Так однажды первого сентября, бабуля повязала мне огромные капроновые банты, собрала букет из выращенных в саду специально по этому поводу тревожно торчащих палок-гладиолусов и за руку отвела к порогу моей новой жизни. В возрасте семи с половиной лет я стояла на крыльце под печальной пыльной надписью-приговором: «Лахденпокская средняя школа для неодаренных детей». Слово «Лахденпокская» было зачиркано и рукой безвестного хулигана-старшеклассника написано: «Чумовая». Вместо супершколы для избранных магов, сулящей мне блестящее будущее ведьмы
Разочарованиям моим не было предела
Хотя, что именно позволяет мне надеяться на то, что я родилась с Даром, скептично спросите вы. Не пытаешься ли ты выдать себя за того, кем не являешься? Ты, Анжела Белова, обычная горизонтальная девчонка из провинциального городишки?
Знаете, в детстве я так и думала. Пока одним солнечным полднем, играя в гостиной на свежевымытом деревянном полу, я не подняла глаза к потолку и чуть не оторопела. Было мне в ту пору не больше пяти. Вокруг меня, в воздухе, на стенах, потолке, на окнах, кружились ярко-красные, голографические символы и слова на непонятном языке. А на полу, под кукольным домом и моими ногами, начерталась огненная пентаграмма.
Несмотря на то что текст формул я не сумела прочитать, протянув указательный палец к змееподобному знаку, я передвинула его вправо и вниз. И зачарованно смотрела, как, повинуясь моему решению, ткань заклинания перестраивается, символы меняют очередность, перетекают со стен на пол. Когда пентаграмма из алой превратилась в оранжевую, в дверях гостиной появилась бабушка.
Она строго посмотрела на меня и переставила символ обратно. Но не ругалась, нет. Подойдя ко мне, обняла меня и объяснила, что это очень серьезное и очень взрослое заклинание защиты, которое детям трогать запрещено. И если я обещаю ей, что никогда никому не расскажу о том, что я обладаю магическим даром, то она попросит Карлсона научить меня колдовать. Но это будет наш секрет. Никто и никогда не должен узнать, что я маг. Никто и никогда. А я так обрадовалась, что не спросила, какая опасность мне грозит, если об этом станет известно.
Поэтому-то магии я училась на дому, у мага-пенсионера, соседа Карлсона. Затаив горечь о напрасно прожитой жизни и уготовленной мне судьбе жалкого неудачника! «Горизонтальной», по словам магов. То естьбез перспектив развития.
Касте магов принадлежит власть над миром. Самые уважаемые и блестящие людимаги. Каждая мать мечтает, чтобы ее малыш родился с магическим Даром! Какие возгласы радости оглашают кабинеты волхвов в родильных домах, когда в только что отпечатанном гороскопе младенца они находят отметку о его Даре!
Справедливости ради замечу, что магический Дар не передается по наследству и отследить закономерность его появление на ветвях родовых деревьев невозможно. Сильный маг может родиться и в семье нищего рыбака из Манилы, и тогда, пристегните ремни, включается социальный лифт! Или от ожидающих наследника венценосных родителей, в этом случаепрощай корона и неабсолютная власть монарха, скучные дворцовые ритуалы и игра в поло, здравствуй реальная ответственность за судьбу человечества.
Говоря о магах, недостаточно сказать «рожден с Даром», нужно еще обязательно уточнить, с каким. Словно ты говоришь о людях искусства, мол, он талантлив, но в чем? В поэзии или в музыке? Так и с магами. Есть те, кто силен в созданиях новых заклинаний. Или кто общается с миром растений, как бабуля. Есть колдуны, рожденные со склонностью к боевой магии. Есть оборотни, которые превращаются в животных. Или те, кому подчиняются стихии земли, воздуха, воды или огня. Эх, хотела бы я понять, какой у меня Дар! Если, конечно, я имею право претендовать на таковой
Конечно, маг магу рознь. Взять, например, магов, входящих в Совет Семи Мудрецов. Эти семеро командуют всеми президентами, королями и диктаторами планеты, то есть, стоят во главе Среднего мира. Два Верхних мира богов и светлых духов и два темных Нижних (в том числе мир мертвых, Амента) людям не подчиняются. Хотя Мудрецы всезнающи и сильны, сами они несут ответ перед Тремя Хранителями Равновесия Девяти Миров, тремя мистическими нематериальными сущностями, ответственными за порядок в нашей Вселенной. Царствует же над всем мирозданьем, над временем и окружающим нас пространством, единовластный и неоспоримо правый Бог-Отец Кейван, Семиголовый Змей. Именно его головы венчает корона Девяти Миров.
Согласитесь, обладать магическими познаниями Мудрецаэто совсем не то же самое, что родится обычным колдуном и посвятить себя бытовой магии. Хотя лопать булки, посыпанные заклинанием здоровья, созданным их добрыми руками, это так же необходимо, как и командовать армией амбициозных политиков.
Магия так же привычна, как электричество, и так же полезна, как водопровод. Гримуары продаются рядом с букварями, а в аэропортах стоят автоматы для гадания на кофейной гуще. Нет ни одного смертного, кто хотя бы раз не приобретал в магазине заклинаний какую-нибудь мелкую ворожбу вроде коробки искорок-смешинок для детских праздников или флакон аромата верности для свадебного букета.
В библиотеке у Карлсона я откопала одну занимательную книгу: «Сокрытое от создания миров». В кожаной обложке с золотыми тиснениями, подарочный экземпляр, изданный в прошлом веке, полученный им от благодарных учеников в день ухода на пенсию. Одна из тех книг, что открывается только магам. Да-да, именно, вы не ослышались: с давних пор вошло в обычай защищать заклинанием невидимости издания и рукописи по магии, так что не чародей (горизонтальный то есть), раскрыв обложку, увидит лишь чистые страницы. Он может, конечно, наслаждаться красивым переплетом. И все!
На мое счастье, книга мне открылась. Разгаданные тайны и расшифрованные секретные послания из далекого прошлого переполняли ее страницы. Но больше всего меня поразила история о том, что Девять Миров, где я, и, наверное, и вы, увидели солнечный свет, когда-то были совсем иным, безрадостным местом, где занятия магией в лучшем случае высмеивались, не принимались всерьез, а в худшем даже наказывались смертной казнью.
Дерзнувшие назвать себя колдунами считались умалишенными и умирали в психиатрических лечебницах. Гримуары уничтожались, ведьм пытали и жгли на кострах, шаманов изгоняли умирать в лес. Смертельная опасность подстерегала всех, заявивших, что обладают Даром. Рожденные магами предпочитали скрывать силу, и уж, тем более, никогда не получали возможности развивать способности, а отважившиеся помогать людям с помощью магии вынуждены были делать это втайне. Миром управляло варварство.
Вы не верите мне, потому что это звучит невероятно?
Невозможно представить себе, что за завтраком нельзя перекинуться парой слов с твоим домовым. Что светильники не парят в воздухе над тротуарами и бульварами. И что в шарике мороженого нет счастливых орешков. Такой мир, где не носят живую обувь и где нельзя перенестись из одного места в другое только силой желания, лишенный его непостижимой тайны, трудно даже вообразить. Какая чушь, слышу я, такой скучной жизни не существует, а если бы она и существовала, то ее следовало изменить! Скажете вы и будете правы. Потому что нашелся один маг, отважившийся бросить вызов установленному порядку вещей. Его имясэр Эдвард Чарльз Мак Каули.
Вот она история о человеке, создавшем наш мир, каким мы его знаем сегодня. «Сокрытое от создания миров», глава 37.
«Началась эта история в последние дни правления королевы Виктории, под гудки паровозов и клаксоны моторных омнибусов, возвещающих приход нового века. В местности, где мужчины носят зелено-красные клетчатые килты, а холодные вечера коротают за бутылкой скотча под заунывное пенье волынки. Со склона холма, откуда открывался вид на лесистую долину, так располагающую к прогулкам, где желтые рододендроны спускались до извилистой речки, и заросли вереска скрывали входы в пещеры.
В родовом замке с зубчатыми башнями, приютившимся на гранитной скале, жили-были сэр Эдвард Чарльз, младший сын лорда Мак Каули, и его молодая жена. Однажды»
Но знаете, другая история, намного интереснее, чем рассказ из пыльного фолианта, приходит сейчас мне в голову.
А что до лорда Мак Каули О нем я расскажу вам позже
***
У Масляной реки, на том берегу, где никогда не смолкает пир, где запах гари и сгоревшей плоти от чумных костров острием косы вмешивается в каждое развязное застолье, находится мрачный Безумный парк. Там, чуть дальше от площади Добрых Традиций, позади деревянной библиотеки. Это известное место сбора тихих извращенцев-эксгибиционистов. Парк очень старый, за ним давно никто не ухаживает. Да и неизвестно, присматривали когда-нибудь за ним или нет. Как покрыто тайной и то, был ли у его нелепых, никогда не пересекающихся, затопленных аллей, в которых плещутся летучие рыбы, архитектор.
Или парк однажды возник сам собой, как островок ненормального порядка посреди паники чумы. Если архитектор и существовал, то глядя на кривые, бугристые дорожки, на заросли колючего кустарника и чащобу корявых иггдрасилей-великанов, можно подумать, что создатель сошел с ума и сконструировал этот парк по своему образу и подобию.
В лужах на бесформенных клумбах росли камыши, в пересохших фонтанах из фиолетового камня цвели папоротники, мраморные пышнотелые статуи растеряли головы и руки, а беседки на курьих ногах и львинолапые скамьи убегали в чащу при приближении гуляющих. В тугих бутонах-пустоцветах, не дающих плодов деревьев, монашки и распутники прятали свои зачарованные сердца.
Но именно этим протестом против логики и здравого смысла Безумный парк и был прекрасен! И какое блаженство там затеряться с тобой, гулять под сходящимися над головой кронами иггдрасилей, что древнее, чем земля, в которую уходят их корни! Сентябрьский ветер кружит красно-медно-золотые листья, и голова моя кружится вместе с ними.
Как сладко предчувствие первого поцелуя!
Твои пальцы гладят мои волосы, борода щекочет щеки. Каждая клетка, каждая молекула моего существа томится от этого предвкушения Прижимаюсь к тебе Довериться твоему прикосновению Закрыть глаза и смотреть дыханьем И задохнуться воздухом на твоих губах О, забытые боги! И осень, и парк, и вся вселенная исчезают, словно сахар, тают вместе с моим телом, струятся сахарной лавой. И я боюсь поверить в близость неизведанного счастья
Послушай, я должна тебе признаться, тихо, на вдохе, почти без звука, в самое ухо, это ужасно глупо Но я девственница
Мой еле слышный шепот производит эффект обливания ледяной водой
Что?! ты отстранился. Мед в твоих глазах сменяется дамасской сталью. Что ты говоришь?
Ты будешь моим первым мужчиной, выдыхаю.
Ты отодвигаешь меня и отступаешь на шаг, возвращая присутствие духа. Достаешь сигарету. Медленно затягиваешься, прикурив от пятой спички. Выдохнув в воздух колечко серого дыма, отправляешь в полет вместе с ними кучерявого дракона.
Ты знаешь, малыш, что в некоторых племенах по сей день существует обычай лишения девственности старейшиной племени. Ну, или местным шаманом Или группой товарищей, специально для этого обученных
Твоя прямолинейность смущает меня еще больше:
Разве не все мужчины мечтают об этом? А как же право первой ночи при крепостном праве?
Поверь мне, я отказался бы от такой привилегии и сбежал с куртизанкой!
Неужели это может стать препятствием между нами?
Выбрасываешь окурок. Обнимаешь меня за плечи, но теперь как-то по-братски, холодно. Произносишь задумчиво:
Конечно, нет. Но тынесовершеннолетняя. И это проблема. Слишком многие жаждут выставить мою голову на своем заборе Поехали, я отвезу тебя домой
Серый лохматый дракон, созданный из вздоха разочарования и сигаретного дыма, еще кружил над тропинкой, которую мы только что покинули, глупо радуясь воображаемой свободе. Он резвился, постепенно исчезая в огненном колодце неба, бесследно растворялся, истаивал, смешиваясь с серыми облаками.
А если бы мы задержались еще чуть-чуть, то могли было увидеть, как в Безумном парке в час кровавого заката вспыхивают ладанные огни. Из-под замшелых корней древних деревьев, где живут мудрые седые мыши, выползают мрачные сновидения-кошмары и отправляются в город искать своих ночных сновидцев
***
Как грустно мечтать под шуршание песчинок, текущих тонкой струйкой в песочных часах. Только их шепот и подтверждает наличие времени. Другое дело с пространством. Убедиться в его реальности крайне сложно, ведь в мечтах оно не имеет никакой важности! И «где» такого слова не существует в толковом словаре страны моих грез. Важно«с кем» Да и время Если бросить часы об стену со всего размаху, так чтобы песчинки-секунды взорвались как Большой взрыв и вернули все в точку до точки отсчета, то не будет и времени
Останется лишь липкое здесь и сейчас, без начала и конца. В моем случаеунылый праздник в зараженном чумой городе. За прямоугольным окном позади кружева дырявой занавески город полон пьяных ничтожеств, плешивых бродячих собак и раскисших от сентябрьского дождя улиц. И я не лучше, и не хуже других, и я пойду однажды, потеряв веру в чудеса, веселиться с ними, плясать неистовый dance macabre, плясать, чтобы забыть косу в когтистой ледяной лапе, притаившуюся за спиной. Плясать, веря, что коса эта до меня никогда-никогда не дотронется Потому что нет времени. И нет пространства. Это вседурной сон, который снится безнадежному пациенту психушки, и янеуклюже и бездарно выдуманный персонаж этого сна
Без ТЕБЯ мое существованиеэто бесцветный и безвкусный кошмар.
Без ТЕБЯ мне никак не удается придумать смысл своей маленькой, никчемной жизни.
бабуля сказала, что это пройдет, это подростковый кризис, так закаляется сердце. Карлсон участливо предложил проанализировать мою проблему, глубокомысленно заметив что «любовьэто безумие». А Шредингер, зевая и поудобнее заворачиваясь в забытую на кресле мохеровую шаль, заметил, что «эфтот ухажер ейный физиогномией лица уж больно схож с одним растопчей-карбонарием. Да токма тот уж миновался безвозвратно! Пал смертью храбрых лютой зимой тысяча девятьсот шестнадцатого Эх, раскудрить его сирень!» И смахнув скупую слезу, заснул.
***
Хотя, как выяснилось, страдала я напрасно. Хотя, конечно, напрасных страданий не существует, и мое сердце перешло на новый уровень по крутожелезной броненепробиваемости
Через несколько бессонных ночей и соленых от слез дней, уже не новый BMW, а ржавое такси подкатило к крыльцу, когда я выходила из школы.
Привет, малыш!
Ты стоял передо мной под моросящим дождем без зонта и улыбался. Капли в волосах, сигарета в руке, не желающая заживать наскоро зашитая рана через щеку к виску, белая рубашка, темный пиджак и джинсы. А в карамельных глазах сияли все сокровища вселенной.
Знаешь ли ты, какую любовь древние греки считали идеальной? затягиваешься сигаретой и выпускаешь на свет нового дымного дракончика. Платоническую, малыш! И если познание моей бессмертной души взамен моего шикарного тела тебя устроит, то поехали, проведем вместе часок-другой и сделаем прекрасным этот промозглый осенний денек! До осеннего равноденствия осталось недолго
Мое пуленепробиваемое сердце с каждым твоим словом теряло супер-усиленно-свинцовую броню, а губы-предатели расплывались в улыбке против воли.
Где же твоя шикарная машина?
Он отбросил сигарету и открыл дверь дряхлого такси:
То есть, это следует понимать, что насчет платонической любви у тебя возражений нет. Садись А-а, машина? Ее больше нет, ее взорвали Не переживай, это всего лишь тонна железа
Я не знаю, кто ты. И боюсь спросить.
Откуда эта страшная ссадина на щеке?
Упал с дерева Садись, малыш. Поедем, сделаем мир лучше, заставим его вращаться для нас
Очевидно, что где-то, в стороне от меня, за пределами нашего маленького мирка, у тебя есть полная серьезных взрослых проблем жизнь.
Но бог любви не спрашивает, кого касаться крылом.
***
Осень проступала постепенно, незаметно, как тает сахар в воде и становится сиропом. Не поймать никак эту грань перехода, как не поймать, где завтра растворяется во вчера
На кухне бабушка Ева варила варенье из райских яблок. Аромат осенних роз, корицы, сладкой медовой карамели и рая растекался по дому и вырывался в открытую форточку порадовать птиц в облачном небе. Варенье булькало в ее старом медном котле, который достался ей еще от ее прапрабабушки. Бабуля снимала пену огромной медной шумовкой, стерилизовала на голубом эмалированном чайнике банки и крышки и складывала их на крахмальное полотенце. Кружась по кухне, она улыбалась и тихо мурлыкала мелодию осеннего вальса Шопена. И эта мелодия сближала нас еще больше.
В каждую банку она закрывала джинна. И, ох, не ошибиться бы! Ведь только доброго бытового джинна можно закрыть в банку с райским вареньем, а иначе варенье взорвется!
Я помогала ей подписывать этикетки.
Ба, а как мне узнать о моем предназначении в мире? Ведь просто любить и жить для кого-то, этого разве достаточно? Разве мы за этим здесь?