Начальник экспедиции, присутствуя при этой необычной морской церемонии, чуть заметно улыбнулся в свою знаменитую бороду и подсказал:
А на какой глубине? Не забудьте о глубине, Владимир Иванович!
Воронин обмакнул перо в чернильницу и добавил:
«Глубина 52 метра».
Надвигалась ранняя полярная зима. Снег, падая на воду, уже не таял, а постепенно покрывал все море белым одеялом. Полыньи между многолетними ледяными полями затягивало молодым, еще прозрачным, но уже упругим льдом. Сменяющиеся один за другим штормы бросали корабль то в одну, то в другую сторону.
В штормовую погоду «Челюскин» прошел море Лаптевых и Восточно-Сибирское.
С парохода увидели остров Врангеля. Находился он километрах в двухстах от мыса Северного, его открыли лет сто назад, и был он когда-то необитаем. Изредка остров навещали исследователи северных морей, а также приходили американские шхуны. На острове было чем поживиться: вокруг сколько угодно моржей, тюленей, белых медведей. А в центре, как в хорошем питомнике, масса первосортного песца.
Советское правительство решило реализовать свои права на остров Врангеля, основав там постоянное промысловое поселение и метеорологическую станцию.
Начальником острова в 1926 году был назначен Георгий Алексеевич Ушаков. С ним прибыли из бухты Провидения, с мыса Чаплина и Чукотского полуострова девять семей эскимосов и чукчей всего пятьдесят один человек и пять европейцев научных работников.
Три года работал Ушаков на острове Врангеля. Потом его перебросили начальником Северной Земли. И здесь в течение двух лет он вместе с тремя сотрудниками вел большую научную работу.
«Челюскин» не смог подойти к острову Врангеля невозможно было пробиться сквозь старый, спрессованный ветрами лед. Научные работники и плотники остались на борту «Челюскина», строительные материалы не были доставлены по адресу. Ничего не оставалось, как следовать далее, во Владивосток.
Самым неприступным оказалось Чукотское море. Девять десятых его поверхности было покрыто льдами. Пробивать их становилось все труднее и труднее.
Корабль не мог идти своим ходом и передвигался вместе со льдами, в которые был словно впаян.
«Челюскин» пытался вырваться из плена, но льды вцепились в него «мертвой хваткой».
Капитан принял решение во что бы то ни стало освободить судно от коварных ледяных объятий.
Люди пробовали обкалывать корпус, взрывать торосы. Из последних сил таскали они на плечах тяжелые банки с взрывчаткой. Корабль содрогался от грохота, взрывов. Но лед не поддавался. Образовывались лишь небольшие воронки с мелкой ледяной кашей. Все усилия были напрасны.
Маленький самолет-амфибия известного полярного летчика Михаила Сергеевича Бабушкина, находившийся на борту парохода, вылетел на разведку и обнаружил впереди, всего в пятнадцати милях, чистую воду. Но выбраться из сплошной массы льдов «Челюскин» уже не мог. Внезапно налетевший ураган стремительно погнал огромное ледяное поле с вмерзшим судном обратно в Чукотское море.
Предвидя возможность катастрофы, Шмидт заранее распределил членов экспедиции по бригадам. Каждый знал свое место в случае ледовой тревоги. Продовольствие, теплая одежда, палатки, спальные мешки все было подготовлено к быстрой выгрузке.
Днем и ночью грохотали, сталкиваясь, громоздясь друг на друга, гигантские ледяные поля. Ни на минуту не прекращалась вахта бдительного наблюдения за ветром и льдами.
В беспрестанной тревоге прошли ноябрь, декабрь, январь.
Кончилась долгая полярная ночь, стало проглядывать солнце. А льды все шли приступом на обреченный корабль.
13 февраля коварная Арктика излила на пришельцев всю свою злобу. Она бросила на затертый льдами «Челюскин» непроглядную пургу, сорокаградусный мороз, ураганный ветер.
Ранним утром все обитатели «Челюскина» проснулись в холодных каютах топили скупо, угля на судне оставалось в обрез. Его выдавали кочегарам по килограммам, как ценнейший продукт, и берегли на случай, если течение вынесет пароход на чистую воду. Уже три с половиной месяца «Челюскин» двигался со льдами то не север, то на запад, выписывая петли по Чукотскому мерю.
В это утро страшный грохот поднял людей раньше времени. Они уже успели привыкнуть к глухим ударам и скрежету сталкивающихся льдин. Море звучало так, вроде где-то далеко стреляли из пушек. Но тут, словно над ухом, палили в сто орудий. Грянул залп, за ним другой, третий Корпус судна содрогался от толчков. Люди с тревогой прислушивались к грому разбушевавшейся стихии.
Немного посветлело. Челюскинцы увидели, как льдины, перекатываясь друг через друга, будто играя в чехарду, живой громадой подползали к кораблю. Огромный, высотой с трехэтажный дом, ледяной вал обрушился на пароход. «Челюскин» накренился, и тогда прерывисто завыла сирена. Это был сигнал ледовой тревоги.
Каждый встал на заранее известное ему место. Началась выгрузка аварийных запасов. Начальник экспедиции и капитан распоряжались у трапа. Люди, видя невозмутимое спокойствие своих руководителей, старались сдерживать волнение и работать ловко, быстро. С борта на лед спускались ящики, тюки, бочки.
А стихия продолжала свое наступление на обреченное судно. Под напором льда металлический корпус лопнул, как скорлупа ореха. Вода хлынула в машинное отделение. Кораблю оставались считанные минуты жизни.
К Шмидту подошел его заместитель Копусов и невесело сказал:
Вот так, Отто Юльевич, кончается наша экспедиция.
Шмидт пристально взглянул на него и ответил:
Гибель «Челюскина» еще не конец экспедиции Все будет хорошо. Вы, Иван Алексеевич, увидите И тут же спросил: Все ли выгружено?
Все!
Рубить канаты!
Быстро перерублены концы, крепившие на палубе строительные материалы и бочки с горючим. Все это должно всплыть на поверхность, когда корабль пойдет ко дну.
Когда стало заливать пассажирскую палубу, Воронин громко скомандовал:
Все на лед!
Этот приказ повторили десятки голосов.
Последним, как и полагается, тонущее судно покинул капитан.
Но один человек замешкался на верхней палубе. Это был завхоз комсомолец Борис Могилевич. Он пытался взять с собой еще что-то нужное. Ему кричали со льдины: «Прыгай! Скорее прыгай!», но покатившиеся бочки с бензином сшибли его с ног.
И в ту же секунду высоко поднялась корма парохода, показались руль и винт. Все заволокло густой завесой водяных брызг, снега и пара. Когда завеса рассеялась, «Челюскина» уже не было.
Он погрузился в морскую пучину.
ЛАГЕРЬ ШМИДТА
Потерпевшие кораблекрушение превратились в робинзонов, выброшенных на ледяной остров. Многие из них были одеты в ватники, ботинки и сапоги, кое-кто забыл рукавицы, а мороз все крепчал и крепчал. Шмидт достал из кармана список участников экспедиции. Жизнь советских людей на льдине началась с переклички:
Агапитов!
Жив, отвечал молодой кочегар.
Апокин!
Здесь!
Могилевич!
Никто не отозвался. Люди стояли, опустив головы.
День уже кончился. Белесая тьма окутала все вокруг, когда называлась последняя фамилия:
Юганов!
Тут! пробасил плотник.
Перекличка закончилась. Сто четыре человека окружили своего руководителя.
Митинг длился всего пять минут. Шмидт сказал, что Советское правительство знает о катастрофе. «Челюскин» держал связь с берегом до последней минуты. Радиосвязь будет скоро восстановлена. Продовольствия и теплой одежды выгружено достаточно. Значит, на льду можно жить, пока не придет помощь, а она придет обязательно
А теперь за работу!
Злой ветер трепал и рвал полотнища из рук, но палатки были разбиты. С трудом была установлена радиомачта. Под напором ветра она гнулась, как удочка. Вырастали штабеля ящиков и бочек. Люди трудились в темноте, не замечая холода. На льдине закладывался поселок.
В первую очередь нужна была связь с материком. Радисты, обжигаясь от прикосновения к холодному металлу, голыми руками собрали свою аппаратуру
Старший радист Эрнест Кренкель, прежде чем передать первую радиограмму, на мгновение задумался: какой поставить адрес? Потом тряхнул головой и отстучал ключом: «Лагерь Шмидта»
Так родилось название «Лагерь Шмидта», не сходившее два месяца с уст людей всего мира. Каждое утро газеты на всех языках помещали короткие, но всегда бодрые телеграммы с пометкой: «Чукотское море. Лагерь Шмидта»
Начальник экспедиции ходил по палаткам, подбадривал, успокаивал. Однажды вечером Шмидт пришел в палатку к плотникам. Они новички в Арктике и стали поговаривать о том, что надо спасаться пешком по льдинам ведь до твердой земли только 130 километров! Шмидт долго рассказывал плотникам об участниках прошлых арктических экспедиций, погибших из-за своей неорганизованности.
Им не на кого было надеяться, говорил советский исследователь Арктики. Кто в мире богачей будет тратить деньги на спасение людей, терпящих бедствие? Они были предоставлены самим себе спасайся, кто может! А у нас здесь коллектив советских людей. За нами заботливая Родина Нет, пешком мы не пойдем. Наше спасение в том, чтобы ждать, пока не придет к нам помощь
В лагере в этот день самым последним погас свет в палатке плотников.
Уставшие от тяжелой работы, челюскинцы спали.
Только дежурные, карауля непрошеных гостей белых медведей, вглядывались во тьму, прислушиваясь к тревожным шумам полярной ночи, стараясь сквозь вой ветра уловить треск ломающихся льдов. Не раз среди ночи, разбуженные грохотом надвигающихся ледяных валов, люди бросались перетаскивать ящики, а то и палатки, перекатывать бочки на безопасное место.
Шмидт прошел по уснувшему лагерю в штабную палатку, вернее, хибарку, сколоченную из досок и фанеры. Отсюда радисты держали связь с землей. Шмидт разбудил Кренкеля. И до самого утра в штабной палатке не угасало желтое дрожащее пламя коптилки. Радист что-то записывал в тетрадь под тихую диктовку начальника экспедиции.
Дело в том, что Кренкель вынужден был экономить энергию аккумуляторов, и по приказу начальника лагерь не принимал и не передавал частных радиограмм. Но Шмидт человек большого сердца знал, как важно вовремя подбодрить товарища, как обрадует его самая малая весточка из дома. И он пошел на святую хитрость сам придумывал радиограммы, якобы полученные с Большой земли.
А утром радист сообщал «по секрету» челюскинцам вести, «принятые» от их семей, слова привета от жен, матерей, детей. И аккумуляторы при этом не разряжались.
На следующий день после гибели «Челюскина» была создана правительственная комиссия по спасению пленников Чукотского моря. Возглавил ее заместитель Председателя Совнаркома СССР Валериан Владимирович Куйбышев.
Штаб спасения челюскинцев начал работать немедленно. На выручку отправлялись два ледокола. Идти им долго через моря и океаны. Когда они доберутся до цели? Ведь к тому времени льдина челюскинцев может растаять под лучами летнего солнца. Все попытки добраться до лагеря Шмидта на собачьих упряжках кончились неудачами.
Надежда была только на самолеты.
Это понял и Шмидт, радировавший в Москву: «самолеты всего реальней»
Но в то время многие специалисты отечественные и зарубежные считали, что спасать челюскинцев с воздуха невозможно. По неизведанным маршрутам самолетам до Чукотки не долететь. А если и долетят, то все равно не смогут сесть на неровный, торосистый лед беспокойного полярного моря.
Теперь советские воздушные корабли добираются до Северного полюса меньше чем за сутки. Они бороздят небо в любую погоду, и днем и ночью. А тридцать с лишним лет тому назад самолет был еще очень редким гостем в Арктике.
И все же комиссия решила спасать челюскинцев самолетами. О том, как это произошло, и будет мой рассказ.
ГЕРОЙ 1
Герой Советского Союза Анатолий Ляпидевский
Чукчи, как и все народы Севера, любят легенды. Есть среди них немало рассказчиков, ловко вплетающих новые узоры в «сказания старины глубокой». Такого сказочника мне удалось услышать на мысе Шмидта. Пурга прервала наш полет, и мы коротали время в жилище одной чукотской семьи. Это была уже не дымная темная яранга шалаш из звериных шкур, а вполне современный деревянный просторный дом с городской мебелью. Так живут теперь на Чукотке. Хозяин дома рассказывал, а внук бегло переводил его слова на русский язык.
Старый чукча говорил о таинственных островах, находящихся по ту сторону льдов, бессчетно богатых зверем. Охотники туда добирались не на байдарках, плывущих по студеной воде, а на байдарках, летающих по воздуху, И лодки с выросшими крыльями водил на острова самый лучший охотник, первый герой из героев, по имени Анатолянгин. Этот самый Анатолянгин спас тысячу человек с потонувшего корабля и по небу доставил на сушу. Он все умел, он был могуч и бесстрашен.
Анатолянгин! Не без труда удалось расшифровать, что это русское имя Анатолий, переиначенное на чукотский лад. Тогда я понял, что речь идет о моем друге Анатолии Ляпидевском. Этот человек, носящий Золотую Звезду, на которой выгравирован порядковый номер «1», при жизни вошел в легенду
Мы встретились с Ляпидевским, когда оба были молоды и выполняли ответственное задание Родины. Если бы в том памятном 1934 году кто-либо захотел нарисовать дружеский шарж на Ляпидевского, то я бы посоветовал изобразить крепкого, чубатого парня, сидящего верхом на самолете. В правой руке у него шашка, левой выжимает двухпудовую гирю; широкая грудь обтянута матросской тельняшкой, за спиной верная спутница семиструнная гитара. Такой рисунок во многом отразил бы биографию и характер Анатолия.
В КАЗАЧЬЕЙ СТАНИЦЕ
Ляпидевский кубанский казак и родился в станице Белоглинской. Отец его, сельский учитель, чтобы не идти воевать «за веру, царя и отечество», стал псаломщиком, а потом дьяконом в станице Старощербиновской. Он изрядно пил и нередко служил молебны, еле держась на ногах. В конце концов его выгнали из церкви. Семье незадачливого священнослужителя пришлось так туго, что Толя пошел батрачить. Семилетним мальчиком он помогал на току убирать солому, работал на уборке кукурузы, резал подсолнух.
Как горд был парнишка, когда осенью привез домой заработанное три мешка пшеницы, по полвоза кукурузы и подсолнуха. Когда убрались и отмолотились, он сел за школьную парту.
Толя был мальчишкой резвым, драчливым, но одновременно мечтательным и впечатлительным. Его неудержимой фантазии достаточно было малейшего повода.
В станице Старощербиновской остановился автомобиль, в котором ехал какой-то генерал. Вот так удивительная машина! Нужно построить такую! Толя тут же раздобыл доски, гвозди, молоток, нашел трехколесный велосипед, у которого срочно изъял колеса.
Первая «личная автомашина» Ляпидевского передвигалась, конечно, если ее сзади подталкивали ребятишки. Тогда и произошла первая в его жизни авария. «Автомобиль» покатился под гору, налетел на дерево и рассыпался. Водитель отделался синяками и не очень сожалел о случившемся. Ему до зарезу нужны были колеса для другой технической новинки.
Попался ему в руки журнал «Нива» с фотографиями танков. На одном снимке стальная махина рушила каменную стену. Толя укрепил бревно на велосипедных колесах и таким «танком» стал таранить заборы в станице. Ох и попадало ему за эти «подвиги»!
Тогда танкист переквалифицировался в кавалериста. В годы войны повсюду развешивали яркие лубочные плакаты, на которых был изображен лихой казак, некий Кузьма Крючков, нанизывающий на пику добрый десяток немцев. И молодой казачок Толя Ляпидевский тоже обзавелся пикой и стал джигитовать на соседских лошадях. Один конь рванулся, наездник упал и вывихнул себе ногу.
Вообще этому неспокойному подростку изрядно доставалось. Старощербиновские ребята дрались много и отчаянно. Однажды Толю избили так, что он еле приполз домой
Незадолго до Октябрьской революции Ляпидевский бросил школу и начал работать подручным у кузнеца. Ему хотелось сразу выковать что-нибудь сложное, интересное, а кузнец его осаживал:
Я пятнадцать лет молотом шлепал, прежде чем стал мастером. Пошлепай и ты
Толе шлепать не хотелось. Из-за «бесперспективности» он покинул кузнеца, пошел в ученики к слесарю. Это уже была солидная работа, и мальчик взялся за нее горячо.
Наступила зима 1917 года. В Старощербиновской, как и повсюду на Кубани, хозяйничали белогвардейцы.