Пойдем к мальчикам, попросил Абд ар-Рахман, я угощу их конфетами.
Успеешь, сказал человек в черном плаще и повернул на соседнюю улицу, подальше от дома Аиши.
Я хочу домой, мама ждет меня. Поверни обратно. Мы пойдем на базарную площадь. Там я увижу клоуна и фокусника.
В ответ на просьбу мальчика незнакомец прикрыл его черным плащом и побежал к озеру.
Остановись! закричал испуганный Абд ар-Рахман. Отпусти меня! Я хочу домой! Мальчик, рыдая, пытался вырваться из рук похитителя, но тот был силен и очень быстро бежал.
Под плащом было душно. Слезы лились градом. Вдруг сделалось страшно. Но вырваться он не смог.
На берегу, когда они очутились в лодке, Абд ар-Рахман попытался прыгнуть в воду. Он плакал, кричал и вырывался из рук.
Ты мой сын, я увезу тебя в деревню, сказал высокий человек, снова завернул мальчика в плащ и положил на скамью, как вещь.
Отпусти! Отпусти, скверный, злой человек! кричал пленник. Мне не нужен отец! Я хочу к маме!
Потом они оказались в поезде. Мальчик не переставал плакать. Лицо его распухло, он выглядел тяжело больным.
Бедный мальчик, он болен, сказал сидящий рядом старик.
Ничего, поправится, ответил хмуро отец.
Так, в слезах, тяжко горюя, сын француженки Аиши и феллаха аль-Хамиси очутился в бедной деревушке, где не было ни одного грамотного человека и не было школы. Его поразило убожество старого дома, где первый этаж был для скота, а наверху в низеньких комнатах жили люди. Кудахтали куры, блеяли овцы, жевали ослы. Даже прислуга в доме матери была одета лучше и чище бабушки. Эта пожилая женщина в темно-синем одеянии, с черным платком на голове и татуировкой на подбородке пугала его своим суровым выражением лица. Она старалась быть приветливой, говорила ласковые слова, но вызывала только неприязнь. Мальчик забился в угол деревянной суфы, прикрытой потертым одеялом, закрыл лицо и не переставал всхлипывать. Впервые в жизни ему показалось, что сердце хочет вырваться из груди. Несчастье его было безмерно. Он не хотел видеть отца, бабушку и дедушку, которые неустанно предлагали ему сласти. Он старался представить себе мать в голубом шелковом платьевеселую, смеющуюся и такую ласковую в это утро. Как она перенесет разлуку с ним? Что она подумает о своем сыне? Найдет ли его? Зачем он пошел на улицу? Почему не спрятался в доме?
Мальчик уснул, но долго еще слышались стоны. Он метался во сне, а отец, сидя рядом, не спускал глаз с малыша. Лицо отца казалось каменным, неподвижным, лишь тяжкие вздохи выдавали его волнение.
Абдель Малик аль-Хамиси отлично понимал, что сделал мальчика несчастным, разлучив его с любимой матерью. Он понимал, что принес горе Аише. Однако он не мог поступить иначе. Об этом говорили ему родители, родственники и соседи. Они считали, что мальчика должен растить отец, нельзя доверять женщине воспитание мужчины. К тому же Аиша не хочет принять веру Аллаха. Откуда ей ждать покровительства и милосердия? «Нет, это не зло. Похищение сына я совершил с благословения Аллаха, милосердного и милостивого», думал Абдель Малик.
Всю ночь отец сидел у изголовья сына, который впервые оказался под его покровительством. А маленький аль-Хамиси впервые лег спать голодным, неумытым, в грязной, запыленной одежде, с недетской печалью в сердце.
Его разбудил голосистый петух. Он долго возвещал наступление утра своим кукареку. Абд ар-Рахман вскочил в испуге. Дома нет петуха, где он? Что это за темная, мрачная комната? Почему он в одежде? Где мама? И вдруг вспомнил вчерашнее утро, появление высокого худого человека, который назвал себя отцом. Вспомнил стариков, как они суетились вокруг него, когда он плакал и просился домой. Вспомнил и ужаснулся. Что делать?
Отворилась дверь, вошла бабушка в черном платке с миской горячих бобов. Положила перед внуком свежую лепешку, предложила кружку козьего молока. Мальчик отвернулся, помолчал, а потом во весь голос закричал: «Хочу домой! Отпустите меня к маме!»
Бабушка кинулась утешать его, пришел отец и стал увещевать. Просил смириться, так положено. В семь лет отец может забрать сына, чтобы растить его разумно и правильно.
Хочу домой! твердил Абд ар-Рахман. Не буду есть! Я убегу!
Бабушка не находила слов утешения. Всю ночь она проплакала, видя печаль сына и внука. Но разум подсказывал ей, что сын сделал доброе дело. Во имя Аллаха он спас Абд ар-Рахмана. Мальчика должен растить отец.
Прошло несколько дней. Маленький аль-Хамиси не хотел примириться с насилием. Он не выходил из дома, молча сидел у окна и смотрел на шумный двор, полный живности. У самого окна стояла на привязи белая козочка. «Ей нельзя уйти из этого дома, подумал Абд ар-Рахман, она привязана. И мне нельзя». Он с тоской прислушивался к скрипу колеса, подающего воду на поле. Иногда доносились голоса женщин, усмиряющих крикливых детей. Так шли дни.
Как-то он вышел на деревенскую улицу. Вблизи дома стояли две пожилые женщины. Они о чем-то говорили, но, увидев мальчика, обернулись и долго молча смотрели на него. Бабушка, следившая за каждым шагом внука, желая сделать ему добро, чем-то угодить, вышла к нему спросить, не хочет ли он познакомиться с соседскими мальчиками. Она прежде всего увидела молчаливых женщин, устремивших свой взор на внука.
Аллах, милостивый! прошептала бабушка. Подошла, взяла за руку Абд ар-Рахмана и повела во двор.
Не показывайся на глаза этим женщинам, сказала она, они могут сглазить.
Спустя несколько времени, соседка зашла к бабушке, чтобы занять немного соли. Она посмотрела на Абд ар-Рахмана и сказала громко:
Твой маленький аль-Хамиси красивый мальчик. Даже очень красивый, и мне кажетсяумный.
По воле Аллаха! ответила бабушка сурово, подавая соседке соль в тыквенной баклашке. Завистники, сказала она деду, следят за малышом. Как бы не заболел.
Вечером, на закате, когда солнце стало красным, бабушка подошла к внуку и, к удивлению мальчика, отрезала край его курточки. Затем посыпала этот кусочек ткани щепоткой соли и тут же сожгла на старом медном блюде. Дымящееся блюдо она поднесла к Абд ар-Рахману, окурила его и, собрав пепел, посыпала голову внука.
Невозможно передать изумление мальчика. То, что он увидел, было похоже на колдовство из сказки. Он не сдержался и спросил:
Зачем это, бабушка?
От порчи, внучек. Соседка смотрела на тебя недобрым глазом, да еще хвалила изо всех сил. Это может причинить тебе вред. Но я все сделала для твоего благополучия. Ты должен быть здоров. Отец собирается отвезти тебя в соседнюю деревню, ты будешь учиться у хорошего учителя. Он знает на память все суры Корана.
Вскоре пришел отец. Он принес сыну новую курточку, ранец и тетрадки. Сказал, что завтра отвезет его в Куттаб. Он будет жить у родственницы. Фатима хорошая женщина.
«Пусть будет соседняя деревня, подумал мальчик, мама найдет меня и увезет домой. Я буду спать в своей комнате, а после школы буду играть на маленьком клавесине. Мама любит слушать мою игру».
Ранним утром они поспешили к поезду. Бабушка приготовила ему еду на шесть дней. Положила в мешок хлеб, козий сыр и вареные яйца.
По утрам Фатима будет давать тебе кружку молока, сказала бабушка, перед занятием надо поесть.
Уходя, Абд ар-Рахман почувствовал, что лицо его мокро от слез. Он вспомнил, как заботливо мама одевала его по утрам, умывала, тщательно причесывала и кормила вкусным завтраком. А как радостно было возвращение из школы. Мама ждала его с обедом. Потом они читали сказки, стихи. В последний раз она читала ему молитву Эхнатона. Он запомнил ее:
Эхнатон молится сейчас один, оставив все свои ожерелья и все свои украшения. Снявши их.
Ничто не остановит путешествия к солнцу.
И я иду, о владычица берегов,
О владычица солдат, что почивают ныне за своими колесницами.
Они проснутся как-то однажды, неся венец на своих главах.
Ведь факел все еще сжигает лик ветра,
А земля, которую вспахали боги, не отвратит свое лицо от нас.
«Как мне хотелось увидеть землю, которую вспахали боги! подумал сейчас Абд ар-Рахман. А теперь я уже не увижу. Без мамы я ничего не увижу».
Мальчик весь ушел в воспоминания и не заметил, как они приехали. Он безучастно прошагал по дороге, ведущей от станции к небольшой деревне. Отец привел его к дому, где ему была приготовлена крошечная комната с подслеповатым окошком и тюфяком на полу. У окна стоял кривоногий столик, была табуретка и керосиновая лампа. Отец попросил у хозяина молоток и два гвоздя. Прибил гвозди на стене, повесил курточку и мешок с едой.
Будь старательным, помни, я плачу за твое учение, я хочу, чтобы мой сын умел читать Коран. Меня не учили грамоте, и я слушаю сладостные суры Корана только в мечети.
Абдель Малик аль-Хамиси пробормотал это скороговоркой, не глядя на сына и не зная, что еще сказать ему в напутствие. Он боялся, что мальчик снова заплачет, но Абд ар-Рахман не плакал. Только глаза его, большие и выразительные, были полны печали.
Когда я научусь писать и читать, сказал он, я буду сочинять стихи. Я люблю стихи, люблю сказки и басни. Я даже помню басню Лафонтена. Почему только Коран?
Сказав это, мальчик посмотрел на отца и увидел на лице его изумление. Он опустил глаза и подумал, что напрасно выдал отцу свою мечту. Ведь мама говорила, что Абдель Малик не любит стихов, не понимает их. Не надо было ему говорить о стихах. Как плохо без мамы! Увидит ли он ее? Когда? Вот сейчас он придумал стихи о своей печали. Как хотелось бы прочесть их маме.
Отец вдруг почувствовал обиду и раздражение. Его сынеще ребенок, а рассуждает точно так же, как его мать. От Аиши он ушел, но с сыном не расстанется. Аллах велик и милостив, он поможет вразумить мальчишку.
Учись, сказал он. Я буду платить. Я хочу, чтобы мой сын был грамотным. Мне плохо без грамоты.
Оставшись один, мальчик закрылся в своей каморке и стал дожидаться, когда ему постучат в стенку, чтобы он шел на занятия. Он покинул дом бабушки на рассвете. Отец торопился приехать пораньше, чтобы поспеть к занятиям. Когда раздался стук в стенку, маленький аль-Хамиси взял ранец и пошел к глинобитному домику, где учил читать Коран старый богослов.
В деревне гордились своим учителем, считали его мудрым и образованным человеком. Ведь он умел прочесть любое письмо, присланное родственником жителю деревни. Он мог прочесть на память наиболее ходкие суры Корана. Он был терпелив и не бранил детей за мелкие провинности. Бедные феллахи считали, что иметь такого учителя большое счастье. Они не знали, что этот учитель за всю жизнь не прочел и строчки в какой-либо книге. Кроме Корана, для него не существовало никаких знаний.
Вокруг стола, изрезанного перочинным ножиком и залитого чернилами нескольких поколений учеников, стояли скамьи. Потные, небрежно одетые дети сидели тесно прижавшись друг к другу. Учитель подошел к крайнему мальчугану, который старательно выводил знаки арабского алфавита, подтолкнул его, велел подвинуться и усадил Абд ар-Рахмана.
Напиши буквы алфавита по порядку, велел он, не глядя на аль-Хамиси и рассматривая письмо шустрого мальчугана.
Начался первый урок.
Потом Абд ар-Рахману было предложено рассказать о величии Аллаха. Мальчик растерялся. В школе Порт-Саида начинали с чтения азбуки с картинками. Он не знал, что ответить. Он молчал. Тогда учитель приказал ему повторять слова из Корана.
«Я свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и что Мухаммедпророк Его».
Повтори двадцать раз, приказал учитель. Запомни это навсегда!
В маленькой, полутемной комнате было грязно и шумно. Каждый что-то повторял, стараясь произносить строки священной книги возможно громче, нараспев. Старый богослов приказал читать суры Корана, покачиваясь из стороны в сторону. Это было странно и непривычно. Абд ар-Рахман повторял свои строки тихо, не покачиваясь, и изредка поглядывая на богослова. Он ждал, подойдет ли богослов и даст ли ему пинка. Кто-то говорил, что непослушание в Куттаб подвергается наказанию. Но время шло, а богослов ни разу никого не побил.
«Я свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха»повторял уже в пятый раз Абд ар-Рахман.
«Если я так говорю, подумал он, значит, я верю в Аллаха, а что значит верю? И какой он из себя, Аллах? Может быть, спросить об этом учителя?»
Мальчик подумал, но не решился спросить.
Возвращаясь домой, Абд ар-Рахман вспомнил школу в Порт-Саиде, куда мама водила его. Там было так весело, так интересно. Заучивали песенки, читали сказки, запоминали стихи. А дома мама читала ему арабские сказки. Он любил слушать сказки про мудрых бедуинов, про хитрых купцов и злых волшебников.
«Зачем он увез меня в деревню? думал мальчик об отце. Я его боюсь, я люблю маму. Как мне плохо. Хочется плакать, а мама говорила, что мужчине стыдно плакать».
Каждое утро, просыпаясь от пения петуха, Абд ар-Рахман ждал стука в стенку. Мальчик покорно шел в Куттаб, но с первой же минуты ждал, когда наконец закончится урок. Он хорошо запоминал суры Корана, но ему не нравилось читать нараспев, покачиваясь. Каждый день занятия начинались с заучивания новых строк. Богослов читал вслух, а мальчики вторили, подражая учителю.
В школе Порт-Саида Абд ар-Рахман довольно быстро читал небольшие предложения в азбуке. Он запомнил все буквы алфавита, но ему было трудно читать суры Корана. В Куттаб все казалось трудным. Ему не хотелось повторять вслед за учителем непонятные фразы, но все повторяли, и он вместе с другими мальчиками научился читать на память целые страницы из священной книги.
Больше всего Абд ар-Рахману нравилось переписывать заученное. У него не было своей книги, и потому он не мог дома переписать то, что не удалось сделать во время занятий у богослова. Мальчики толкали друг друга, каждый пытался завладеть томом Корана, чтобы переписать без ошибок. Иной раз он успевал записать две или три строки. Но дома он их тщательно переписывал в чистую тетрадку, стараясь не ошибиться и сделать свою работу красиво. Маленький сын Аиши мечтал написать маме письмо, рассказать ей о том, как ему плохо в этой деревне у неприветливых родственников. Как не хочется ходить в Куттаб. О многом хотелось написать маме. Но для этого надо научиться хорошо писать. Мальчик старался. Он даже заслужил похвалу старого богослова:
Абд ар-Рахман самый маленький в нашем классе, а пишет чисто и аккуратно, посмотрите: ни одной кляксы и только две ошибки. Старайтесь, если хотите угодить Аллаху!
* * *
Прошло три месяца с тех пор, как маленький аль-Хамиси стал учеником старого богослова. Мальчик не привык к родственникам, не находил утешения у отца, которого видел редко, ребенок страдал от тоски и одиночества. Вечерами, когда он выходил на набережную Нила и видел убогие жилища феллахов, ему хотелось в Порт-Саид, где освещенные улицы и экипажи богатых людей. Здесь темно и печально. От грустных песен феллахов щемит сердце.
В такт печальной мелодии народной песни мальчик складывал свои грустные детские стихи. Он смотрел на высокие кипарисы, и ему виделись чудовища.
После уроков мальчик предавался воспоминаниям о доме. Он мысленно повторял многое, что было сказано матерью, когда они, бывало, вели тихую беседу перед сном.
«Мама говорила, вспомнил он:
«Ты мое сокровище, сынок. Я помогу тебе вырасти умным и образованным человеком. Ты будешь добрым и благородным, сынок. Доброта и любовь к человекусамое большое украшение для каждого. Но не каждому даны эти великие дары, а тебе, я вижу, даны».
«Любовьэто дар?»спросил он тогда и признался, что больше всех на свете любит маму.
«А еще кого?»спросила Аиша.
«Люблю дядю Абдель-Фаттаха, нашу старую няню, мальчиков на нашей улице. А еще я люблю каждое дерево в саду, каждый цветок. Ведь они живые! Я с ними разговариваю. Я знаю, они меня понимают, только не умеют ответить. Я вчера спросил нашу финиковую пальму, как у нее рождаются финики? И еще я спросил, как ее зовут? Знаешь, как она ответила мне? Шевельнула листвой».
«Какой ты фантазер, сынок, рассмеялась Аиша. Речь дана только человеку. Даже лошадьтакое умное, такое прекрасное животноеи та не может говорить. Ни животные, ни растения, ни букашки не владеют этим прекрасным даром. Подумай только, при помощи слов мы можем общаться и понимать друг друга. Это чудесно!»
«Это замечательно! воскликнул Абд ар-Рахман. Зная слова, можно сочинять стихи. Как я люблю стихи! Я кое-что придумал. Вот повторю про себя, а потом прочту тебе».
Мысли уносили его в уютный дом Аиши. Он достался ей по наследству от умершего отца. Часть дома она сдавала служащему банка и на эти деньги вела свое скромное хозяйство. Она была неприхотлива, но умела одеваться со вкусом, по-европейски. Это очень нравилось мальчику.
«Совсем недавно, вспомнил он, мама спросила: