Сколько гребцов в шлюпке?
Двое на веслах, майор. Рыбаки Вряд ли нам удастся захватить их без хлопот и шума!
Отлично, сказал Боннет. Пусть он поднимется на борт. Молодой парень, вы говорите? Значит это ее брат. Конечно, он прошляпил все дело
Майор вежливо прикрыл зевок кружевным обшлагом своего сюртука:
Да, пусть поднимется на борт! С неудачниками всегда нетрудно сладить. По крайней мере будет чем заняться во время путешествия
Он пощекотал коричневое горло Кока, и выражение его лица стало вдруг очень похожим на блаженное удовольствие, расплывшееся на морде кота.
Анна не раздевалась и не уснула всю ночь, если не считать коротких периодов легкой дремоты. Она лежала на узкой деревянной койке в ожидании утра, пока суета и хлопанье крыльев в курятнике над ее головой не дали ей знать о приближающемся рассвете. Тогда она тихонько встала, чтобы не разбудить Мэдж, которая беспокойно храпела внизу под ней. Анне хотелось остаться наедине со своими мыслями и молитвами во время этого последнего мучительного ожидания шлюпки с Галлейна.
Перекинув через руку дорожный плащ, Анна отодвинула тяжелые засовы на двери своей каморки и выскользнула в узкий трюмный проход.
«Ямайская Дева» слегка покачивалась на плавучем якоре. Сквозь двери каюты на квартердеке пробивался свет. До Анны донеслись слабые, несвязные звуки голосов: хриплый льстивый тон капитана Баджера и четкие, уверенные реплики майора Стида Боннета. Анна с признательностью улыбнулась, подумав о том, какой хороший человек этот майор Боннет! Очевидно, он тоже не может уснуть в ожидании лодки. Возможно, он окажется очень полезным для отца и Лори, когда они доберутся до ВестИидии
Анна наощупь в темноте поднялась по трапу на палубу и загляделась на то, как черный горизонт постепенно окрашивается в бледные зеленоватые краски рассвета. Укрывшись от холодного ветра среди ящиков и тюков, нагроможденных на палубе, она терпеливо принялась ждать. Неподалеку от нее заключенный в клетку петух просунул яркокрасную голову между деревянными прутьями решетки и громогласно провозгласил наступление нового дня.
И в следующее мгновение, словно откликнувшись эхом на петушиный крик, раздался хриплый возглас вахтенного.
Анна пристально всматривалась в темное зыбкое пространство между судном и берегом, примерно с милю шириной. Некоторое время она вообще ничего не видела, поскольку глаза ее не привыкли к призрачным и колеблющимся ночным теням моря. Затем она разглядела лодку, подпрыгивавшую на волнах, подгоняемую утренним бризом. И вместе с холодным осенним рассветом в ней медленно прояснялось сознание того, что она видит в лодке только одну знакомую фигуруее брата Лори. Он сидел у руля, сгорбившись, обхватив живот обеими руками. Его шатало.
Теперь ей хорошо было видно его бледное лицо, обращенное к «Ямайской Деве». Анна поняла, что отец ее мертв. Лори потерпел неудачу, и теперь он был дважды беглец: он бежал от тягостных воспоминаний я от преследования Эдинбургских властей И все же Анна не успела еще полностью осознать весь смысл случившегося, с удивлением ловя себя на мысли о том почему она не плачет в такой момент.
Эй! На корабле!.. донесся до нее голос Лори, ослабленный ветром и расстоянием.
Шлюпка, эхой! прозвучал хриплый ответ вахтенного, и несколько пар босых ног торопливо протопали по влажному палубному настилу. Затем от центрального трапа прошуршали легкие шаги, и Анна почувствовала чьюто руку у себя на плече. Это была Мэдж, которая тихо подошла сзади. По разлившейся бледности на ее лице Анна увидела, что Мэдж все поняла
Когда Лори помогли подняться на борт, стало очевидным, что его скрюченная поза в шлюпке была следствием не ранения, а мертвецкого опьянения. Лори был отчаянно, вдребезги пьян. Матросы хихикали, перемигиваясь и перебрасываясь шуточками по адресу своего нового пассажира. Майор Боннет, наблюдая с подходящей дистанции, прятал ухмылку в надушенный носовой платок. Анна с помощью Мэдж отвела брата в свою крохотную каюту, помогла ему распустить шейный платок и обмыла холодной забортной водой из кожаного ведра его лицо, покрытое пылью со следами засохшего пота.
Что произошло, Лори? Что случилось с отцом? допытывалась Анна, но ее брат только плакал, дрожал и не отвечал ни слова. Анна по нескольку раз повторяла этот вопрос, но Лори, казалось, вовсе не желал отрезветь настолько, чтобы предстать перед необходимостью ответить. Он погружался во все более глубокий пароксизм стонов, вздохов и бессвязного бормотания, пока, наконец, оттолкнув от себя обеих женщин, он не выбежал из каюты. Поднявшись на палубу, Лори бросился к корме и перегнулся через фальшборт; плечи его непрерывно вздрагивали.
Когда он, наконец, выпрямился, Анна стояла рядом. Глядя, как он дрожащими пальцами вытирает побледневшие губы, она спокойно спросила:
Отец мертв, да?
Голова Лори упала на грудь:
Да.
Он положил руку ей на плечо, и Анна отвела его обратно в их маленькую каморку.
Это я виноват во всемпроговорил Лори. Я потерял голову
Он плотно сжал веки и скривился, словно от невыносимой боли.
Все было подготовлено. Палач подкуплен, даже коекто из солдат, охранявших ступени на эшафот Дюжина верных друзей ожидали под помостом Нам оставалось только броситься вперед и поддержать его тело
О, боже мой! простонала Мэдж, готовая вотвот упасть в обморок.
Лори, которого снова начала бить непроизвольная дрожь, сел на койку и закрыл лицо руками.
Да, сказал он. Я все подготовил Боже мой, как умно я все организовал!..
Анна коснулась его плеча, пытаясь приободрить его и успокоить, но он с яростью отбросил ее руку:
Я договорился с Данвьес лучшим из хирургов! чтобы он втайне ждал в доме за площадью и был готов оказать немедленную помощь при шоке. Понимаешь? Ничего больше и не нужно было!
Мэдж покачала головой, то ли не понимая, то ли сомневаясь, чтобы последствия казни через повешение можно было так просто устранить.
Прозекторы в нашей анатомичке однажды выпотрошили висельника, провисевшего в петле более получаса, и сердце у него все еще продолжало биться!
Лори, прошу тебя!.. взмолилась Анна, чувствуя, как тошнота подступает к ее горлу.
Все было так тихо и спокойно на этой площади, продолжал ее брат. Они все ненавидели Ранвика, ты же знаешь! Все так спокойно Я могу поклясться, что видел слезы на глазах у солдат. Мы стоялинас было около дюжиныи отец сверху взглянул на нас. Он понял все. Он знал Затем брат Ранвика поднялся на эшафот вслед за шерифом. Он прошел мимо палача и встал перед отцом Мы все так и подались вперед. Они стояли лицом к лицу, высоко над намиАбель Ранвик и отец. Я видел, как шевельнулась челюсть у Абеля Ранвикая сразу понял, что он собирается сделать! и он плюнул О, боже мой, Анна!.. Лори обхватил голову обеими руками, вспоминая те мучительные мгновения. Все было бы в порядке, если бы я сумел сдержаться Но перед этим я немного выпил для храбрости Короче говоря, я потерял рассудок и со шпагой в руке бросился на эшафот!..
Боже милосердный! ахнула Мэдж. Это же государственная измена, мастер Лориво время экзекуции, да еще в присутствии верховного шерифа!..
Лори в знак согласия опустил голову. Действительно, это было государственной изменойнапасть со шпагой на исполнителей приговора королевского суда!
Да и что еще больше усугубило положениеМакБлейн и молодой Энджи Дугальд бросились вслед за мной. Бог знает, о чем они думали! Солдаты попытались схватить нас сзади, и наши друзья вступили с ними в схватку, чтобы отвлечь от нас. Абель Ранвик бросился бежать от меня по помосту, яза ним. Королевский сенешаль выхватил кинжал, но я ударил его шпагой по руке. И пока мы все вопили, толкались и ругались, словно пьяные мужики, палач Он, должно быть, потерял голову или просто решил ею не рисковать. О, Анна, Мэджон сделал это!.. Я слышал, как ахнула толпа Все было напрасно, все мои труды пропали даром!
А твои друзья? шепотом спросила Анна.
Я видел, как умер Дугальд, ответил брат. И еще четверо или пятеро были убиты или сбиты с ног Отчаянные головысо шпагами против алебард!
Дугальд? Анна знала этого веселого веснушчатого и рыжеволосого здоровяка. Его отец погиб во время восстания Мерсейского эрла Что станет с его несчастной матерью?
Ей недолго придется плакать, угрюмо бросила Мэдж. Ее повесят, дитя мое! Пусть всевышний сжалится над вами, мастер Лори, за те несчастья, в которые вы ввергли своих друзей!
Слезы с новой силой потекли по небритым щекам Лори:
Клянусь муками господними, я с радостью отдал бы свою жизнь за них, если бы мог!
Да, да, конечно! торопливо вмешалась Анна. Горло ее, словно петлей, захлестнуло спазмой, которая не давала ей свободно дышать. Она склонилась над братом, пытаясь заглушить собственную сердечную боль тем, что успокаивала и утешала его.
Мэдж отправилась на камбуз за горячей водой, но тут же влетела обратно, едва не теряя сознания от ужаса и тревоги:
Господи, спаси нас! О, боже! Эти хохочущие головорезы снялись с якоря и вышли в открытое море! О, Анна, дитя мое! Остановите их, мастер Лори! Они увозят нас!
Но Лори было не до того: его тошнило. Сердце Анны замерло на мгновение. Только теперь она расслышала на палубе у себя над головой топот и беготню, грохот якорной цепи, треск и хлопанье парусины, взвизгивание талей и скрип снастей; корабль слегка накренился, и за бортом мерно зажурчала вода. Ну, конечноиначе и быть не могло! Теперь, после всего случившегося, им оставалось только одно: бежать!
Анна успокаивающим жестом обняла худые дрожащие плечи своей обезумевшей от горя няньки:
Мэдж, милая, разве ты не понимаешь? Они вынуждены были так поступить. Мы ведь теперь не можем вернуться назадникто из нас
Помощник капитана «Ямайской Девы» сидел за завтраком, постукивая сухарем о край стола и терпеливо дожидаясь, пока личинки жукадолгоносика покинут свои извилистые ходы, прогрызенные в твердом как камень и абсолютно несъедобном на вид куске.
Мистер Мэрки не принадлежал к числу тех привередливых моряков, которые предпочитают есть в темноте или отвернувшись спиной к окну, чтобы не оскорблять зрение видом корабельной пищи. Если черви находят ее вполне съедобной, то и для него она достаточно хороша!
Откусив порядочный кусок сухаря, он задумчиво принялся его жевать. Он едва ли ощущал вкус пищи; впрочем, вкуса, как такового, и не было. Мистер Мэрки думал об Анне Блайт. Пожалуй, «думал» было не совсем подходящим словом, просто беспорядочные и смутные стремления и эмоции стучались в его толстый череп, словно обломки кораблекрушения в обшивку судна. Он допил свой черный кофе с патокой и поднялся по трапу на палубу,
Капитан Баджер, серьезно спросил он, отирая ладонью липкие губы. Значит, и девица, и старуха, и этот пьяный молодчиквсе они плывут с нами до Барбадоса?
Дэн Баджер довольно ухмыльнулся. Он был в превосходном настроении. Этому петушку, изрядно потрепанному и помятому, да еще назюзюкавшемуся, как речной лоцман, придетсятаки вытряхнуть свой кошелек в карман капитана Баджера в уплату за провоз трех пассажиров до ВестИндии! Двести пятьдесят золотых совереновпрактически стоимость всего груза в кормовом трюме «Ямайской Девы»!
Да, мистер, ответил он своему помощнику. Они собираются доставить нам это удовольствие. Сдается мне, у них внезапно появился вкус к морским прогулкам! Капитан захохотал. Да, им нужен Барбадос! Они все сходятся на том, что лучше сбежать на край света, чем оставаться дома и щипать пеньку в Эдинбургской тюрьме. Честно говоря, я не особенно осуждаю их за это!
Взгляд мистера Мэрки скользнул в сторону, где у борта лежали штабеля тяжелых тиковых бревен. И постепенно в его мозгу начала зарождаться идея, вырисовываясь все явственнее, словно паутина под усердными стараниями трудолюбивого паука:
Не пристукнуть ли мне молодого щеголя сегодня ночью, да и за борта, капитан? И старуху тоже?
Баджер так широко растянул в улыбке щербатый рот, что у него даже зубы заломило от холодного морского ветра.
О, я завидую вашему, уму, мистер Мэркиположительно завидую! сказал он. Тонкий и изворотливый, как у змеи! Братца прихлопнуть, сестрицу затащить к себе в постель! Взбудоражить всю команду и дать майору Боннету повод проткнуть вас шпагойпросто для того, чтобы досадить мне и заставить делать работу первого помощника наряду со своей собственной!
Он протянул руку и постучал кургузым пальцем по необъятной груди мистера Мэрки:
Смотрите, чтобы с этим молодым франтом не приключилось ничего неожиданного, мистер, потому что сейчас я сообщу вам новость, которая вас удивит. Этот пареньврач. Доктор, понимаете? Во время всего нашего путешествия у нас на борту будет собственный врач, чего с нами еще ни разу не случалось за последние пятнадцать навигаций! А когда мы доберемся до Барбадосас божьей помощью! то сколько, повашему, можно там получить за молодого здорового и сильного доктора? Сколько нам за него заплатят береговые братьякапитан Авери, например? Или Барто Робертс? Или, скажем, Черная Борода?
Все это было слишком мудреным для мистера Мэрки. Он ухватился за последнее из того, что понял:
Черная Борода? осклабился он. Мой старый корабельный товарищ! Мы с ним служили под командой капитана Хорнигольда. Во время войны с французами, на ямайском капере. Еще до того, как они занялись пиратствомон и капитан Хорнигольд, тоесть. Честно говоря, я его немного побаивался в те дни, Черную Бороду! Мы все его боялись. Это был настоящий дьявол. Бешеный, как барракуда!
А в наши дни вы бы боялись его еще больше, и я ничуть не был бы этим удивлен! засмеялся капитан Баджер и собрался было уходить, но в медлительном мозгу мистера Мэрки все еще оставался непереваренный кусок:
А если не сплавлять этого молодого доктора за борт, капитан, то, может, просто легонько стукнуть его по голове? Чтобы он лежал спокойно до поры, до времени. Так было бы порядочнее
Капитан Баджер непритворно удивился:
К чему это, мистер? Зачем бить его по голове, легонько или не легонько? Он же не буйствует во хмелю? Да и не так уж он бывает и пьян: может, лишь чуточку больше, чем вся остальная команда!
Но молодая леди, капитан Она ведь его сестра. Парню может не понравиться глядеть на то, как я с ней забавляюсь
Эй вы, чурбан с соленой башкой! Держитесь подальше от девчонки, мистер! Ей предназначено стать личной собственностью майора Боннета, когда мы прибудем на Барбадос хотя она пока и не подозревает об этом.
Прошу прощения, капитан, она ею не будет!
Капитан Баджер остановился, словно налетел на рею:
Что с вами, мистер? Уж не собираетесь ли вы поднять бунт?
Нет, капитан, я не намерен бунтовать. Это нехорошее слово! Мистер Мэрки набожно сплюнул в сторону, чтобы очистить рот от скверны. Но я об этой девице, капитан. Пока я на борту, она не достанется никакому надушенному щеголю с Барбадоса! Будь он хоть трижды джентльмен! Мне приходилось спроваживать на тот свет французов, от которых куда больше пахло мужчиной, да и португальцев тоже!
Мне бы не хотелось иметь на борту беспорядков такого сорта, безразличным тоном произнес капитан Баджер. Не забывайте, что на суднея хозяин. Малейший беспорядок, и я посажу вас на цепь, даже если сначала мне пришлось бы вас пристрелить. Кстати, пистолеты на борту «Ямайской Девы» имеются только у меня, если не считать пистолетов майора Боннета, мистер! Помните об этом!
Да, сэр! голосом, похожим на рычание, ответил мистер Мэрки. Этого я никогда не забуду!
Капитан Баджер повернулся уходить, но опять передумал:
Послушайте, мистер Мэрки! Не будем ссориться, словно глупые матросы! На борту ведь есть и другие женщины. Или вы о них забыли? Теперь, когда мы отошли от берега на безопасное расстояние, я думаю, их уже можно выпустить на палубу погулять. Прикажите открыть носовой трюм!
Да, сэр! без особой теплоты в голосе ответил мистер Мэрки и отправился выполнять приказание.
На нижней, так называемой «пушечной» палубе, где однако никаких пушек не было, в низком и тесном межпалубном пространстве толпился обычный нелегальный груз «Ямайской Девы» несколько семей шотландских эмигрантов. Все они были несостоятельными должниками, которые решились на отчаянную меру, чтобы вырваться из Толбутской и Канонгэйтской тюрем: они подписали кабальный договор, обязывающий их проработать семь лет на плантациях в ВестИндии.