Секрет заложен мамой и отцом.
Ведь ты княжна, и Оболенских род
С тобой теперь переживёт восход».
«Не нужен ни дворец, ни зимний сад,
Когда со мной не будет рядом принца».
«А кто сказал, что он не будет рад
Дотронуться губами до мизинца?»
«Так это из-за денег? Ну уж нет!
Мне даже странно слышать твой совет».
«Поверь, найдется умный и красивый,
В тебя влюблённый, нежный, не ревнивый.
Средь принцев благороднейшие есть.
В десятом поколении бароны.
Хотя где соколы, там и вороны
Сама увидишь, где враньё, где честь.
Но главное: династия князей.
А ты одна. Без близких, без друзей».
«Открылось столько тайн для меня,
Что голова кружится, словно в танце.
Богатство, принцы, долг, моя родня
Да просто выжить в этом есть ли шансы?»
«Забыть ты можешь этот разговор,
Внушив себе, что услыхала вздор.
Но кровь князей не даст заснуть спокойно,
И жизнь свою ты проживешь достойно.
Разрушен дом, погибла вся семья,
Частичка сохранилась лишь в подвале.
Зайдя туда, поймешь, что ты в начале.
Да, не горюй, появятся мужья.
Давай прощаться. Время истекло.
За мной пришли. Уже глядят в стекло».
Надежда обернулась. Свет луны
Стал искажаться за оконной рамой,
И чем-то веяло с той стороны:
Тревогой, страхом, предстоящей драмой.
Виденье Вари колыхнулось вдруг,
Переливаясь то ли в шар, то ль в круг.
Через окно перетекло наружу
Подробности я описать не сдюжу.
Исчезло, не оставив и следа,
Да, рой сомнений в голове у Нади.
Та оглянулась, нет кого ли сзади.
Вдруг растрезвонят, вот тогда беда.
Мы часто сомневаемся в удаче,
Отдавши предпочтенье точной сдаче.
Глава III
Забросив в дальний угол аттестат,
Надежда пару дней жила в тревоге.
Её не ждал на кафедре трактат,
Она стояла на ином пороге.
Решившись сразу сделать первый шаг,
Уборщицей пошла в универмаг,
Техничкой на полставки в свою школу.
Не привыкать к словесному уколу.
И скоро отыскала ключ в подвал,
Где печь заветная укрыта хламом
И недоступна завучам и замам,
А вот Надежду он как будто звал,
И печь открыл. Там дверца с вензелями,
Да не разбита целый век ворами.
Огонь у свечки в Надиной руке
Вдруг начал прыгать весело и смело
И потянулся к печкиной щеке,
Что сложена из кирпича умело.
Потом нагнулся пламенным перстом,
Кирпич отметив с вдавленным крестом.
Надежда тут же принялась за дело,
Беречь пытаясь каменное тело.
И вот в руках кирпич, где вдавлен крест,
Ещё движенье, и кольцо в ладони.
Медяк. Не королевский конь, а пони.
Без камушка, такой не для невест.
Но Надя бережно смахнула пыль.
Похоже, небыль превратилась в быль.
Внутри кольца цепочка мелких цифр
Изящной змейкой вьется в двадцать точек.
Так значит, это есть тот самый шифр!
И сердце сжалось в маленький комочек.
Теперь она наследница. Княжна.
И по закону всем владеть должна.
Кольцо само скользнуло на мизинец,
Навеки с ней из прошлого гостинец.
Вернув на место хлам, закрыв подвал,
Надежда убежала прочь из школы,
Уверовав, что это не «приколы»,
И кто-то её лихо разыграл.
Но как добраться в этот банк швейцарский,
Где ждёт её давно подарок царский?
Немало удивив своих родных,
Вдруг посетив сеансы спиритизма,
Решила, сразу после выходных
Карьеру делать в области туризма.
Надежда принялась за языки.
С азартом, будто наперегонки.
За лето покорился ей французский,
Она не испугалась перегрузки.
История монархий многих стран,
Культура и обычаи Европы,
Политики невидимые тропы
И где какой известный ресторан.
Всё это, что смогла прочесть хоть раз,
Запоминала точно, без прикрас.
Агентство под названием «Корифей»
Туристов отправляет по маршрутам.
И каждый, привозя с собой трофей,
Нахваливает менеджеров: «Круто!»
В разгар сезона не хватает рук
Со знанием туристических наук.
Надежду принимают, как стажера,
Работой загружая до упора.
Она Европу знает наизусть,
Маршруты составляет так умело,
Как будто долго изучала дело.
Всё хорошо, но лишь во взгляде грусть.
Она томится долгим ожиданьем,
Тот дом уже знаком по очертаньям.
В Женеве, на бульваре Хризантем,
Над площадью Лили летят амуры.
Она не примечательна ничем,
За исключением одной скульптуры.
На кобылице гордый генерал
Так долго перед кем-то гарцевал,
Что так и замер в бронзовом мундире.
Не то чтобы шедевр в искусном мире,
Да, есть легенда, будто бы Лили,
Девчонка из рабочего предместья,
Красотка озорная, просто бестия.
Взглянула Генерала не спасли.
А кобылица ревновала так,
Что триста лет там подаёт свой знак.
Копытом указав в толпе Лили,
Дала подсказку будущей невесте.
Мол, если в вас влюбиться не смогли,
То нужно постоять на этом месте.
С тех пор напротив прочный тротуар
Стал сценой, и один репертуар
Из года в год там исполняют девы,
Две ямки протоптав. Мужчины, где вы?!
Да, и сейчас желающих не счесть.
На площади любой отыщет пару,
Принявши, как удачу или кару.
Тут важно верить, что благая весть.
Ах, я и сам бы поспешил туда,
Когда бы не был счастлив, господа.
Едва в агентство приходил клиент,
Надежда понимала с полуслова,
Что хочет он, и, подобрав момент,
Таинственно шептала, что готова
Его направить в уникальный тур,
Где ждет любовь и толстенький амур
Стрелой укажет деве, кто избранник.
И оживал политик и механик.
Несчастным говорила о Лили,
Где им стоять, чтобы влюбиться сразу,
И всё сбывалось будто по приказу:
Они хотели, потому могли.
Лишь о себе вздыхала в тишине,
Когда же принц приедет на коне?
Никто о ней не вспоминал с тех пор,
Как отзвучали песни выпускного.
Лишь в сердце у неё застыл укор
Тому, кто обошёлся с ней так строго.
Она сменила стрижку и бельё,
Изрезав на куски своё старьё.
Сверкала красотою, как обложка,
И до модели ей совсем немножко.
Мужчины проявляют интерес
И предлагают ужин в ресторане,
А на девичник в загородной бане
С подругами отвозит «Мерседес».
Она уже привыкла к шуткам пошлым,
С косой молчунью схоронивши в прошлом.
Начальство хвалит, налицо прогресс.
Кончается сезон, октябрь скоро.
Директор, чтобы сгладить нервный стресс,
Девчонок в отпуск отправляет хором.
Ривьера. Мальта. Может, Сингапур?
Готовы к демонстрации фигур!
Но лишь Надежда, гляньте-ка на деву,
Противится. Хочу одна, в Женеву.
Что спорить, если кто-то любит пляж,
А кто-то лишь покупки в магазинах.
Иным дан отпуск, чтобы на машинах
Покуролесить, проявив кураж.
Последняя неделя сентября,
Пусть каждый проведёт её не зря.
Коротких проводов скупая речь.
Автобус. Несколько часов полёта.
Ей на дорогу удалось сберечь
Немного денег для оплаты счёта.
И вот внизу альпийские луга,
А на вершинах снег, метет пурга.
Вот деревеньки, словно на картинках,
Но как-то грустно, будто на поминках.
А у Надежды тысячи тревог.
Она одна. Впервые за границей.
Неинтересны ей поля с пшеницей,
Ни крыши ферм, где зреет сыр, творог.
Сосед пристал, ну, словно банный лист:
«Тут Вам понравится. Здесь воздух чист.
Попробуйте швейцарский шоколад.
Найдёте вкуса тонкие оттенки.
Часам швейцарским будет каждый рад».
И пялится на девичьи коленки.
Надежда лишь кивает головой,
Храня в душе секрет фамильный свой.
Сейчас скучны дорожные знакомства,
Теперь в её руках судьба потомства.
Скорей бы приземлился самолёт,
Чтоб ей найти ту площадь с кобылицей,
И явь не путать больше с небылицей.
Пора, теперь настал её черёд.
У каждого бывает в жизни день,
В котором детство переходит в тень.
Глава IV
На четверть часа заскочив в отель,
Надежда мчится, словно на свиданье,
На площадь, где указывает цель
Копытом бронзовое изваянье.
Но сытый город не бежит вперёд,
Он не спеша от жизни всё берёт.
Без суеты, в какой-то сонной дрёме,
Стоят зеваки у витрин в истоме.
За столиками маленьких кафе
Скучают одиноко и газеты
Перебирают, будто в них ответы
Отыщутся в какой-нибудь строфе.
Здесь время, словно сигареты дым,
Его не замечаешь, став седым.
Упорно пробираясь сквозь толпу,
Испытывая недовольство взглядов,
Отыскивала верную тропу
Средь шляпок, сумок, дорогих нарядов.
Она спешила к площади Лили,
Которую амуры стерегли.
Вот замаячил долгожданный всадник,
Стишком её назначенный порадник.
Он верно ждёт который год подряд,
Не испугали ливни и метели.
Они, не прикоснувшись, пролетели,
А он в седле, не требуя наград.
И кто из предков выдумал такое,
Лишив вояку старого покоя!
Надежда, как отъявленный турист,
Прильнув, обняла бронзовое тело.
Счастливый взгляд её был так речист,
Скрывать восторг пыталась неумело.
Как будто друг давно минувших дней,
И генерал был счастлив встречей с ней.
Блестел на солнце от прикосновений
Всех страждущих любви и обручений.
Он девушке иной укажет путь
Туда, где ждёт несметное богатство,
Дорогу в Свет, и с богачами братство,
И власть, что есть всего на свете суть.
Но стоит этого глотнуть, тогда
Не разглядишь, где боль, а где беда.
Волненье поборов с большим трудом,
Взглянув по направлению копыта,
За изгородью видит Надя дом.
Решётка чёрная плющом увита.
У входа не волнуется народ,
И рядом не мелькает всякий сброд.
На острой крыше круглая антенна,
На окнах тюля кружевная пена.
Дом не похож на неприступный банк,
Где золото хранится по подвалам
И клерки шустро бегают по залам,
Меняя всё, что попадёт, на франк.
Швейцарияуютная страна,
Традициям и тишине верна.
Минуя маленьких японцев строй,
Гуськом идущих за экскурсоводом,
Шепча, что справится сама с собой,
Надежда оказалась перед входом.
От страха сердце девичье в груди
Оборвалось. Быть может, ей уйти?
К чему тревожить Оболенских тайны?
А ну, как эти все слова случайны.
И ей почудилась Варвары тень.
Стишок из детства? Это совпаденье!
С кем ни бывает. Тоже мне, виденье.
Прошёл сентябрь. Нет! Последний день.
И вдруг мизинец обожгло кольцо.
Шагнула Настя смело на крыльцо.
Как улыбался толстенький банкир,
Ей предлагал то сок, то чашку чая.
Компьютер, принтер, сканер и копир
Чуть шелестели, цифры различая.
Не зря хранился код так много лет,
Могильный крест совпал! Ошибки нет.
Ей доступ дан, она распорядитель
И воли завещанья исполнитель.
Вокруг Надежды мигом кутерьма.
Вот договор, кредитка золотая,
Пароль. Здесь подпись. Тратьте не считая.
Звоните. Ждём. Мы рады Вам. Весьма.
Любую голову вскружить готово
И золото, и золотое слово.
«Согласно завещанью, этот счёт
Лишь в сентябре имеет полный доступ,
Чтоб дивиденд пускался в оборот
И каждый цент был предназначен росту.
Теперь у Вас, мадмуазель Надин,
Для выбора остался шанс один.
Перевести лишь часть или всё сразу,
А мы исполним это по указу».
«Не будем торопиться, господа,
Возьму лишь часть на мелкие расходы».
«Да, чтоб её потратить, нужны годы,
А мы готовы Вам помочь всегда.
Охрана, консультация, совет.
А тут всё сказано, вот наш буклет».
«Теперь ларец. Пусть принесут его!»
«Он здесь. Мы Вас оставим ненадолго.
И если Вам не нужно боле ничего,
Уходим прочь, во исполнение долга».
Ларец дубовый, маленький, резной,
На крышке княжий вензель золотой,
А по периметру стальная лента.
На виднадежный сейф для документа.
Но и намёка нет, чтоб вставить ключ,
Лишь ножки, остальное прочный корпус
Резьбой украшен, твердый, словно корка.
Да и в огне, похоже, не горюч.
Не ключ, секрет откроет сей ларец,
И явно загадал его мудрец.
В руках дрожащих предков странный дар
Надежда крутит в поисках намёка.
Здесь носа не подточит и комар,
Знать, тонкая должна быть подоплёка.
Ей показалось, ножка у ларца
С щелчком крутнулась вправо до конца.
Да, все они вращаются по кругу.
Какую могут оказать услугу?
Она прислушалась. Вот странный звук.
И всякий раз звучит иная нота.
Так подбирать кому была охота?
Не зря! Ведь это дело чьих-то рук.
Но что сыграть на этой «балалайке»,
Какой мотив крутился у хозяйки?
Ещё немного поиграв с ларцом,
Узнала то, что пелось всем ребятам.
Был старый мастер просто молодцом,
Тут колыбельную княгини спрятав.
Приноровившись, щелкала легко
Мелодию из детства своего.
Ларец открылся. В нем лежит пергамент.
И надпись: «Титулярный департамент».
Подателю сего принадлежит
князей поместья, Оболенских титул.
везде он может попросить защиту,
и в герб вплести наш царский реквизит.
и почитаем быть согласно чину.
во всей империи. Екатерина.
Размашистая подпись и печать
На сургуче, оставив оттиск перстня,
Из глубины времён могла повелевать.
Столетия спустя, была известна.
«Вот это да! Так я теперь княжна,
По праву титул я носить должна.
Сама императрица так желала,
Ужели доказательств этих мало.
Ещё письмо, но почерк здесь другой,
Округлый, аккуратный и Знакомый.
Заглавной буквы вензель невесомый
Написан будто маминой рукой.
Я помню её надписи в тетради,
«А здесь примеры для любимой Нади».
Но дата удивительна в конце:
С тех пор почти три века миновало,
А всё хранилось бережно в ларце
И Наде воздуха вдруг стало мало.
«Так это почерк бабки пра-пра-пра
А как похож! Ну что ж, читать пора».
Держа листок дрожащею рукою,
(да я и сам волнения не скрою),
Надежда принялась читать письмо.
Знакомых вензелей переплетенье
Повеяло родным. Её смятенье
Исчезло после первых строк само.
Послание из глубины веков
Дошло, освободившись от оков.
Ну, здравствуй, милая моя княжна!
коль ты теперь читаешь эти строки,
то помощь Оболенским вновь нужна,
и ты пришла в намеченные сроки.
наш род России служит много лет
и уберег её от разных бед.
хамилии дарован титул княжий
за верность долгу, а не дух бродяжий.
не только шпаги звон, а ум и честь,
и главноелюбовь в сердцах открытых,
пускай и незаслуженно забытых.
минует смута, все узнают: есть
среди достойных Оболенских лица,
хотя молвабольшая мастерица.
Теперь тебе даровано судьбой
стать во главе исчезнувшего рода.
но прежде научись перед собой
держать ответ и не бояться сброда.
не повестись у зла на поводу,
и не затеять кровную вражду,
а почитать, любить и верить свято,
да всё вернуть, что в долг когда-то взято.
запомни: часто зло сильней добра,
боится лишь того, что недоступно,
тогда ему достаться может крупно.
любовь для злакинжал из серебра.
не торопись ступить на этот путь,
решишься, и не помышляй свернуть.
За датой подписьвензель Н и О.
Их линии переплелись в объятьях,
По воле росчерка им суждено
Всю жизнь не расставаться, словно братьям.
«Возможно, её звали Натали
Вдруг, тёзки! Поступить ведь так могли?
Мы обе Оболенские Надежды,
Вот только носим разные одежды.
Да при царях иных родились мы,
А вот по духу и по крови сёстры.
Хоть знания обрывочны и пёстры,
Ещё несовершенны и скупы.
Я раскопаю всё, что было прежде.
Будь снисходительна, судьба, к невежде!»