Алла МийаКнига Гауматы
Пролог
«Бейте тревогу, ибо конец всему земному близок!..»
Смутные листья, сорванные северным ветром с Дерева Всех Семян, трепетали, плавно кружились, создавали необъяснимые узоры и предвещали появление чего-то загадочного и важного. Сухими бледно-желтыми мотыльками прилетели они из предутренних грез, задели медленным вальсом краешек сознания Тайновидца, а после осыпались матовым дождем и осели на краю деревянной террасы. Но окончательно вывел его из страны снов медовый аромат Хаомы, перемешанный с тяжелым запахом гнилых плодов, нотами прелой земли, влажного подлеска и мокрого марева холодного тумана. Неуместное дыханье увяданья посреди раннего летнего утра выжженной саванны.
« Задрожит скоро твердь до своих переделов»
Шумный промозглый порыв, принесший вести издалека, потрепал его белую гриву. Он, слепой от рождения, никогда не видевший ни зарева восхода, ни сумерек заката, оставил без внимания прощальное кружение ржавых листьев на горячих досках террасы. Стряхнув с себя пылинки дремоты, Тайновидец поднялся с набитого соломой и сухими веточками бучу топчана. Новый день здоровался с ним, лениво выкатывая алый диск над макушками старых баобабов, и вода в миске, сделанной из высушенной тыквы, уже успела нагреться от лучей новорожденного солнца. Осторожно, чтобы не потревожить спящего в ее тени скарабея, он сделал несколько жадных глотков. И, широко зевая, потянулся сначала передними, а потом задними лапами.
Тогда-то ОНА и показалась. И белые зрачки Тайновидца увидели ЕЕ отчетливо! Невероятного для Книги размера, ОНА выросла прямо из-под наметённого из сна листопада. Обычно, являясь к нему, Тайны, чтобы подчеркнуть свою важность, изменяли форму и размеры, усиливали цвета или деформировали пропорции. Но сегодняшняя превзошла все виденное ранее. Книга была поистине огромна, занимала все пространство террасы, а ее обложка из живой, опушенной редкими бархатными волосками кожи, то поднималась, то опускалась в такт ритму дыхания. Изумляясь, он даже рискнул дотронуться до нее. Но его широкая лапа прошла сквозь мираж, вспугнув рой листьев-мотыльков. Так и покоилась она, ровно дыша, на половицах из черного венге, и красное солнце поднималось над тропиком козерога.
«Наступает Эсхатос, велик и страшен!..»
Внезапно все поблекло. Порыв ветра, словно стон запоздалых рыданий, всколыхнул его сердце, и волна тусклой печали, безысходной тоски, нахлынула на Тайновидца. И тотчас не то капли крови, не то лавы, не то драгоценные камни, ограненные острее алмазов, упали откуда-то на её обложку, безжалостно раня, оставляя рваные шрамы от ожогов на нежной коже книги. Из их затейливого узора сложились слова и образы на том языке, что древнее слов. Они вспыхнули и внезапно рассеялись вместе с ней, оставляя в благоухающем Хаомой горячем воздухе тихое позвякивание светлячков-бубенчиков. Слезы выступили на незрячих глазах Тайновидца. Пораженный видением, он долго прислушивался к словам пророчества в шорохе исчезающих листьев.
«Познаем наш жребий! Смерть или война!..»
В медленно набирающих силу звуках проснувшейся саванны последний багряный посланец с края света растаял в невидимых слепым глазам красках зари. Тайновидец вернулся в дом, приютившийся на стволе пятивекового свинцового дерева. Он вошел в прохладную комнату и подсунул большую белогривую голову под руку спящего медиума. Тот, привыкший и ночью не расставаться с карандашом, все еще оставаясь во власти сновидений, свесился с постели, нащупал под кроватью лист бумаги и начал быстро заполнять его чистоту ровными строчками, не просыпаясь и не открывая глаз. Закончив, мужчина сел на кровати. Он отогнал от себя мутные остатки сна, нашел под подушкой бесполезные очки и неловко надел их на невидящие глаза. Слепой белый лев положил тяжелую голову ему на колени.
Человек обдумывал написанное.
У нас есть выбор, приятель Будет большая война или наступит конец Вселенной.
Колени медиума были мокры от звериных слез. Он потрепал густую гриву Тайновидца.
Прольется много крови Мы все погибнем
Белый лев тяжело вздохнул, и словно верная собака, свернулся у ног медиума. Человек достал телефон. Он тоже был слеп, и его палец тщетно скользил бы по экрану в поисках номера того, единственного, дорогого ему среди людской породы. Прежде чем произнести вслух имя и, таким образом, набрать номер, медиум повторил в памяти явившееся Тайновидцу пророчество:
Бейте тревогу, ибо конец всему земному близок!
Задрожит скоро твердь до своих переделов,
Солнце не даст света,
Во мраке сгинут рога луны,
Круг звезд смешается и лишится небо созвездий,
Океан стечет в бездну и в кровь все обратится.
Ослабеют силы небесные,
Время остановит бег, пространство разорвется.
Наступает Эсхатос, велик и страшен!
Законы мудрости укажут выбор,
Война или смерть!
Узрите знамения:
Когда вода прошлого смешается с ядом,
Когда отрок вспять проделает путь к грядущему,
Когда умрет нерожденная,
Когда воскреснет неумершая.
Когда жертвенная кровь прольется на черный алтарь блуда,
Когда в оке зла вспыхнет волосатая звезда,
Когда стук сердца мертвеца ознаменует открытие Книги,
Тогда триждырожденный разорвет нити Судьбы!
Новая Раса выступит против Семи.
Ключ от бездны омоют эликсиром жизни.
Короны падут под Знаком Девяти.
Багряная дева восстанет воином,
Примет во чреве бесплотном и сына родит для бессмертных
Меч проткнет ткань несовершенного круга,
И последняя Ночь мира придет в точку исхода!
Беззвездный свод озарит тьма Неведомого,
Явится Он, чтобы вступить во владение.
Ибо принадлежал ему скипетр небес и все, что было ранее!
Грядет Великий Эсхатос!
Познаем наш жребий! Смерть или война!
Ждите Книгу!
Губы медиума, замерев на мгновенье, тихо произнесли имя вызываемого: «Йан Флетчер».
Глава 1
Тьма и тишь.
Шум выстрелов и смех с другого берега спугнули играющих в кости во дворе заброшенной тюрьмы и разбудили души двенадцати ведьм, сожженных по ошибке.
Кое-где горят фонари, но их блеклому свету не одолеть скользкий мрак, его только хватает на то, чтобы отражаться бесполезными бликами в масляных лужах. Даже фарам такси не справиться с чернильной ночью.
Знаете, время неоднородно, существует неисчислимое множество времен в нашей головокружительно прекрасной вселенной. Они переплетаются, спутываются и завязываются в узлы, словно нити. А может, никогда не встречаясь, расходятся в разные стороны. В них проигрываются всевозможные и невообразимые варианты развития событий, образуется диковинный персидский ковер неповторимого вечного мгновенья здесь и сейчас.
Безусловно, и для моей истории существует другая нить времени, другая невероятная вероятность развития событий.
Неизменна только та же набережная и та же непроглядная ночь.
***
Кажется, это здесь?
Я выхожу из такси и не успеваю оглядеться, как, едва не прищемив подола платья, шофер жмет на газ дряхлой копейки. Автомобиль с шашечками на ржавом боку срывается с места и исчезает, поглощенный темнотой
На перекрестке пяти дорог выбираю ту, что уведет меня на набережную Масляной реки.
Мои каблуки стучат по булыжникам мостовой быстро-быстро, в ритме страха, в такт сердцу. Убегаю в непроглядность, спешу. Но вдруг понимаю, что таксист ошибся и привез меня не на тот берег. На другой стороне реки мигает неоновая реклама магазинов, уличные музыканты играют на террасах ресторанов. Там смех и алкоголь, там праздник никогда не умолкает. Но это на противоположном, правом берегу Масляной реки. Там до сих пор рассеивается смрад чумных костров, горевших много лет назад. Их пепел прожигает душу столетье за столетьем, оседая на плечах пирующих.
В гнетущей черноте мой слух обостряется. До меня доносятся шепоты ночных мотыльков, тоскующих по свету. Я слышу перекаты тяжелой воды, несущей заброшенные барки и молитвы утонувших. Кто-то скулит вдалеке, то ли от удовольствия, то ли от боли. Скрипки ли это стонут, вздыхают ли валторны, или это лишь шорох чешуи химер, ползущих вслед за мной по мокрым булыжникам?
За громкими ударами частого пульса я ясно чувствую чьё-то присутствие.
Ветер играет с обрывками музыки и разгоняет на минуту тучи. Полная Луна выходит на небеса, и от страха сердце мое проваливается под землю
Потому я вижу, как черный силуэт отделяется от мрака.
Шурша полами длинного широкого плаща, человек, не спеша, направляется в мою сторону.
Возможно, ужас, объявший меня, лишил разума, но попросить помощи у этого зловещего господина представляется мне самым лучшим выходом.
Добрый вечер. Простите, пожалуйста, я ошиблась адресом. Мне нужно попасть на другой берег Масляной реки. Извините, я очень боюсь, вы бы не могли проводить меня до моста?
Вспышка спички и красный огонек сигареты нарушает черное однообразие ночи.
Ты действительно считаешь, что попала сюда случайно?
Я ехала на праздник на другой стороне
Представь себе тысячи лет цивилизации, войн, революций, убийств и рождений. Миллиарды возможных вариантов событий, которые замкнули круг и пересекли наши потерянные в лабиринтах бытия пути. Подумай обо всех этих илиадах, крестовых походах, конкистадорах и хиросимах. Все это лишь для того, чтобы мы с тобой здесь разговаривали о случайностях?!
Вы правы Проводите меня, пожалуйста, до моста.
Идем.
Мы медленно шагаем по набережной. Страх не отпускает, все крепче сжимает мое горло. С каждым шагом музыка заглушается, неоновые отсветы вывесок баров тускнеют, затягиваясь угольным туманом А может дымом от прогоревших чумных костров?.. И этот странный шелест чешуи следует по пятам Я спотыкаюсь и еле удерживаю равновесие.
Извините, но мне очень страшно. Вы уверены, что мы идем в правильном направлении?
Незнакомец зажигает еще одну сигарету. Вспышка спички освещает кольцо на его тонкой руке: серебряный змей трижды обвивает безымянный палец, закусив кончик хвоста.
Уверен, что нет! он усмехается. Хотя Смотря, что понимать под «правильно». И для кого! Да и кто тебе сказал, что у этой реки есть другой берег?
И действительно, черная густая вода перекатывается толстыми блестящими спинами морен, переходя в бездонность звездного неба. Пропали тусклые пятна световых реклам. Исчезли даже всполохи воспоминаний чумных костров на окраинах.
У реки нет другого берега. Ее другой берегэто небо
Мы стоим рядом посреди этой жуткой вселенной. Сигарета в губах у незнакомца, как последний огонек во мраке, потухла. Звуки умерли. Ветер приносит запах гари, сырости и грязной воды. Мужчина закуривает вновь, выбрасывает спичку на землю, ее уголек описывает прощальную огненную дугу и тает в луже.
Сердце мое готово остановиться от ужаса. Воображение рисует жуткую картину: изуродованные маньяком тела, выброшенные в реку обескровленные жертвы, поплатившиеся за неосторожность.
Про этот берег рассказывают столько страшных историй Вы же поможете мне выбраться отсюда?
Сигарета пульсирует огненными искрами.
Смотри, в этом небе такие древние звезды, если ты хочешь, ты можешь дать новое имя каждой мутной звезде! Большая часть из них в реальности уже мертва, но ты можешь собрать свет этих звезд-мертвецов в новые созвездия В новые иллюзии Сегодня такая прекрасная ночь! Сегодня даже кровь будет черного цвета!
О, как мне бы хотелось, чтобы все это оказалось кошмарным сном!
Пойдем, я провожу тебя до моста. Но с одним условием. Мне нужна капля твоей крови. Всего одна.
Мое тело больше не подчиняется и дрожит, а зубы стучат. Я знаю, что бесполезно звать на помощь. Даже если меня и услышат, то в эти жуткие места на отшибе города, рядом с пустырями и заброшенными после эпидемии больницей и тюрьмой, никто никогда не придет.
В правой руке незнакомца блестит лезвие. Он протягивает левую, красивую, с длинными пальцами гитариста, настойчиво требуя мою.
Всего одна капля!
Я отдаю ему трясущуюся кисть и зажмуриваюсь. Рука незнакомца обжигает холодом. Острие скальпелем вонзается в мою плоть. Кровь пульсирует в кончике пальца. Капля звонко падает на мостовую. Еще одна. Их гулкий стук о камни оглушает меня.
Есть такие сны, кошмар в кошмаре. Когда понимаешь, что боишься ты самого страха, но за ним всего лишь твое воображение и больше ничего. Ты просыпаешься, и вот уже но, оказывается, что настоящий кошмар ждет тебя впереди, потому что ты все еще спишь.
Ужас парализовал меня, я не могу ни пошевелиться, ни открыть глаза. Незнакомец не отпускает меня, он чем-то обматывает рану, берет меня за локоть, принуждая идти. Повинуюсь, следую за ним на непослушных ватных ногах.
Я оставлю тебя здесь. Отсюда ты доберешься до моста самостоятельно.
Открываю глаза, очнувшись от кошмара. Мост вырисовывается из черного тумана, слева от нас, обозначившись вереницей молочно-белых фонарей.
Запомни, Анжелаон произнес мое имя так, как никто никогда меня не называл: с ударением на «А» в первом слоге. Никогда не останавливайся на мосту! И никогда не оглядывайся! Увидимся через несколько мгновений
Я бегу так быстро, как могу, спешу туда, откуда слышны обрывистые звуки праздника.
Густой мрак, смешанный с дымом, долетающим из ушедших лет, затягивает пространство и время за моей спиной. Я бегу и не оглядываюсь
Потому что знаю, у этой реки всего один берег.
А двенадцать сожженных по ошибке ведьм забавляются, делая ставки на мою жизнь.
Времяэто ковер, который плетется чьей-то рукой из обрывков шерсти. Каждая нитьэто новая вероятность реальности или новый поворот сна, возможность проснуться или заснуть еще глубже. Только как вплести в этот ковер именно ту нить, которая желаема больше всего?
Здесь заканчивается мой рассказ о нашей первой встрече, и начинается магия
***
Вообще-то, Чумной городэто ненастоящее название того миленького поселка городского типа, где мы, я и моя бабуля, поселились. В школьном географическом атласе он называется Лахденпокье. Но, согласитесь, разве это УДОБНОЕ название? Его не выговоришь, не запомнишь, да и друзей в такой город не пригласишьзаблудятся, не в состоянии спросить дорогу. А чума Это отдельная история.
Однажды весной, в порт на Масляной реке (той, у которой всего один берег) причалила чудного вида вычурная лодка с высоко задранным носомнастоящая, с золотом и резьбой, черная гондола. Неизвестно как она сумела доплыть до наших северных широт. Поговаривали, гондола эта принадлежит самому Казанове, и что якобы он решил сменить обстановку и отправился путешествовать в чужие времена и страны.
Не верьте этим досужим сплетникам! На борту шикарной, украшенной золотыми крылатыми львами гондолы не было никого живого. В кабине, под балдахином, поддерживаемым грациозными колоннами, полулежал, облаченный в бархат, шелк и кружево, труп. Его окружали разбросанные книги, дюжина пустых бутылок из-под выдержанного «пино гриджо» и шляпа-треуголка со страусиным пером и пышным бантом. Рядом на диванчикедлинноносая карнавальная маска. Ну, и ее величество Чума.
Некоторые до сих пор убеждены, что на появление чумы влияет положение звезд на небе. Другие знатоки придерживаются теории злотворных миазмов. Третьичто чума дело рук негодяев, заключивших сделку со страшными и смертоносными демонами с самых нечистых задворков Девяти Миров. Вернувшиеся же по весне перелетные птицы щебетали о том, что в каком-то неведомом, построенном на воде городе, именно в таких черных лодках вывозят трупы умерших во время эпидемии чумы.
Ну да какое это теперь имеет значенье! В те времена Вы ведь не подумали, что чума выкосила две трети населенья зеленого и цветущего Лахденпокья позавчера? Так вот, в те далекие годы черный мор беспощадно прошелся по улицам и задворкам, по пригородам и хуторам. До самого конца зимы на набережной Масляной реки горели костры, сжигавшие трупы, сновали чумные доктора в носатых масках с трехпалыми граблями. Даже казнь двенадцати юных ведьм в начале августа, заподозренных в сговоре с демонами, не помогла изменить трагический ход истории.
После закрытия порта попасть в Лахденпокье можно было по единственной грунтовой дороге. Именно по ней, не спеша, опираясь на косу и собирая жатву, отступала чума. Пока неожиданно для нее самой ее не остановили сорокоградусные январские морозы у хутора Хухоямямки. Хотя чумные костры все еще продолжали пылать, но в ледяном воздухе миазмов эпидемии больше не чувствовалось.