Неужели Константин действительно ожидал, что я приму его предложение? Поклянусь ему в верности и тем самым предоставлю Шотландии Беббанбург и его обширные земли? Слишком он хорошо меня знал, чтобы ждать согласия, и Домналла отправил не ради подтверждения своих ожиданий. Он послал Домналла предупредить, что и Этельстан хочет получить Беббанбург. В это я и в самом деле верилиз Уэссекса я получал вести о том, что творится при дворе Этельстана, и мне это не нравилось. Балки в большом зале Винтанкестера теперь были украшены позолотой, трон обит алой тканью, телохранители короля носили алые плащи и шлемы, инкрустированные серебром. Нас бы ослепило великолепие Этельстана, а вокруг него собирались молодые и честолюбивые, жаждущие земель, серебра и собственного великолепия.
Но король всей Британии пригласил-таки меня в Бургэм.
Вызов доставил священник в сопровождении сорока всадников со щитами, на которых дракон Уэссекса одним когтем захватывал молнию.
Король шлёт тебе приветствие, господин,произнёс священник, а потом неуклюже слез с лошади и, опустившись на колено, протянул мне запечатанный свиток, перевязанный красной лентой. Оттиск на воске был тот же, дракон и молния. Печать Этельстана.
Я был мрачен, поскольку Домналл убедил меня не доверять Этельстану. Я позволил пройти в ворота Черепа только полудюжине западносаксонских всадников, но не впустил их дальше конюшенного двора, где нехотя выдал им слабый эль и потребовал, чтобы они до заката покинули мою землю.
И ты вместе с ними,сказал я священнику, близорукому молодому человеку с жидкими волосами и шмыгающим носом.
Господин, мы устали с дороги,взмолился священник.
Чем скорее попадёте домой, тем лучше,рявкнул я, а потом разорвал ленту и развернул свиток.
Если нужно помочь тебе прочесть, господин...начал священник, но поймал мой взгляд и забормотал что-то бессвязное.
До заката,повторил я и ушёл.
Это было невежливо с моей стороны, но я разозлился.
Они считают меня слишком старым!пожаловался я Бенедетте после отъезда посланника.
Слишком старым для чего?
В прежние времена,продолжил я, игнорируя её вопрос,я был полезен Этельстану. Тогда он нуждался во мне! А теперь решил, что можно не считаться со мной, и я слишком стар, чтобы ему помочь. Я теперь как король в тафле!
В тафле?она запнулась на незнакомом слове.
Понимаешь, это такая игра, где по доске двигают фигуры. Этельстан считает, что я в ловушке, потому что стар и не могу сделать ход.
Он же тебе друг!
Он был моим другом. А теперь хочет меня убрать. Хочет получить Беббанбург.
Бенедетта вздрогнула. День стоял тёплый, но к закату наверху, под крышей дома, завыл холодный ветер с моря.
Так сказал тот шотландец? Да? Он тебя защитит?
Я безрадостно рассмеялся.
Ему нужен не я. Он тоже хочет получить Беббанбург.
Значит, я дам тебе защиту! горячо отозвалась она.Сегодня вечером! Идём в часовню.
Я промолчал. Если Бенедетта собралась за меня молиться, я пойду с ней, только я сомневался, что сила её молитв сравнима с амбициями королей. Если верны мои подозрения, то и Этельстан, и Константин хотели получить Беббанбургкоролевство должно быть сильным. Король Альфред доказал, что могучие укрепления, будь то бург вроде Меймкестера или крепость вроде Беббанбурга, это самые прочные преграды захватчикам. Поэтому Беббанбург будет защищать либо северную границу Этельстана, либо южную Константина, и его лорд будет зваться не Утредом, им станет человек, беззаветно преданный тому из королей, кто одержит победу.
Ну а я, разве я не был преданным? Я взрастил Этельстана, научил воевать и посадил на трон. Правда, я не христианин, не красавчик, как Ингилмундр, и не льстец, как те, кто, по слухам, теперь в советниках у короля Уэссекса.
В сообщении, что доставил священник, мне предписывалось явиться на встречу с Этельстаном в Бургэме, на празднование в честь Зефирина, кем бы там он ни был. И я должен был взять с собой не более тридцати человек, а ещё провизии, чтобы десять дней их кормить. Тридцать воинов! Он ещё попросил бы меня напороться на собственный меч, не забыв при этом оставить открытыми ворота Черепа!
Но я подчинился.
Я повёл с собой ровно тридцать воинов.
Но ещё попросил Эгиля Скаллагриммрсона составить мне компанию, вместе с семьюдесятью одним его норвежцем.
И таким отрядом мы поскакали в Бургэм.
* * *
В ночь перед отъездом я пришёл в беббанбургскую часовню. Я бывал в ней нечасто, и обычно не по собственной воле, но меня попросила Бенедетта, и холодным ветреным вечером мне пришлось сопроводить её в маленькую часовню, построенную рядом с главным домом.
Я-то думал, что всего лишь придётся кое-как вытерпеть её молитвы, но увидел, что она подготовилась тщательнеенас в часовне уже ждали большая неглубокая чаша, кувшин с водой и маленькая фляга. На алтаре пылали свечи, замерцавшие, когда ветер ворвался сквозь открытую дверь. Бенедетта её прикрыла, набросила на длинные тёмные волосы капюшон плаща и опустилась на колени перед неглубокой чашей.
У тебя есть враги,зловеще произнесла она.
Враги есть у каждого, а иначе он не мужчина.
Я буду тебя защищать. Вставай на колени.
Мне не хотелось, но я подчинился. Мне привычны и женщины, и колдовство. Гизела бросала рунные палочки, предсказывая мне будущее, моя дочь использовала заклинания, и когда-то давно, в пещере, меня посетили видения. Колдунами, конечно, бывают и мужчины. Мы боимся их, но женское колдовство коварнее.
Ты что делаешь?спросил я.
Тс-с,отозвалась она, наливая воду в неглубокую чашу.Il malocchio ti ha colpito,негромко продолжила она.
Я не спрашивал, что значат эти слова, потому что чувствовалони сказаны ею более для себя, чем для меня. Бенедетта вытащила пробку из маленькой фляжки, осторожно добавила в воду три капли масла.
Теперь жди,велела она.
Три капли масла растеклись по воде, заблестели и обрели форму. Под крышей часовни завывал ветер, скрипела дверь. Бились о берег волны.
Тебе грозит опасность,сказала Бенедетта, всматриваясь в маслянистый узор на воде.
Мне вечно грозит опасность.
Те дракон и звездаони пришли с севера?
Да.
Но ещё есть опасность с юга.
В её голосе слышалось удивление. Голова склонилась над чашей, лицо Бенедетты скрывал капюшон.
Она снова умолкла, а потом поманила меня.
Подойди ближе.
Я подполз на коленях к ней.
Можно мне поехать с тобой?умоляюще спросила она.
Когда грозит опасность? Нельзя.
Неохотно, но она приняла мой ответ. Она упрашивала взять ее с собой, но я был непреклоненникому из воинов нельзя брать с собой женщин, значит, и для себя я не сделаю исключения.
Только я не уверена, что это сработает,огорчённо сказала она.
Что сработает?
Hai bisogno di farti fare laffascinò.Она поглядела на меня и нахмурилась.Я должна защитить тебя...Она прервалась, подбирая слово.Чарами?
Заклинанием?
Да, но женщина,так же горестно продолжала она,может сделать такое всего трижды, три раза в жизни!
Ты уже это делала трижды?осторожно поинтересовался я.
Я накладывала проклятия на работорговцев. Три проклятия.
Бенедетту взяли в рабство в детстве и таскали по всему христианскому миру, пока она не оказалась рабыней третьей жены короля Эдуарда в сырой холодной Британии. А теперь она моя спутница жизни.
Она осенила себя крестом.
Но быть может, Бог подарит мне ещё одно заклинание, ведь это не проклятие.
Надеюсь, что не проклятье.
Бог милостив,сказала она.Он даровал мне новую жизнь и теперь не допустит, чтобы я опять осталась одна.Она опустила указательный палец в маслянистую рябь.Иди сюда.
Я склонился к ней, и она провела пальцем по моему лбу.
Вот и всё,сказала она.А когда почувствуешь, что опасность близка, нужно только плюнуть.
Просто плюнуть?изумился я.
Плюнуть!Её рассердила моя улыбка.А ты думаешь, Богу, ангелам или демонам нужно нечто большее? Им известно то, что я сделала. Этого хватит. И твоим богам тоже известно!
Ну, спасибо тебе,смиренно произнёс я.
Возвращайся ко мне, Утред Беббанбургский.
Я вернусь,пообещал я.
Если не забуду плюнуть.
* * *
Никто из нас не знал, где находится Бургэм, хотя перепуганный священник, доставивший в Беббанбург вызов, уверял, что он в Камбрии.
Полагаю, это к северу от Меймкестера, господин.
К северу от Меймкестера много земель,проворчал я.
В Бургэме есть монастырь,с надеждой добавил он, и когда я не ответил, ужасно огорчился. Но потом просиял.Мне кажется, господин, там поблизости произошла битва.
Тебе кажется?
Я так думаю, господин, потому как слыхал разговоры о ней. Говорили, ты сам там сражался, господин!Он улыбнулся, ожидая, что я улыбнусь в ответ.Говорили, ты одержал там великую победу! На севере, господин, у великой стены. Говорили, что ты...его голос затих.
Под его описание подходила только битва при Хибурге, и поэтому, следуя смутным указаниям священника, мы скакали на запад вдоль старой римской стены, пересекавшей Нортумбрию. Погода испортилась, с гор Шотландии налетел холодный проливной дождь, и мы медленно продвигались по холмам. Один раз нам пришлось разбить лагерь на развалинах римского фортаодном из бастионов стены, и, усевшись с подветренной стороны под разбитой стеной, я вспоминал жестокую битву у форта Хибург.
Всю ту ночь костры пытались сопротивляться дождю, и вряд ли кто из нас как следует выспался, но рассвет принес проясняющееся небо и тусклый солнечный свет, и вместо того, чтобы поспешить в путь, мы все утро сушили одежду и чистили оружие.
Опоздаем,сказал я Финану,ну и пусть, мне неважно. Только разве не сегодня праздник того святого?
Думаю, да. Не уверен. Может, завтра?
А кем он был?
Отец Кутберт говорил, что он был невежественный, как свинья, придурок, который стал Папой. Зефирин Придурок.
Меня это насмешило. А потом я увидел канюка, скользящего в полуденном небе.
Думаю, нам пора двигаться.
Значит, мы идём в Хибург?спросил Финан.
Это рядом,ответил я.
Не хотелось мне возвращаться в то место, но если священник прав, этот Бургэм где-то южнее. Потому мы прошли по разбитым дорогам и голым холмам, заночевали под кронами деревьев в долине Тинана. Следующим утром под мелким дождём мы выбрались из долины, и вдали, на вершине холма, я увидел Хибург. Лучи солнца скользили по стенам старого форта, оставляя в тени римские рвы, где погибло так много моих воинов.
Эгиль ехал рядом со мной. О битве при Хибурге он молчал.
Чего нам ждать в Бургэме?спросил он.
Неприятностей.
То есть, ничего нового,мрачно ответил он.
Эгильстатный высокий норвежец с длинными светлыми волосами и похожим на таран носом. Странник, что обрёл дом на моей земле и платил мне дружбой и преданностью. Он говорил, что обязан мне жизнью за спасение его младшего брата Берга от жестокой смерти на валлийском берегу, но я считал этот долг давно выплаченным. Думаю, Эгиль оставался со мной потому, что я ему нравился, а он нравился мне.
Ты сказал, что у Этельстана две тысячи воинов?спросил он.
Так говорят.
Если мы ему не по нраву,добродушно отметил он,то окажемся слегка в меньшинстве.
Ненамного.
А до этого дойдёт?
Я покачал головой.
Он пришёл не ради того, чтобы воевать.
Тогда что он здесь делает?
Поступает как пёс,сказал я.Помечает свои границы.
Вот поэтому он оказался в Камбрии, дикой и необжитой западной части Нортумбрии. Её хотели получить скотты, на неё предъявляли претензии норвежцы Ирландии, мы дрались за неё, а теперь Этельстан пришел поставить свой флаг.
Он, выходит, на нас помочится?спросил Эгиль.
Этого я и жду.
Эгиль коснулся молота на своей груди.
Но язычников он не любит.
Значит, пустит на нас струю посильнее.
Хочет выгнать. Нас они зовут чужаками. Чужаками-язычниками.
Здесь твой дом,твёрдо ответил я.Ты теперь нортумбриец. Ты сражался за эту землю, значит, у тебя на неё столько же прав, как и у любого из нас.
Но он хочет сделать нас англиканами,сказал он, старательно выговаривая незнакомое слово,и хочет, чтобы все англикане стали христианами.
Если хочет сожрать Нортумбрию,яростно произнёс я,так придется ему проглотить и хрящ вместе с мясом. Половина Камбрииязычники! Нужны ли они ему как враги?
Эгиль пожал плечами.
Значит, он нас обгадит, и мы поедем домой?
Да, если это его порадует,сказал я, надеясь, что так и случится, хотя на самом деле подозревал, что придётся мне отбиваться от притязаний на Беббанбург.
Поздним вечером, когда дорога спустилась в широкую, напитанную водой долину, мы увидели завесу дыма на юге. Не большой темный столб, какой бывает при пожаре в доме или поместьеклубы дыма, как туман, стелились над тучными полями в речной долине. Должно быть, в том месте все и собирались, поэтому мы повернули лошадей на юг и на следующий день прибыли в Бургэм.
Люди здесь и прежде селилисьдревние люди, выложившие странные круги из гигантских камней. Увидев эти круги, я коснулся своего молота. Здесь, наверное, место богов, но что это были за боги? Они старше моих и гораздо древнее пригвождённого христианского бога. Христиане, с которыми мне случалось поговорить, называли такие места недобрыми. Утверждали, что это место дьявольских игрищ, но, тем не менее, Этельстан выбрал в качестве места встречи один из таких кругов.
Круги размещались южнее реки. Я увидел два, а потом обнаружил поблизости третий. Самым крупным был западный круг, в нём среди сотен воинов, сотен шатров и сотен грубых укрытий из дёрна, меж костров и коней на привязях развевались знамёна Этельстана. Флагов было бессчётное множествотреугольных меньше, они принадлежали норвежским ярлам и стояли по большей части на юге, возле другой реки, быстрой и неглубокой, что текла по каменистому руслу. Ближе к самому крупному кругу размещалось множество флагов, в основном мне знакомых. Это были знамена Уэссексакресты и святые, драконы и встающие на дыбы кони, черный олень Дефнаскира, скрещенные мечи, флаги Кента с бычьими головамиих я видел развевающимися в битвах, иногда в моей стене щитов, иногдав той, что напротив.
Там виднелся и скачущий олень Этельхельма, хотя дом его больше со мной не враждовал. Вряд ли их можно назвать моими друзьями, но со смертью Этельхельма Младшего умерла и давняя кровная месть. С флагами Уэссекса перемешивались знамена Мерсии и Восточной Англиивсе они теперь признали короля Уэссекса своим повелителем. Значит, войско саксов пришло на север. Судя по количеству флагов, Этельстан привел в Бургэм не менее тысячи человек.
С западной стороны в небольшом и отдельном лагере реяли незнакомые мне знамёна, но я увидел там домналлову красную руку с крестом. Это наводило на мысль, что скотты разбили там шатры или выстроили из дёрна укрытия. А на юге, к своему удивлению, я заметил развевавшееся по ветру знамя с красным драконом Хивела из Дифеда.
Ближе всех, прямо за речным бродом, стояла дюжина шатров, над которыми реял треугольный флаг Гутфрита со злобным клыкастым кабаном. Значит, и он здесь. Его небольшой лагерь охраняли воины в кольчугах, несущие на обитых железом щитах знак Этельстанадракона и молнию. Эта же эмблема была и на стяге Этельстана, развевавшемся на чудовищно высоком сосновом бревне, установленном у входа в самый крупный каменный круг, а с ним рядом, на таком же длинном шесте, колыхалось бледное знамя с изображением креста цвета засохшей крови.
Это что за флаг?спросил я у Финана и кивнул в сторону незнакомого знамени.
Да кто его знает? Наверное, Этельстана.
И Хивел здесь!сказал Финан.Я думал, он в Риме.
Побывал и вернулся,ответил я.Или только собрался ехать. Кто знает? Как бы то ни было, валлийцы здесь.
А где наш флаг?
В Беббанбурге, я забыл его прихватить.
Я взял два своих,радостно заявил Эгиль.
Так давай, поднимай,велел я.
Я хотел, чтобы Этельстан увидел, как к его лагерю приближается чёрный орёлфлаг норманна, язычника.
Мы прошлёпали через брод, и нас встретили западные саксы, охранявшие шатры Гутфрита.
Кто такие?
Мрачного вида воин поднял руку, чтобы остановить нас.