Рябчики хладнокровно и самодовольно осмотрели оставшееся за ними поле боя и смирно уселись на скамейке, ожидая дальнейших указаний, готовясь к новым победам.
А мы с Алешкой тем временем приоткрыли дверь сорок первой квартиры, осторожно заглянули в щель И тут же оба вылетели на лестничную площадку: в глубине коридора, прямо против двери стоял настоящий скелет в старой шляпе и скалил оставшиеся зубы, между которыми торчал сигаретный окурок.
Прелесть какая, решительно сказал Алешка (глаза круглые, хохолок на макушке торчком), я туда не пойду. Чего я там не видел? Это нехорошопо чужим квартирам шляться.
Испугался? Эх ты!
Алешка сощурил глаза:
А ты? Нет, что ли? Тогда иди один.
Отступать было некуда. Нельзя перед младшим братом оказаться трусом. Я решительно шагнул к двери.
Ладно, сказал Алешка мне в спину. Я тебя не брошу. Только ты первый иди.
И мы пошли.
Я вошел первый, за мной протиснулся Алешка.
Скелет вел себя смирно и молча смотрел на нас. Больше в прихожей и коридоре ничего не было. Только на полу стоял телефон. Я сделал несколько шагов, и они гулко отдались в пустой квартире под потолком.
Давай разуемся, прошептал Алешка, а то тетя Оля услышит.
Мы сняли обувь и заглянули в комнату. И вдруг на кухне раздался шум. «Попались», мелькнуло в голове. Теперь будет!
И мы бросились было к двери.
Это холодильник! Не бойся, сообразил Алешка. Пойдем посмотрим. Только иди бесслышно.
Мы сторонкой обошли скелет, держась за руки, и прошли на кухню. В ней тоже ничего не было, кроме холодильника, который вздрагивал и сердито бормотал. Я открыл дверцу: там была бутылка из-под водки, хлеб, огрызок колбасы и вспоротая банка каких-то рыбных консервов.
В квартире стоял тяжелый воздух и было страшно. Но нужно было осмотреть комнаты.
Мы осторожно приоткрыли дверь в одну из нихничего, пусто. На лакированном полу лежит мужской носок, а на подоконнике в пустой консервной банкеокурок. Я хотел было «изъять» его как вещественное доказательство, но подумал, что это может показаться подозрительным, и только осмотрел его. Сигарета «Ява», докуренная почти до фильтра, на котором явственные следы французской губной помады. Все ясно: курила женщина, средних лет, рыжеволосая, нервная, с решительным характером. Размер обувитридцать шесть с половиной; на левой щекеродинка, в правой руке большая спортивная сумка.
Больше в этой комнате ничего достойного внимания не оказалось, и мы перешли в соседнюю. Эта комната была далеко не пустая. Напротив, все ее углы были завалены вещами. Да какими!
Алешка, как завороженный, выпустив мою руку, подошел к картонной коробке из-под телевизора. Она до самого верха была заполнена модельками машин, и все не нашими, импортными. Машинки не были совсем новенькими, но вполне в приличном состоянии. Великолепная коллекцияот самых первых, еще с паровым двигателем, до самых современных, больше похожих на реактивные самолеты без крыльев.
Вот это да! наконец-то обрел Алешка дар речи. На всю школу хватит. И он присел перед коробкой.
А я стал рассматривать дальше вещественные доказательства. Слева от коробки с машинками были грудой навалены женские меховые шубы. Страшно дорогие, это я сразу понял. Соседка однажды приносила маме такую померить. Маме она очень подошла. А потом она спросила, сколько стоит эта прелесть, и принялась хохотать, услышав ответ. Она до этого один раз только так весело смеяласьэто когда Алешка, еще совсем маленький, сел в кастрюлю с тестом. А потом мама вернула шубу и стала красить глаза и ресницы
Под шубами еще что-то было. Мне очень хотелось посмотреть, по я боялсявдруг там груда окровавленных тел! В этой квартире всего можно ждать. Не квартира, а склад. Ворованного, это точно. Где-то крадут, а здесь прячут. Это дело известное.
Я оглянулся на Лешку. Он как шаман сидел над коробкой, осторожно перебирал машинки и что-то шептал им ласковое. Тогда я зажмурился на всякий случай и откинул одну из шуб Лучше бы я этого не делал: изумленным глазам моим открылись такие сокровищакуда там Али-Бабе с его разбойниками! В упаковке и без там стояли друг на друге двухкассетники с компьютерными приставками, видеомагнитофон, маленький японский телевизор (я такой один раз видел в гостях у папиного товарища), какие-то электронные игры; аккуратными стопочками были сложены пестрые видеокассеты Ничего себе!
Мне, как и тогда маме, захотелось смеяться и красить глаза. Я опустил полу шубы и перевел дыхание.
Лешка уже катал машинки по полу. Пора уходить.
Давай еще поиграем, нежненько попросил он.
Ты что! Они в любую минуту могут прийти!
Подумаешь! Скажем, что заблудились. И машинку попросим подарить. Давай?
Соображаешь? Это же жулики!
А чего они делают?
Где-то воруют, а здесь прячут.
А зачем? Алешка спрашивал, а сам не выпускал из рук крохотную пожарную машинку с выдвижной лестницей и стволами-гидрантами.
Потом продают.
А зачем?
Зачем, зачем! Чтобы на эти деньги купить себе другие вещи.
А зачем? Скрали бы сразу что им нужно. И все.
Логично, ничего не скажешь. И ответить нечего. Но я от всех этих «зачем» уже вспотел.
Пошли скорей. Дома объясню.
Давай одну машинку возьмем себе, раз уж они жулики. Им и так хватит.
Ты что! Нельзя чужое братьэто называется воровство, когда берешь чужое без спроса.
А им можно?
Им тоже нельзя. Их за это в тюрьму посадят, за решетку.
Кто посадит?
Кто, ктомилиция.
А она не знает.
Это Лешка верно подметил. Я и сам уже подумал, что все-таки нужно сообщить в милицию. Эти вещи явно краденые.
Но тут Лешка снова отвлек меня.
Ух ты! Какие картины красивые!
У противоположной стены стояли аккуратным рядком старинные иконы в блестящих металлических рамках, виноват, окладах, наверное, золотых и серебряных. В некоторые из них были вставлены красивые камушки, которые сверкали красным, зеленым и голубым.
Это не картины, сказал я, это иконы. На них люди молятся. Они в церквах висят.
И что там, в этих церквах, в бога, что ли, верят? снисходительно удивился Алешка. Доверчивые какие. Ведь говорят же им русским языком, что бога нет. Есть только светлый разум.
Я не дал Алешке вовлечь меня в несвоевременную, как это теологическую дискуссию и потащил его за руку к двери. Он тянулся телом за мной, а душой оставался на месте, не отрывая глаз от коробки с машинками.
Не выпуская его руки и преодолевая заметное сопротивление, я вступил в туфли, вытащил Лешку за дверь и стал ее запирать.
Стой! вдруг заорал он так, что я подпрыгнул и выронил ключ. Я, оказывается, обуться забыл.
Я уже начал сильно нервничать. Рывком распахнул дверь и подтолкнул Алешку. Он вошел в прихожую и стал, пыхтя, надевать кроссовки, путаясь в шнурках.
Потом завяжешь, сердито прошипел я. Скорее!
И в это время зазвонил телефон на полу, рядом с Алешкой. Я не успел перехватить его руку, и Алешка снял трубку. Он и дома старается раньше всех подбежать к телефону, чтобы не пропустить что-нибудь интересное и быть всегда в курсе всех дел.
Алло, сказал он важно, здесь Штирлиц. И тут же сменил тон. Сам не валяй дурака, самрыжая, сам сматывайся, и бросил трубку, пыхтя теперь уже от возмущения.
Я не сомневался, что звонил кто-то из компании Пирата. Оставалась только одна надеждаможет быть, он решит, что ошибся номером. Если так, то сейчас снова раздастся звонок
И он раздался. Тут же.
Я успел схватить Алешку в охапку и потащил его к двери.
Захлопнув и заперев дверь, за которой все еще настойчиво и тревожно звенел телефон, я поставил Лешку на пол. Воспитывать его было некогда и не время. Поэтому я только спросил:
Что он сказал? Дословно.
Рыжая, не валяй дурака, сматывайся и два дня не кажи носа, он сделал круглые глаза и поднял хохолок на макушке.
Дела Кажется, мы насторожили эту темную банду. Разворошили осиное гнездо. Шерлок Холмс в таких случаях набивал трубку и два-три дня думал в клубах дыма. Но мы думать будем позже. Сначала надо получить информацию от наших агентов наружного наблюдения.
Я отправил Лешку домойскоро должны были вернуться из магазинов наши родители, а сам спустился вниз, расспросил Рябчиков о ходе операции и поблагодарил их за службу, вручив по пачке малиновой жвачки.
На душе было тревожно.
Все остальное время до обеда мы думали: что делать? И пришли к выводу, что надо сообщить обо всем в милицию. Нам самим с этой бандой ни за что не справиться. А родителям мы ничего не скажем, не надо их травмировать.
Они и так вертятся, как палки в колесах, пожалел их Лешка.
Белки, поправил я.
Никогда не видел белок в колесах, заспорил он.
Я, правда, тоже и потому прекратил дискуссию, и мы пошли обедать.
По случаю выходного дня вся семья обедала в большой комнате, на сервизе и при салфетках.
За столом Алешка чуть не проболтался. Папа сказал, что вроде бы у него получается с отпуском, готовьтесь, собирайтесь и не забудьте взять с собой учебники и велосипеды. А Алешку как будто кто за язык дернул.
Мы не можем сейчас ехать, сказал он озабоченно, мы сейчас одну тайну
Тут я толкнул его под столом ногой. Но, видимо, слишком сильно. Не рассчитал. Он выронил ложку, и она упала в суп. Папа вытер лицо салфеткой и пристально посмотрел на него. Лешка покорно встал и пошел, оглядываясь, в нашу комнату.
Правильно понял, сказала мама. И нечего оглядываться. Постой в углу, пока все будут обедать, и подумай о своем поведении.
И она с таким сочувствием посмотрела на папу, словно его обрызгали не обычным супом, а, по крайней мере, несмываемой краской.
Мне немного стало жалко Лешку, потому что все-таки я был больше виноват, но я хорошо знал, что он сейчас сядет на тахту с Шерлоком Холмсом и будет безмятежно почитывать его. А когда застучат каблуки маминых шлепанцев, он живо вскочит, воткнется в свой угол и будет понуро ковырять пальцем давнишнюю дырку в обоях. Мама до сих пор наивно не догадывается об ее происхождении и все время спрашивает папу, кто ее прогрыз.
Вечером мы опять чуть не прокололись из-за Лешки. Он уселся рисовать и дорисовался до того, что папа решил поглубже проникнуть в его духовный мир и попросил посмотреть рисунок. Лешка доверчиво, ожидая привычной похвалы, протянул ему листок. Я сунулся к нему и тут же зажал рот ладонью, чтобы не ахнуть.
Может быть, Лешка когда-нибудь станет хорошим карикатуристом. Ему очень здорово удается искажать в своих творениях действительность. Но на беду он так точно на этот раз нарисовал скелет в шляпе, меня с иконой и себя с пожарной машинкой, что даже папа на минутку призадумался.
Что это? спросил он. Где ты это видел? Во сне, что ли?
Лешка, сообразив, что он натворил, колупал пальцем край секретера и был даже не в силах хотя бы кивнуть.
К счастью, его способность видеть совершенно дикие сны и долго их рассказывать в самое неподходящее время была нам всем хорошо известна. Однажды ему даже приснилось, что по комнате сами по себе расхаживают мохнатые дедушкины тапочки. Это был самый страшный сон.
Папа вздохнул и сказал:
Да, пора вас отправлять на дачу.
Я понял, что медлить больше нельзя, показал Лешке тайком кулак, полюбовался на его высунутый в ответ смущенный язык и, сказав, что пойду проветриться, пошел в милицию.
Отделение милиции находится недалеко от нашего дома. Поэтому я не успел хорошенько подготовиться к разговору, понадеявшись на экспромт. Главноесообщить все, что нам известно, но скрыть, что мы забирались в чужую квартиру. За это, уж точно, не похвалят. Могут даже в школу сообщить. И родителей травмировать.
Я скромно подошел к прилавку, за которым сидел у телефонов дежурный офицер. Он был очень молодой и красивыйкудрявый и с усами. Рядом на столе лежала его фуражка, которой он незаметно прикрывал какую-то раскрытую книгу.
Здравствуйте, сказал я. Я хочу сделать заявление.
Слушаю вас, вежливо ответил он, надел фуражку и закрыл книгу.
Название ее я не разобрал, но рисунок на обложке показался мне знакомымтрубка, зонтик, лупа и револьвер.
Вы знаете, сказал я. У нас в соседней квартире, где никто не живет, творятся странные вещи. Там вертится счетчик, включается иногда свет, появляются незнакомые люди. Они носят туда какие-то вещи. По-моему, очень ценные и, кажется, краденые. Видимо, там у них склад похищенного.
Почему вы сделали такой вывод? строго спросил дежурный.
По некоторым косвенным признакам, уклончиво ответил я.
Дежурный встал.
Вы, молодой человек, поучительно сказал он, видимо, увлекаетесь приключениями Шерлока Холмса? Так вот позвольте вам в назидание процитировать его слова. Он открыл книгу и прочитал:«В таком колоссальном человеческом улье всегда возможны любые комбинации фактов, которые, будучи чрезвычайно загадочны, все же не таят в себе никаких преступлений. Нам уже приходилось сталкиваться с подобными случаями». Добавлю из своего опытаи нам тоже. Не надо заниматься не своим делом. Предоставьте это профессионалам. Лучше побольше внимания уделяйте урокам и общественно полезным занятиям. За сигнал спасибо. Это говорит о вашей высокой гражданской сознательности. Всего доброго.
Когда я вышел на улицу, у меня горели уши от стыда и обиды. Хорошо еще, что Лешка не стал свидетелем моего позора. Это сильно подорвало бы как мой авторитет, так и его доверие к правоохранительным органам.
Ну ладно, подумал я, я все равно не оставлю этого дела и доведу его до конца, раз уж официальные лица отказываются от него. Этого требует от меня моя высокая гражданская сознательность.
От обиды у меня тут же созрел новый план. Крайне опасный. Но если удастся его осуществить, мы получим такие неопровержимые доказательства, что я пойду с ними прямо на Петровку, к знатокам.
Через несколько дней, осмелев, мы вновь проникли в сорок первую квартиру. Там почти все осталось по-прежнему, только исчезли некоторые вещи и появились взамен новые. Да еще скелет в коридоре оказался накрытым какой-то красивой длинной шалью до самого пола. Это и навело меня на одну мысль.
Чтобы победить врага, учит нас военная наука стратегия, нужно прежде всего узнать его планы. А как их узнать? Мне известен пока только один способподслушать. Не скажу, что я часто пользовался им, он носил исключительно случайный характер, но избавлял меня от многих неприятностей, давая возможность принять своевременные меры.
Я отлепил Лешку от коробки с машинками и вывел его в коридор. Затем осторожно снял со скелета покрывало и набросил его на себя.
Похож? спросил я Лешку.
На кого? удивился он.
На скелет.
Не очень. Костей мало. И наконец-то понял. Похож, похож! Только ты пониже.
Потому что без шляпы. Я сбросил покрывало. Сейчас мы уберем куда-нибудь скелет, я стану на его место, а ты запрешь меня здесь.
Зачем? спросил Лешка глазами и хохолком на макушке.
Чтобы подслушать, о чем они будут говорить, когда придут сюда.
Ты что? А если они догадаются? Они тогда из тебя еще один скелет сделают. Что я тогда родителям скажу? Попадет ведь.
А что ты предлагаешь?
Давай я останусь.
Я, конечно, оценил его самоотверженность, по не пощадил самолюбия.
Ростом не вышел.
А куда мы скелет денем? Может, домой отнесем? В коридоре у зеркала поставим.
А если мама раньше нас придет? Входит в квартиру, а перед ней скелет! С зубами
Думаешь, расстроится?
Расстроится Какая наивная прелесть!
О! Придумал! обрадовался Лешка. Давай за окно его вывесим.
Чтобы вся милиция сбежалась?
Еще придумал! На балкон положим. Здорово?
Не здорово. Вдруг кто-нибудь из них выглянет?
Мы растерянно огляделись. Хороша квартира, а скелет спрятать некуда. Разве что в стенной шкаф.
Я распахнул его дверцу. Он был пуст. Одни полки. Но они были не прибиты. Я вынул их и поставил в угол шкафа. Стоп! А почему бы мне самому не спрятаться здесь? гораздо надежнее. И хлопот меньше.
Ну, все, сказал я Лешке. Иди домой и жди меня. Я вернусь.
Лешка вздохнул.
А если не вернешься, можно, я тогда возьму себе твой транзистор?
Ничего себе напутствие!
Алешка еще раз печально посмотрел на меня, на машинки, значительно пожал мне руку.