Что ваш брат?
Он невинен, право же, невинен, а между тем не хочет ничего говоритьи, конечно, будет осужден.
Не бойтесь особенно. Он тогда был еще очень молод. Оправдают его или обвинят присяжные, во всяком случае его не повесят, а только отправят в ссылку.
Тогда и я с ним отправлюсь,сказала Мэри.
Взять бы вам адвоката хорошего, если только у вас есть деньги,сказала жена смотрителя.
Не можете ли вы рекомендовать кого-нибудь?
Могумистера Тревора. Очень знающий, очень искусный адвокат. Если кто может устроить оправдание вашему брату, так это он.
Мэри записала адрес адвоката, поблагодарила и простилась. Вернувшись в замлк, она все подробно рассказала мистрисс Остин.
Вот вам денег, Мэри, сказала ей та. Поезжайте в Лондон и нанимайте хорошего адвоката. Только обо мне не упоминайте. Вам удобнее действовать от своего лица, как от сестры. Вам придется пробыть в городе дня два или три. Пишите же мне.
Буду писать, мэм.
Адрес свой не забудьте сообщить, где вы остановитесь. Мне также, может быть, самой придется вам написать. А теперь идите спать, Мэри. Вы устали. Покойной ночи.
На другой день Мэри уехала в Лондон и посетила мистера Тревора.
Когда она рассказал адвокату, в чем дело, он помолчал несколько времени, о чем-то размышляя, потом спросил:
Как зовут вашего брата?
Джозеф Рошбрук.
Рошбрук! Рошбрук! Знакомая фамилия. И даже имя одинаковое. Как странно! Именно так звали одного господина, которого я несколько лет тому назад вводил во владение большим земельным имением. И вот теперь мне предлагают защищать его тезку, обвиняемого в убийстве!
Мэри была поражена этим замечанием адвоката, но не сказала ничего.
Вам известны какие-нибудь подробности? продолжал мистер Тревор. Где произошло это убийство?
В Девоншире, несколько лет тому назад.
А обвиняемый сидит в Эксетерской тюрьме? Пожалуйста, рассказывайте. Я должен знать все.
Мэри очень ясно, точно и обстоятельно рассказала все, что знала.
Хорошо, сказал мистер Тревор. Через два дня я сам побываю в Эксетере и повидаюсь с вашим братом, а до тех пор вы предупредите его, чтобы он был со мной совершенно откровенен. Скажите, у вас с ним в Йоркшире не было ли родных?
Нет, сэр, не было.
А между теми имя, и фамилия одни и те же.
Странное совпадение! Впрочем, тот переменил фамилию, когда унаследовал поместье.
Переменил фамилию, вы говорите? спросила Мэри. Значит, он теперь не Рошбрук?
Она начинала догадываться, кто родители Джо.
Нет, не Рошбрук. Он теперь Остин. Сообщите об этом вашему брату. Если он докажет свое родство с Остинами, это будет ему полезно Боже мой? Что с вами?.. Смитерс! Смитерс! Несите сюда воды скорее, здесь одной особе сделалось дурно.
Потрясение было слишком сильно для Мэриона и не выдержала. Впрочем, она вскоре оправилась.
Извините меня, сэр, но я все это время так измучилась за брата, сказала Мэри.
Очевидно, он юноша хороший, раз вы его так любите, сказал адвокат.
Хороший, сэр, отвечала Мэри. Я бы желала быть хотя наполовину такою, как он.
Постараюсь сделать для него все, что могу, но только мне нужно хоть за что-нибудь ухватиться, хотя бы за малейшее доказательство. Достаточно ли вы окрепли теперь, чтобы ехать домой? А то вас проводит мой письмоводитель. Оставьте мне ваш адрес, где вы остановились.
Мэри от адвоката отправилась прямо в Эксетер и опять получила свиданье с Джо.
Как только она осталась с ним наедине в камере, она не выдержаларасплакалась и разрыдалась.
Что с вами, Мэри? Что с вами? испугался Джо.
О, это ужасно? Слишком ужасно! Куда ни повернивезде беда и горе! Что мне делать? Боже мой, что делать?
Да что такое случилось, Мэри? допрашивал Джо.
Джо, я не могу от вас утаивать. Я открыла, кто ваши родители, Джо.
Кто же они? И знают ли они, в каком я положении?
Мать знает. Отец нет.
Говорите скорее, Мэри.
Ваши отец и матьмистер и мистрис Остин.
У Джо от изумления отнялся язык. Он дико уставился на Мэри, не будучи в состоянии произнести хотя бы одно слово.
Наконец он проговорил:
Мэри, расскажите мне все.
Окончив рассказ, Мэри сказала:
Вы видите, мой дорогой, сомнения нет: это они. Но что же нам теперь делать? Как поступить?
Расскажите мне что-нибудь об отце, попросил Джо. Как он поставил себя в обществе? Уважают ли его?
Уважают, но только он теперь ни с кем не видится, живет затворником.
Вы спрашиваете, Мэри, что я думаю делать? То же самое, что и раньше намеревался. Я на суде не скажу ничего. Тайна не моя. Будь, что будет!
Джо, к вам завтра приедет мистер Тревор. Он мне поручил предупредить вас, чтобы вы с ним были совершенно откровенны, не скрывали бы от него ничего.
Хорошо, Мэри. Вы это поручение исполнили в точности. Остальное предоставьте мне.
До свиданья, Джо. Я теперь пойду пока. Мне еще нужно поискать себе квартиру в Эксетере и написать письмо мистрисс Остин.
Квартира для Мэри нашлась рядом с тюрьмой у жены одного из тюремных наблюдателей. Расположившись в нанятой комнате, Мэри написала мистрисс Остин письмо, в котором сообщила ей только то, что нашла адвоката и условилась с ним. Потом, совершенно разбитая, она легла в постель и во сне на время позабыла свое горе.
ГЛАВА XLVI. Наш герой мирится с той мыслию, что его повесят
На этот раз Джо с удовольствием остался один. Открытие, сделанное Мэри, его глубоко поразило и потрясло. Он оказался сыном крупного, всеми уважаемого землевладельца! И мать его, очевидно, очень милая дамас какой любовью всегда отзывалась о ней Мэри в своих письмах! Если он нес до сих пор на себе ответственность за грех отца-браконьера, то тем более он прикроет его собою теперь, при новых условиях. Это его долг. Для него будет несмываемым бесчестьем, если его отца повесят, и все на него будут пальцами указывать, что сын выдал отца и послал его на виселицу... Нет, он тайны не выдаст никому. Она умрет вместе с ним. На родного отца он не доносчик.
Твердо принявши такое решение, Джо крепко заснул.
На следующее утро к нему в камеру явился мистер Тревор.
Я виделся, Рошбрук, с вашей сестрой,сказал адвокат,она меня просила помочь вам, насколько окажется возможным. Она, вероятно, передала уже вам мой настоятельный советне скрывать ничего от своего защитника. Ваш юридический советник и поверенный есть в то же время ваш верный друг. Профессиональная честь обязывает его хранить всякий доверенный ему секрет, и если бы вы даже сознались ему в своей вине, он не только никому не выдаст вашей тайны, но и будет вас еще усерднее защищать, в отплату за такое доверие. Я познакомился с коронерским следствием и с приговором присяжных. Расскажите мне честно и откровенно, как было дело, а я постараюсь убедить присяжных в том, что никакого убийства вы не совершали.
Вы очень добры, сэр. Но я вам ничего не могу сказать, кроме того, что я невинен. Клянусь вам честью, я никакого убийства не совершал.
Но что же такое было? Скажите вы мне, пожалуйста.
Я не могу прибавить больше ничего, сэр, кроме того, что я вам бесконечно благодарен.
Это очень странно. Свидетельские показания все против вас. Неужели они ложны?
Они не ложны.
И вы все-таки невиновны?
И я все-таки невиновен. Так и на суде буду говорить. Поручу себя присяжным, как она рассудят.
В своем ли вы уме? Ваша сестра очень милая женщина, я принял близко к сердцу ее горе и был бы рад сделать для нее все, что только могу. Но вы рискуете жизнью, если не дадите чистосердечного признания.
Сэр, я исполняю свой долг. Думайте обо мне, что хотите, но тайна умрет со мной.
Для кого же вы собой жертвуете, если вы невиновны, как утверждаете вы сами и ваша сестра?
Джо не дал ответа, только присел на кровать.
Если не вы совершили это убийство, кто же тогда?..допытывался мистер Тревор.Отвечайте, иначе я отказываюсь от защиты.
Вы только что сейчас сказали, что будете защищать меня даже в том случае, если я признаю свою вину,возразил Джо.Я вам говорю по всей чистой совести, что я невиновен, и вы заявляете, что в таком случае отказываетесь от ведения дела. Согласитесь, что вы очень непоследовательны.
Мой добрейший, мне необходимо ваше полное доверие.
Больше того, что я сказал, я не скажу. Я не просил вас меня защищать. Я о своей защите нисколько не хлопочу.
Вам хочется, чтобы вас повесили?
Нет, мне этого не хочется. Но если для того, чтобы меня не повесили, я должен что-нибудь говорить, пусть лучше вешают.
Это очень странно, сказал мистер Тревор и прибавил, немного помолчав:Дело обстоит так. Предполагается, что вы убили этого человекаБайрса, когда никого поблизости не было. Дознано, что вы ушли из дома с отцовским ружьем. Лесная стража показала, что вы занимаетесь браконьерством. Умышленное убийство никаким свидетельским показанием не удостоверено. Возможно, стало быть, что ружье выстрелило случайно, а вы были тогда такой маленький мальчик, почти ребенок, что со страху обежали и скрылись. Мне кажется, что такова должна быть схема нашей защиты.
Я никогда не стрелял в человека ни нечаянно, ни нарочно, отозвался Джо.
Так кто же выстрелил из ружья? спросил мистер Тревор.
Джо не отвечал.
Рошбрук, сказал мистер Тревор, я боюсь, что ничем не могу быть вам полезен при таких условиях. Если бы не слезы вашей сестры, я бы не взялся защищать вас. Вашего поведения я понять никак не могу, мотивы ваших поступков для меня совершенно необъяснимы, поневоле приходится думать, что вы совершили преступление и не хотите сознаться в нем никому, даже своим лучшим друзьям.
Можете думать обо мне, что хотите, сэр, отвечал Джо, и пусть меня обвинят, пусть приговорят к казни, во знайте: клянусь вам спасением моей души, что я невинен. Я вам очень благодарен, сэр, за ваше участие ко мне, искренно признателен вам и за ваш отзыв о моей сестре Мэри. Но больше ничего не могу сказать вам.
После такого категорического заявления мне остается только уйти, сказал мистер Тревор. Ради вашей сестры я буду защищать вас, как смогу и сумею при подобных условиях.
Очень, очень вам благодарен, сэр, отвечал Джо. Поверьте, это не фраза, я от всей души вас благодарю.
Мистер Тревор с минуту смотрел на нашего героя. Что-то в нем было такое светлое, ясное, прямое и искреннее, что адвокат глубоко вздохнул, уходя из камеры.
Следующее его свидание с Мэри было непродолжительно Он сказал ей, что упорство ее брата до невозможности затрудняет защиту, но что все-таки он, Тревор, попробует его защитить.
После свидания с Тревором Мэри поспешила уехать в Остин-Голль. Она сейчас же прошла к мистрис Остин и передала ей мнение Тревора, а также сообщила о непонятном для адвоката упрямстве Джо.
Мэм, сказала Мэри после небольшого колебания, я считаю, что в этом деле я не должна иметь от вас никаких секретов. Надеюсь, вы не будете гневаться, если я вам скажу, что мне удалось открыть тайну, которую вы от всех скрываете.
А именно, Мэри, какую тайну вы открыли? спросила мистрис Остин, с тревогой вглядываясь в лицо своей доверенной служанки.
Я открыла, что Джозеф Рошбрук ваш сын, сказала Мэри, становясь на колени и целуя руку матери своего названного брата, которого она так искренно любила. Но вы не бойтесь, эта тайна останется при мне! прибавила она.
Я и не пытаюсь отрекаться, я бы все равно сама вам это вскоре же сказала, отвечала мистрис Остин. Но как вы сделали это открытие, Мэри?
Мэри объяснила.
Мистеру Тревору я ничего не сказала, прибавила она, но скрыть от Джо я была не в силах. Уж вы не сердитесь.
А что сказал на это мой бедный мальчик?
Он сказал, что не хочет видеться с вами, пока не кончится суд. О, мэм, какое тяжкое самопожертвование! Но я его не браню. Это его долг.
Мэри, я боюсь не за сына. Как бы то ни было, он невинен. Я боюсь за мужа. Если он услышит об этом процессеБоже мой, что с ним будет! Я и представить себе не могу. Как бы это от него скрыть? Бог видит, что он уже и так достаточно много выстрадал Однако, что же это я говорю? Я вздор болтаю.
О, мэм, я знаю все! Между вами и Джо я не могла остаться с завязанными глазами. Когда я сказала Джо, что это дело рук его отца, он ничего мне не возразил, промолчал. Не отвечайте и вы, мэм. Промолчите. О своем подозрении я никому ничего не скажу, из меня клещами не вырвут того, что я знаю.
Я вам верю, Мэри. Может быть, оно и к лучшему, что вы все узнали. Когда же будет суд?
Говорят, сессия с присяжными заседателями откроется завтра утром.
О, как бы мне хотелось его обнять поскорее! воскликнула мистрис Остин. Дитя мое! Сын мой! Мальчик мой Джо!
Я понимаю, как должен быть страшен для вас, как для матери, этот процесс!.. Только бы его не осудили!..
Да, только бы не осудили А если осудято, я не знаю, что тогда будет!.. Мэри, вам лучше вернуться в Эксетер. Поезжайте туда, но пишите мне каждый день. Будьте при нем, поддерживайте его и укрепляйте. Да услышит милосердый Бог молитвы несчастной измученной матери! А теперь оставьте меня одну. Да благословит вас Бог, хорошая, добрая женщина! Да подкрепит Он вас! Прощайте пока.
ГЛАВА XLVII. Суд
Мэри возвратилась в Эксетер. На следующий день предстояло разбирательство дела Джо. Она полагала, что ей гораздо лучше находиться при Джо, своем названном брате, чем быть свидетельницей мучений мистрис Остин, которых она все равно не могла облегчить. Мистер Тревор попытался еще раз урезонить своего подзащитного, но наш герой остался при прежнем решении. На суд мистер Тревор вышел мрачный и недовольный, но, тем не менее, исполнил свой долг. Джо посадили за решетку, но его наружность настолько не соответствовала предъявленному к нему обвинению, что публика сразу стала его жалеть. Зрители ожидали увидеть на скамье подсудимых какого-нибудь опустившегося негодяя, а перед ними был красивый и изящный юноша интеллигентного вида, державший себя с полным достоинством, без робости, но и без малейшей дерзости. Отпечаток грусти лежал на всей его фигуре и лицо его было очень бледно, но это ни в каком случае не могло служить доказательством его виновности. Сидеть на скамье подсудимых всякому тяжело, даже хотя бы и невиннейшему из людей.
Состав присяжных был избран, и они заняли свои места. Суд открылся. Прочитали обвинительный акт.
Дело началось восемь лет тому назад, заметил судья, взглядывая на подсудимого. Обвиняемому было тогда, должно быть, очень немного лет. Он был еще в детском возрасте.
Возраст был детский, но преступление далеко не детское, заметил коронный обвинитель.
По мере того, как судебное следствие подвигалось вперед, симпатии публики к подсудимому уменьшались. Он сидел, опустив голову и плотно сжав губы.
Обвинитель сказал свою речь. Поднялся мистер Тревор, защитник подсудимого.
Он начал с того, что назвал в высшей степени смешною самую мысль о том, будто такой ребенок, каким был восемь лет тому назад подсудимый, мог совершить столь тяжкое преступление.
Взгляните на него, господа присяжные заседатели! Убийство разносчика Байрса совершено более восьми лет тому назад. Моему подзащитному и сейчас-то на вид не больше семнадцати. Сколько же лет ему было тогда? Он и ружья-то не мог тогда, вероятно, поднять.
В деле нет сведений о возрасте подсудимого, заметил судья.
Нельзя ли нам узнать, сколько ему лет? спросил один из присяжных.
Всего лучше на этот вопрос может ответить сам подсудимый, отвечал судья. Подсудимый, сколько вам лет? Вам уже есть семнадцать?
Мне двадцать второй год, милорд, отвечал Джо, не обращая внимания на кивки головой, которые делал ему защитник.
Мистер Тревор только губы прикусил на такую неуместную правдивость нашего героя. Ссылка на молодость подсудимого была одним из немногих козырей, имевшихся в руках защитника, и этот козырь у него вырвал сам же подзащитный!
Мистер Тревор, однако, не сдался. Он указал присяжным на неясность свидетельских показаний и закончил свою речь так:
Без всякой предвзятости в пользу подсудимого, господа присяжные заседатели, мне все дело представляется в таком виде. Допустим, что разносчик Байрс погиб от руки подсудимого Рошбрука. Ни отрицать, ни утверждать это у нас нет оснований, потому что свидетельские показания не дают для этого достаточных данных. Встреча подсудимого с Байрсом была совершенно случайной. Убивать Байрса у него не было никаких причин. Его смерть ни на что не была нужна подсудимому. Ружье могло выстрелить только случайно. Выстрел оказался роковым, но это не вина моего клиента, с его стороны злой воли не было. С перепуга он не придумал ничего лучше, как убежать и скрыться. Поступок совершенно ребяческий, господа присяжные, но ведь сколько же ему было тогда лет? Не более двенадцати. Так я объясняю себе, и совершенно беспристрастно, это дело, и я думаю, господа присяжные заседатели, что ваш здравый смысл и ваша интеллигентность несомненно побудят вас со мной согласиться и разделить мой взгляд.