- Вы знаете,- перебил Рокамболь, - что у меня есть для них в запасе славный удар ножом.
- Погоди еще черт возьми! Как ты спешишь Сын сделается наследником К тому же Жанна еще не любит меня, а нужно, чтобы она полюбила.
Дьявольская улыбка, появившаяся на лице баронета, привела бы в ужас графа Армана де Кергац.
- После него,- сказал сэр Вильямс, продолжая считать по пальцам,- у нас есть девица Баккара. О, эта, в тот день, когда она попадется мне, будет лить жгучие слезы и пожалеет, что ушла от Бланш..
- Прелестная особа,- заметил Рокамболь,- но окончила дурно. Если бы она была умна, ей готовилась прекрасная будущность Такая женщина в ваших руках, дядюшка, сделала бы славную карьеру!
- У меня есть еще такая же.
- Ого! Вы мне покажете ее?
- Если ты будешь умен, ее дадут- тебе,- сказал баронет добродушным тоном отца, обещающего игрушку своему сыну.
- Честное слово, дядюшка! - воскликнул тронутый Рокамболь.- Если бы чувствительность не была глупостью, недостойною таких людей, как мы, я поцеловал бы у вас руку. Вы чудный, дядюшка!
- После Баккара,- продолжал баронет,- ты понимаешь, что я не забуду нашего друга Фернана Рошэ. Он не захотел идти в ссылку невинным - пойдет туда виновным. Он слишком богат для того, чтобы сделаться вором, его заставят сделаться убийцей Ты знаешь, любовь полезная вещь.
- А госпожа Эрмина?- спросил Рокамболь.
- Любезный мой,- сказал баронет с ужасающим спокойствием,- когда я удостаивал вниманием женщину, которую не любил, но которую хотел сделать моею, и когда эта женщина мне отказывала, она может быть уверена в том, что я вырою под ее ногами пропасть, в которую провалится ее честь, ее репутация, ее спокойствие и все ее будущее.
- Вот уже и трое! - счел Рокамболь.
- Затем мы, вероятно, подготовим что-нибудь для честного Леона Роллана, для этого дурака, из-за которого убили моего бедного Коляра.
- А Вишня? - спросил негодяй.
- Между нами,- сказал сэр Вильямс,- я не желаю зла Бивне. Только этот старый каналья Бопрео, к которому я имею слабость, все еще так же влюблен в нее, как в первый день, и я обещал ему
- Ну и все тут? - спросил Рокамболь.
- Да Я думаю.
- Но а Жанна?
- О, эту я не ненавижу!.. Я люблю ее!..
Это слово, в устах ужасного начальника червонных валетов, было смертным приговором графу де Кергац.
- Дядюшка, - сказал Рокамболь, - можно ли узнать, что вы хотите сделать со всеми этими людьми.
- Нет,- ответил баронет коротко,- глупо, что ты задаешь такой вопрос. Разве ты не знаешь, мой сын, что человек, желающий мстить, должен скрывать даже от самого себя тайну своей мести? Можно сообщить товарищу сущность дела, йо доверить тайну мщения - никогда!
- Таким образом, вы будете продолжать надевать на себя по ночам безвредную власяницу?
- Без сомнения.
- Закутываться в плащ и спать зимою в истопленной комнате?
- Да.
- И по двенадцати часов в сутки вести счета у лавочника?
- Нет, потому что мой милый братец Арман дал мне другое занятие.
- Не сделал ли он вас своим управляющим? - спросил насмешливо Рокамболь.
- Лучше того, мой сын. Он сделал меня начальником своей полиции.
Рокамболь, намеревавшийся в это время поднести ко рту стакан с вином, поставил его на стол и захохотал во все горло.
- Это невозможно! - воскликнул он.
- Да, мой сын,- продолжал баронет, в глазах которого заблистала адская радость,- вот до какой степени этот человек умен! У него есть полиция Ты знаешь, черт побери, какая полиция: Собрание глухих и слепых. Эта полиция захватила единственный документ, который я нашел нужным пустить в свет, то есть - маленькая статья о червонных валетах.
- Черт побери! - воскликнул Рокамболь, привскочив на своем стуле.- Что вы сделали, дядюшка?
- Прекрасное дело, мой сын Я поставил громоотвод. Слушай меня хорошенько: как бы ни глупа была полиция филантропа, но ей может посчастливиться; она- может нечаянно узнать что- нибудь и шепнуть какой-нибудь полезный, совет на ухо комиссару; наконец, может помешать нам не вовремя.
- Правда,- сказал Рокамболь, постигнув верность этого суждения.
- Лучшее же средство, - продолжал сэр Вильямс,- ослабить полицию - это направить ее. Я принял эту меру, подсунув документ в хорошие руки. В этом документе упомянуто о червонных валетах, об их ассоциации и целях. На этом остановились подробности. Арман - умный человек, поспешил поручить мне важную задачу - открыть начальников шайки, их способ действия и их постановления.
- Так что же вы будете делать? - спросил председатель клуба червонных валетов.
- Я открою бандитов.
- Что? - сказал удивленный Рокамболь.
- То, что ты приищешь четырех или пятерых негодяев, которым мы расскажем пустяки и дадим ничтожное поручение После этого я поймаю йх на деле, и исправительная полиция или тайный суд моего возлюбленного брата расправятся с ними. После этого, общество червонных валетов прекратит свое существование. Мы объясним, что оно состояло из четырех или пяти негодяев низкого звания, и общество будет спасено по моей милости. Что ты скажешь на это?
- Дядюшка, - сказал Рокамболь, остолбенев от удивления,- вы гениальный человек!
- Надо же быть чем-нибудь в этом мире,- скромно отвечал сэр Вильямс.
- Все это прекрасно, - сказал Рокамболь,- но если вы хотите только один знать тайну вашей мести, то я должен узнать, по крайней мере, что-нибудь об этом предприятии, которое вы называете колоссальным и для которого вы приказали мне собрать шестерых червонных валетов, которых вы видели сегодня вечером,
- Я сейчас скажу тебе то, что тебе нужно знать.
- И более ничего?
- Более ничего, мой сын. Осторожный человек не должен вещего высказывать.
Баронет, окончив ужин, отодвинул стол и, закурив сигару, откинулся на спинку кресла; затянувшись и выпустив несколько клубов дыма, он сказал:
- Ты знаешь, что маркиз Ван-Гоп богатый голландец и живет зимою в Париже. Говорят, у него пятьсот или шестьсот тысяч ливров доходу; но»то ничто и сравнении с тем, что он мог бы иметь, если бы не был жената,
- Это что-то странно, скакал Рокамболь,
- Вот каким образом, продолжал баронет, у маркиза был дядя, Этот дядя, бедняк как Ион, покинул свою родину с котомкой за плечами. Он отправился в Индию, вступил па службу Компании и приобрел баснословное состояние. Он оставил двадцать миллионов своей единственной дочери, родившейся от индианки. Эта девица соединяет дикие наклонности с воспитанием, какое получает дочь набоба, живущего в Лондоне.
- Вот как! Начало походит на роман, - сказал Рокамболь.
- Роман - это истории жизни, мой сын, - важно сказал баронет. Но я продолжаю: десять лет тому назад маркиз поехал в Индию повидаться с дядей, там он зажег Жестокую любовь в сердце своей кузины, и кузина объявила своему отцу, что она не пойдет замуж ни за кого, кроме него. К несчастью, маркиз отправился путешествовать и в Раванне влюбился в креолку Пепу Альварец, нынешнюю маркизу Ван-Гоп.
- Дурак! - сказал Рокамболь,- Можно ли плевать таким образом на двадцать миллионов,
- У него у самого их было шесть.
- Это дурная причина, дядюшка,
- Конечно, но слушай далее, маркиз и не воображал, что он зажег такой вулкан страсти, в сердце девицы, рожденной под индийским небом. Она любила его, любила бешено, как бонзы ее жгучей родины любят бога Сиву; она вырвала бы своими ногтями сердце креолки и разорвала бы его в клочья, когда узнала по прошествии трех лет, почему не возвращается ее кузен, которого она беспрестанно ждала. Прошло уже восемь лет с тех пор, как маркиз женился, а индианка уже пять лет мечтает об ужасном мщении, о таком, какое могу понять Только я.
- Следовательно, она ненавидит маркиза?
- Нет, она обожает его еще более, чем прежде.
- Боже мой,- сказал Рокамболь простодушно.- Ведь так легко избавиться от соперницы тому, кто родился в Индии и кто имеет двадцать миллионов.
Сар Вильямс пожал плечами.
- Ты молод, мой сын,- сказал он с пренебрежением.
Рокамболь посмотрел на него,
- Гм! - сказал он.- Мне кажется, есть пятьдесят способов заставить человека овдоветь. Если бы индианка дала мне сто тысяч франков, мне
- Она обещала мне пять миллионов,- холодно сказал баронет.
Рокамболь вскрикнул от удивления.
- И маркиза жива до сих пор? - сказал он.
- Да, - сказал баронет.
- В таком случае, она обещала нам их, с час тому назад
- Нет, уже с год.
- И вы ждали?
- Мой сын,- сказал баронет,- теперешний разговор наш оправдывает то мнение, которое я имею о тебе.
- Какое, дядюшка?
- То, что у тебя не достает проницательности. У тебя хорошие способности, ты исполняешь план довольно хорошо, но
- Но? - спросил Рокамболь, закусив губы.
- Ты не умеешь составить его. Впрочем, ты еще молод, это придет со временем,- и баронет прибавил, смягчаясь,- как ветреник, ты воображаешь, что если женщина безумно любит человека, который не любит ее, а напротив того, любит другую, то нужно убить или отравить последнюю, чтобы овладеть им?
- Совершенно так, дядюшка.
- Но пойми же,.молодой повеса, что маркиз любит свою жену, и если его жена умрет, он будет способен убить себя, и индианка останется ни причем
- Понимаю, дядюшка
- Следовательно, мой милый простофиля, нужно, чтобы в тот день, когда умрет маркиза, ее муж уже разлюбил ее и не любил-бы никого, кроме индианки. Она превосходно поняла верность моего суждения и не могла придумать ничего лучше, как довериться мне и предложить пять миллионов.
- Где вы встретили ее? - спросил Рокамболь.
- В Нью-Йорке, в прошлом году. О, это целая история и я охотно расскажу ее тебе
- Послушаем! - сказал Рокамболь.
V.
Баронет закурил вторую сигару и начал рассказывать:
- Это случилось за несколько дней до нашего отъезда из Нью-Йорка. В нашем путешествии не было недостатка в нечаянностях и приключениях. Нам было то хорошо, то худо. Американская полиция очень снисходительна; но нет на свете страны, которая была бы неудобнее для нашего промысла. Там скудно платят за дела. Одним словом, я вывез оттуда в Европу каких-нибудь сто тысяч франков, сумму ничтожную, если принять в соображение, что мы прожили в Америке три года. Однажды вечером, в то время, как я возвращался домой, мимо меня проехала карета, запряженная четверкой. В ней сидела женщина лет двадцати пяти или тридцати. У ней было лицо престранное и такое, которое никогда не забудешь. Для европейца, не посвященного в тайны скрещивания племен, эта женщина была белая; по ее костюму, ее можно было принять за смуглую парижанку. Для меня же она была женщина цветная, но не из тех, у которых есть в жилах частица черной крови, а смесь европейского и желтого племени, обожающего бога Сиву и верующего в рай Вишну. Все дикие Желания, все вулканические страсти этой расы, развившейся под тропическим небом, изображались на лице этого создания, одетого по-парижски, как будто бы для Лоншанского гулянья.
- Вы рассказываете превосходно, дядюшка,- прервал Рокамболь, - мне чудится что я читаю фельетон, слушая вас.
Баронет улыбнулся и продолжал:
- Эта женщина и я обменялись взглядами. Случается, что в простом взгляде угадываешь целую поэму. Я только взглянул на нее и понял, что в ее жизни есть драма; и она угадала по огненному взгляду, брошенному мною на нее, что я тот самый человек, которого она ищет. Повинуясь какому-то внушению, она велела остановить карету. Я также был привлечен точно каким-то странным волшебством к этой карете и устремил на нее свой испытующий взгляд, который, как тебе известно, проникает прямо в душу.
- Чего вы ищете? - спросил я.
- Искусного человека,- отвечала она голосом, в котором слышалась буря затаенного гнева.
- Вы безумствуете от любви,- сказал я,- ваша душа пылает гневом тигрицы, у которой отняли тигра.
- Да,- отвечала она,- я смертельно ненавижу.
- Мщение стоит дорого.
- У меня двадцать миллионов,- сказала она холодно.
Не слушая ничего более, я бросился к ней в карету. Она приказала ехать и вскоре мы примчались к решетке маленькой виллы, окруженной деревьями и находящейся за городом. Я выскочил из кареты и подал ей руку. Она повела меня в самую отдаленную комнату виллы, заперлась там со мною, посадила на кушетку и рассказала мне историю, которую ты уже знаешь.
- Я никогда не видала вас,- сказала она,- не знаю, кто вы, из какой страны, но я прочитала в ваших глазах, что вы тот самый, кого я ждала для того, чтобы отомстить за меня.
- Вы правы,- отвечал я, - я превосходный мститель. Чего вы хотите?
- Я люблю двоюродного брата и хочу выйти за него замуж.
- Для этого нужно, чтобы маркиза умерла,- сказал я.
- Знаю и это было бы легко сделать. У меня есть невольники, которым стоило бы сказать одно слово, чтобы они убили мою соперницу. Но он будет любить ее и после смерти, а я не хочу, чтобы он любил ее.
- Сколько вы дадите тому, кто уничтожит все эти препятствия, кто отстранит маркизу и доведет вашего кузена до того, что он будет любить вас?
- Сколько он потребует.
- Хорошо же,- сказал я,- в тот день, как вы сделаетесь маркизой Ван-Гоп и любимой женщиной, дадите ли вы мне пять миллионов?
- А она умрет?
- Она будет убита.
- Убита и забыта?
- Убита и ненавидима тем, кто ее обожал.
Она устремила на меня свои жгучий взгляд, который, казалось, читал в моей душе.
- Вы сказали, что она будет убита? - сказала она медленно.
- Да.
- Кем?
- Своим мужем
Индианка вскрикнула от радости.
- Возможно ли это!
- В Парижу, когда я там, все возможно. Через год маркиза будет убита и проклята мужем, а через два месяца после этого вы выйдете замуж за вашего кузена.
Индианка встала, подошла к столу и написала:
«Квитанция на получение пятисот тысяч ливров у моего банкира Мортона в Лондоне.
Даи-Натха Ван-Гоп».
Потом она написала другую бумагу:
«Обязуюсь заплатить предъявителю пять миллионов.
Даи-Натха, маркиза Ван-Гоп».
- Вы впишете число в день моей свадьбы,- сказала она,- потому что эта бумага будет действительна только тогда, когда я выйду замуж.
На другой день, после получения этих бумаг, я уехал в Париж, обещав Даи-Натхе уведомить ее, когда ей придет пора приехать в Париж.
- И вы не видали с тех пор Даи-Натху, дядюшка? - спросил Рокамболь.
- Я видел ее вчера,- отвечал баронет,- она только что приехала и ждет
Улыбка мелькнула на лице сэра Вильямса, и Рокамболь понял, что маркиза Ван-Гоп осуждена на смерть за пять миллионов.
- Дядюшка,- сказал Рокамболь,- можно ли спросить вас еще об одном?
- Я уже сказал тебе все.
- Да, о маркизе. Но госпожа Маласси?
- О, это только эпизод из нашей ужасной драмы, - сказал баронет,- по-видимому, между госпожой Маласси и маркизой нет ничего общего, но на самом деле эти две женщины не раздельны!
- Как? - спросил Рокамболь.
- Маркиз Ван-Топ дружен с герцогом де Шато-Мальи. Он обязан ему тем, что он ввел его жену в Сен-Жерменское предместье;
- Но госпожа Маласси?
- Она любовница герцога.
- Знаю.
- Герцог женится на ней если его допустят до этого, и лишит наследства племянника.
- Следовательно, племянник интересует вас?
- Нет, но он даст пятьсот тысяч франков из наследства дяди, если тот умрет от паралича.
- Пятьсот тысяч франков не то, что пять миллионов. Индианка великодушнее.
- Несомненно, по есть еще другие причины, почему эти два дела должно вести в одно время. Во-первых, маркизу Ван-Гоп и его жене совершенно неизвестны отношения госпожи Маласси к герцогу; они знают только, что старый герцог влюблен в нее и намерен жениться на ней. Маркиза любит госпожу Маласси, как родную сестру, и, считая ее честнейшей женщиной, от всего сердца желает, чтобы этот брак совершился. У маркиза же есть еще другая причина, почему он желает того же самого; причина эта - ненависть от ревности. Он любит свою жену и ревнует ее даже к ее тени. Племянник, наследник герцога Шато-Мальи, представленный ему два года тому назад, ухаживал за маркизой и, хотя не имел успеха, но нажил через это жестокого врага в муже. Маркиз Ван-Гоп неотступнее всех прочих друзей герцога советует ему жениться на госпоже Маласси.
- И все тут? - холодно спросил Рокамболь.- До сих пор я не вижу достаточной причины соединять два эти дела.
- Настоящая причина заключается в следующем: две женщины легче погибают вместе, нежели в одиночку. Госпожа Маласси теперь в Таком возрасте, когда женщины страстно влюбляются. В тот день, когда она почувствует,, что влюблена, она поверит свою тайну маркизе, это взволнует маркизу, если Шерубин уже ухаживает за нею, и она в свою очередь доверится госпоже Маласси.