Я слышал, она живет с тобой,сказал он,и, конечно, помню ее по двору моего отца.
Где она была рабыней,огрызнулся я.
Я запомнил ее очень красивой,проигнорировал он мой тон.Да, она была рабыней. Поэтому ты на ней не женишься, лорд Утред?
Конечно же, нет,коротко ответил я, а потом решил, что нужно кое-что объяснить.Она суеверна насчет брака.
Как и я,улыбнулся Этельстан.
Но ты должен жениться, мой король. Твоим королевствам нужен наследник.
И он у них есть! Мой единокровный брат Эдмунд. Ты ведь знаешь его?
Помню его надоедливым ребенком.
Этельстан рассмеялся.
Ты никогда не любил детей, да? Даже собственных.
Последние слова меня уязвили.
Я любил своих детей, но потерял троих,сказал я и тронул молот на шее.
Троих?
В первом браке у меня был сын. Он умер в детстве.
Прости. Я не знал.
Потом умерла Стиорра.
Этельстан решил не спрашивать, кто был третьим, поскольку понял, что я имел в виду епископа Освальда. Мой старший сын действительно стал епископом, получил епархию в Честере. Он так и сидел слева от Этельстана, но мы игнорировали друг друга. Мой сын холодно кивнул, когда я взошел на помост, но я не ответил, даже не посмотрел ему в глаза. Затем, когда Этельстан ненадолго отвлекся, я повернулся к епископу Оде.
Почему ты мне не сказал?тихо спросил я.
Оде не требовались объяснения. Он пожал плечами.
Король хотел тебя удивить.
Он с непроницаемым выражением лица смотрел на меня серьезными, умными глазами.
В смысле, шокировать?
Я хотел сказать, что он молится за примирение. Как и мы все. Твой сындостойный человек, господин.
Он мне не сын.
От гнева и сожалений я насупился. Пусть Этельстан радушно приветствовал меня, но я чуял ловушку. Убить Колфинна было легко, но этот доброжелательный прием в заново отстроенном зале наполнял меня страхом.
Принц Эдмунд подает надежды!с энтузиазмом сказал Этельстан.Он стал хорошим воином, лорд Утред. Он хотел отправиться с нами на север, но я оставил его командовать в Винтанкестере.
Я хмыкнул в ответ и уставился на залитый сиянием свечей зал, а люди смотрели на меня. Многих я знал, но для молодых я был незнакомцем, пережитком, именем из прошлого. Они слышали обо мне, слышали истории об убитых воинах и разгромленных армиях, видели браслеты на моих руках, боевые шрамы на щеках, но замечали и седую бороду, и глубокие морщины на лице. Я был прошлым, а онибудущим. Я больше ничего не значил.
Этельстан оглядел закрытые ставнями окна.
По-моему, вот-вот выглянет солнце,сказал он.Я надеялся немного прокатиться. Ты поедешь со мной, лорд Утред?
Я уже проехался с утра, мой король,нелюбезно ответил я.
В такой-то дождь?
Я должен был кое-кого убить.
Он просто посмотрел на меня глубоко посаженными глазами на узком лице. Враги дразнили его «красавчиком», но они мертвы, а красавчик перерос свой мальчишеский вид и стал красивым, но суровым мужчиной, даже грозным.
Теперь он мертв,закончил я.
Я увидел тень улыбки. Он понял, что я провоцирую его, но отказался оскорбляться на грубость манер. Может, он и запретил людям ссориться, приказал не носить оружия, но я только что признался в убийстве, а он и бровью не повел.
Поедем и возьмем с собой ястребов,твердо сказал он и хлопнул в ладоши, призывая всех ко вниманию.Солнце взошло! Не поохотиться ли нам?Этельстан отодвинул свое кресло, вынуждая всех тоже встать.
Мы поехали на охоту.
* * *
Ни епископ Ода, ни епископ Освальд с нами не поехали, хоть какое-то облегчение. Ода сказал, что Этельстан желает примириться, и я боялся, что меня насильно оставят на весь день в обществе сына, но вместо этого Этельстан уехал со мной, предоставив остальным тащиться позади. Нас сопровождал десяток мрачных воинов в алых плащах, кольчугах и с длинными копьями, верхом на крупных жеребцах.
Боишься врагов?спросил я Этельстана, когда мы выехали из монастыря.
Я никого не боюсь,весело отозвался он,потому что меня хорошо охраняют.
Как и меня, вот только вчера вечером меня пытался убить лучник.
Да, я слышал! Думаешь, кто-то может попытаться убить и меня?
Возможно.
Думаешь, это был человек Хивела?
А значит, ему известно, что вчера вечером я был в шатре Хивела.
Валлийцы стреляют из больших охотничьих луков,сказал я,но Хивел клянется, что это был не его человек.
Уверен, так и есть! Хивел не ссорился с тобой и заключил мир со мной. Я ему доверяю.Этельстан улыбнулся.Ты когда-нибудь пробовал натянуть длинный охотничий лук? Я однажды попытался. Господь милосердный, ну и силища нужна! Я натянул тетиву до предела, но у меня дрожали руки от натуги.Он повернулся к Элдреду, ехавшему слева.Ты когда-нибудь стрелял из такого лука, лорд Элдред?
Нет, мой король,ответил Элдред.
Он не был рад моему обществу и не смотрел на меня.
Надо попробовать!бодро заявил Этельстан. Он не снял клобук с ястреба, крутившего головой, пока мы разговаривали.Это самец,сказал Этельстан, поднимая запястье, чтобы показать мне ястреба.Лорд Элдред предпочитает самок. Они, конечно, крупнее, но клянусь, он хоть и мелкий, но куда более злобный.
Они все злобные.
У меня не было птицы. Я люблю охотиться с рогатиной, но мой сын, мой второй сын, любил ястребиную охоту. Я оставил его командовать гарнизоном Беббанбурга и надеялся, что ни одна злобная сволочь не пытается отобрать у меня крепость, пока я на другом конце Нортумбрии.
Мы вернулись в лагерь, Этельстан подвел коня к большому кругу камней, где стоял его шатер, и указал на огромный валун, одиноко стоявший у входа.
Никто не может объяснить, зачем нужны эти камни,сказал он.
Их поставили тут древние,сказал я.
Да, но зачем?
Потому что не придумали ничего получше, мой король,вставил Элдред.
Этельстан слегка нахмурился, глядя на камень. Нас увидели, и кто-то пошел к нашим лошадям, но стража отогнала его.
Их так много,сказал Этельстан, продолжая говорить о камнях,по всему королевству. Огромные круги из камней, и мы не знаем, зачем их поставили.
Языческие суеверия,отмахнулся Элдред.
Твой сын,Этельстан обращался ко мне и говорил о моем старшем сыне,заставляет нас сносить каменные круги.
Почему?
Потому что они языческие, конечно же!
Эти боги мертвы,кивнул я на камни,они нас не потревожат.
Они и не жили, лорд Утред, есть только один Бог!Этельстан помахал человеку, командовавшему его эскортом.Не отгоняй их! Они не хотят ничего плохого!Он говорил о людях, которые пришли посмотреть на него, и сейчас подъехал к ним, остановился рядом и заговорил с ними.
Я услышал их смех.
У него есть дар, думал я, он нравится людям. Разумеется, выглядел Этельстан царственно, что только шло ему на пользу, но к короне он добавил собственное обаяние. Для охоты он надел простой золотой обруч, поблёскивавший на неярком солнце, рослого серого коня покрывала попона из мягкой, тиснёной золотом кожи. Шпоры тоже были золотые, длинный чёрный плащ заколот золотой фибулой.
Я смотрел на лица людей, которые радовались, что король остановился и беседует с ними. И они улыбались его словам.
Конечно, до них доходили слухи. А до кого нет? Слухи, что король отказывается жениться и предпочитает общество молодых красавчиков, но никто не возражал, ведь Этельстан выглядел как король, водил их в битвы и доказал, что такой же храбрый и крепкий боец, как любой из его воинов. А еще он любил своих воинов. Доверял им. Сейчас он шутил с ними, и они приветствовали его.
Хорошо он держится.
Элдред подъехал ближе ко мне.
Как всегда,ответил я, все еще глядя на Этельстана.
После неловкой паузы Элдред откашлялся.
Я должен извиниться перед тобой, лорд Утред.
Да?
Вчера вечером я не знал, кто ты, господин.
Теперь знаешь,бросил я и пришпорил коня.
Я вел себя неподобающе. Я знал это, но не мог сдержаться. Слишком много тайн, слишком много людей, положивших глаз на Нортумбрию, а я нортумбриец. Яярл Утред из Нортумбрии, мои предки отвоевали эту землю у бриттов и защищали ее от них, от данов и норвежцев. Я знал, что и теперь придется ее защищать, но от кого?
Я развернул коня, проигнорировав Элдреда, и увидел, что Эгиль погружен в разговор с Ингилмундром, земляком-норвежцем. Ингилмундр заметил, что я смотрю на них, и кивнул. Я не ответил, но обратил внимание на большой золотой крест у него на шее. Ко мне присоединился Финан.
Узнал что-нибудь?тихо спросил он.
Ничего.
А я узнал,так же тихо сказал он,что Ингилмундр крестился.
Я видел крест.
Да уж, его трудно не заметить. На таком барана можно распять. И он говорит, что поведет всех норвежцев Виреалума в Честер креститься.
В Честер,холодно повторил я.
Потому что епископ Освальд показал им истину,все тем же ровным тоном продолжил Финан. Ему хватало ума не называть епископа моим сыном.Может, так и было?скептически добавил Финан.
Я хмыкнул. Конечно, язычников обращают, и епископ Ода тому пример, но я доверял Ингилмундру не больше, чем голодному волку в овчарне.
Ингилмундр сказал, что теперь все мы англичане,продолжил Финан.
Все?
Я думал, тебе это понравится.
Я рассмеялся, хоть и невесело, и мой смех услышал возвращавшийся к нам Этельстан.
Ты развеселился, лорд Утред.
Как всегда в твоем обществе, мой король,мрачно ответил я.
И Финан здесь, мой старый друг! Как ты?Этельстан не стал ждать ответа.Давайте поедем на север! Лорд Утред, составишь мне компанию?
Мы перешли Эмотум вброд и поскакали по влажному лугу, по прямой римской дороге. Отъехав от лагеря, Этельстан подозвал слугу и отдал ему ястреба.
Он не любит летать в сырую погоду,объяснил он мне, но я понял, что он и не собирался охотиться.
К нам присоединились еще всадники в кольчугах и алых плащах, в шлемах, со щитами и тяжелыми копьями. Они группами рассыпались впереди нас, осматривая возвышенность и создав вокруг короля широкий заслон. Этельстан вел меня на небольшой травянистый холм, где древние земляные стены образовывали грубое подобие квадрата. С одной стороны виднелась каменная кладка, старые камни поросли травой и лишайником.
Наверное, римский лагерь,объяснил Этельстан, спешиваясь.Пойдем со мной!
Его защитники в алых плащах окружили древний лагерь, но только мы вдвоем пошли по влажному дерну, окруженному обветшалыми стенами.
Что сказал Хивел вчера вечером?без обиняков спросил Этельстан.
Я удивился этой прямоте, но дал честный ответ, который, вероятно, ему понравился:
Что будет исполнять договор с тобой.
Так и будет, так и будет.Он помолчал и слегка нахмурился.По крайней мере, я так думаю.
Но ты был жесток к нему, мой король.
Жесток?как будто удивился он.
Он сказал, что платит двадцать четыре фунта золота, триста серебра и десять тысяч голов скота в год.
Верно.
Христианские короли не могут заключить мир, не требуя платы?
Это не плата,объяснил он.На наш остров постоянно нападают. Ирландское море наводняют норвежцы, их корабли приходят с северным ветром, их воины хотят захватить наши земли. Уэльсмаленький и уязвимый край, и на его берега уже нападали. Эти деньги, лорд Утред, идут в оплату за копья, которые защитят Уэльс.
Твои копья?
Конечно, мои! Разве Хивел тебе не рассказал? Если на его земли нападут, мы их защитим. Я создаю христианский мир, союз христианских народов против языческого севера, а война стоит денег.
Но твой мир требует, чтобы слабые платили сильному. Не должен ли ты платить Хивелу, чтобы его армия была сильной?
Этельстан проигнорировал вопрос и хмуро зашагал дальше.
Мы на острове, и нападение на одно христианское королевство означает нападение на всех. У нас должен быть предводитель, и Господь распорядился, что мысамое большое королевство, самое сильное, и потому именно мы возглавим оборону против любых язычников, что явятся разорять остров.
Значит, если норманны высадятся на севере Альбы, ты выступишь на бой с ними?предположил я.
Если Константин не сможет защититься сам? Конечно!
Так Хивел и Константин платят за защиту?
Почему бы и нет?
Они ее не просили,резко ответил я.Ты навязал ее.
Потому что им недостает дальновидности. Мирный договор им на пользу.Он подвел меня к низким каменным стенам и сел, пригласив присоединиться.В свое время они это поймут.Он помолчал, будто ожидая ответа, но, когда я ничего не сказал, оживился.Зачем, по-твоему, я созвал это сборище в Бургэме?
Понятия не имею.
Это Камбрия,он обвел вокруг рукой, сверкающей перстнями.Земля саксов, наша земля, ее захватили наши предки и столетиями ее пахали. Здесь церкви и монастыри, дороги и рынки, но во всей Британии не сыщешь другого столь же безбожного места! Сколько норвежцев здесь живет? Сколько данов! Оуайн из Страт-Клоты называет эту землю своей, а Константин даже смеет назначать ее правителя! Но какая это страна? Это Нортумбрия!Он выделил два последних слова, хлопая в такт по камням.И что сделала Нортумбрия, чтобы выдворить захватчиков? Ничего! Ничего! Ничего!
Я потерял хороших воинов, победив Скёлля Гриммарсона в Хибурге,яростно огрызнулся я,и Мерсия с Уэссексом мне не помогали! Может, потому что я не платил им?
Лорд Утред!успокаивающе сказал он.Никто не сомневается в твоей храбрости. Никто не оспаривает, что мы у тебя в долгу. И, по правде говоря, я пришел заплатить этот долг.
Вторжением в Нортумбрию?Я был все еще зол.Ты клялся не делать этого при моей жизни!
А ты клялся убить Этельхельма Старшего,спокойно ответил он,и не сделал этого. Его убили другие.
Я просто смотрел на него. Его слова были правдивы и в то же время возмутительны. Этельхельм умер, потому что я победил его людей, убил его лучшего воина и заставил его войско бежать. Конечно, Этельстан мне помог, но он вступил в битву лишь потому, что я удержал лунденские ворота Крепелгейт.
Клятва есть клятва,сказал он спокойно, но властно.Ты поклялся убить человека и не сделал этого, и потому клятва недействительна.Он поднял руку, пресекая мое возмущение.И клятва язычнику не имеет силы. Нас может связать только клятва именем Христа и его святых.И снова он поднял руку.Но все же я пришел вернуть тебе долг.
Один человек, даже лорд Беббанбурга, не может биться с армией трех королевств. Я чувствовал себя преданным, меня в самом деле предали, но мне удалось сдержать гнев.
Долг,сказал я.
Сейчас, лорд Утред, сейчас.Он встал и начал мерить шагами маленькую площадку, огороженную развалинами стен.Камбрияместо, где нет закона, ты согласен?
Да.
Но все же это часть Нортумбрии, верно?
Да.
А Нортумбрияанглийское королевство, так?
Я все еще привыкал к этому слову, так же как свыкался с названием Инглаланд. Некоторые предпочитали название Саксонланд, но западные саксы, пытавшиеся объединить всех, кто говорит по-английски, предпочитали называть страну Инглаланд. Слово охватывало не только саксов, но и англов, и ютов. Мы больше не будем саксами или англами, только англичанами.
Нортумбрияанглийская,признал я.
Но сейчас в Камбрии больше говорят на языках норманнов, чем на нашем!
Я поколебался и пожал плечами.
Да, многие говорят.
Три дня назад я охотился и остановился поговорить с лесником. Он говорил по-норвежски! С тем же успехом я мог бы говорить с ним по-валлийски, и это в английской-то стране!
Его дети будут говорить на нашем языке,заметил я.
Будь они прокляты, его дети! Они вырастут язычниками!
Я оставил это заявление висеть в воздухе, глядя, как Этельстан ходит туда-сюда. В основном он прав. Нортумбрия редко показывала свою власть над Камбрией, хотя та и была частью королевства, и норвежцы, видя такую слабость, высаживались на побережье и строили фермы в долинах. Они ничего не платили Эофервику, и только мощные бурги на мерсийской границе мешали им совершать набеги в земли Этельстана. И слабость Камбрии чуяли не только норвежцы. О Камбрии мечтала Страт-Клота, лежавшая у ее северных пределов, как и Константин.
Как и Этельстан.
Если не нравятся норвежцы, и ты хочешь, чтобы Камбрия стала английской, зачем держать королем в Эофервике Гутфрита?