Я нехотя дал ей напялить на меня дорогое черное одеяние, но отказался надеть покрытый бронзой венец, принадлежавший моему отцу. Затем уселся на скамью и стал ожидать прихода священника. Бенедетта пристроилась рядом.
С солнечного света под пыльные своды большого беббанбургского дома вступил мой старый друг. Это был отец Ода, ныне епископ Раммесберийский, высокий и представительный в длинной черной сутане с каймой из темно-красной материи. Сопровождавшие его два западносаксонских воина покорно отдали моему слуге мечи и проследовали за Одой.
Любой бы решил, произнес епископ, подойдя ближе, что видит перед собой короля!
Так и есть, подхватила Бенедетта.
А тебя любой бы принял за епископа, сказал я.
Он улыбнулся:
Милостью Божьей, лорд Утред, я и есть епископ.
Милостью Этельстана, уточнил я, потом встал и поприветствовал гостя, обняв его. Тебя стоит поздравить?
Если хочешь. Сдается, я первый дан, ставший епископом в Инглаланде.
Так это теперь называется?
Это куда проще, чем представляться первым епископом-датчанином в Уэссексе, Мерсии и Восточной Англии. Он отвесил поклон Бенедетте. Госпожа, рад снова видеть тебя.
И я рада встрече, милорд епископ. Итальянка слегка поклонилась.
Ого! Так молва ошибается! Изящные манеры живы в Беббанбурге! Он широко улыбнулся мне, довольный своей остротой, и я улыбнулся в ответ.
Ода, епископ Раммесберийский! Единственным достойным удивления фактом являлось то, что Ода был даном, сыном языческих переселенцев, вторгшихся в Восточную Англию в войске Уббы, которого я убил. И вот теперь дан и сын язычников-родителей стал епископом в саксонском Инглаланде! Это возвышение было заслуженным. Ода человек ловкий, умный и, насколько я мог судить, на редкость порядочный.
Возникла небольшая заминка, так как Финан, видевший прибытие Оды, пришел поприветствовать его. Ода был с нами во время обороны лунденских ворот Крепелгейтсхватки, обеспечившей Этельстану трон. Я не был христианином и не любил христианство, но трудно питать неприязнь к человеку, который бок о бок с тобой сражался в жестоком бою.
О, вино! воскликнул Ода при виде слуги, после чего обратился к Бенедетте: Без сомнения, благословленное итальянским солнцем?
Оно больше похоже на мочу франкских поселян, буркнул я.
Госпожа, его обаяние просто неистощимо, не так ли? отозвался Ода, усаживаясь. Потом он посмотрел на меня и коснулся тяжелого золотого креста на груди. Лорд Утред, я принес вести. Голос его сделался серьезным.
Так я и думал.
Которые тебе не понравятся. Ода смотрел на меня.
Которые мне не понравятся, повторил я, ожидая продолжения.
Король Этельстан в Нортумбрии, спокойно сообщил епископ, по-прежнему глядя мне в глаза. Он вошел в Эофервик три дня назад. Ода помедлил, как если бы ожидал взрыва возмущения с моей стороны, но я молчал. Король Гутфрит неправильно истолковал наше появление и сбежал.
Неправильно истолковал, значит, протянул я.
Вот именно.
И дал деру от тебя и Этельстана. Прям вот от вас двоих?
Нет, конечно, ответил Ода все тем же спокойным тоном. Нас сопровождали две с лишним тысячи воинов.
Навоевавшись по горло, я хотел жить в Беббанбурге, слушать, как длинные волны разбиваются о берег и как ветер вздыхает над крышей дома. Я понимал, что мне остались считаные годы, но боги милостивы. Мой сынвзрослый мужчина и унаследует обширные владения, я до сих пор могу скакать на коне и охотиться, и у меня есть Бенедетта. Темперамент у нее как у перегревшейся на солнышке куницы, это верно, но она преданная и нежная и блеском своим озаряет хмурое беббанбургское небо, и я ее люблю.
Две тысячи воинов, ровным голосом повторил я. И теперь ему понадобился я?
Это верно, лорд. Ему нужна твоя помощь.
Он что, сам вторжение организовать не может? Во мне пробуждалась злость.
Это не вторжение, хладнокровно возразил Ода. Просто официальный визит. Обмен любезностями между королями.
Дан мог называть это событие как угодно, оно все равно оставалось вторжением.
И я разозлился.
* * *
Я бесился, потому что Этельстан поклялся, что никогда не вторгнется в Нортумбрию, пока я жив. И вот он в Эофервике с армией, а я по его просьбе прячусь с восьмьюдесятью тремя воинами за гребнем холма к югу от Беббанбурга. Меня подмывало отказать Оде, посоветовать ему уплыть на своем чертовом корабле обратно в Эофервик и плюнуть Этельстану в лицо. Я чувствовал себя обманутым. Я обеспечил Этельстану трон, но буквально с самого дня битвы под Крепелгейтом он делал вид, что не замечает меня. Я этому только радовался. Я нортумбриец, живу вдали от владений Этельстана, и все, чего я хочу, это чтобы меня оставили в покое. Но в глубине души я понимал, что покоя не будет. Во время моего появления на свет саксонская Британия разделялась на четыре страны: Уэссекс, Мерсию, Восточную Англию и мою родную Нортумбрию. Король Альфред, дед Этельстана, мечтал объединить их все в страну под названием Инглаланд, и эта мечта близилась к воплощению. Этельстан правил Уэссексом, Мерсией и Восточной Англией, оставалась только Нортумбрия. Этельстан дал мне клятву, что не покусится на нее, пока я жив. И вот теперь он вошел во главе армии в мою страну и воззвал ко мне о помощи. В очередной раз. В глубине души я понимал, что Нортумбрия обреченалибо Этельстан получит ее, либо Константин присоединит к своим землям. И пусть уж лучше это будут люди одного со мной языка, саксонского, который мы называем энглийским. Вот поэтому я и повел за собой из Беббанбурга восемьдесят три воина, чтобы устроить засаду на короля Гутфрита Нортумбрийского, бежавшего от вторжения Этельстана. Солнце стояло высоко и припекало, день выдался тихий.
Осви, прискакавший на взмыленной лошади, принес весть о приближении Гутфрита.
Скоро, господин! сообщил он.
Сколько их?
Сто четырнадцать. Частьпленники.
Пленники? резко переспросил епископ Ода, настоявший на том, чтобы поехать с нами. Нам нужен только один.
Господин, с ними женщины, продолжил доклад Осви. Их гонят, как овец.
Женщины пешие? спросил я.
Кое-кто из мужчин тоже. И куча лошадей хромает. Быстро гнали! Разведчик принял от Рорика кожаную флягу, прополоскал элем рот, сплюнул на траву и сделал большой глоток. Похоже, всю ночь шли.
Очень может быть, пробормотал я, раз так скоро сюда добрались.
Теперь они измотаны, с довольным видом заявил Осви.
Епископ Ода доставил мне вести из Эофервика, и его корабль проделал этот путь за два дня, вопреки неровному ветру, но те, кто приближался сейчас по длинному прямому тракту, покинули город верхом. По моим прикидкам, на путешествие из Эофервика в Беббанбург требовалась неделя, хотя не спорю, это из расчета неспешной езды с ночевками в усадьбах друзей. Однажды я одолел эту дорогу за четыре дня, но никогда в такую жару ранним летом. Люди сбежали из Эофервика и скакали быстро, но гребцы епископа Оды намного опередили их, и теперь усталые лошади несли беглецов к нашей засаде.
Это не засада, возразил епископ Ода, когда я употребил это слово. Мы здесь только для того, чтобы убедить короля Гутфрита вернуться в Эофервик. Также король Этельстан требует твоего присутствия там.
Моего? буркнул я.
Именно. И еще хочет, чтобы ты освободил пленника, которого удерживает Гутфрит.
Пленников, поправил я.
Ну да, пренебрежительно отозвался Ода. Но Гутфрит обязан вернуться в Эофервик. Его просто нужно убедить, что король Этельстан пришел с миром.
При этом захватив с собой две тысячи человек? Все в доспехах и при оружии?
Король Этельстан предпочитает путешествовать с размахом, высокомерно заявил епископ.
Этельстан мог описывать свой визит в Эофервик как угодно, но в городе не обошлось без столкновений, потому что, по правде говоря, это было завоеваниемолниеносное вторжение. И при всей злости на Этельстана, мне оставалось лишь восхищаться его успехом. Ода рассказал, как король пересек с войском в две тысячи воинов границу Мерсии, затем стремительно повел армию на север, не потеряв по пути ни единого человека или лошади уставшими или больными. Саксы проскакали по дороге и добрались до Эофервика, когда их присутствие в Нортумбрии еще считалось неподтвержденным слухом. Южные ворота города открыли воины из Уэссекса, просочившиеся в Эофервик под видом купцов, и армия Этельстана наводнила улицы.
На мосту произошло нечто вроде боя, рассказал мне Ода, но милостью Божьей язычники были разбиты, уцелевшие обратились в бегство.
Вел этих беглецов Гутфрит. Этельстан отправил епископа Оду с поручением, чтобы я перекрыл дороги на север и не дал Гутфриту уйти в Шотландию. Вот почему я торчал на склоне горы под палящим солнцем. Мой сын, Финан и я лежали, распростершись за гребнем, и глядели на юг, а епископ Ода присел на корточки позади нас.
А зачем нам мешать Гутфриту удрать в Шотландию? с недовольством уточнил я у него.
Ода вздохнул, словно удивляясь моей глупости.
Затем, что это даст Константину повод вторгнуться в Нортумбрию, объяснил епископ. Он попросту провозгласит, что восстанавливает законного короля на троне.
Константинхристианин, напомнил я. Чего ради ему вступаться за монарха-язычника?
Ода снова вздохнул, не сводя глаз с теряющейся в мареве дороги.
Король Константин собственных дочерей принесет в жертву Ваалу, лишь бы расширить границы своего государства.
А кто такой Ваал? поинтересовался Финан.
Языческий бог, высокомерно пояснил Ода. И как думаешь, долго ли Константин станет терпеть Гутфрита? Он вернет его на трон, женит на своей дочери, потом тихонько придушит, и скотты приберут Нортумбрию к рукам. Вот почему Гутфрит не должен добраться до Шотландии.
Идут! воскликнул Финан.
Вдали на дороге появилась группа всадников. Я видел только расплывающиеся в мареве очертания людей и лошадей.
Они и впрямь с ног валятся, добавил Финан.
Гутфрит нам нужен живым, предупредил меня Ода. И в Эофервике.
Это ты уже говорил, буркнул я. Только я до сих пор не понимаю, чего ради.
Потому что король Этельстан так велел, вот почему.
Гутфриткусок тухлого дерьма, настаивал я. Убить его, и дело с концом.
Король Этельстан требует, чтобы ты сохранил ему жизнь. Пожалуйста, сделай это.
А я обязан подчиняться его приказам? Он ведь не мой король.
Ода строго посмотрел на меня:
ЭтельстанMonarchus Totius Brittaniae. Я недоуменно вытаращился на него, и ему пришлось перевести. Онмонарх всей Британии.
Вот как он себя теперь называет?
И это соответствует правде, отрезал епископ.
Я фыркнул. Королем саксов и англов Этельстан величал с себя с того самого момента, как был коронован, и у него имелись определенные на то основания, но правителем всей Британии?
Полагаю, у короля Константина и короля Хивела могут найтись возражения, процедил я.
Наверняка, спокойно согласился Ода. Но так или иначе, король Этельстан желает, чтобы ты помешал Гутфриту достичь Шотландии и вызволил его пленника живым и здоровым.
Пленников.
Пленника.
До женщин тебе дела нет? поинтересовался я.
Я молюсь за них, конечно. Но о мире молюсь еще больше.
О мире? сердито переспросил я. Вторгнуться в Нортумбрию означает принести мир?
Ода болезненно поморщился:
Лорд Утред, Британия не устроена. Норманны угрожают, скотты тревожат набегами, и король Этельстан опасается, что грядет война. Он боится, что война эта окажется более ужасной, чем все известные нам дотоле. Он стремится избежать этой бойни и поэтому убедительно просит тебя освободить пленника и препроводить Гутфрита назад.
Я не улавливал, каким образом возвращение Гутфрита домой поспособствует сохранению мира, но помнил о пролетевшем над стенами Беббанбурга драконе, этом мрачном вестнике войны. Я посмотрел на Финана. Тот пожал плечами в знак, что понимает не больше моего, но нам все же стоит постараться исполнить просьбу Этельстана. Теперь приближающихся по равнине людей стало видно лучше, и я разглядел пленниц, плетущихся в хвосте колонны верховых.
Что предпримем? спросил Финан.
Спустимся, ответил я, отползая от гребня. Вежливо улыбнемся и сообщим тупому ублюдку, что он наш пленник.
Гость, уточнил епископ Ода.
Рорик помог мне сесть в седло, Алдвин подал шлем с серебряным гребнем. Кожаная подбивка была неприятно горячей. Ремешок под подбородком я завязал, но нащечники оставил открытыми, а потом принял от Алдвина щит с волчьей головой.
Копье пока не нужно, бросил я слуге. И, если завяжется драка, держись в сторонке.
Не будет никакой драки, сурово заявил епископ Ода.
Это Гутфрит, отозвался я. Он дурак и сначала бьет, потом думает, но я сделаю все, что в моих силах, дабы сохранить этому парню с телячьими мозгами жизнь. Пошли!
Я повел своих на запад, держась на расстоянии от Гутфрита. Когда я видел его отряд в последний раз, тот находился примерно в половине мили от поворота дороги и двигался мучительно медленно. Мы, на более свежих конях, шли быстрее. Спустившись по склону, пробрались через сосновую рощицу, пересекли вброд ручей и выступили на дорогу. Там мы образовали линию в две шеренги глубиной, чтобы приближающиеся беглецы увидели перед собой два ряда всадников, на щитах и остриях копий которых играют солнечные блики. Мы ждали.
Мне не нравился Гутфрит, а я не нравился ему. Три года он пытался вытрясти из меня присягу на верность, и три года я ему отказывал. Дважды он посылал воинов на Беббанбург, и дважды я запирал Ворота Черепов, приглашая копейщиков Гутфрита пойти на приступ, и оба раза они отступали.
Теперь, под палящим солнцем, его копейщики снова попирали мою землю, но на этот раз их вел сам Гутфрит, причем доведенный до отчаяния. Он убежден, что у него украли королевство. Увидев моих людей и волчьи головы на их щитах, он не только возненавидит меня, но и сообразит, что воинов у него больше. Епископ Ода волен питать надежду, что обойдется без боя, но загнанный в угол Гутфрит обернется хорьком в мешке, бешеным и злобным.
И у него есть заложники.
Не только женщины, хотя их тоже нужно спасти. Гутфрит, хитрый лис, прихватил архиепископа Хротверда, забрав его прямо из собора в Эофервике.
Во время мессы! с ужасом воскликнул Ода. Во время мессы! Вооруженные люди в храме!
Я не знал, осмелится ли Гутфрит нанести вред архиепископу. Такой поступок настроил бы против него всех христианских правителей в Британии, хотя, возможно, Константин проглотит гнев до той поры, пока снова не усадит Гутфрита на нортумбрийский трон. Мертвый архиепископне слишком высокая цена за расширение Шотландии.
Показались беглецы. Передовые всадники выехали из-за поворота. Заметив нас, они остановились, и постепенно к ним подтягивались остальные воины.
Нам следует приблизиться, заявил Ода.
Стоим на месте, приказал я.
Но
Резни хочешь? рявкнул я.
Но снова заикнулся епископ.
Пойду я, последовал мой резкий ответ.
Ты?
Причем один. Я вернул Алдвину щит и слез с седла.
Я с тобой, вызвался Ода.
Чтобы у него оказалось два попа в заложниках? В пару к архиепископу еще и епископ? Ему это понравится.
Ода смотрел на людей Гутфрита, которые медленно выстраивались в линию, более широкую, чем наша. По меньшей мере два десятка пешиелошади их были слишком плохи, чтобы выдержать седоков. Все надели шлемы и прикрылись щитами с эмблемой Гутфрита в виде вепря с длинными клыками.
Пригласи его прийти и поговорить со мной, попросил Ода. Пообещай, что его не тронут.
Не удостоив епископа ответом, я глянул на Финана.
Я постараюсь встретиться с Гутфритом на полпути, объяснил я. Если он возьмет сопровождающих, вышли мне такое же число.
Я пойду, Финан ухмыльнулся.
Нет. Ты останешься тут. Если возникнут проблемы, ты сообразишь, когда нужно вмешаться. И тогда действуй быстро.
Он понимающе кивнул. Мы с Финаном слишком долго воевали плечом к плечу, чтобы мне не требовалось подробно разъяснять свои планы.
Ирландец усмехнулся:
Прилечу быстрее ветра.
Лорд Утред начал было Ода.
Я сделаю все, чтобы сохранить Гутфриту жизнь, оборвал я его. И заложникам тоже.
Я не был уверен, что мне это удастся, зато точно знал: стоит нам всем двинуться вперед прежде, чем мы окажемся на расстоянии оклика от людей Гутфрита, не миновать либо боя, либо приставленных к горлу заложников клинков. Гутфрит дурак, но дурак гордый, и я понимал, что он ответит отказом на требование освободить пленников и покорно вернуться в Эофервик. Король не согласится, потому что иначе потеряет лицо перед дружиной.