Девушка поднялась, прошлась по комнате, хотя поначалу и шаталась и один раз даже едва не упала на угол стола, но проворно вскочивший со своего места Фрей, учтиво поддержал ее под локоть, но она поспешно освободилась и продолжала дальше мерять шагами комнату.
Значит, вы говоритеказнили. Это точно? Возможно, мой крик помешал палачам исполнить свое дело до конца?
Нет, нет, не беспокойтесь, все отлично. Негодяй наказан. Задавливание насмертьэто почти то же повешание. Смерть наступает путем смещения позвонков без отделения головы от тела.
Какое отличное знание предмета! Вы, видимо, специалист в этом деле?
Мери поражалась спокойствию своего голоса. То, что происходило у нее сейчас в душе, не поддается описанию. Но она решила сыграть свою роль до конца.
Да нет, что вы, Фрей слегка стушевался. Ну да ладно об этом. А вы-то как здесь оказались, мисс Мери?
Девушка продолжала размеренно мерять комнату шагами, при этом пребывая как бы в полусне, размышляя о чем-то своем.
0, это целая история. Да вы присаживайтесь, садитесь, я говорю. Рассказ мой будет долгим. А это что, правда, это дом губернатора?
Да, да, мисс Мери, вы находитесь в доме губернатора. Это по моей просьбе вам отведена здесь комната, приставлен доктор, да я и сам первые минуты сидел у вашего изголовья с желанием хоть чем-то помочь вам. Вы так прекрасны, мисс Мери! Вы просто лежали, глаза ваши были закрыты, а я все смотрел и не мог насмотреться. Я сделаю все, чтобы вы
А вы что, с губернатором друзья? На каком основании он позволил разместить у себя меня, совершенно незнакомого ему человека?
Да, конечно, знакомы, хотя и совсем недавно, откровенно говоря, но быстро нашли с ним общий язык и думаем сотрудничать и далее.
Извините, но в чем, если не секрет, заключается это сотрудничество?
Гм-м, да всякое Это долго объяснять да и
Фрей не успел договорить до конца. Его спас вскрик доктора, о существовании которого собеседники совершенно забыли. Чисто инстиктивно Джеймс отскочил в сторону и в следующее же мгновение тяжелый резной стул в руках Мери со страшным грохотом обрушился на то место, где только что сидел Фрей. Размах был настолько отчаянным, а удар настолько сильным, что сломались оба стула: и тот, которым Мери хотела убить Фрея, и тот на котором он сидел. Если бы Джеймс не увернулся от удара, череп его был бы наверняка проломленным.
Это настолько шокировало Фрея, что он несколько минут смотрел широко открытыми от испуга глазами на Мери, не в силах произнести хотя бы слово. Удивительную выдержку проявила и Мери. Хотя ей и безумно хотелось с криком «Убийца!» броситься к негодяю и впиться руками в это ненавистное ей горло, но она отдавала себе отчет в том, что это ничего ей не даст, он легко окажет ей сопротивление и на этом все кончится. А отомстить негодяю ох как хотелось. Потому-то она и решила сыграть свою роль до конца, хотя и мало надеялась на успех, опасаясь, что Фрей раскусит ее хитрость. Тем не менее, она очень правдоподобно сдавила ладонями виски и отчаянно встряхнула головой.
Простите Бога ради, Фрей. Что-то нашло на меня. Это стресс. Он пройдет. Мне просто нужно время оправиться от вести о смерти Джона. Я все же любила его. Простите. Я бы хотела побыть одна.
И она бесцеремонно упала на постель, уткнувшись лицом в подушку, и застыла так надолго, не обращая никакого внимания ни на доктора, ни на Фрея. Тот еще долго стоял и упорно, изучающе, рассматривал девушку. Что творилось у него в то время в голове и какие мысли и чувства переполняли его, нам неведомо, но, думаем, он был далек от мысли сочувствовать ей в ее горе, да и после случая с покушением на него он, наверно, уже не относился к ней как к робкой, беззащитной девушке, которую стремился защищать.
Время все шло и шло, а Мери все оставалась в том же положении, будто бы крепко уснула. Впрочем, это очень даже было похоже на правду, и доктор робким голосом, полушепотом, предположил, что девушка действительно упала в забытье, и нужно время, чтобы она снова пришла в себя. Возможно, Фрей согласился с этими доводами, возможно, ему просто надоело безрезультатное ожидание, поэтому, приказав доктору оставаться здесь и не сводить с нее глаз, он покинул комнату.
Поначалу доктор не отходил от постели, ожидая, что девушка вот-вот придет в себя, и он тут же поспешит оказать ей помощь. Однако время все шло и шло, но ничего не менялось. Доктор удобно расположился в кресле, почувствовав удовольствие, расслабился и вытянул, покрякивая, ноги. Проведя столько беспокойных часов у ее изголовья в томительном ожидании, он порядком извел себя и теперь вот мог позволить себе немного отдохнуть. Тишина и спокойствие возымели на бедолагу свое действие: пришла блаженная расслабленность, веки закрылись и доктор погрузился в дремоту. Пару раз он открыл потяжелевшие веки, сонным взглядом взглянул на пациентку и убедившись, что все остается по-прежнему, снова погружался в дрему.
Доктор не помнил, как долго он спал, но открыв глаза, содрогнулся от неожиданности. Он увидел, что девушка, на кончиках пальцев подкрадывалась, как ему показалось, к нему, доктору. Он резко вскочил, как бы приготовясь к обороне. Недавний случай с Фреем стоял у него перед глазами, и он порядком струхнул в этот миг, предполагая, что эта сумасшедшая что-либо подобное утворит и с ним.
Да что вы, мадам! Однако Такая миловидная и столько агрессии.
Та, видя, что разоблачена, расправила плечи и разочарованно вздохнула.
Ну что вы. Вы-то мне что дурного сделали? Нет-нет, по отношению к вам у меня нет никаких дурных намерений. А вот этот человек Он страшный человек! Послушайте
Простите, мадеумазель, но это меня не касается. Я ни во что не хочу вмешиваться. Я тихий человек и
Хорошо! Тогда позовите мне его хотя бы. Прошу вас! Так оставаться дальше все не может. Нужно что-то предпринимать. Да позовите же, говорю вам!
Хорошо, хорошо, мадам.
Доктор бочком-бочком, не сводя глаз с девушки, как будто она должна была сейчас наброситься на него, пробрался к двери и вышел.
В следующее же мгновение произошло нечто невероятное. Мери подскочила к одному из еще уцелевших в этой комнате стульев, схватила его за спинку, отчаянно размахнулась и со всей мочи запустила им в окно. Стекло со страшным звоном посыпалось вниз. Не успел умолкнуть звон, а девушка уже перемахнула через окно, внимательно смотря вниз и стараясь не угодить на торчащие вверх острые уголки стекла и не пораниться о них. Это ей вроде бы удалось (не было времени тщательно осматривать себя), она тут же стремительно бросилась в сад с одной единственной мыслью: побыстрее скрыться в гуще зарослей.
Все было задумано, возможно, и верно, да не исключено, что и сам побег удался бы, если б не предусмотрительность Фрея. Он перед этим выставил из числа своих людей охрану у комнаты Мери, а после неудавшегося покушения на свою жизнь заподозрил со стороны девушки двойную игру и усилил охрану. В том числе и ее окна.
Почувствав, как ее сзади схватили за плечи крепкие мужские руки, она едва не заплакала от досады, что ее задумка сорвалась. Она, правда отчаянно пыталась вырваться, но все попытки ее были тщетны.
Дальше все поплыло, как в сплошном тумане. Мери звала губернатора, пыталась доказать что-то людям, которые ее удерживали, но все тщетно.
Ее отрезвил лишь неприятный смех одного из головорезов, удерживащего свою пленницу:
Капитан! Тут мадеумазедь жалуется на вас и утверждает, что вы человек очень нехороший.
Ехидный смешок выворачивал у нее все наизнанку, но и это было не самое худшее. Подняв голову и увидев, что к ним приближается Фрей, Мери едва ли не взвыла от безысходности. Она ясно понимала, что теперь-то вырваться из рук этого человека будет отнюдь не просто, если совсем невозможно, и приготовилась к самому худшему.
20
Боль. Не утихающая, пронизывающая все тело боль. И казадось, не будет ни конца ни края этой напасти. Особенно болела исхлестанная плетьми кровоточащая множеством ран спина. Если еще учесть и то, что Джон лежал на ней, то можно представить его страдания. Чтобы пригасить боль, он решил перелечь на бок, но лишь попытался сделать первое движение, как громко вскрикнул от пронзительной боли, от которой едва не потерял сознание. Делов-то всего: он лишь слегка повернул голову, но какая чудовищная боль в шее! Господи! Где она взялась? Ну ладно спинаэто он помнит, как усердствовали надзиратели, работая хлыстами, но шея, шея-то?!
Где-то невдалеке послышался шум, чье-то хриплое сопение почти рядом и уже совсем громко:
О! Оклемался, что ли? Эй ты, отзовись!
Джон не только не зналкто это, друг или враг. Он вообще не знал, где он и что с ним происходит. Однако подсознательно чувствуя, что находится в опасности н что кто-то возможно пытается ему помочь, он хотел ответить этому человеку, но вместо слов послышалось какое-то невнятное хрипение и стон. Однако и этого оказалось достаточно тому, кто обращался минуту назад к Джону.
Значит, живой. Порадую утром командира. Он грозился с тебя три шкуры содрать. Хи-хи, там и сдирать то нечего. Гы-гы-гы. Во потеха будет!
Вновь послышался шорох и удаляющиеся шаги. Да где же он, черт возьми! Превозмогая боль, Джон попытался приподняться и оглядеться. Давалось это ему с большим трудом, поскольку каждое движение причиняло неимоверную боль. Господи! Наверное никогда раньше ему не доводилось терпеть такой боли. Впрочем, нет. Однажды, еще в детстве, он едва не умер от страха и боли, когда спускаясь однажды в глубокий погреб, находящийся на подворье родительского дома, он оступился в полумраке и свалился по ступенькам на самое дно ударившись под конец о емкости с солениями. Это был страшный удар! Он не только жестоко ушибся, но и сломал ногу! Любое движение доставляло ему такую боль, что, помнится, он тогда ужаснулся мысли, что не сможет самостоятельно выбраться из этого жуткого подземного плена. А когда кто-нибудь рано или поздно спуститься в подвал, то обнаружит лишь только его бездыханное и к тому времени уже остывшее тело. Однако все же тогда он смог собрать воедино все остатки своих сил и превознемогая боль выбрался из той западни. Вот и теперь, лежать так дальше и ждать милостыни от судьбы он не мог. Джон по природе своей был человеком действия, и одно дело, когда активность его была стеснена другими, тем же Фреем и Ферраном, пленником которых он был и ничего не мог предпринять для своего освобождения, как ни старался, другое дело сейчас, когда он, вероятно, или уже на свободе или есть возможность бежать. Во всяком случае нужно осмотреться и сразу же, исходя из обстоятельств, принимать решение и действовать.
Вокруг было темно. Жутко темно. Лишь одно небольшое светлое пятно где-то вверху, почти под потолком. Джон напряг зрение и присмотрелся. Господи! Да это же всего-навсего кусок звездного неба! Просто за окном ночь и он видит ночное небо. Но что же окно-то такое крохотное? И почему небо расчерчено непонятными темными полосами. Боже! Да это же металлические прутья в окне-бойнице! Неужели опять неволя? Да когда же закончится это нашествие бед и неприятностей?! Когда же всему этому наступит конец, черт побери?!
От боли хотелось кричать во всю глотку, но Джон пересилил все это и поднялся. Его всего шатало, голова кружилась, ноги подкашивались, но он все-таки подошел к этой бойнице, потому что окном это небольшое отверстие в стене Джон называть не хотел. Оно было почти на уровне его лица, чуть-чуть выше головы. Так что, поднявшись на корточки или слегка подпрыгнув, можно было увидеть, что творится там, на свободе. Взглянув туда, Джон обратил внимание что низ окошечка находился как раз на уровне земли. Следовательно, темница, в который он находился, была чем-то типа подземелья, или такого себе редута, полузарытого в землю. Но главноепрутья. Окошко само по себе небольшое, а и в нем были замурованы три мощных металлических прута, которые, как Джон не хватался за них и не пытался потащить на себя, ни на дюйм не сдвинулись. Да что там дюйм. Прутья были абсолютно неподвижны. Это была какая-то фантастическая твердынь, монолит.
В окошке на фоне более светлого звездного неба Джон увидел темный силуэт человека, расхаживавшего взад-вперед, иногда исчезавшего, а затем появлявшегося с другой стороны, из чего следовало, что он обходил эту небольшую тюрьму вокруг. Джон чертыхнулся. Это усложняло побег. Но предпринимать что-либо все равно нужно было. Возможно, поддастся дверь? Джон понимал, что мысль эта наивна, если не глупа, но все же. Надежда-то всегда умирает последней, и если утопающий пытается ухватиться за соломинку, то почему бы человеку в неволе не питать надежды на старый и слабый цемент в кладке окна-решетки, расшатанную дверь и тому подобное?
Джон долго наощупь искал дверь и, когда наконец-то нашел ее, убедился, что она окована железом, прочна и никаких спасительных щелей и в помине не имелось. Что же предпринять? Джон опустился на пол и призадумался. Все смешалось у него в голове. Мысли о побеге путались с воспоминаниями о вчерашнем дне. Что с ним произошло? Внутренне он чувствовал, что вчера произошло что-то неординарное. Почему, собственно, что-то? Джон точно знал ответ на этот вопрос: вчера он должен был умереть. И дело даже не в этих чудовищных побоях, к которым он был уже привычен, хотя никогда еще они не были так жестоки. Именно они и были причиной того, что в конце концов он потерял сознание. Уже будучи в небытии, как бы сквозь сон, он ощутил, как ему на шее набрасывают веревку и хотя сознание, казалось, в это время и не работало, понял, что его собираются вешать. А когда канат так жутко сдавил шею, что невозможно было ни дышать, ни двигаться, Джон понял, что это конец, и пытался успеть перед смертью проститься с жизнью. Потом пришла темнота, провал в какую-то бездну и это была точка, по мнению Джона. Смерть. Все! После этого ничего не должно быть. Ни-че-го! И вот поди ж ты! Вот он снова дышит воздухом, смотрит на звездное небо, пытается выбраться из неволи. Он живет! Господи! Как часто мы стремимся к чему-то, пытаемся достичь каких-то высот, а когда это не получается, чувствуем себя глубоко несчастными. А оказывается, только жить на этой землеэто уже большое счастье. И в этом Джон убедился в данную минуту сполна.
Внезапно снаружи послышался глухой удар, короткий вскрик, какой-то шорох и возня и снова удары. Джон поспешил к окну, но ничего не увидел. Что случилось? Джон внутренне чувствовал: что что-то произошло. Но что, черт возьми!
Прошла томительная минута ожиданий, вторая. Тишина, удивительнейшая тишина вокруг. Лишь отдаленный шум моря, да вскрики ночных птиц.
Вдруг из темноты показался силуэт человека, но Джон сразу же обратил внимание, что он разительно отличался от того, за которым он наблюдал еще с полчаса назад. Чем это объяснить? Сменился караул? Так при чем здесь удары и вскрик? Человек этот метался туда-сюда, как бы чего-то ища. Увидев окошечко, он быстро устремился к нему, склонился над решеткой и получилось так, что их лица оказались сразу же едва ли не вплотную друг против друга. Но незнакомец не видел Джона в темноте, поэтому сдавленным голосом обратился в пустоту подземелья:
Мистер Кросс! Джон Кросс! Отзовитесь!
Это было настолько неожиданно, что Джон в первое мгновение даже отпрянул от окна. Даже само обращение по имени было уже невероятным, поскольку в последнее время вокруг было только и слышно: «Мерзавец!», «Подлый раб!» «Бездельники!» и тому подобное. Но кроме этого, и голос незнакомца показался до боли знакомым, и хотя Джон в первое время так и не вспомнил, кому он принадлежит, зато совершенно точно отметил, что слышал раньше его в той свободной для себя жизни, которая казалась уже так далеко и возврата к которой уже не может быть никогда.
Да, я здесь! Кто вы?
Я пришел вас освободить. Сейчас открою дверь. Я с благими намерениями, так что не вздумайте нападать на меня. Я помогу вам.
Незнакомец снова скрылся. Через некоторое время Джон услышал шорохи у двери и сразу же устремился к ней. Было слышно, как человек по ту сторону двери чертыхается, видимо, у него что-то не получалось. Шорохи возле самой двери то возобновлялись, то умолкали, из чего Кросс предположил, что его освободитель подбирает ключ и все они пока что не подходят к замку. Казалось бы: ну чего волноваться? Неожиданно пришла помощь и этому обстоятельству нужно только радоваться. Однако Джон в это время будто сидел на игодках, и каждый шорох и чертыхание, доносившиеся к нему извне, отзывались в его душе вдвойне.
Наконец-то что-то в двери щелкнуло, раздался вздох облегчения и приглушенный радостный вскрик незнакомца, дверь дико заскрипела, да так, что, казалось, этот скрип услышали в самых отдаленных закоулках острова, и отворилась. На фоне звездного неба Джон увидел темный силуэт незнакомца, шагнувшего в дверной проем.