Юная девушка, которой было самое большее лет двадцать, обладала прелестным лицом и обольстительной фигурой. Кроме того, ее отличали искрящаяся живость и грациозность движенийподобного сочетания Андре-Луи не встречал никогда в жизни. А в изысканных переливах ее голосамелодичного, серебристого голоса, который его разбудил, было очарование, неотразимое, должно быть, даже в самой уродливой женщине. На девушке была зеленая накидка, откинутый капюшон которой позволял видеть изящную головку. Каштановые локоны, обрамлявшие овальное лицо, вспыхивали золотом в лучах утреннего солнца. Цвет лица был так нежен, что его можно было бы сравнить лишь с лепестком розы. На таком расстоянии не различить было цвет глаз, но Андре-Луи догадывался, что они синие, и любовался тем, как они блестят под тонкими темными бровями.
Андре-Луи сам не понимал, почему его огорчает, что она в столь близких отношениях со смазливым молодым человеком, вырядившимся в обноски какого-то дворянина. Он не мог определить происхождение девушки, однако, судя по речи, она не была простолюдинкой. Он прислушался.
Я не буду знать покоя, Леандр, пока мы не обвенчаемся, говорила она. Только тогда он ничего не сможет со мной сделать. И все же, если мы поженимся без его согласия, мы только ухудшим свое положение, а я почти отчаялась получить его согласие.
«Да, подумал Андре-Луи, очевидно, ее отец наделен здравым смыслом и его не обмануло великолепие роскошного наряда господина Леандра и не ослепил блеск дешевых стразовых пряжек».
Моя дорогая Климена, отвечал молодой человек, стоя перед ней и держа за обе руки, вам не следует предаваться унынию. Если я не открываю вам всех хитроумных уловок, подготовленных мною с целью добиться согласия вашего жестокосердого родителя, проистекает это оттого, что я не склонен лишать вас удовольствия, которое доставит вам сюрприз, ожидающий вас. О, доверьтесь мне и тому изобретательному другу, о котором я говорил, он должен появиться с минуты на минуту.
Высокопарный осел! Заучил он свою речь заранее или же это просто педантичный идиот, способный выражаться только напыщенными тирадами? Как может такой нежный цветок расточать свой аромат перед этим нудным типом? К тому же у него такое дурацкое имя!
Так рассуждал Андре-Луи на своем наблюдательном пункте. Между тем девушка отвечала:
О, довериться вамименно этого жаждет мое сердце, Леандр, но меня гложат опасения, что уже ничем нельзя помочь. Именно сегодня я должна обвенчаться с ужасным маркизом Сбруфаделли. Он приедет в полдень, чтобы подписать брачный контракт, и я стану маркизой Сбруфаделли. О! вырвался вопль боли прямо из нежного юного сердца. Это имя жжет мне губы. Если бы оно стало моим, я бы никогда не смогла произнести егоникогда! Этот человек так мерзок! Спасите меня, Леандр! Спасите! Вымоя единственная надежда.
Внезапно Андре-Луи почувствовал сильное разочарование. Вопреки ожиданиям, она оказалась не на высоте. Она была явно заражена высокопарным стилем своего нелепого возлюбленного. Ее словам недоставало искренности, так что, воздействуя на разум, они не трогали сердце. Возможно, дело тут было в антипатии Андре-Луи к господину Леандру и к теме разговора.
Итак, отец выдает ее за маркиза! Значит, она знатна и тем не менее согласна выйти замуж за этого скудоумного молодого искателя приключений в потрепанных кружевах! «Именно чего-то подобного и следовало ожидать от слабого пола», подумал Андре-Луи. Философия научила его считать женщин самой безумной частью безумного вида.
Этому не бывать! бушевал господин Леандр. Никогда! Клянусь вам! Он погрозил кулачком синему своду небесну чем не Аякс, бросающий вызов Юпитеру!Ах, ну вот и наш хитроумный друг (Андре-Луи не уловил имени, так как в этот момент господин Леандр повернулся к калитке в изгороди.) Разумеется, у него есть для нас новости.
Андре-Луи взглянул в сторону калитки. В нее вошел тощий, хилый человечек в порыжевшем плаще и треуголке, сильно надвинутой на нос, чтобы затенить лицо. Когда незнакомец снял шляпу и отвесил молодым влюбленным поклон, волоча перо шляпы по земле, Андре-Луи признался себе, что, угоразди его самого родиться с таким вот лицом висельника, он носил бы свою шляпу точно так же, чтобы скрыть как можно больше. Если часть туалета господина Леандра составляли обноски дворянина, то вновь прибывший, очевидно, был облачен в обноски господина Леандра. Однако, несмотря на ужасную одежду и еще более ужасное лицо с трехдневной щетиной, этот малый держался не без достоинства. Он приблизился торжественной, неестественной походкой и изящно отставил ногу отработанным движением.
Сударь, произнес он с видом заговорщика, время пришло, а с ним и маркиз. Итак, пора действовать.
Молодые люди в ужасе отпрянули друг от друга. Климена заламывала руки, рот был полуоткрыт, а грудь соблазнительно вздымалась под белой кружевной косынкой. Господин Леандр, застывший с разинутым ртом, олицетворял собой глупость и испуг.
Вновь прибывший продолжал трещать:
Я был в гостинице час тому назад, когда маркиз нагрянул, и внимательно изучал его, пока он завтракал. Так вот, у меня не осталось ни малейшего сомнения, что нам будет сопутствовать успех. Что касается внешности маркиза, я мог бы развлечь вас подробным описанием того, какую форму придала природа этой тучной вульгарности. Но не это главное. Для нас важно, что у него в голове, и я с уверенностью говорю вам, что, как выяснилось, он так туп, что очертя голову ринется в первую же ловушку, которую я для него приготовил.
Расскажите мне, расскажите! О, говорите же! умоляла Климена, протягивая руки, и устоять перед этой мольбой не смог бы ни один смертный. Вдруг она слабо вскрикнула:Мой отец! Обезумев, она поворачивалась то к одному, то к другому. Он идет! Мы пропали!
Вы должны бежать, Климена, сказал господин Леандр.
Поздно! рыдала она. Он здесь!
Успокойтесь, мадемуазель, успокойтесь! уговаривал ее хитроумный друг. Будьте спокойны и положитесь на меня. Обещаю, что все будет хорошо.
О! вяло пискнул господин Леандр. Что бы вы ни говорили, мой друг, этокрушение всех наших надежд. Даже ваш острый ум не поможет нам выпутаться. Никогда!
В калитку вошел огромный человек с возбужденным лунообразным лицом и большим носом. Он был одет скромно, как подобает солидному буржуа. Человек этот, несомненно, был разгневан, однако слова, в которых выразилось его негодование, привели Андре-Луи в полное изумление.
Леандр, ты болван! Слишком вяло, слишком бесстрастно! Твои слова не убедят ни одного крестьянского парня! Ты хоть понимаешь, о чем тут идет речь? Так! воскликнул он и, широким жестом отбросив круглую шляпу, встал рядом с господином Леандром и повторил те самые слова, которые тот только что произнес, а все трое наблюдали за ним спокойно и внимательно:О, что бы вы ни говорили, мой друг, этокрушение всех наших надежд. Даже ваш острый ум не поможет нам выпутаться. Никогда!
Безумное отчаяние звучало в голосе толстяка. Он снова обернулся к господину Леандру и презрительно бросил:
Вот так. Пусть твой голос выразит страстную безнадежность. Ну подумайведь ты же спрашиваешь Скарамуша не о том, поставил ли он заплату на твои штаны. Тыотчаявшийся влюбленный, выражающий
Внезапно он замолчал, пораженный. Андре-Луи, наконец поняв, что тут происходит и какой он болван, расхохотался, и раскаты смеха, звучавшего жутковато под огромной крышей, всех напугали.
Первым пришел в себя толстяк, что и выразил в свойственной ему манере, произнеся один из сарказмов, которые всегда держал наготове:
Слышишь, Леандр, сами боги смеются над тобой. Затем обратился к крыше гумна и к ее невидимому обитателю:Эй! Вы там!
Андре-Луи показался, высунув взъерошенную голову.
Доброе утро, любезно произнес он.
Когда Андре-Луи встал на колени, он увидел широкий выгон за изгородью, а на немогромный, сильно потрепанный фаэтон, повозку, доверху груженную бревнами, накрытыми промасленным брезентом, и нечто вроде дома на колесах, из крошечной трубы которого медленно вился дымок. Неподалеку три крупные фламандские лошади и пара ослов с удовольствием щипали траву. Все животные были стреножены. Если бы Андре-Луи увидел эту картину раньше, он получил бы ключ к странной сцене, разыгранной перед его глазами. За изгородью двигались люди. Трое из них собрались в этот момент у калитки: девушка с живым лицом и вздернутым носикомнаверно, Коломбина, субретка; тощий, подвижный юношадолжно быть, Арлекин, и, наконец, простоватый пареньвероятно, дзани или лекарь.
Андре-Луи охватил все это одним взором, пока здоровался. В ответ на его приветствие Панталоне заорал:
Какого черта вы делаете наверху?
Абсолютно то же самое, что вы делаете внизу, нарушаю границу чужих владений.
Вот как! сказал Панталоне и взглянул на своих товарищей, причем его большое красное лицо уже не выражало прежней уверенности. Хотя подобное нарушение было для них делом привычным, однако, услышав, как их действия называют своим именем, толстяк смутился.
Чья это земля? спросил он менее уверенным тоном.
Андре-Луи ответил, натягивая чулки:
Насколько мне известно, это владения маркиза де Латур дАзира.
Пышное имя. Этот благородный господин суров?
Этот господиндьявол, или, пожалуй, вернее было бы сказать, что по сравнению с ним сам дьяволблагородный господин.
И все же, вмешался актер со злодейской внешностью, игравший Скарамуша, вы признаете, что сами не колеблясь нарушаете границу его владений.
Да, но, видите ли, язаконник, а законники, как известно, не способны соблюдать закон, точно так же как актеры не способны актерствовать. Кроме того, сударь, на нас оказывает воздействие природа, и природа одерживает верх над уважением к закону, как и над всем прочим. Когда я добрался сюда вчера ночью, природа одержала верх надо мной. Итак, я спал здесь, позабыв об уважении к весьма высокопоставленному и могущественному маркизу де Латур дАзиру. Однако заметьте, господин Скарамуш, что, в отличие от вас и ваших товарищей, я нарушаю границу не столь демонстративно.
Надев сапоги, Андре-Луи легко спрыгнул вниз и стоял в рубашке, перекинув через руку редингот, который собирался надеть. Маленькие хитрые глазки «благородного отца» внимательно изучали его. Незнакомец одет скромно, но на нем костюм хорошего покроя, а рубашка из тонкого батиста. Да и речь его подтверждает, что он человек образованный. Отметив про себя все это, господин Панталоне решил быть любезным.
Я весьма признателен вам за предостережение, сударь, начал он.
Так воспользуйтесь им, друг мой. Люди господина дАзира имеют приказ стрелять в нарушителей границы. Берите с меня пример и удирайте.
Актеры последовали за Андре-Луи через калитку в изгороди к лагерю, расположившемуся на выгоне. Уже попрощавшись с ними, он вдруг заметил молодого человека, который совершал утренний туалет над ведром, поставленным на деревянную ступеньку у задней стенки фургона. С минуту поколебавшись, Андре-Луи повернулся к господину Панталоне.
Если бы я не боялся бессовестно злоупотреблять вашим гостеприимством, сударь, сказал он откровенно, то, перед тем как распроститься, я бы попросил разрешения последовать примеру этого превосходного молодого человека.
Но, мой дорогой сударь, нет ничего проще. Хозяин труппы был само добродушие. Пожалуйста, прошу вас. Родомон даст вам все необходимое. На сцене онпожиратель огня, а в жизнисамый большой щеголь труппы. Эй, Родомон!
Умывающийся молодой человек выпрямил длинное тело, склоненное над ведром, и, весь в мыльной пене, взглянул на них. Панталоне отдал распоряжение, и Родомон, который действительно был столь же дружелюбен и мягок в жизни, сколь грозен и ужасен на сцене, радушно предоставил ведро в распоряжение незнакомца.
Итак, Андре-Луи снова снял свой шейный платок и редингот и стал закатывать рукава тонкой рубашки. Родомон снабдил его мылом, полотенцем, сломанным гребнем и даже засаленной лентой для волосна случай, если господин потерял свою собственную. От ленты Андре-Луи отказался, а гребень с благодарностью принял. Наконец он покончил с умыванием и стоял с полотенцем через плечо, приводя в порядок растрепанные волосы перед обломком зеркала, прикрепленным к двери фургона.
Пока Андре-Луи причесывался под болтовню приветливого Родомона, его слух вдруг уловил стук копыт. Он беззаботно взглянул через плечо и застыл с гребнем в руке, раскрыв рот. Вдали на дороге, идущей мимо выгона, показался отряд из семи всадников в синих мундирах с красными обшлагами жандармерии.
Андре-Луи ни на минуту не усомнился, за какой добычей они гонятся, и внезапно ощутил холодную тень виселицы. Отряд остановился, и сержант, возглавлявший его, заорал зычным голосом:
Эй, вы! Эй! В тоне слышалась угроза.
Все члены труппыа их было около двенадцатизамерли на месте. Панталоне величаво выступил вперед, откинул назад головусовсем как королевский прокурор.
Что же это такое, черт побери? изрек он, но было неясно, относятся ли его слова к Року, Небесам или сержанту. Затем, перейдя на крик, он снова спросил:Что такое?
Последовало краткое совещание между всадниками, затем они рысью пустились через выгон прямо к лагерю актеров.
Андре-Луи все еще стоял у задней стенки фургона, продолжая машинально проводить расческой по спутанным волосам. Он следил за приближающимся отрядом, и ум его лихорадочно работал, готовый немедленно принять решение в зависимости от обстоятельств.
Еще не успев подъехать, сержант прорычал в нетерпении:
Кто дал вам разрешение разбить здесь лагерь?
Вопрос отнюдь не успокоил и не ввел в заблуждение Андре-Луи. Облава на бродяг и нарушителей границы владений не имела никакого отношения к службе этих людей, и если они и занимались подобными делами, то лишь мимоходомвозможно, в надежде удержать налог в свою пользу. Вероятнее всего, отряд ехал из Рена и его настоящей задачей была охота на молодого законника, обвиняемого в призыве к мятежу. Между тем Панталоне заорал в ответ:
Кто дал нам разрешение, спрашиваете вы? Какое такое разрешение? Это общинная земля, которой могут пользоваться все.
Сержант рассмеялся неприятным смехом и пришпорил лошадь.
Во всех огромных владениях господина де Латур дАзира нет общинной земли в точном значении этого слова, произнес голос над ухом Панталоне. Это цензива, и со всех, кто здесь пасет свой скот, взимаются налоги.
Панталоне повернулся и увидел рядом с собой Андре-Луи в одной рубашке, без шейного платка. На плечеполотенце, в рукегребень.
Пропади оно все пропадом, выругался Панталоне, да ведь этот маркиз де Латур дАзирнастоящий великан-людоед!
Я уже сообщил вам свое мнение о нем, сказал Андре-Луи. Что касается этих парней, лучше будет, если я займусь ими сам. У меня есть опыт в делах такого рода. И, не дожидаясь согласия Панталоне, Андре-Луи выступил вперед, чтобы встретить приближающийся отряд. Он ясно понимал, что его может спасти только смелость.
Когда через минуту сержант остановил своего коня перед полуодетым Андре-Луи, тот расчесывал волосы, глядя снизу вверх с простодушной и обезоруживающей улыбкой.
Сержант резко окликнул его:
Выпредводитель этой группы бродяг?
Да то есть мой отецвон тамдействительно предводитель. И он ткнул большим пальцем в сторону Панталоне, который, держась на заднем плане, уставился на них, ничего не слыша. Что вам угодно, капитан?
Мне угодно сказать, что вас, скорее всего, посадят в тюрьмувсю вашу компанию. Сержант проговорил это громко и грубо, и голос его разнесся по выгону и дошел до слуха всех членов труппы, которые замерли, подавленные. Доля бродячих актеров достаточно тяжела и без тюрьмы.
Но как же так, мой капитан? Это общинная земляею могут пользоваться все.
Ничего подобного.
А где ограждения? спросил Андре-Луи, взмахнув рукой с гребнем, как бы показывая, что место не занято.
Ограждения! фыркнул сержант. При чем тут ограждения! Это цензива. Здесь можно пастись, только уплатив ценз маркизу де Латур дАзиру.
Но мы же не пасемся, изрек простодушный Андре-Луи.
Черт вас подери, фигляр! Не пасетесь! Зато пасется ваш скот!
Они так мало едят! сказал Андре-Луи извиняющимся тоном и снова улыбнулся заискивающей улыбкой.
У сержанта стал еще более грозный вид.
Не это главное. Главное то, что ваши действия могут рассматриваться как кража, а за кражу полагается тюрьма.
Я полагаю, что теоретически вы правы, вздохнул Андре-Луи и снова принялся расчесывать волосы, по-прежнему глядя снизу вверх в лицо сержанту. Но мы грешили по неведению. Мы благодарны вам за предостережение. Он переложил гребень в левую руку, а правую погрузил в карман панталон. Послышалось приглушенное звяканье монет. Мы в отчаянии, что из-за нас вы отклонились от своего пути, и хотели бы хоть немного загладить причиненное беспокойство. Может быть, ваши люди окажут нам честь, выпив в ближайшей гостинице за здоровье господина де Латур дАзира или кого угодно на свое усмотрение.