Нужно знать, сказал Брайан.
Брайан очень похож на дятлатук-тук-тук, любого добьёт. Я очень обрадовалась, вернувшись на лодку; вытащив спальный мешок на палубу, я села и стала писать.
Дядя Стю вынес свой спальный мешок на пирс.
В чём дело? спросил его Коди. У вас морская болезнь?
У меня не бывает морской болезни, рявкнул дядя Стю. Мне просто нравится спать на пирсе.
Ну да, ну да, сказал Коди.
Скоро я уже перестану писать, а потом усну под звёздным небом, слушая, как в гавани звенят цепи. Мне очень нравится, как лодка укачивает тебя, как малыша в колыбели.
Глава 10Ахой!
Ахой! Мне начинает нравиться ходить под парусом. Мы в самом деле плывём! Блин! А ещё мне не приходится стоять на вахте с папой, и это круто. Никто меня не достаёт, кроме Брайана, но его легче игнорировать, чем моего папу.
Софи просто обалденно ловит рыбу. Я никогда ещё не видел, чтобы человека так радовали настолько простые вещи. Правда, я думал, что её вырвет, когда она разделывала свою первую рыбу. Она всё повторяла: «Она живая! Ей больно! Она страдает!» А потом, когда мой папа пожарил рыбу, Софи сказала, что не голодна.
Папа никак от меня не отвяжется. Всё пытается меня отговорить от жонглирования.
Он сказал:
Ты что, вообще не знаешь, чему ещё можешь нас научить?
Я ответил:
Нет.
Глава 11Жонглирование
На «Страннике» снова работа. Я доделала Трюмовый Ящик Бадди, фибергласовое чудо, и хорошенько его просмолила, чтобы ничего не протекало.
Дядя Док сказал:
Ты хорошо поработала над Трюмовым Бадди, ага.
Я надеялась, что он похвалит мою работу и другим, но вместо этого он сказал:
Пора нам выдвигаться. Тут слишком много лодкомерства.
Чего-чего? переспросила я.
Ну, ты же знаешь: моя лодка лучше твоей лодки, моя лодка больше твоей лодки, всё такое. Лодкомерство.
По-моему, его немного нервировало состояние «Странника». Я не замечала, как странно выглядит наша лодка, пока не увидела другие суда в здешней гавани. Они блестели! Люди на них были одеты в аккуратную одинаковую одежду и протирали всё, до чего дотянутся. Ничего не валялось где попало.
А вот «Странник» был весь перепачкан шпаклёвкойостались даже белые следы на палубе в том месте, где в неё кто-то наступил; наша одежда висела прямо на такелажемы так надеялись её высушить; палуба была завалена горшками и кастрюлями, потому что мы вытащили их наверх, чтобы отчистить; наконец, одеты мы были в обычные грязные шорты, футболки и банданы.
Пора выдвигаться, проворчал Док.
Ну, тогда ахой! сказал Коди. Гикнуть якорь!
Дядя Мо расслаблялся на палубе.
Коди, протянул он, прекрати уже.
Прекратить якорь! крикнул Коди.
Иди, помоги Брайану с картами, сказал дядя Мо. Сделай хоть что-нибудь полезное.
Коди вместо этого прыгнул в воду:
Человек за бортом! Буль-буль-буль.
Не смеяться над Коди было трудно, но я иногда всё-таки задумываюсь, есть ли у него в голове хоть какие-то мозги и думает ли он хоть над чем-нибудь серьёзным, и даже начинаю понимать, насколько может оказаться неприятно быть с ним целых три недели на нашем маленьком островке-паруснике.
Сегодня Брайан попытался просветить нас в терминах, касающихся того, какой курс бывает у ветра. Большинство из нас уже знали эти определения, но если бы мы их не знали, то от Брайана точно ничему бы не научились. Он пустился в сложные объяснения о том, как ветер связан с парусами и направлением движения.
В общем, когда ветер дует спереди, лекторским тоном говорил Брайан, это называется бейдевинд
Бей-винд? Вот так его бить, да? Коди постучал себя кулаками в грудь.
Брайан проигнорировал его.
А когда ветер дует сбоку, это называется галфвинд
Гольф-винд? Типа вот так? Коди замахнулся, словно собирался бить мячик клюшкой для гольфа.
Да хватит, Коди. А когда ветер дует за кормой
Что такое «закорма»? спросил Коди.
Ты что, даже этого не знаешь? закричал Брайан. За кормойэто вон там, в задней части лодки. Если ты не будешь относиться к этому серьёзно предупредил Брайан.
Я не понимаю, зачем нам знать все эти термины. Ну, какая разница, бей-винд у нас сейчас или гольф-винд? Нам же надо только знать, как что делать, правильно, а не как это называется?
Брайан сказал:
А ты что, знаешь, как что делать? Ты знаешь, откуда идёт ветер и что делать с парусами, если ветер, скажем, позади тебя?
Зачем мне это знать? спросил Коди. Все остальные, похоже, знают, и все постоянно что-то кричат и приказывают, а я делаю то, что мне говорят. Я могу тащить канат так же хорошо, как и кто угодно другой.
Хе, только и сказал Брайан.
Позже нас ждал первый урок жонглирования от Коди. Я решила, что он очень хороший учитель, потому что он начал с очень простогоподбрасывания одного предмета. Мы практиковались с упаковкой с крендельками.
Глупости какие-то, сказал Брайан.
Дядя Мо стоял на вахте, но даже он обернулся и пробормотал:
Жонглирование. Дожили.
Потом Коди попросил нас подбрасывать по два пакета крендельков, один из каждой руки. Это тоже оказалось просто. Но вот когда пакетов стало три, мы все вдруг стали ужасно неуклюжими. Крендельки улетали за борт.
Всё дело в движении рук, сказал Коди. Найдите ритм.
Это всё очень глупо, ответил Брайан.
Может, помочь тебе с координацией, сказал Коди.
А что не так с моей координацией?
После этого разговор стал совсем неприятный, и урок жонглирования пришлось прервать.
Брайан и дядя Док просматривают карты и пытаются поймать по радио прогноз погоды. Завтра мы отплываем к Новой Шотландиипервый океанский переход, который займет у нас три-четыре дня, и мы вообще не будем видеть суши. Никакой суши! Я даже представить себе этого не могу; каково этовидеть только океан, океан во всех направлениях.
Это будет наша первая большая обкатка, ага, сказал дядя Док.
Дядя Стю забарабанил пальцами по столу.
Прогноз погоды не очень хороший.
А-а-а, да что такого в небольшой непогоде? спросил дядя Мо.
Глава 12Бла-бла-бла
Дурацкий день.
Глупый Брайан разводил своё бла-бла-бла про курсы относительно ветра, словно знает всё обо всём.
Он уж точно не знает, как жонглировать.
Сегодня утром Брайан сказал мне:
Тебе Софи нравится больше, чем я, да?
Я ответил:
Угу.
Ну. Это правда, в конце концов.
Завтра Софи расскажет первую историю от Бомпи. Вот это будет интересно.
Глава 13Обкатка
Я уже не очень уверена, какой сегодня день. Вахты сильно исказили моё чувство времени.
В первые пару дней мы на вахте стояли по двое (я в паре с дядей Доком), и они длились четыре часа, потом мы восемь часов отдыхали и ещё четыре часа дежурили. Четыре часаэто много, особенно когда уже темно и все твои мышцы напряжены, ты прислушиваешься и присматриваешься. Остальные спят, и ты знаешь, что только вы двое всех охраняете.
Здесь нет дня, ночи, а потом опять нового дня. Вместо этого есть перепады света и тьмы, которые периодически соединяются и меняются. Перед тобой и вокруг тебя словно разворачивается долгий, непрерывный поток времени. Нет ни вчера, ни позавчера, что странно, что же тогда такое завтра? Что такое на прошлой неделе или в прошлом году? А если нет ни вчера, ни прошлого года, ни десяти лет назад, значит, всёодно большое сейчас, настоящее.
Я очень странно себя чувствую, словно могу сказать «Мне четыре года», и мне действительно станет четыре. Но такого же не может быть на самом деле. Или может?
Мы шли через залив Мэн в сторону острова Гран-Манан в заливе Фанди, чуть к западу от Новой Шотландии. Дядя Док называет ветер «капризной дамой», потому что он приходит порывами и припадками. Вчера (мне всё-таки приходится пользоваться словами типа вчера, потому что не знаю, как ещё говорить о вещах, которые произошли ранее) дядя Док прочитал стишок о том, как туман подкрадывается на мягких кошачьих лапках, и, как только он так сказал, именно это я и увидела, взглянув в серую дымку: сотни маленьких кошачьих лапок, которые шли тихо-тихо. Позже, когда туман накрыл нас более тёмными, плотными клубами, я представила, как в нашу сторону идут большие тигриные лапымягкие, мохнатые, грациозные тигриные лапы.
На вахте, когда я всматривалась в туман, мне вдруг стало печально и одиноко, и вдруг я расхотела покидать берега Северной Америки и отправляться в плавание по океану, отходить так далеко от земли. Но времени печалиться у меня почти не было, потому что с севера налетел ветер, а это означало, что нам придётся делать поворот оверштаг и терпеть качку. Волны были огромными, высотой шесть-восемь футов; по крайней мере, мне они казались огромными, но дядя Стю назвал их маленькими.
Боишься, Софи? спросил дядя Стю.
Мне показалось, что он надеется, что я боюсь, так что я ответила:
Нет, нисколечко. Вообще не боюсь.
На самом деле я боялась, но не хотела, чтобы он об этом знал.
В трюме царил хаос. Была наша с Коди очередь готовить обед, и еда расплескалась по всему полу.
Следить за бизань-кастрюлей! Поднять сплетницу! крикнул Коди, когда горячее варево выплеснулось сбоку.
Коди, ты хоть когда-нибудь бываешь серьёзен? спросила я.
Он бросил ракушку прямо в суп и сказал:
О нет. Рано или поздно у меня это спрашивают все.
Похоже, это щекотливая тема.
У «Странника» во время обкатки обнаружились несколько проблем: протечки в кормовой рубке и вода в трюме. Мы потратили немало времени, ползая по полу в поисках проблемных мест и пытаясь их исправить. Пока что нам удалось заткнуть все щели. Не нужно беспокоиться, если знаешь, что за час-другой сможешь добраться до суши или находишься в судоходном районе и легко сможешь вызвать помощь, но что нам делать, если мы отойдём от Новой Шотландии и обнаружим большую течь?
Не хочу об этом думать. Я лучше буду думать о хороших знамениях: нас три раза посетили дельфины! Они появляются группами по четыре-пять и плывут рядом с парусником. Обычно они появляются, когда мы плывём быстро, словно соревнуясь с нами. Они играют возле носа, носясь взад-вперёд прямо под водой, в дюймах от обшивки.
Они самые грациозные создания из всех, что я видела, скользят под водой без всяких видимых усилий, а потом поднимаются на поверхность, выставляя над водой плавники и спины.
Коди называет их дорогушами:
Эй, дельфины-дорогуши! Сюда!
Мне всегда становится немного печально, когда они уплывают, и Коди восклицает:
Пока-пока, дельфины-дорогуши! Пока!
Мы изменили вахтенный график, чтобы в тумане дежурили сразу трое (с нами теперь Коди). Я закуталась в одежду для плохой погоды и смотрю, как впереди нас восходит солнце, а сзади заходит луна. Я устала, промокла и очень хочу в душ, но я в раю.
Я каждый день узнаю так много, и чем больше я узнаю, тем больше понимаю, сколько же всего нужно знать о плавании под парусом, и о воде, и о навигации, и о погоде. Сегодня дядя Стю учил нас читать показания секстанта. Это сложнее, чем я предполагала, и дядя Стю с Брайаном ругали меня и Коди, говоря, что мы не сможем работать в полную силу, если не знаем, как это делается, потому что их жизни могут зависеть от нас двоих.
Тогда вам лучше надеяться, что ваши жизни не будут зависеть от нас с Софи, пошутил Коди.
Дядя Стю разозлился:
Не всё в мире смешно, Коди, и когда ты будешь посреди океана, ты будешь молиться, что если что-нибудь случится, все на борту этой посудины смогут спасти тебе жизнь. По самой меньшей мере ты должен сделать то же самое для нас.
Да-да-да, я понял, сказал Коди и спустился в трюм.
На этот раз, похоже, слова Коди не понравились даже дяде Доку.
Надеюсь, этот мальчишка отнесётся серьёзно хоть к чему-нибудь, сказал он.
Вчера (или в полдень? или утром? или на день раньше?) мне приснилось, как мы дрейфуем в океане без пищи и все лежим на палубе, у нас нет сил ничего делать, а парусник бросает туда и сюда, а потом у нас над головами пролетела чайка и приземлилась на рею, и Брайан сказал:
Убей её! Убей её!
Сейчас примерно два часа дня, и солнце светит сквозь облака, а мы где-то в тридцати шести милях от Гран-Манана. Надеюсь, мы доберемся туда до темноты. Сейчас моя вахта, так что пора заняться делом.
Глава 14Бомпи и машина
Сегодня я слышал, как Брайан спросил дядю Стю, что случилось с настоящими родителями Софи.
Дядя Стю ответил:
Не знаю.
Почему ты не знаешь? спросил Брайан.
Дядя Стю пожал плечами:
Никто мне никогда ничего не рассказывает.
Тогда я спросил своего отца, что случилось с настоящими родителями Софи, и он ответил:
Расскажу тебе когда-нибудь.
Расскажи сейчас.
Ну уж нет.
На меня наорали за то, что я не понимаю всей этой навигационной тарабарщины. Наорали за то, что я слишком много шучу. Наорали за то, что я дышу. Ну, почти.
Софи сегодня рассказала первую историю про Бомпи. Как-то так она звучала:
Когда Бомпи был молод, он жил на ферме, и его семья была очень бедной. У них даже не было ни машины, ни грузовика. Но однажды они обменяли двух мулов на машину. Проблема была только одна: никто не умел водить. Бомпи, правда, ездил в машинах и считал, что водить машину тоже несложно. В общем, Бомпи вызвался поехать в город, забрать машину и приехать на ней домой.
Шёл дождь, дождь, дождь.
(Вы бы слышали, как Софи рассказывает истории. Она по-настоящему проникается. Прямо чувствуешь капли дождя на голове, когда она рассказывает. Даже запах чувствуешь. Это что-то.)
В общем, Бомпи поехал за машиной, а там дождь, дождь, дождь. Он поехал назад и добрался до места, где надо пересечь речку. Там ни моста, ничего. Когда они ходили по этой дороге пешком или ездили на мулах, они спокойно перебирались через неё вброд.
Бомпи въехал на машине в речку, но течение было таким, таким быстрым, словно на него несётся целая стена воды, и Бомпи закричал: «Но! Но!» Но машина его не послушалась, стена воды перевернула машину, Бомпи насилу выбрался, а новую машину унесло вниз по течению.
Когда Бомпи наконец добрался домой, отец отстегал его ремнём, а мама дала ему яблочного пирога.
Зачем она дала ему яблочный пирог? спросил Брайан у Софи.
Потому что была рада, что он сам остался жив, вот почему, сказала Софи.
Откуда ты вообще знаешь эту историю? спросил Брайан.
Помолчи, Брайан, сказал дядя Док.
Но Софи ответила:
Потому что Бомпи сам мне её рассказал, вот откуда.
Было видно, что Брайан хочет сказать что-то ещё, но он промолчал. Никто ничего не сказал.
А я сидел и думал о том, как Бомпи выбрался из машины и как мама угостила его яблочным пирогом.
Сегодня Софи и дядя Док жонглировали тремя пакетиками крендельков целых две минуты! Они так радовались. Да и я тоже рад. Я настоящий учитель!
Остров
Глава 15Гран-Манан
Мы добрались до Тюленьей бухты на Гран-Манане на закате (это было вчера, правильно?), и всё небо было в розовых и лавандовых полосах. Настоящий рай!
По-моему, у дяди Дока везде есть знакомые. На пути в Тюленью бухту Док связался по радио с берегом, и человек с берега позвонил другу Дока по имени Фрэнк, а когда мы добрались до бухты, Фрэнк уже ждал, чтобы провести нас туда. Бухта прячется за огромной дамбой, словно в крепости, и «Странник» был единственным парусником в гавани, полной рыбацких судов, стоявших в три-четыре ряда, больше всего это напоминало парковку в большом городе. Фрэнк посадил нас всех в свой фургончик и отвёз к себе домой, в нескольких кварталах от порта, и мы познакомились с его семьёй и ходили, шатаясь, словно клоуны с головокружением, на наших неустойчивых моряцких ногах.
Я здесь по-настоящему заинтересовалась рыбой и рыбалкой. Тут не захочешьзаинтересуешься, потому что все, кто здесь живет, как-то связаны с рыбой. Они ловят омаров, или сайду, или сельдей, или работают на фабриках, где консервируют сардин и селёдку. Рыба, рыба повсюду!
Сегодня мы все отправились ловить омаров с Фрэнком на его рыбацкой лодке «Форт-Фрэнк». Он купил остов судна, а всё остальное сделал сам. Мне очень нравится, когда люди делают такоеберут что-то полуразрушенное и превращают его в нечто восхитительное!
Брайану такое не нравится. Он сказал:
Софи, не восторгайся ты так. Это же просто корабль.
Просто корабль! Да чтобы облазить этот корабль сверху донизу, уйдёт не один месяц. Там целые вёдра приманки, контейнеры, полные омаров, верёвки, которыми обвязывают клешни, шланги, сети и прочие штуки, покрытые рыбьим жиром и водорослями. Может быть, когда-нибудь я и сама стану ловцом омаров, кто знает?