Не знаю. Я пожал плечами. Само получилось.
Ну что ж, сказал доктор и потёр глаза.
Он вдруг стал как будто очень уставшим.
Что скажешь? обратился он к капитану.
Капитан нахмурил косматые брови, внимательно изучая меня взглядом. В его холодных глазах читалось одобрение. Затем он посмотрел на медведицу и пожал плечами.
Одному богу известно, как животное поведёт себя в неспокойном море. И только бог знает, сможет ли мальчишка успокоить её тогда. Но если ты считаешь, что он пригодится, я готов взять его на борт.
Глава 10Королева Маргрете
Капитан был прав насчёт одного: на следующее утро все, кто мог, явились в гавань, чтобы посмотреть, как будут грузить на корабль королевского медведя. Слухи разлетелись очень быстро. В порту собрались люди всех мастей: рыбаки и моряки, торговцы и попрошайки, плотники и кузнецы. Было даже несколько женщин (жёны моряков, служанки и матери с младенцами на руках). Дети носились по набережной среди оборванцев и нищих, и в гавани царило праздничное настроение: вокруг смеялись, пели и кричали.
Я старался не отставать от доктора, пока он пробирался сквозь толпу зевак. Наконец он остановился и указал на корабль перед нами.
Вот она, торжественно сказал он. «Королева Маргрете».
Это было большое широкое судно, но оно казалось гораздо красивее, чем массивные заморские когги, стоявшие в гавани. У «Королевы Маргрете» были ахтерштевень и штурвал, как у более современных судов, в кормовой части располагался ют. Но её киль, изящный и горделивый, изгибался, как у традиционных норвежских судов.
Моряки носились с берега на палубу и обратно, таская мешки и ящики по трапу. Капитан выкрикивал приказы. Выкатили колёсный подъёмный кран. И тут в шуме толпы, где-то за нами, я услышал знакомое пыхтение.
Медведица.
Я не видел её из-за столпившихся зевак, но слышал, как изменился тон их криков: по гавани прокатилось ошеломлённое «оооооох». Я ощутил движение толпы и вскоре услышал скрип колёс телеги. Через пару мгновений я увидел еёмедведицу, расхаживающую по клетке из стороны в сторону.
Она была великолепна: в выражении её длинного аристократического лица (даже мордой не назовёшь) читались чувство собственного достоинства и благородство; её шерсть сливочного оттенка напоминала белое золото.
В глубине души я опасался, что доктор сейчас отправит меня к ней, чтобы успокоить, но он положил руку мне на плечо и сказал:
Подожди.
И тут один из моряков вскарабкался на клетку и начал кривляться перед медведицей на потеху зевакам. Толпа загудела, поднялся хохот. Капитан погрозил моряку и гневно закричал, но его слова утонули в общем гомоне. Тем временем над клеткой опустилась цепь подъёмного крана с толстым железным крюком. Моряк, стоявший на крыше, зацепил крюк за прутья и спрыгнул на набережную.
Заскрипели канаты, и клетка с медведицей начала медленно подниматься. Зверь яростно взревел; клетка закачалась, и медведица съехала в угол, тщетно пытаясь удержаться на одном месте. Она ударилась о прутья клетки, но это ещё больше развеселило толпу.
Дураки, пробормотал доктор. Она живое существо, а не бочка эля.
Я задержал дыхание, когда стрела крана неторопливо развернулась над набережной и клетка повисла над кораблём. Капитан выкрикнул команду, и клетка, раскачиваясь из стороны в сторону, начала медленно опускаться на палубу «Королевы Маргрете», но вдруг что-то скрипнуло. Канат, разматываясь, зашипел, и клетка с грохотом рухнула вниз.
Я хотел было побежать на корабль, но доктор поймал меня за руку.
Артур, стой, сказал он.
Вырвавшись, я кое-как пробился сквозь толпу, взбежал по трапу и впереди увидел медведицу. Она забилась в угол клетки, не шевелясь и не издавая ни звука. Запрыгнув на палубу, я бросился к ней. Клетка упала за мачтой, ближе к корме; она была сплющена с одной стороны и повреждена во многих местах. Медведица не двигалась.
Мальчик! крикнул капитан.
Я обернулся и увидел десятки лицлюди наблюдали за нами с берега; капитан и доктор были среди них.
Капитан нахмурился.
Давай, мальчик, посмотри, как там она, велел он. Жива?
Я постарался успокоиться и пристально посмотрел на медведицу. Да. Её бока и спина едва заметно поднимались и опускались.
Жива.
Я переместился в тот угол, где она лежала, и подполз поближе. Сев рядом, попытался дышать с ней в унисон, а затем начал негромко напевать успокаивающую мелодию. Медведица застонала, грузно приподнялась, повернула ко мне голову, а затем издала хриплый рыкжалкое подобие грозного рёва, который мне доводилось слышать от неё раньше, как будто она жаловалась. Медведица встала, начала обнюхивать углы клетки, шаркая лапами. Казалось, с ней всё в порядке: она даже не хромала.
Моряки и зеваки заулюлюкали, но медведица не обратила на них ни малейшего внимания.
Осмотри клетку, мальчик! Убедись, что она не сможет выбраться, скомандовал капитан.
Я заметил, что один из углов клетки проломил палубную доску, а некоторые прутья погнулись, но медведица точно не смогла бы выбраться. Подёргав за прутья, я убедился, что ни один из них не шатается, однако дверь пострадала: осталась запертой, но сильно помялась при падении, и одна из петель повредилась.
Об этом я и сообщил капитану, и тот отправил двух моряков чинить сломанную петлю, а я остался рядом с медведицей, чтобы её успокаивать. Когда они закончили, капитан крикнул:
Пошевеливайся, мальчишка! Чего ты сидишь? У нас тут полно дел, а ты мешаешься под ногами.
Оставшаяся часть команды в суете и суматохе поднялась на судно. Я нашёл тихое место у киля и молча наблюдал за моряками, спрашивая себя, когда я в последний раз бежал навстречу опасности, а не прочь от неё.
Часть IIСеверное море
Глава 11Навоз
Итак, мы отчалили ясным ветреным утром в начале июня. Большой квадратный парус в золотую и багряную полоску наполнился ветром. Моряки карабкались по выбленкам вверх-вниз, переговаривались и подбадривали себя песнями. Ветер трепал мою одежду и волосы, солёный воздух вытеснил из головы тяжёлые мысли, и во мне неожиданно проснулись надежда и радость жизни. Я испытал то особенное чувство, которое появляется, когда отправляешься в большое приключение. Мир казался мне огромным и полным возможностей, и я начинал верить, что даже невезучий пасынок землевладельца может навсегда уплыть в другое королевство и там биться плечом к плечу с благородными принцами. Я бродил по палубе, время от времени мешаясь у матросов под ногами, и не без зависти наблюдал за их работой: я понимал, что мне не стать одним из них. Я оставался обычным мальчиком, которого взяли на борт, чтобы ухаживать за медведицей.
И вскоре это стало очевидно для всех.
Мальчишка!
Навстречу мне шёл крепкий как бочка и такой же толстый моряк. Его загорелое лицо было испещрено морщинами, а в длинной тугой косе виднелись седые пряди. Он сунул мне в руки лопату с длинным черенком и ведро, а затем указал в сторону медвежьей клетки.
Пора зарабатывать свой хлеб.
* * *
Навоз был довольно жидким и растекался, как студень, остывающий на блюде, как дюжина студней, сваленных в огромную дымящуюся кучу. Он отличался от лошадиного или овечьего, который мне не раз приходилось убирать до этого. Его было больше. Он был чернее. Мокрее. Но хуже всего другое: когда корабль качало, огромная куча вздрагивала и ползла по полу медвежьей клетки, как гигантский моллюск, и оставляла за собой широкую коричневую липкую дорожку. Он вонял. Я старался дышать ртом, чтобы не чувствовать этот запах, но он обжигал мне горло и разъедал глаза. Я бросил взгляд на медведицу, которая растянулась в дальнем углу клетки. Она дремала, но один её глаз был приоткрыт, и мне казалось, медведица наблюдает за мной. Я взялся за лопату и просунул её между железными прутьями, чтобы достать до навозной кучи.
Корабль накренился. Я схватился за клетку, пытаясь удержаться на ногах. Навозная куча сдвинулась с места и переместилась на другой конец клетки. Теперь её было не достать.
Давай там пошустрее! крикнул один из моряков. Воняет невыносимо!
Я восстановил равновесие, взял лопату в одну руку, граблив другую и обошёл клетку, чтобы выгрести навоз с другой стороны. Я опустил грабли, снова просунул лопату в клетку, почти подцепил кучу, но тут корабль снова покачнулся. Я прижал лопатой кусок навоза и удержал его, но оставшаясябо́льшаячасть (то есть девять или десять студней) заскользила в направлении от меня.
Поддев навоз лопатой, я вытащил его из клетки, обернулся, чтобы взять ведро, но, как оказалось, оно укатилось в сторону. Потянувшись за ним, я уронил лопату. Корабль снова накренился; чтобы не потерять равновесие, я взмахнул руками и вляпался прямо в медвежий навоз, а, поскользнувшись, упал и забрызгал навозом всю палубу.
Моряки в носовой части корабля загоготали.
Неуклюжий болван, сказал кто-то из них.
Голос показался мне знакомым, и я поднял глаза.
Хаук.
Заморыш! добавил другой.
Ты воняешь на весь корабль.
Шевелись, навозный мальчишка!
Снова Хаук.
Навозный мальчишка! подхватил Оттар, худой матрос, которого я раньше видел с Хауком.
Моё лицо горело; внезапно жар разлился по всему телу. Я схватился за прутья клетки и встал на ноги. Осталась последняя куча. Быстро взяв в руки лопату, пока она не ускользнула от меня, я попытался снова, и с первого раза ничего не получилось. Со второго тоже. Но я уже знал, чего ждать, и ловко прихлопнул скользкую кучу лопатой.
Попалась!
Я аккуратно поволок лопату в сторону ведра, но тут медведица, всё это время дремавшая в углу, зевнула, лениво поднялась и начала пи́сать. По полу клетки побежала вонючая мерзкая жижа. Струя попала прямо в навозную кучу, намочив её, потекла дальше по палубе и остановилась у моих ног.
Раздался взрыв хохота.
Навозный мальчишка!
Ненавижу тебя, медведица, буркнул я. Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Глава 12Всё же не лошадь
Позже, после того как я помыл пол клетки и ополоснул его несколькими вёдрами солёной воды; после того как выдраил запачканную часть палубы, принёс из трюма полную корзину рыбы и по одной штуке скормил медведице; после того как отмыл навоз с плаща и туники, постирал носки, помыл и спрятал ботинки (я решил, что будет разумнее ходить босиком, как все остальные) после всего этого ко мне подошёл старый моряк, который сказал, что мне «пора зарабатывать свой хлеб». Он велел мне взять ложку из кладовой и повёл в носовую часть корабля, где кок раздавал морской сухарь и тушёную треску. Кок поприветствовал старого моряка, назвав по имениТорвальд, и протянул ему деревянную миску для меня.
Ешь на здоровье, сказал Торвальд.
Он взял ещё одну порцию для себя и занял место среди шести молодых моряков, которые сидели на палубе, скрестив ноги.
Хаук посмотрел на меня с недоброй улыбкой, что была хорошо мне знакома: мои сводные братья улыбались так же, когда замышляли что-то против меня.
Навозный мальчишка, пробормотал он, и несколько моряков засмеялись.
Торвальд окинул их суровым взглядом, и матросы отвернулись. Каждый занялся своим деломкто-то продолжил трапезу, кто-то играл в карты или кости, а один из нихприспешник Хаука, тощий Оттаробстругивал палку.
Я взял ложку и принялся за еду. Вскоре вокруг начались разговоры: сплетничали о незнакомых мне людях. Когда речь зашла о докторе, я навострил уши. Со слов моряков, раньше он был лекарем короля Хокона, но потом сделал неудачную операцию любимой племяннице Его Величества и оставил на её лице уродливый шрам. Король был в гневе и немедля отправил доктора в отставку, а в качестве дополнительного наказания поручил ему сопровождать медведицу в Лондон. Если она заболеет или получит травму в дороге никто не мог сказать наверняка, какая участь ожидает доктора. Можно не сомневаться в одном: кара будет суровой.
Кто-то позвал Торвальда, и тот медленно встал и направился в сторону юта, где находилась каюта капитана.
Навозный мальчишка, повторил Хаук.
Матросы захихикали.
Хаук, когда мы перевозили лошадей, это было твоей обязанностью, но никто почему-то тебя не обзывал, заметил рыжеволосый моряк.
Я навоз просто убирал, Кетил, а не бегал за ним по всей палубе.
Оттар прыснул, отвлёкшись от работы.
Это всё же не лошадь, не так ли? возразил моряк. Вспомни, что этот зверь сделал с доктором. Я видел его руку сразу после происшествия. Прогрыз до кости, отвечаю.
Матросы сразу помрачнели. Один перекрестился, другой пробормотал что-то себе под нос и покачал головой.
По мне, так то же самое, отмахнулся Хаук. А вчера он, между прочим, стащил мой ужин, так что
Он потянулся к моей миске, подцепил ножом последний кусочек трески и, глядя мне прямо в глаза, надкусил рыбу и с нескрываемым злорадством проглотил её.
Боковым зрением я видел, как остальные начали тревожно переглядываться. Оттар нервно усмехнулся; другие матросы отвели глаза.
Я знал, что должен отвоевать свою еду, но Хаук был больше и сильнее меня, а я слишком устал, чтобы дать достойный отпор.
Глава 13Те же самые звёзды
Ночью я укрылся овчиной, которую дал мне Торвальд, и свернулся калачиком на палубе среди моряков, прислушиваясь к новым звукам: монотонному шелесту моря, поскрипыванию мачты, треску и шёпоту паруса. Глухому стуку и шуршанию груза в трюме.
Рядом кто-то храпел. Кто-то бормотал во сне. А чуть вдалеке отчётливо слышался другой звук, который я ни с чем бы не спутал. Бум. Бум. Бум. Медвежьи шаги.
Она никак не могла уснуть.
Я натянул на голову плащ, чтобы заглушить этот звук, но всё не мог стереть из памяти хриплый жалобный стон медведицы, когда она ударилась о палубу, упав вместе с клеткой.
Бум. Бум. Бум.
Я откинул плащ, перевернулся на спину, посмотрел на звёзды, сияющие в тусклом молочном свете луны, и тут подумал: а вдруг мама смотрит сейчас на эти же звёзды? Может быть, она тоже не спит этой ночью и гадает, где я. Интересно, они искали меня? Проверяли ли сарай, домик лодочника, пещеры в горах? Спрашивали в соседних поместьях? Просили посмотреть в хлевах?
Сожалели, что я ушёл? Думали, что могли быть добрее ко мне?
Мама
Интересно, она скучает по мне?
Прямо сейчас?
И какой же я сын, если оставил свою любимую маму, не сказав ей ни слова?
Меня охватила невероятная печаль. Что я здесь делаю? Зачем я оставил маму и ушёл из дома? Неужели они действительно были так плохи, мои сводные братья? Насмешливые и грубые, они никогда не причиняли мне настоящего вреда. Это просто такие злые игры. Просто у них такой характер. А теперь меня обзывают навозным мальчишкой
Примечания
1
Шлеяконструкция из ремней, охватывающая шею, грудь и часть спины животного. Заменяет ошейник. Здесь и далее, если не оговорено иное, примечание редактора.
2
Лигабританская и американская единица измерения расстояния. 1 лига равняется 4,82 км.
3
Констебуляриятак в Средневековье в англоязычных странах называли полицию.
4
Коновалраньше так называли ремесленников, которые лечили домашнюю скотину, преимущественно лошадей.
5
Жерёбая кобылабеременная кобыла.
6
Шталмейстерглавный конюший.
7
Коггсредневековое одномачтовое палубное парусное судно.
8
Ахтерштевеньзадняя оконечность корабля в виде жёсткой балки или рамы сложной формы.
9
Выбленкитонкие тросы, ввязанные горизонтально между вантами, параллельно друг другу.