сестренкой.
Мики! крикнула я еще громче.
Не получив ответа, я помчалась по камням быстрее ветра.
Когда я прибежала на тот берег, там было пусто. Никого: ни сестренки, ни кур. Зато ветер разогнал туман. Я хотела уже позвать в третий раз, но тут заметила в море шлюпку. В ней сидели четыре человека и с ними была Мики! Рот ей замотали какой-то тряпкой, один дядька держал ее крепко за локоть. Лодка уплывала все дальше и дальше. Корзина выпала у меня из рук, и ягоды рассыпались по земле. Я хотела крикнуть снова, но тут заметила корабль большой настоящий корабль. Слова застряли у меня в горле, словно испугались выходить наружу. Может, догадались о страшном злодеянии, которое свершалось там, в растревоженном море. Три мачты, прямые, как пики. Корпус судна белый и овальный, как яйцо. Паруса колыхались на ветру, а на носу красовалась деревянная голова ворона с раскрытым клювом. Это был «Снежный ворон» Белоголового! Тот самый корабль, которого мы так боялись! Тот, о котором люди в Синей бухте перешептывались так часто, что их рассказы начинали казаться простой выдумкой. Ох, если бы это и впрямь было сказкой!
Я различила людей на палубе. Кто-то сбросил веревочную лестницу к причалившей лодке. Сперва пираты подняли Мики, а следом забрались и сами. Шлюпку они привязали на корме. Тем временем ветер над Железным Яблоком задул еще сильнее. Корабль медленно развернулся и взял курс на горизонт. Еще чуть-чуть и они скроются из виду. Когда я поняла это, голос вернулся ко мне.
Мики, не бойся! крикнула я что было мочи.
Но ее уже увели с палубы в трюм. Двое матросов оглянулись, они заметили меня и сказали что-то рулевому. Возможно, спрашивали, не стоит ли им вернуться и забрать и меня. Но человек у руля, подумав немного, покачал головой и, отвернувшись, вновь стал смотреть в море. Интересно, может, сам Белоголовый стоял где-то поблизости и видел меня? Или он сидел у себя в каюте и мечтал об алмазах, которые добудет ему новая пленница?
Почему баклан возвращается
Никогда я не бежала так быстро, как в тот день. Казалось, сапоги едва касаются земли. «Только не бойся!» единственное, о чем я тогда думала. Не бойся, Мики, я приведу помощь! Когда люди в поселке узнают, что случилось, они все побегут за своими ружьями и выйдут в море, чтобы привезти тебя домой.
Я спрыгнула в ялик и схватила весла. Корзина так и осталась на острове. Ветер дул в лицо. Весь мой страх словно ушел в руки и заставлял грести что было силы. Ялик буквально летел по волнам. И все-таки то плавание казалось мне вечностью. Ужасная ледяная вечность, от которой сосало под ложечкой.
Наконец я доплыла до нашей бухты. Пару дней назад здесь встало на якорь грузовое судно, да еще у рыболовного причала покачивалось несколько суденышек поменьше: некрашеные, с одной-единственной мачтой такие у нас в Синей бухте рыбацкие лодки.
На причале было полно народу ссутулившиеся мужчины и женщины в серой одежде: кто-то чинил мачту, кто-то смолил борта, кто-то, вернувшись с рыбалки, латал парус. Один смеялся над чьей-то шуткой, а другой ругался, распутывая сети.
Я заметила Улава. Это был папин друг, они часто рыбачили вместе. Он разделывал треску. Поодаль стояла чайка и смотрела на чешую и внутренности, валявшиеся на земле. Пришвартовавшись, я выскочила на причал. Улав поднял нож в знак приветствия.