Но вот в равномерный шум реки вплелся какой-то посторонний всплеск, и мальчику показалось, что он увидел на миг в лунном свете черную влажную спину гигантского ящера, всплывшего на поверхность реки, чтобы тут же вновь погрузиться в глубину.
Как легко представить себе это ночью на древней реке, когда сонная тишина нарушается загадочными криками, всплесками, шуршанием.
Впечатления от рассказа Серафима Александровича долго мешали заснуть.
Кто знает, может быть, этот первый настоящий интерес поможет ему найти свое любимое дело в жизни, а это счастье, настоящее счастье.
Глава одиннадцатаяНЮСЯ
На нашем острове появилась эта вредная девчонка, и Радька опять с ней ссорится. Как их помирить, не знаю.
А у нее маленькая лодочка, вот покататься бы!
Сбегая к воде с полотенцем на плече, Радик увидел Нюсю. Она возилась возле старого шалаша Михаила Никитича и демонстративно не замечала его. Возле нее прыгал Малыш. При виде мальчика он весело затявкал и дружелюбно завилял хвостом.
Приветик, бодро крикнул Радик.
Здрасьте.
Радик хотел сначала спросить, откуда она здесь взялась, но в голове мгновенно возник план мести за испачканные рубашки.
Он оглянулся, не видно ли взрослых, и вдруг спросил:
Тебе не холодно?
Нюся удивленно подняла голову.
А знаешь И Радик скороговоркой понес какие-то нечленораздельные слова. Время от времени он вставлял: «Понимаешь я тебе точно говорю всего три кило»
Нюся внимательно слушала, силясь понять.
Это был хорошо отрепетированный номер, которым в Радькином классе встречали новичков. И в данном случае он сработал безотказно.
Нюся поняла шутку слишком поздно.
Тю, скаженный. Хочешь получить!
Но Радик, насвистывая, уже бежал дальше
Завтракали все вместе.
Серафим Александрович, по своему обыкновению, шутливо сказал:
Джентльмены, позвольте представить вам даму. Она украсит наше грубое мужское общество. Рекомендую Анна Степановна.
Нюся засмущалась, но Серафим Александрович дружески обнял ее за плечи.
Они хорошие ребята, Нюся, и отлично понимают шутки.
Как же, знаю, буркнула она.
Нюся приехала с дядей Мишей поздно, когда ребята уже спали.
Михаил Никитич, оставив племянницу на острове, с рассветом отправился дальше по своему участку, до Зем-Караванского парома, с тем чтобы вернуться через несколько дней.
На зависть мальчикам, у Нюси была маленькая плоскодонная лодчонка, легкая и ходкая.
Радик уже раскаялся, что затеял новую ссору. Нюся нет-нет да сердито поглядывала на него. Эта не простит обиды.
С напускной веселостью он орудовал ложкой и добродушно ухмылялся.
Маленький ротик, да лоханистый животик, вполголоса проговорила Нюся, ни к кому как будто не обращаясь, и, повернувшись к Радику, продолжала ласково: Кушай, поправляйся, завтра в котел.
Радик поперхнулся от неожиданности, но затем снисходительно рассмеялся. Примитивная шутка. Теперь они в расчете!
Но вскоре он понял, что ссориться с ней не стоило: она оказалась коварным и изобретательным противником.
За завтраком Серафим Александрович разрешил мальчикам прокатиться на лодке, предварительно закончив, конечно, повседневные лагерные дела.
Радик первым вскочил в лодку и смахнул со скамейки черпак, перевернутый вверх дном. Из-под черпака выскользнуло стальное тело змеи.
Радька с воплем катапультировался в воду. Пулат оцепенел.
И только когда змея перевалила через борт, они разглядели, что это безобидный у́ж.
Мокрого Радьку бил озноб, да и Пулату было не до смеха, хотя вид у товарища был комичный.
Они тщательно обследовали всю лодку от носа до кормы и тогда уж влезли в нее.
Хорошее настроение было испорчено.
Как же у́ж залез под черпак?
Эт-то Н-юськины ф-ф-фокусы. Ну!.. Я отомщу ей!
Случай отомстить представился, и очень скоро.
Когда незадолго до обеда они подплывали к острову, из-под куста гребенщика поднялась пустельга. В когтях у нее была добыча не то птичка, не то мышь. Ребята закричали, захлопали в ладоши Хищник выпустил свою жертву, и легкое тельце плюхнулось в воду неподалеку от берега. Это был маленький мышонок полевки, еще живой.
Он помертвел от страха, по спинке волнами пробегала дрожь, но бусинки глаз выражали безразличие. Долго мышонок лежал на дне лодки без движения, наконец зашевелился и пополз под скамейку.
Ожил, обрадовался Пулат.
Как думаешь, спросил Радик, боится Нюська мышей?
Все девчонки боятся, а Нюська не знаю.
Все равно попробуем, решил Радик.
А Малыш?
Радик отмахнулся.
Они тихонько подкрались к шалашу. Радька заглянул внутрь и выпустил мышонка.
Из шалаша раздался визг, легкое строеньице задрожало, как будто там происходила жестокая борьба, и Нюська с выпученными глазами выскочила наружу, проломив заднюю стенку.
Ты что, сумасшедший? заорала она на Радьку. Хочешь, чтобы и я заикой сделалась? Забери свою дохлятину, а то я за себя не отвечаю!..
После обеда, ближе к вечеру, мальчики решили поудить рыбу. Устроились неподалеку от Нюси она-то знает, где ловить!
Девочка легко управлялась сразу с тремя удочками. Ребята с завистью поглядывали, как она одну за другой выдергивает из воды рыбешек. Получалось у нее это очень ловко рыбачка.
У ребят не ловилось. То ли кузнечиков не так насаживали, то ли подсекали не вовремя. Но только раз за разом выдергивали пустые крючки без рыбы и зачастую без наживки.
Еще хорошо, что Нюська не глядела в их сторону.
Как нарочно, поднялось небольшое волнение. Один раз Пулат, решив, что у него клюет, сильно рванул удилище, и леса с крючком надежно запуталась в кустах. Минут пять вдвоем распутывали.
Радику скоро надоело это пустое занятие, и он, покрепче воткнув удилище в сырой песок, пошел посмотреть, как идут дела у Серафима Александровича.
Вернувшись, он еще издали увидел, что его удилище изгибается и вот-вот вылезет из песка.
Трясущимися руками Радик схватил удилище и потянул его к себе.
Пулат, скорее, попалась!
Не сразу удалось им вытащить добычу, а когда вытащили ахнули. Это была не то змея, не то рыба: голова змеиная, а хвост и плавники как у рыбы.
Радик подозрительно взглянул в Нюськину сторону.
Небось твоя работа?
Нюся оглядела рыбу и ухмыльнулась:
Дурачок ты, это рыба, мальчишки называют ее мау. Но для тебя я еще постараюсь.
Это рыба, завезенная к нам из Китая, подтвердил Серафим Александрович, и называется она змееголов.
Но мальчикам все равно не хотелось брать ее в руки, такая она была противная.
Перед сном Пулат сказал приятелю:
А Нюська молодец, правда? Даже больше Серафима поймала.
Змея она, непримиримо ответил Радик.
Чего вы с ней не поделили? Может, довольно ссориться?
А, так ты уже забыл, как она нам рубахи испачкала, как ужа подпустила? Может, побежишь мириться с ней? Такой ты друг!
Не побегу, не бойся, но по дружбе тебе говорю: ты же первый начал, еще в Чиназе.
Тут Радька потерял всякий интерес к разговору. Он опрокинулся на спину и с грустью затянул:
Верь мне, любовь дает в жизни отраду,
А без нее в душе лишь сумрак мрачный
Для чего-то насмехался над ее Малышом И тут снова обидел ни за что громко сказал Пулат, не обращая внимания на Радькино пение.
Да чувство нежное нас возвышает,
И с богом, с богом нас
Оно как будто бы сближает
Пулат сдерживался через силу. Как хотелось дать Радьке хорошую затрещину! Вот сегодня собирался поговорить с ним откровенно о таинственных происшествиях, высказать свои подозрения. Какой уж тут разговор!
О! Полюби меня, дева прелестная,
И мне завидовать станет весь мир
Паразит ты, Радька. Никак нельзя с тобой мирно сосуществовать.
А что я тебе делаю? Арию герцога пою из оперы «Риголетто». Если мешаю, могу и замолчать.
Ты вот снова со мной поссориться хочешь, только не будет этого. Скажи, что тебе важнее тайну разгадать или с девчонкой ссориться?
Нету твоей тайны. Тю-тю!
Почему так?
Михаил-то теперь уже, наверное, нашел захоронку.
Пусть, мы это разузнаем, надо только лачужку найти, где она была спрятана. А тогда можно напрямик спросить, зачем он лодку продырявил, зачем утащить ее хотел
Псих ты, Пулханчик. Чем ты докажешь? Следов-то нет. Ты думаешь, он крался за нами все эти дни? А Нюська где была? Или ему помогала?
Вот и надо бы у нее узнать это.
Верно Как же я сам не сообразил? Так пойдем все выведаем
И все испортим! Она на нас сейчас злится и ничего не скажет. Надо осторожно, с хитростью.
Все-таки, Пулханчик, ты голова. Серафим сегодня днем на лодке уезжал захоронку искать, наверно. Пустой приехал я в лодку заглядывал. Сердитый.
Глава двенадцатаяИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛОЗЫ
Нашего Серафима Александровича, оказывается, все знают и уважают.
Опять загадка: Берген-ака видел вторую лодку таинственную.
Проснулись мальчики довольно поздно. Утренней прохлады уже как не бывало. Дальняя перспектива дрожала и ломалась в потоках горячего воздуха и испарений.
Серафим Александрович был не в духе, оттого, наверное, и не разбудил их спозаранку: из четырех переметов, установленных накануне, уцелело только два. Один замыло песком, у второго не хватало двух крючков из трех Но главное, ни одной пойманной рыбы.
Друзья мои наконец восстали ото сна, ворчливо приветствовал он их появление. С рыбалкой я сегодня добра не жду. Может быть, воспользуемся приглашением и сходим в гости в Аит-Бузум?
Нюся с ними не пошла, осталась ждать дядю Мишу, сторожить лагерь.
Пулат подумал: «Все обижается»
До правого берега из-за мелководья добраться оказалось нелегко. Метров тридцать тянули они лодку по меляку, воды было не выше колена.
К кишлаку Аит-Бузум шли тропкой, вдоль берега Курук-Келеса. Впереди виднелись выгоревшие холмы, серо-желтые и безжизненные на вид, а за ними синели далекие горы.
Горячая пыль утробно чавкала под ногами.
В доме Юлдаша-бобо Серафима Александровича встретили как родственника. Седобородый хозяин по-братски обнял гостя и повел его к топчану в глубине сада.
Хорошие дети, похвалил Пулата и Радика Юлдаш-бобо, пристально вглядываясь в лица ребят.
Прибежал Берген-ака и поздоровался с путешественниками, как со старыми друзьями.
Как поживает ваш ишак? с интересом осведомился Пулат.
Хромает на одну ногу, но жив, в общем стаде пасется, ответил охотник.
Ходича! позвал хозяин. Угости мальчиков.
Ходича-опа, красивая, с толстыми длинными косами, повела ребят в дом. Просторный и легкий, с широкой балаханой наверху, стоял он у дувала, отделяющего сад от высокого зеленого холма.
Угощали ребят на балахане.
Вскоре появились фрукты скороспелые яблоки, урюк, черешня на цветастом подносе. Белым громадным цветком выглядела красиво разрезанная дыня-кандаляки. На отдельном блюде лежали свежие горячие лепешки только что из тандыра, от запаха которых у ребят мгновенно пробудился аппетит.
Кушайте, пожалуйста, пейте чай. Скоро будет плов, сказала Ходича-опа.
И чтобы ребята быстрее освоились, стала им рассказывать:
Много лет назад Серафима-ака привел в наш дом мой отец. Дедушка в разговоре с гостем пожаловался, что его любимая виноградная лоза третий год болеет: ни горючая сера, ни дуст не помогают, и он решил вырубить ее под корень. Серафим-ака осмотрел больной виноград и дал неожиданный совет пустить лозу за дувал, на каменистый бугор, где и колючка-то засыхала в начале мая. Дедушка не очень поверил, но все-таки послушался ученого человека. И вот на этом бугре лоза набрала силу. Уже в первый год за дувалом не было ни одной больной грозди, а по эту сторону виноградины часто сморщивались, трескались, покрывались налетом видиума. Раскаленный камень и степной ветер оказались лучшими лекарствами.
На другой год дедушка обрезал все побеги в саду, и за дувалом лоза оплела четверть бугра. Посмотрите на эту лозу, теперь она толщиной больше десяти сантиметров, оплела почти половину холма. Люди из других кишлаков приходят посмотреть на это чудо. В хороший год она родит семьсот восемьсот килограммов винограда. И какой это виноград! Каждая гроздь как живой янтарь. Хоть на выставку в Ташкент посылай. Правда! Я учусь в Ташкенте и видела на выставке красивые большие грозди, наши не хуже. Приезжайте в августе, сами увидите. Дедушка говорит: «Серафим-ака знает душу лозы он большой человек».
С балаханы ребята хорошо видели, как Юлдаш-бобо сам готовил плов для гостей, а Берген-ака помогал ему.
Плов приготовлен был мастерски душистый, розово-прозрачный рис, сочная, нежная баранина, от красного перца немного жгло во рту, а выпьешь пиалу кок-чая, и хочется съесть еще чуть-чуть.
Удобно расположившись на топчане, взрослые кушали не спеша, долго пили чай и беседовали.
Потом Юлдаш-бобо повел гостя на бугор, показать лозу. Они лазали там между камнями, вернулись усталые, пыльные, но довольные увиденным.
Прощались сердечно. Приглашали друг друга в гости, шутили, смеялись.
Берген-ака пошел проводить гостей до окраины кишлака.
Чуть задержав его, Пулат спросил по-узбекски:
Скажите, амаке, часто по Дарье люди путешествуют?
Нет, редко. В этом году вашу и еще одну лодку видел.
А когда вторую видели?
За вами следом шла, не встретились разве?
Не разглядели, кто в лодке был? встрепенулся мальчик.
Далеко, глазам глядеть больно. Соломенную шляпу видел Почему спрашиваешь?
Так просто
Остался за пригорком гостеприимный кишлак.
Передавая Пулату увесистый кулек с фруктами, Серафим Александрович упрекнул:
О подруге-то небось не подумали!
Мальчики смущенно переглянулись и промолчали, а Пулат для чего-то потрогал концы оборванной резинки от шляпы.
С холмов Сырдарья особенно красива в блеске широких водных пространств, в сизых туманностях далеких зарослей.
В степи их нагнал ветерок. Раз он чуть было не сдернул шляпу с головы Пулата. В последний момент свободной рукой Пулат успел удержать ее и с видимым трудом водрузил на место. При этом из-под шляпы шлепнулось в пыль несколько урючин, а по шее мальчика заструился урюковый сок.
Пулат мучительно покраснел.
Ходича-хон на дорогу дала нам немного урюка, а карманов нет.
Понятно, сказал Радик и демонстративно положил выпавшие урючины в свой пустой карман. А вы говорите не подумали
Серафим Александрович улыбнулся:
В народе говорят: «Язык укажет, если ты добр». Поступки говорят о человеке не меньше, чем язык.
Запах урюкового сока, струившегося по лицу и шее Пулата, привлек нахальных мух и ос.
Ладно, засмеялся Радик, я защищу товарища от ос. Это тоже достойный поступок.
Солнце медленно пригасало в серой пелене у горизонта. Издалека, с самого края земли, долетела раздольная песня.
Слева и справа, насколько хватал глаз, расстилалось море степных трав, увенчанных седыми метелками. Величественными серебристыми волнами ходили они под ветром.
От вида этих волн, от опьяняющего чувства бескрайнего степного простора Радик пришел в восторг. Пританцовывая по пыли, он размеренно декламировал:
Степи ковыльные, степи привольные,
Клекот орлиный да песни раздольные,
Ветер ленивый да зной.
Травы томленые, густо пахучие,
В воздухе чистом дурманы могучие,
Стрекот пичуг вперебой.
Солнце каленое к западу клонится,
Сизоворонка в полыни хоронится,
Машет усталым крылом.
Краски темнеют, с прохладой мешаются,
Лишь облака в синем небе купаются
Рядом с могучим орлом.
Песню казах затянул бесконечную,
Мягко-раздольную, грустно-сердечную,
Песню из самой души.
Степи ковыльные, степи привольные,