Больше вопросов не имею. Омар направился к своему месту. Тут же вскочил Слоан.
Мисс Элкинз, это правда, что вы работали проституткой?
Алиса оцепенела.
Мисс Элкинз?
Я сопровождала состоятельных людей на разные мероприятия, и не собираюсь об этом говорить! Вы же сказали, что на суде не будут говорить об этом! кричала она на Омара.
Пожалуйста, ответьте на вопрос, мисс Элкинз. Судья хищно подался вперед.
Она скрипнула зубами.
Во время учебы в колледже я работала таким образом. Чтобы заплатить за обучение. Иначе я не получила бы диплом.
Вы не могли найти работу по поджарке гамбургеров или разноске зелени, как другие студенты? ухмыльнулся Слоан.
Вы вообще представляете, сколько сейчас стоит обучение? С такой работой я даже за учебники не могла бы платить, к вашему сведению.
Значит, для протокола, вы предлагали секс в обмен на деньги, так?
Алиса что-то пробормотала.
Отвечайте, пожалуйста. Слоан стукнул по столу.
Да, я сказала, прошептала Алиса с закрытыми глазами.
Мой клиент знал, что вы проститутка? То есть, извините, сопровождающая?
Естественно, я ему не говорила. Но он все равно узнал. Алиса скользнула по мне взглядом. Ему жена сказала. То есть бывшая жена.
Еще один мерзкий эпизод всплыл на поверхность. Мы с Дейлом обедаем в кафе. Входит Алиса. Дейл знает ее по недавней вечеринке и говорит мне, что она шлюха. Вечером я молюсь, чтобы Роджер не подхватил какую-нибудь болезнь.
Ваша честь, начал Слоан, я надеюсь, что вы отнесетесь к этим показаниям так же, как к их источнику, проститутке, которая признала в вашем присутствии, что может лгать для достижения своей цели. Эта молодая женщина характеризуется противозаконным мошенническим поведением, и я настаиваю, что ее показания должны рассматриваться с подозрением, если они вообще могут быть приняты к рассмотрению.
Послушайте, сказала Алиса. Я ничего не выдумываю. Роджер действительно оставлял своего ребенка одного, чтобы мы могли уехать и
Это все, мисс Элкинз, перебил Слоан. Можете идти. Спасибо.
Секунду!
Я сказал, это все.
Прекрасно! Буркнула она, поднимаясь и одергивая блузку. Я пошла!
Следующей была Линетт. Она робко улыбнулась мне и уселась за столик, заметно нервничая. Я не думала, что будут какие-то неожиданности: расскажет о лодочках из мыла, о разведении костра, да и все. Совершенно не ожидала, что она будет сообщать о том, как Пит обжег руку в походе.
Мы пытались позвонить домой, но телефон был отключен, спокойно рассказывала она. И муж потом сказал мне, что в тот вечер у Вэл был гость. Мужчина.
Линетт виновато взглянула в мою сторону. У меня просто внутренности сводило.
Какое отношение это имеет к делу? спросил Омар.
Это к вопросу о пренебрежении своими родительскими обязанностями, ваша честь, поднял руку Слоан. Она оставила свой номер телефона на случай непредвиденных ситуаций и в то же время развлекалась с кавалером, отключив телефон и прекрасно зная, что других способов связаться с ней в случае чего не существует. Какая мать может поступить таким образом?
Линетт подскочила.
Но Вэлери мне сказала, что телефон отключился случайно. Такие вещи происходят сплошь и рядом. Я совсем не хочу сказать, что она отключила телефон нарочно.
На меня навалились страх и вина. Я-то помню, что сделала это нарочно! Позвонила жена Эдди, не хотелось, чтобы ее звонки повторялись. И я отключила телефон, совершенно забыв, что могу понадобиться Питу.
Мистер Слоан, ваш аргумент в лучшем случае спорен. Судья Брэнд устало потер глаза. Миссис Чейз, вы свободны.
Спасибо, ваша честь. Линетт кинула на меня еще один душераздирающий взгляд. Это было невыносимо.
Не трусьте, зашептал Омар, сжимая мне руку. Все идет замечательно.
И знаете что? Минуту спустя я почувствовала, что согласна с ним. Впервые с начала заседания позволила себе некоторый оптимизм. До этого момента я готовилась к худшему: остаться без ребенка, без денег, без дома. А сейчас уверенность Омара поддерживала меня, как стальная подпорка. Мы пуленепробиваемы! Мы выиграем это дело. Я знаю.
Омар нагнулся и что-то достал из портфеля.
Ваша честь, я хотел бы перейти к следующим свидетельским показаниям. В руках у него была видеокассета.
Я даже не заметила, что на столе стоит видеомагнитофон, пока Омар не подошел к нему. Кровь лихорадочно застучала в ушах. Вставив вилку в розетку, Омар нажал кнопку пуска. Экран засветился серым, но ничего не показал. Он пощелкал другими кнопками. Картинка не появлялась.
Ну и чем занимались эти придурки из технического отдела? пробормотал Омар.
Слоан нетерпеливо постукивал карандашом. Роджер сидел с глупой ухмылкой. Келия продолжала грызть ногти.
Омар наугад тыкал в разные кнопки. Наконец на экране появилось изображение. Маленькая крепкая женщина средних лет сидела на высоком стуле. На ней свободная черная рубаха, черные брюки со множеством молний, карманов и нашивок. В маленькой руке сигарета, которую она за все время записи ни разу не поднесла к губам. Ни разу, даже когда на лице ее отражалось неподдельное горе.
«Наводи на меня, сказала она кому-то. Нет, не та кнопка. Другая. Я сказала, другая. Так. Теперь ближе».
В голосе звучали властные ноткипрямо сержант морской пехоты. Я узнала этот голос. Эста, тетя бедняжки Мэри. Теперь ее лицо заполнило собой весь экран. Коротко, по-мужски подстриженные волосы, лихо сдвинутый набок красный берет. Лицо в форме сердечка, но рот кривой и горькийбезгубый, плотно сжатый разрез.
Омар нажал на «паузу».
Ваша честь, сейчас я хотел бы представить вам видеозапись свидетельских показаний мисс Эсты Доминго. Краткая предыстория: Роджер Тисдейл незаконно сочетался браком с ее племянницей Мэри и держал ее фактически пленницей в домике на Черном озере. Уличенный в двоеженстве, мистер Тисдейл пытался отрицать какие бы то ни было отношенияи даже знакомствос этой девушкой. Я полагаю, что свидетельство Эсты Доминго поможет прояснить вопрос о том, заслуживает ли мистер Тисдейл опеки Питера Райана Тисдейла.
Судья кивнул, и Омар снова включил запись.
«Прошу прощения за то, что не могу присутствовать на суде и дать показания лично. Эста смотрела прямо в камеру. Как я объяснила мистеру Тисдейлу, у нас идет стройка приюта для женщин, подвергшихся жестокому обращению, и я нужна здесь. Мэри не хотела заниматься с ним сексом. Но этот ублюдок забил ей голову никчемными фантазиями. Говорил, что пошлет ее учиться в школу медсестер, а сам даже в паршивую среднюю школу не записал! Дерьмо собачье! Роджер Тисдейл не был ей мужем. Просто западал на молоденьких девочек. Свинья!»
Я посмотрела на Брэнда. У него был печальный и неприглядный вид человека с обостренной язвой. Это обнадеживало. Непонятно было другоепочему Омар так воодушевлен? Здесь нет ничего нового, показания Эсты давно уже приобщены к делу.
«Теперь я хотела бы перейти к существу вопроса. Эста поправила берет. Насколько я поняла, он в том, достоин ли Роджер Тисдейл быть отцом».
Ваша честь, это какой-то абсурд, вяло протянул Слоан.
Судья дал знак Омару сделать паузу.
Ваша честь, эта женщина, по ее собственному признанию, не знакома с Роджером Тисдейлом, продолжал Слоан. Она не педагог, не специалист. Ничего не знает о реальных обстоятельствах этого дела и о людях, имеющих к нему отношение. Ее некомпетентность не позволяет ей судить о родительских качествах Роджера Тисдейла. Из уважения к суду я предлагаю прекратить просмотр этой записи, ваша честь. Боже мой, неужели нужно тратить время на свидетельство этой сумасшедшей?
Сядьте, мистер Слоан.
Но, ваша честь, это свидетельствопросто раздутые слухи, заныл Слоан, как дошкольник. (Такая манера очень напоминала моего бывшего мужа.) Пристрастные и однобокие показания свихнувшейся феминистки. Он сделал эффектную паузу и вытащил козырь:Ваша честь, она лесбиянка!
Сядьте, мистер Слоан, приказал судья. И оставайтесь сидеть. Я хочу посмотреть видеозапись. Прошу вас, мистер Слаадк.
С удовольствием, ваша честь. Омар нажал на кнопку.
Замершая Эста снова задвигалась.
«Когда Мэри поняла, что беременна, она в отчаянии позвонила мне. Хотела сделать аборт. Но это было нелепостьюМэри очень любила детей. Она сказала, что должна сделать это из-за него. Из-за Роджера Тисдейла. Только он приказал ей избавиться от эмбриона. Он сказал Мэри, что терпеть не может детей. Я это хорошо помню. Он твердил ей, что детиэто обуза, и от них одни неприятности. Что они только путаются под ногами. Что он не хотел рождения Пита. Он сказал Мэри, что, если она сохранит беременность, он сам убьет ребенка голыми руками».
Это слухи, ваша честь! Это ничего не доказывает!
Омар нажал на «паузу».
Кажется, я уже просил вас замолчать, мистер Слоан. Судья повернулся к Омару. Мистер Слаадк, это основная суть свидетельства? Или женщина может сообщить что-то более существенное?
Да, ваша честь. Еще одна вещь, если вы дадите мне буквально минуту. Он снова включил запись.
«Так. Теперь крупный план, командовала Эста. Неизвестный оператор отошел назад. У нее в руках было что-то похожее на диктофон. Мы всегда записываем разговоры по домашнему телефону. Семейное правило».
Она нажала кнопку и поднесла к объективу узкую коробочку.
И я услышала голос Мэри, полудетский, взволнованный, дрожащий в отчаянии.
«Тетенька, помоги мне, молила она. У меня подступил комок к горлу. Роджер говорит, что я должна избавиться от малыша. Если я откажусь, то он убьет его. Он сказал, что придет ночью, схватит его за горло и задушит одной рукой, тетенька! Богом поклялся! Тетенька, пожалуйста, помоги!»
Эста щелкнула выключателем и снова посмотрела в камеру:
«Если хотите знать, хороший ли отец Роджер Тисдейл, теперь, я думаю, у вас есть ответ».
Это основная суть, ваша честь, сказал Омар. Далее начинаются вариации.
В таком случае можно выключать. Я услышал достаточно. Судья Брэнд снял очки, провел рукой по лицу и встал. Пожалуйста, вернитесь в зал суда через сорок пять минут.
Слоан и его помощники стали кучкой в сторонке. Омар сжал мне руку.
Ну, Вэлери, помолитесь немного. Хотя это не так уж и нужно. Дело в шляпе.
Он был так уверен в этом, что ринулся куда-то есть суп. Я одна сидела на скамейке в конце коридора под большим грязным окном, солнце пекло затылок. Закрыла глаза. Слышен был разговор Роджера с Келией, нет, скорее ссора. Кажется, она предлагала ему «сделать глубокий очищающий вдох» или «оставаться в текущем моменте», и вдруг он рявкнул: «Заткнись! Прекрати нести ахинею, ясно? Я тебе не безмозглая домохозяйка, тронувшаяся на йоге!» Она вздрогнула, как от пощечины. Язык Роджера может ранить больнее любой руки. Видимо, Келии это теперь тоже известно.
Все, что я могла думать по этому поводу, эта роза еще пообтреплет свои лепестки. Пусть теперь она выслушивает его резкие замечания, терпит прилюдные унижения и холодные войны. Помню, как-то раз к нам на обед пришли знакомые: какая-то Элексис, коллега по «Чердачной студии», и ее муж Стефан, пианист. Прихлебывая вино, мы обсуждали кинофильмы. Мне было тогда как-то особенно легко и весело, болтая, я что-то сказала про Das Boat, что-то о немецком солдате на подводной лодке.
Das Boat? начал глумиться Роджер. Ты хочешь сказать, das BOOT?
Он произнес boot с немецким произношением, я же сказала Das Boatто ли по-немецки, то ли по-английски. Неуклюжая попытка девушки, никогда серьезно не изучавшей языки, никогда не ездившей за границу. Я почувствовала себя водорослью среди этих отполированных академических жемчужин.
Boot, boatне знаю. Я надеялась, что муж не будет устраивать сцену. Откуда мне знать? Я испанский учила.
Отлично, тогда скажи «лодка» по-испански, Роджер сложил руки на груди и довольно улыбнулся друзьям.
После семи лет испанского я совершенно не помнила, как будет «лодка». В голове мелькали путаные слова и фразы: «Pelicula. Manzana. Man of La Mancha. Chimichanga».
Я жду, сеньора Райан.
Кровь прилила к щекам. Элексис хихикнула. И тут произошло чудо.
Barco, сказала я, пораженная, что вспомнила, и злая, что пошла у него на поводу.
Браво! Роджер хлопнул в ладоши. А теперь прогуляйся в cocina и свари нам cafe!
И захохотал, запрокинув голову. Элексис и Стефану, казалось, было неловко.
Я посмотрела на часы. Решение будет готово через шесть минут. Что, если Роджер все-таки получит полную опеку Пита? Что мне тогда делать? Я вспомнила короткий стишок, который выучила на одном из собраний «Анонимных переедающих»: «Боже, даруй мне силы принять то, что я не могу изменить»
Как мы до этого докатились? Вспомнилась радость на лице Роджера, когда я показала ему в ванной тест на беременность, который он, кстати, вставил в рамочку. Как он бросался за йогуртом «Бен и Джери», когда я говорила, что мне его очень хочется. Как он массировал мои опухшие ноги на последних неделях беременности, как целовал каждый пальчик и писал на них «П-и-т-е-р» и «Э-м-и-л-и». Мы не знали, мальчик будет или девочка, пока Пит наконец не родился на свет, и когда это произошло, Роджер сам плакал как ребенок.
Все обещания и надежды на будущее, неужели они были лживыми и пустыми?
Вдруг мне на колени плюхнулся завернутый в целлофан «гадательный пирожок».
Ну, вперед. Посмотрим, что нас ждет в будущем. Надо мной возвышался Омар, холеный и гладкий, как лис, и полностью отдохнувший. А я тут сижу, как размякшее шоколадное яйцо в этой кофточке для беременных.
Я развернула пирожок и разломила его. Пусто. Я в ужасе смотрела на него, готовая заплакать.
Пустой, да? Он, казалось, едва удерживался, чтобы не сморщиться. Ну, вы знаете, что это означает, а?
Нет, Омар. А что это означает? Я решила, что он что-то придумывает.
Это означает, что возможности бесконечны.
Правда? А я всегда думала, это значит, что я умру.
Мы все когда-нибудь умрем, Вэлери. Но на меня снизошло откровение, что вы в ближайшем будущем никуда не собираетесь. И что пустой «гадательный пирожок» вовсе не знак чьей-то неминуемой смертивернее всего, он означает, что кто-то на кондитерской фабрике не справился с работой. Так что расслабьтесь, хорошо?
Он присел передо мной на корточки. Вот это гибкость! У меня ноги совсем не такие крепкие. Я бы ни за что не смогла вот так запросто присесть.
Вэлери?
Что?
Слушайте дяденьку Омара. Все будет хорошо. Он посмотрел на часы и вскочил на ноги (что меня тоже впечатлило). Схватил меня за руку и потащил в зал. Пора! Надо прийти до судьи Брэнда, он не любит ждать.
Когда мы вернулись в зал, Роджер уже сидел там, но Келии не было. Брэнд устроился в своем кресле и откашлялся. Он выглядел усталым. Переложил на столе какие-то бумаги, бегло просмотрел их. Потом глубоко вздохнул и некоторое время просто смотрелсначала на Роджера, потом на меня. Хотела бы я знать его мысли. И еще я хотела, чтобы все побыстрее кончилось.
Я не из тех судей, которые верят в неприкосновенность материнского авторитета, начал он, и сердце у меня камнем полетело вниз. Хотя это правда, что между матерью и ребенком существуют неповторимые отношения. Мать носит и растит дитя в утробе, она рождает его на свет, кормит его собственным телом. Брэнд откинулся в кресле, уставился в потолок и продолжал. Но материнство гораздо обширнее процесса беременности, родов и грудного вскармливания. Кто идет к ребенку, когда он плачет по ночам? Кто создает для него уютный и аккуратный дом? Кто обеспечивает ему духовное и эмоциональное воспитание, чтобы он вырос хорошим молодым человеком? Кто?
Судья сделал паузу, и я застряла на фразе «уютный и аккуратный дом». Что он имеет в виду? Неужели кто-то сказал, что у меня в джипе с ноября валяются окаменевшие остатки «Хэппи Мил»? Или он узнал, что я купила недавно семь отверток «Филипс» и теперь ни одной не могу найти? «Господи, взмолилась я, если ты даруешь мне полную опеку Пита, я обещаю, что создам для него уютный и аккуратный дом. Сегодня же повешу всю одежду в шкаф и никогда не буду оставлять ее на стульях. Разложу все барахло под раковиной. Найду все инструменты и соберу их в специальный ящик. Или даже лучшеустрою в гараже мастерскую со специальными подставками в форме инструментов, чтобы их можно было легко найти. Господи, ну пожалуйста».
Мистер Слоан, начал Брэнд, когда вы с вашим клиентом обратились ко мне с просьбой устроить одностороннее слушание дела, вы пошли, так сказать, окольным путем. Вы сказали, что имеете доказательства интимных отношений мисс Райан с другой женщиной. Точнее, что она ведет образ жизни лесбиянки. Я думаю, мистер Слоан, что вы выбрали этот окольный путь, полагаясь на недавние события в моей личной жизни, которые я пытался уберечь от общественного внимания. Вы хотели использовать эту информацию в своих интересах. Это низкопробное судопроизводство, мистер Слоан. И ошибочная стратегия.