К тому же путь этот был неизвестен, так как карта, которой располагал Де-Лонг, совершенно не отвечала окружающей действительности; путали непоказанные на ней, похожие один на другой, многочисленные острова, сбивали с толку бесчисленные протоки.
Жители уже покинули промыслы, и балаганы, попадавшиеся партии, были необитаемы. В них Де-Лонг оставлял записки, в которых сообщал о состоянии партии и пути, по которому шел. По Осохотскому рукаву были пройдены балаганы Велех, Осахтар, Еле-Терде и др. В каждом из них были найдены записки или случайно якутами, или Мельвилем при поисках.
Обратимся теперь к отдельным местам дневника Де-Лонга, изображающим последние дни жизни партии.
«20 (8) сентября. Вторник. Приказал приготовить чай и раздать пеммикан. Мы открыли нашу последнюю банку (45 фунтов) и для того, чтобы ее растянуть на сколько возможно дольше, я так его резал, что должно хватить на 4 дня. Итак, продукты у нас на исходе и мы должны есть собаку, пока провидение не пошлет нам что-нибудь на нашем пути».
Под 22 (10) сентября, четверг, Де-Лонг отмечал, что «в течение двух суток, вследствие истощения, продвинулись к югу только на 18 километров. В ночь на 21 (9) сентября удалось убить двух оленей. Мы, писал в дневнике Де-Лонг, столько испытали плохого, что не беспокоимся о будущем».
«24 (12) сентября пошли вновь, имея провизии на 4 дня и 3 ф. чая».
«25 (13), 26 (14), 27 (15) сентября медленно продвигались на юг. Люди были утомлены и истощены. Эриксену пришлось отрезать отмороженные пальцы ног».
«28 (16) сентября. Среда. Несмотря на то, что прошлая ночь была не так беспокойна, т. к. мы находились под защитой высокого берега, и наша палатка была раскинута, мы мало спали. Мы обезумели от совершенного истощения, а остаток ночи страдали от холода. Ветер дул прямо вдоль берега; наш горячий завтрак сейчас-же остывал. Двинулись в путь в 8 ч. В 8 ч. 45 м. я приказал остановиться, так как был уверен, что прошли милю. Для меня было большой неожиданностью, когда я нашел всех сонными, включая даже себя. Мы были, очевидно, истощены и утомлены; через каждые 20 минут ходу я останавливался на 10 минут».
«Видели следы двух человек, идущих вдоль берега, по направлению которого держались и мы. В 11 час. 10 мин. следы привели нас к старой постройке, которая, повидимому, была обитаема, судя по свежей золе и остаткам пищи. Здесь же река делает поворот вправо, я остановился на обед. На значительном расстоянии впереди на этой стороне реки находится другое подобное же сооружение, которое вполне удобно для ночевки».
«Суббота, 1 октября, 3 день и начало нового месяца. Всех призвали, когда повар подал чай; к чаю было немного оленины. Доктор опять был принужден отнять несчастному Эриксену несколько суставов. Если смерть не наступит скоро или если мы не доберемся в скором времени до какого-нибудь селения, то придется поневоле продолжать ампутацию, пока не отнимут ногу; у него остался всего один палец на ногах. Алексей и Ниндеман счастливо перебрались через реку; поэтому послал тотчас же людей перенести наши вещи».
Здесь Де-Лонг оставил записку, в которой сообщал, что с 28 сентября по 1-ое октября должны были ждать ледостава протоки, чтобы перейти на другую сторону.
В воскресенье 2 октября занесено в дневник следующее. «Всего в этот день шли 5 ч. 15 мин., так что, считая по 3 километра в час, мы должны были сделать от 15 до 18 километров. Но где мы? Я думаю, однако, что это, наконец, начало реки Лены. Сагастырь так и остался для нас мифом».
И дальше: «карта моя решительно никуда не годится. Я должен на авось продолжать путь на юг и предоставить богу довести нас до какого-нибудь человеческого поселения» так как я давно уже убедился, что сами себе мы помочь не в состоянии».
«Понедельник, 3 октября, 1881 года, 113 дней. Было так холодно, что я всем людям дал чаю; затем с трудом мы прошли немного вперед. В 5 ч. утра мы съели последний рацион мяса и пили чай; теперь у нас остается немного пеммикана и полуголодная собака. Да поможет нам бог. Сколько придется нам итти до тех пор, пока мы не достигнем жилья или какого-либо убежища про то знает лишь он один. Кажется Эриксену приходит конец На ужин ничего другого не осталось кроме собаки. Я приказал Иверсену убить ее и приготовить; затем те части, которые неудобно было захватить с собой, были сварены, и все ели это блюдо с жадностью, кроме меня и доктора; для нас обоих это блюдо было слишком отвратительно».
«Я приказал взвесить остальное и удостоверился, что у нас было 27 фунтов мяса». В этот день перед остановкой на ночь Де-Лонг, Коллинз и Герц провалились в воду вследствие подломившегося под ними льда. «Мы трое, промокшие до костей, отмечает Де-Лонг в дневнике, пеклись перед огнем так, что платье наше дымилось. Холодная погода и резкий северо-западный ветер, от которого нам не было защиты, предвещали будущность мрачную и печальную, как темная ночь. Эриксен скоро начал бредить, и его безумные речи являлись жутким аккомпанементом к страданиям и ужасам, которые грозили нам»
«Вторник, 4 октября, 114 день. Едва лишь начало светать, как все мы поднялись на ноги, чтобы согреться движением. Наскоро все проглотили по кружке чая и подвязали затем свою ношу. Эриксен находится в совершенно бессознательном состоянии, так что мы принуждены были привязать его ремнями к саням. В 6 час. мы тронулись в путь и в 8 час. очутились с нашим больным под гостеприимной кровлей хижины, которая была достаточно велика для того, чтобы принять нас всех».
«Среда, 5 октября 115 день. В 7 ч. 30 м. повар начинает день приготовлением чая из употребленных уже раз чайных листьев; этим мы должны довольствоваться до той минуты, пока к нам не явится откуда-нибудь помощь. На ноге Эриксена показалась гангрена».
«По моему мнению, мы находимся на восточной стороне острова Тит-ары, в 35 километрах от Кумах-Сурту, который, по всем вероятиям, представляет собою человеческое поселение; такова наша последняя надежда с той поры, как нам не приходится более надеяться на Сагастырь».
«Многочисленные лисьи капканы, попадающиеся повсюду, заставляют предполагать, что эти места иногда посещают люди; только от этой возможности, да от чуда можем мы ждать спасения: более никакого исхода я не вижу. Едва утихнет буря, я пошлю Ниндемана в Кумах-Сурту для того, чтобы, если возможно, доставить нам скорее помощь».
Из этого балагана партия вышла 7 октября. Де-Лонг здесь оставил следующую записку.
«Пятница, 7 октября 1881 г. Нижепоименованные офицеры и команда погибшего парового судна «Ж а н н е т ы» ушли сегодня утром форсированным маршем к Кумах-Сурту или к какому-нибудь другому поселению на р. Лене. Мы прибыли сюда во вторник 4 октября с больным товарищем Эриксеном (матрос), который умер вчера утром и был похоронен в реке в полдень. Его смерть последовала от гангрены, вследствие обмораживания и истощения. Остальные пока здоровы, но мы не имеем более провизии. Последнее съели сегодня утром. На обед имели одну унцию спирта в чай. Алексей убил куропатку; мы сварили из нее суп, который и составил наш ужин вместе с 10 граммами спирта. На южном горизонте виднеются горы».
«Суббота, 8 октября, 118 день. Завтрак: 1 унция спирта на одну пинту горячей воды. 6 ч. 30 м. 10 ч. 30 м. 1 унция спирта, вечером ½ унции спирта».
«Воскресенье, 9 октября, 119 день. 4 ч. 30 м. 1 унция спирта. Послал Ниндемана и Нороса вперед за помощью; они взяли одеяла, одно ружье, 40 патронов, 2 унции спирта. Алексей убил 3-х куропаток; сделали суп. Нашли лодку. Положили на нее наши головы и задремали. ½ унции спирта на ужин».
В это время Де-Лонг был уже очень слаб: он мог итти только 10 минут, а затем ложился на землю отдыхать, прося своих спутников не заниматься им и итти сколько могут вперед.
После ухода Ниндемана и Нороса каждую ночь он приказывал накладывать и зажигать костер до 10 метров высотой, в надежде, что привлечет внимание людей, которые, утверждал он, наверное, уже посланы их разыскивать.
«Понедельник, 10 октября, 120 день. Последние ½ унции спирта в 5 час. 30 мин. Ели обрезки оленьей кожи. Сделали питье из чайных листьев, находившихся в бутылке из-под спирта. Ли просит, чтобы его оставили. В 3 часа остановились совершенно истощенные. К ужину ничего, кроме ложки глицерина».
«Вторник, 11 октября, 121 день. Буря со снегом с юго-запада. К дальнейшему движению не способны. Дичи нет. Одна ложка глицерина и горячая вода».
«Среда, 12 октября, 122 день. Завтрак: последняя ложечка глицерина и горячая вода. На обед сварили две горсти полярной ивы в котелке и пили эту настойку. Все мы делаемся слабее. Юго-западная буря со снегом».
«Четверг, 13 октября, 123 день. Ивовый чай. Сильные юго-западные ветры. Нет вестей от Ниндемана. Итти против ветра мы не можем, а остаться здесь, значит умереть голодной смертью. После обеда прошли с полтора километра и перешли через новую протоку, или рукав главной реки».
«Потеряли Ли. Расположились ночевать в углублении берега. Послал искать Ли. Он лег на землю и ожидал смерти. После ужина сильная буря. Ужасная ночь».
«Пятница, 14 октября, 124 день. Завтрак: ивовый чай. К обеду ½ чайной ложки оливкового масла и ивовый чай. Алексей убил куропатку. Имели суп».
«Суббота, 15 октября, 125 день. На завтрак ивовый чай и два старых сапога. Решили с восходом солнца итти вперед. Алексей обессилел. Ли тоже. Пришли к пустой лодке. Остановка и отдых».
«Воскресенье, 16 октября, 126 день. Алексей совершенно обессилел».
«Понедельник, 17 октября, 127 день. К вечеру умер Алексей. Положили его в лодку и покрыли флагом. Обессилены голодом».
«Вторник, 18 октября, 128 день. Тихий теплый воздух. Снег. После полудня погребли Алексея. Положили его на лед и покрыли ледяными торосами».
«Среда, 19 октября, 129 день. Разрезали палатку, сделали из нее обувь. Доктор вышел вперед, отыскивая новые места для привала. В сумерки перешли туда».
«Четверг, 20 октября, 130 день. Ясно и солнце, но холодно очень. Ли и Кааг совершенно истощены».
«Пятница, 21 октября, 131 день. Около полуночи мы с доктором нашли Каага мертвым; он лежал между нами; Ли умер в полдень.
Суббота, 22 октября, 132 день. Слишком слабы, чтобы кто-нибудь мог стащить Ли и Каага на лед. Доктор, Коллинз и я стащили их за угол, чтобы не видеть».
«Воскресенье, 23 октября, 133 день. Все совершенно слабы. Спали или были в забытье весь день, затем до темноты озаботились принести для костра дров. Все страдаем от боли в ногах. Нет обуви».
«Понедельник, 24 октября, 134 день. Страшная ночь».
«Вторник, 25 октября, 135 день».
«Среда, 26 октября, 136 день».
«Четверг, 27 октября, 137 день. Иверсен свалился».
«Пятница, 28 октября, 138 день. Иверсен умер рано утром».
«Суббота, 29 октября, 139 день. Дресслер умер ночью».
«Воскресенье, 30 октября, 140 день. Бойд и Герц умерли ночью. М-р Коллинз умирает».
На этом оканчивается дневник Де-Лонга, который он вел до последней минуты. Последним, повидимому скончался доктор Эмблер.
Глава IXУРА! НИНДЕМАН, НОРОС
Но вернемся к Ниндеману и Норосу, посланным Де-Лонгом 9 октября (27 сентября) вперед за помощью.
Они должны были итти форсированным маршем на юг в Кумах-Сурту.
Для ориентировки Де-Лонг дал им копию карты, которой сам руководствовался, и наметил точку остров Тит-ары, где, полагал он, находилась партия в тот момент. Он ободрял матросов, показывая, что им надо пройти только один рукав и что поселение не далее 12 миль; он надеялся, что они могут достигнуть его в 34 дня.
Надо, однако, заметить, что остров Тит-ары расположен, против устья р. Тит. Он является предельным пунктом распространения лиственницы к северу в долине р. Лены. Но он лежит далеко южнее того места, откуда начали свой путь Ниндеман и Норос и даже южней на 53 километра острова Боран-Белькой, где погибла партия Де-Лонга. Остров Тит-ары лежит уже в долине реки и, если считать, что долина заканчивается у острова Столбового, а далее к северу простирается дельта, он находится от острова Столбового на расстоянии 37 километров вверх по течению реки.
Чтобы достигнуть острова Тит-ары, надо было войти в долину реки, строение берегов которой здесь приобретает типичные черты горного ландшафта. По правой стороне реки тянутся довольно расчлененные возвышенности Хараулахских гор, достигающих в центральных частях 800 метров абсолютной высоты и кончающихся далеко выступающим к северу мысом «Крест-хая», или «Кресты»; по левому берегу к реке обрывами в 250300 метров спускаются плосковерхие возвышенности хребта Чекановского.
В своем дневнике под датой 5 октября Де-Лонг отмечает, что, по его мнению, он находится на восточной стороне острова Тит-ары, километрах в 35 от Кумах-Сурта, а далее под датой 7 октября, за два дня до выступления Ниндемана и Нороса, отмечает, что на южном горизонте виднеются горы.
Может быть, имея ввиду близость острова Тит-ары к населенному пункту, Де-Лонг указывал на остров, как место нахождения партии, имея ввиду морально воздействовать на матросов, поднять настроение уходящих, ободрить их? Ведь не сообщал же он команде, боясь поколебать ее мужество, о том, что, несмотря на упорное движение на юг, к материку, ледяные поля продолжали относить их к северо-западу.
Карта, которой располагал Де-Лонг, была, конечно, неудовлетворительна, но, все-таки, приходится удивляться той ошибке в ориентировании, какую допустил Де-Лонг. Здесь можно только предположить, что он сбился в лабиринте проток, а благодаря утомлению и упадку сил, ему казалось пройденное расстояние более длинным, чем это было на самом деле.
Итак, 9 октября (27 сентября) Ниндеман и Норос тронулись в путь. Оставшиеся пожали им руки и провожали троекратным «ура». «Все они, рассказывал потом Ниндеман, неуклонно надеялись, что мы скоро вернемся к ним с помощью. Я, с своей стороны, не мог разделять этой надежды: я знал, что в такое позднее время года едва ли мы встретим людей в селениях: по всем вероятиям они давно уже успели отправиться на юг».
В день своего выхода Ниндеман и Норос шли вдоль берега протоки на запад, пока не нашли места, где можно было перейти ее. Следуя далее на юг, они пришли к более широкой протоке, еще не замерзшей и следовали ею до полдня. Ниндеман неудачно стрелял в куропатку. Около трех часов подошли к другой протоке, текущей на запад. Перешли ее.
Незадолго до темноты Ниндеман опять неудачно стрелял по оленям. Ночевать остановились в том месте, где к западу образовался большой залив и куда Де-Лонг, спустя неделю, прибыл со своей партией.
10 октября шли вдоль берега на запад и юго-запад. Был свежий ветер, иногда снег. Под конец дня шли на северо-запад и запад. 11 октября шли на юг до полдня. Разбилась бутылка, и спирт вытек. Был ивовый чай и подметки. Перешли через реку и нашли убежище в балагане. Здесь провели целые сутки.
13 октября шли к югу и востоку. Ниндеман прошел тот пункт («Американская гора»), где он позже хоронил своего командира. После полудня заметили балаган на левом берегу реки. Отправились к нему. В балагане в ящике нашли пару рыб и две рыбьи головы. Наелись, обогрелись, обсушились и спали до утра. Когда утром вышли, дул южный ветер. Они нашли невозможным идти против него, вернулись в балаган и остались в нем еще на сутки. Они были уверены, что находились в Кумах-Сурте.
15 октября шли вдоль берега реки к югу и востоку. Видели следы туземцев. Шли против ветра, который дул с прежней силой. Около 5 часов пополудни сделали привал, но ветер так усилился, что им пришлось искать защиты и они вернулись обратно. 16 октября ветер утих. Напились ивового чая с тюленьей кожей и пошли к югу и востоку. Ветер опять усилился. Начали беспокоиться, так как не видели реки; а потому пошли обратно на запад. 17 октября шли по берегу реки на юг. 18 октября вышли с рассветом по направлению к югу. Нашли балаган без двери, занесенный снегом. Выгребли снег, разложили огонь, напились ивового чаю и легли спать. Они давно уже не имели настоящей защиты и потому теперь с полным комфортом проспали всю ночь.
19 шли по направлению к югу. Пришли к трем балаганам, расположенным на левом берегу реки. Это, как потом узнали они, было урочище Булкур. В одном из балаганов они нашли местную лодку с рыболовными снастями и другие предметы. В лодке что-то еще лежало, Норос попробовал было похоже на опилки; была еще безвкусная рыба. Они взяли ее с собой и пошли к другому балагану, но больше ничего не нашли. У них сделалась дизентерия, и силы их заметно падали. Прошло три дня, 21 октября думали идти дальше, но оказались так слабы, что отложили выход до следующего дня.