До сих пор в честь этого благословенного избавления каждый год в разгар январской стужи, в третью субботу января, город празднует День Спасенья от Чумы. Ученики художественного кружка ваяют ледяные скульптуры-черепа и расставляют по улицам. На площади Добрых Традиций заливают каток, а напротив библиотеки, с разукрашенного костями лотка, продают рябиновую наливку и пирожки с картошкой и рисом. В одном из таких душистых румяных пирожков булочник запекает маленький улыбающийся череп. После захода солнца, что в наших широтах в это время года происходит сразу после обеда, начинается шествие загримированных под скелеты горожан. С бутафорскими косами и длиннющими свечами в руках они отправляются к заснеженному заброшенному порту. Там счастливчика, которому достался пирожок с черепом, приносят в жертву в благодарность за счастливое спасение: топят в специально прорубленной проруби. Это становится кульминацией праздника. Музыканты играют заводные ритмы, наливка льется рекой, горожане танцуют, прыгают чрез костры до самого рассвета, издеваясь над смертью и презрев чуму.
Эпидемия-то и стала причиной того, что название Лахденпокье как-то, само собой, трансформировалось в Чумной город. И без того небольшой порт по указу городского главы был закрыт. Докеры, те двое, что выжили после эпидемииуволены, а трое уцелевших рыбаков переквалифицировались в таксистов. Заброшенные корабли и рыболовецкие шхуны все еще гниют в разрушенном порту. Если прогуляться вдоль набережной, а потом пойти не по дороге, а вдоль воды, то путь преградит ограда, именно за ней вы и найдете старый причал. Оттуда, за зелеными кронами елок, хорошо видны старые ржавеющие суда, намертво осевшие в плачевном состоянии запустения. Говорят, они полны призраков бородатых моряков, тех, что так и не решились сдать свои лодки на металлолом.
Возле хутора Хухоямямки, на последней развилке дорог, перед нашим городком стоит вещий Беломудрый камень. Гостеприимная надпись на нем со стародавних времен напутствовала странников и бродячих богатырей: «Направо пойдешьбогатым будешь. Налево пойдешьжену сыщешь. А прямо пойдешьсебя потеряешь». Напомню, что это самое «прямо» и являлось единственной дорогой, ведущей в Лахденпокье. Неизвестно, благодаря чьей искусной руке в ту злую чумную пору на камне возникла таинственная приписка: «прямо пойдешьсебя потеряешь и чуму найдешь». Сами понимаете, такой дорожный указатель не способствовал притоку туристов.
С другой стороны, он избавлял от незваных гостей и назойливых коммивояжёров. Возмущенные жители, те несколько десятков, что спаслись от эпидемии, поначалу протестовали на центральной площади у деревянной библиотеки. Кто-то пытался утащить каменюгу, да куда там! Были даже те, кто рисковали под покровом ночи замазывать письмена краской и рисовали смайлики на слове «чума». Эффект от этого оказался прямо противоположный: чума подмигивала и зловеще скалилась. Лишь позже горожане осознали привилегированность своего положения. Особенно остропосле начала Тридцатилетней войны, в голодные годы массовой миграции нищих оборванцев с юга. И смирились. Лахденпокье окончательно и бесповоротно превратилось в Чумной город.
Возможно, после истории, которая приключилась с моей семьей, именно эта недосягаемость и уединенность городка и послужили причиной того, что бабуля выбрала именно Лахденпокье.
Наш чистенький деревянный домик с белыми резными наличниками голубел по адресу улица Прибрежного Затона, 13. Его окружал малюсенький сад-огород с душистым укропом, ностальгическими пионами, яблонями, карликовыми сливами и одной кривой старой вишней. Догадываетесь, что достался он бабуле почти даром, так как бывшие хозяева покинули этот мир, как и их соседи, в год эпидемии, и много лет дом и сад пребывали в бесхозном запустении. Могу только догадываться, сколько сил потратила эта отважная женщина, моя бабуля, на то, чтобы привести его в пригодное к проживанию состояние. К сожалению, я не имела никакой возможности помочь ей. В те годы мне исполнилось едва ли несколько месяцев отроду.
Нет, конечно, я не родилась в Лахденпокье! Первые месяцы моей жизни прошли в шикарном особняке на берегу Невы, с видом на её задумчивые воды из окон гостиной. Мой покойный отец купил этот дом за год до рождения моего погибшего брата. За семь лет до смерти матери.
Все, что я знаю о моей семье, рассказала мне бабуля. Моей матери достался по наследству участок земли в заповедных местах, богатых вековыми лесами. В прекрасных туманных прудах там полоскали длинные тонкие ветви старые ивы, а в небольших зеркальных озерцах росли золотые кувшинки-кубышки. Отец решил продолжить дело тестя и занялся разведением радужных рыб-пеструшек, вкусных и питательных. Хозяйство у него было небольшое, но приносило стабильный доход. Все бы ничего, да вот однажды в этих прудах с прохладной чистой водой завелись русалки. Дело обычное, русалок полным-полно в наших северных широтах. Всем известно, что существа они опасные, и лучший способ общения с нимиэто от них избавиться как можно скорее. Никто не отважиться разговаривать с ними, а тем более слушать их советы. Никтоно не мой папа. Несколько месяцев русалочьих песен убедили отца в том, что это малюсенькое рыбное хозяйство имеет огромный потенциал, и если инвестировать несколько сотен тысяч монет, то скоро они с мамой разбогатеют. Да так, что смогут купить трехэтажный особняк на берегу Невы с частным причалом, и даже катер с двумя моторами по пятьсот лошадей каждый! Причем вложения оправдаются всего за пару лет. Тут же, как по волшебству (почему нет, не забывайте, в каком мире мы живем, черная магия-тообычное дело!), нарисовался один доброулыбчивый тип и предложил взаймы необходимую сумму под минимальные проценты. Нет, улыбчивый был не из банка. Улыбчивый принадлежал к местным бандитам.
Видимо, доводы здравого смысла заглушили сладкие песни русалок и видения двадцатиметровой стеклопластиковой красавицы с двумя винтами, запаркованной на личном причале. Дело было сделано, бумаги подписаны, звонкие монеты инвестированы. Мечты начинали сбываться, русалки плели венки из желтых кубышек и хохотали в рыбоводных прудах.
Пока однажды, спустя семь лет, на этой новенькой ферме не случился мор. Радужные рыбы плавали печальным ковром, перевернувшись кверху пестрыми брюшками. Рядом агонизировали русалки. Отец был разорен. На следующее утро улыбчивый нанес визит в недавно купленный шикарный особняк с верандой, выходящей на кипящее теченье мрачной Невы. Он пил чай, качал головой, а уходя, как бы нечаянно обронил: «Долг нужно вернуть завтра! Каждый день проволочки будет вам стоить очень дорого! Я всего лишь передаю вам сообщение. Решать вам. А если обратитесь к кому-нибудь за помощью, то умрете».
Но ведь беда одна не приходит, верно?
Отец посчитал, пересчитал и перепроверил несколько раз. Средств, вырученных от продажи пришедшего в упадок хозяйства, не хватило бы, чтобы рассчитаться с бандитами! Даже если добавить к ним рыночную стоимость недавно спущенного на воду двухвинтового катера и особняка с видом на Неву из гостиной! И тогда отец отважился на отчаянный шаг. Он решил искать справедливости и защиты у властей, и утром отправился к участковому
До которого отец так и не добрался Тело его нашли через несколько дней в туманном пруду, рядом с раздутыми трупами русалок. И улыбчивый посыльный уже не улыбался. Он нанес еще один визит, и еще раз объяснил маме, что будет лучше избавиться от всего имущества в счет погашения долга. А залогом того, что она не натворит глупостей, станет ее дочь. То есть, новорожденная я. Улыбчивый забрал меня из колыбели и исчез.
Но мир не такой, каким кажется на первый взгляд. Закон этот непреложен и не подлежит сомнению. Как оказывается, меня он, таким образом, спас. Потому что ни брат, ни мама не прожили после того дня и суток. В погашение долгов требовалось отдать не только папину ферму с огромным потенциалом, но и всю мамину землю с зеркальными озерами и плакучими ивами. А в оплату процентов добавить дом с видом на пустынные волны Невы и белый катер на частном причале. Стоило матери подписать документы на собственность бандитов, как автоматная очередь оборвала жизни этих двух незнакомых, но дорогих мне людей.
Вот отсюда-то, собственно, и начинается моя история.
С требовательного ночного звонка в дверь к бабуле, матери отца. Открыв, она обнаружила на пороге запеленатого младенца. Шаги удалялись вниз, и, свесившись через перила на лестничной клетке, только и успела она заметить, так это одну странную аномалию. Из трех последних позвонков под затылком уходящего торчали, словно иглы, три острых костяных шипа. «Это все, что я знаю про этого человека, кошку ему в пятки!» Узнав наутро страшную новость про маму и брата, она догадалась, чего хотел мой загадочный спаситель, чьего лица она так и не увидела: лучше для нас, пока всё успокоится, спрятаться где-нибудь. Испариться, исчезнуть из большого города.
Так мы, я и бабуля, очутились в Лахденпокье.
***
Не знаю, какие дороги привели к нам незнакомца в черном. Пришел ли он сквозь ворота, вырезанные безымянным мастером из слоновой кости, с тонкой, как иллюзия резьбой? Или сквозь грубо смолоченные халдеями из рогов диких быков в ту эпоху, когда год начинался под созвездием тельца? Под ними до сих пор не затихло эхо бычьего рева: «О-О-О-М-М-М?!» Так вот, понятия не имею, каким образом незнакомец в черном попал на берег Масляной реки.
Эта встреча настолько сбила меня с толку, что несколько дней я провела, закрывшись в своей комнате-библиотеке.
Моя комната приютилась на втором этаже, под покатым мансардным потолком, а маленькое окно смотрело в небо поверх крыш соседских сараев. На зеленых обоях, поверх выгоревших в прошлом веке завитушек, красовались размашистые надписи фломастером. Там синели и чернели особенно впечатлившие меня мудрые и абсурдные мысли, цитаты из песен и стихов. Маленький гобелен из детства все еще рассказывал сказки про Белоснежку и Бемби, даже повзрослев, я не решилась его выбросить.
Вместо кроватисложенные ровными рядами книги, накрытые пуховой периной и бабушкиной кисейной простыней с кружевной каймой. Иногда, разбросанные по полу, они мешали проходу, через них приходилось перепрыгивать, словно меня приглашали поиграть в классики. Где я брала их? Хм Добрая половина всех книжек в доме принадлежала бабуле. Некоторые, не очень интересные, остались от прежних владельцев дома. Их издали для любознательных садоводов-огородников, и их страницы пестрели фотографиями диковинных редких растений из далеких стран. Эти годились лишь для вдохновения моих прозрачных акварелей. Что до остальных
Бабушка была уверена, что за шкафом у меня открыт потайной проход в какую-то библиотеку. В Александрийскую, почему нет? Хитрый план, ведь после пожара кто там проверит, сколько книг сгорело, а сколько утащил несовершеннолетний воришка «Переходный возраст!» вздыхала бабуля. Добавьте к этому хаосу прислоненный к стене мольберт, представьте повсюду коробки с акварелью, гуашью и тюбики с маслом. А еще вообразите бывалые лохматые кисти в вазах вместо букетов, приколотые на стенах булавками между мудрых изречений картины и карандашные наброски. Вот она я, и мне нет еще и шестнадцати.
Незнакомец, свалившийся в этот мой мир, где я не решалась расстаться с Бемби на ковре со стены, заставил меня изменить всем моим серьезным соратникам по затворничеству. Несколько дней подряд я провела, наблюдая за полетом кучевых и перистых облаков в квадрате окна, за связанной крючком занавеской. Воспоминания об обжигающем прикосновении и это «увидимся через несколько мгновений» лезли в голову помимо моей воли и заставляли вздыхать И молиться забытым богам, чтобы чудо новой встречи произошло И сочинять ехидные колкости по поводу слишком уж театрального черного одеяния позапрошлого века И смотреть на часы, отсчитывая минуты до и после
***
Второй раз незнакомец появился на пыльной улице Прибрежного Затона под аккомпанемент шуршания шин и аромат роскоши кожаного салона совершенно нового и абсолютно нескромного авто с откинутой крышей. Он возник среди бела дня, дерзко и неожиданно, растревожив сплетниц на скамейке. Или он гарцевал на сияющем единороге? От него веяло невиданной в нашем тишайшем городе-без-событий яркой бурной, полной неожиданностей и приключений жизнью. А может, воздух переполнял дух сбывающихся желаний? Так пахнут девичьи грезы, когда становятся реальностью, ванилью и марципаном.
Я же говорил тебе, что случайностей не существует, сказал он вместо «здравствуй». Ты очень красивая, и ты об этом знаешь. Я не смог уйти, не повидавшись с тобой еще раз.
Я брела по узкому щербатому тротуару, а перламутровое авто медленно ехало рядом. От всех моих едких шуток, придуманных за дни созерцания облачности через квадратики занавески, не осталось и следа. Какое там! Я не могла даже взглянуть на незнакомца, мои щеки тут же расцветали предательским румянцем.
Вы очень напугали меня той ночьютолько и получилось промямлить.
Что ж Куплю себе позорный столб и буду загорать на нем под твоими окнами! Устроит?
Через несколько шагов отваживаюсь краешком глаза посмотреть в его сторону. Незнакомец уже не соткан из призрачных волокон сна, он реален, нагл, красив, а на виске вниз до самой щекисвежий порез, неаккуратно зашитый двумя грубыми стежками. Чернущие волосы опускаются на плечи, угольная бородка подстрижена клинышком, глазаза солнцезащитными очками. На этот раз вместо старомодного плаща прошлого векаджинсы и черная футболка. Левое предплечье грубо забинтовано несвежей повязкой. Сильные кисти изящных рук с длинными пальцами гитариста лежат на светло-бежевом кожаном руле. Серебряное кольцо со змеем блестит.
Единорог усмехнулся, проследив за моим взглядом.
Делайте что хотите. Вы мне совсем неинтересны!
Новые шины тихо шумят, аккуратно объезжая лужи. Ну, зачем ему очки, если солнце в Чумном городе бывает только раз в году? Или это так и задумано, чтобы я не могла рассмотреть выраженье его лица?
Знаешь, я беру всегда то, что хочу. Потому что я этого заслуживаю! Приготовься, красавица, мне нужно не только твое сердце, но и твоя душа!
Молчу, придумываю остроумный и дерзкий ответ, но он опережает меня:
Я буду ждать тебя сегодня вечером. На развалинах старой часовни, у алтаря Или в грязном притоне у заброшенного порта Или еще где-нибудь Выбирай Но так или иначе сегодня вечером мы встретимся!
Напрасно вы на это надеетесь! С какой это стати я буду продавать вам мою душу?!
Продавать?! Говорить о деньгах вульгарно, Анжела! Ты мне ее подаришь!
И снова «Анжела» с ударением на первую «А». Сладко и нездешне.
Кто вы такой?
Я останавливаюсь перед калиткой с надписью «13» и молюсь, чтобы бабушка не выглянула в окно и не заметила наглеца в темных очках.
Но наглец не спешит, закуривает сигарету, затягивается и выпускает колечко дыма, выдерживая театральную паузу.
Это очень философский вопрос, знаешь ли. Можно потратить на него немало слов, так что когда мы закончим, я буду уже не тот, кто начинал разговор Если ты действительно хочешь это обсудить, то отложим наш разговор до вечера!
Единорог встал на дыбы и умчался за горизонт. На дороге таяла пыль, взбудораженная новёхоньким перламутровым BMW.
От страха перед предстоящей встречей и от желания увидеться, которые боролись в моем сердце, я проигнорировала предложение.
***
При рождении моя бабуля получила старинное имя, которое носила какая-то ее прапрапрародственница, оставившая после себя добрую память в семье. Ее нарекли Ефросиньей. Совсем не позаботившись о том, как с таким именем жить. Поэтому, кроме как в паспорте, имя это нигде не появлялось и никем не озвучивалось. Потому что с самого детства она решила зваться простоЕва. Сначаладевчонка Евка прыгала через скакалку с подругами, потом красавица Евушка вышла замуж за несерьезного мужчину и превратилась, наконец, в бабу Еву-знахарку для соседей. А для менябабуля Еваединственное родное существо.
Если бы сегодня я рисовала ее портрет, вот так, по памяти, то неминуемочерной тушью по белому листу, прямыми строгими линиями. Я изобразила бы высокую и худую женщину, прямую, как натянутая струна. И непременнос вечерней прической и в открытом платье (которого она никогда не имела), потомственную аристократку с надменными губами и тонким холодным лицом. Она сидела бы демонстративно печальная, отвернувшись от зрителя, потеряв в бесконечности взгляд-револьвер. И обязательно держала бы в длинных пальцах ветку сирени