Я не доверил бы его и самому себетихо сказал СимонНо тебе я доверяю. Ты его возьмешь?
Теперь все смотрели на Иуду. О чем он думал? Об армиях, которые он мог бы сокрушить бледно-оранжевыми молниями? О стенах Аскалона и Птолемаиды, проседающих, расплавленных, неистовым огнем? Об иудейском флоте, штурмующем стены Александрии, Афин, Помпеии? Или же, он думал совсем о другом? Иуда улыбнулся и сказал:
Мне не надо завоевывать этот несчастный мир. Он и так принадлежит мне Я не возьму!
Симон обвел глазами братьев:
Может быть кто-нибудь из вас хочет?
Элеазар отвел глаза и отрицательно покачал головой, Йоханан спокойно улыбнулся, а властный Йонатан тихо сказал: "Нет". Тогда Симон повернулся к Публию:
А ты?
Теперь все маккавеи смотрели на него. И, твердо смотря в глаза Симону, Публий ответил:
Я, пожалуй, предпочту строить баллисты.
Йонатан с сомнением проворчал:
Ты ему веришь, Тасси?
Нет, конечносказал СимонНо ты не беспокойся: мы его утопим в море на обратном пути.
Глядя на испуганное лицо Публия, маккавеи дружно захохотали, и это разрядило мрачную обстановку. На обратном пути к Мицпе, он слышал, как Элеазар спросил у Иуды:
Интересно, почему отец показал это место именно ему?
Потому что онТассибыл ответ.
В последующие месяцы Публий строил боевые машины. Он и приданные ему плотники и кузнецы успели собрать и испытать четыре многострельных скорпиона и три баллисты, стреляющих камнями или свинцовыми шариками. Все машины были колесные и с упряжью, так что их могли тащить мулы. На баллистах Публий сконструировал рычаг упора, позволяющий стрелять либо по настильной, либо более крутой траектории. Вместе со своим новым помощником, Ниттаем, они долго пристреливали баллисты на местности, пока не научились более-менее точно попадать в деревянные щиты, с учетом веса камней в ложке баллисты. Публий работал с утра и до ночи, разодрал в кровь руки, и нередко даже вслух называл это "рабским трудом". Но в глубине души он чувствовал, что люди отказавшиеся от могущества Ковчега заслуживают хотя бы такого оружия. Они с трудом успели подготовить свои машины, как оказалось, что враг уже у ворот Ершалаима. Лисий, сам возглавивший огромное войско, разбил свой лагерь около Бейт-Цура, в полудневном переходе от города. Заблокировать его армию Иуда не мог, и сирийцы без труда наладили сообщение с гарнизоном Хакры, где порой слышны были радостные вопли, долетавшие в тихую погоду до Мицпе.
Однажды Публия пригласили на совещание в шатер Иуды, разбитый им на полпути от Мицпе к Хакре. Войдя, он невольно взглянул на притолоку, но розового бутона там не обнаружил: иудеи не были знакомы с римским обычаем проводить секретные совещания "под розой". Карта была разложена на земляном полу и вокруг лежали три небольших ковра, а не походные скамьи, но во всем остальном обстановка была настолько похоже на совет стратигов в Йокнеам, что Публий невольно усмехнулся.
Что смеешься, инженер? недовольно проворчал ЙонатанНам сейчас не до смеха. Макабба, сколько их на этот раз?
Лазутчики сообщают о шести десятках пеших хилиархий и еще пять тысяч конных.
При слове "лазутчики" Публий вспомнил Агенора. Последние месяцы его не было видно ни в Мицпе, ни в лагере.
Наверное немного привираютпродолжил ИудаНо нам от этого не намного легче. Три из этих хиллиархий набраны в Самарии и наполовину состоят из предателей. Посмотрим, как они будут биться.
А у нас?
Я собрал семь тысяч отчаянных бойцов, и еще тысячи три подойдут завтра же из Израиля и Идумеи. На этих тоже можно положиться. Конных у нас лишь три сотни легко вооруженных. Эти годятся только для разведки и связи. И, вот еще что. На этот раз нам не удастся заманить их в ловушку. Этот Лисий, несомненно, умен и наши горы его тоже кое-чему научили. Поэтому завтра нам придется биться в ровном поле.
Где ты видел ровное поле около Бейт-Цура? Там же сплошные холмы.
И на них уже стоят посты эллинов.
Что же ты решил?
У нас есть преимуществонас меньше. Поэтому они будут атаковать. а мы защищаться. Надо это использовать, но как именнопока не знаю. Буду решать завтра. Вы мне верите?
Несомненно, Иудавпервые с начала совещания Симон заговорил.
Теперь ты, инженерЙонатан повернулся к ПублиюСмогут ли твои машины остановить фалангу?
Ну, если не остановить, то хотя бы задержатьпочти заискивающе взмолился ИудаНам нужна брешь в фаланге.
Публий задумался, представил себе стену щитов, летящие кучно шарики и камни, и ответил:
Опытную фалангу мы не остановим. Но брешь сделать сможем. Если у них щиты бронзовые, то с двух десятков шагов сделаем, а если кожаныето и с сорока.
И еще кое-чтодобавил ИудаМы не умеем биться в строю, у нас нет фаланги, да и нас просто мало для этого, поэтому на нас могут послать гетайров, и их наскока мы можем не выдержать. Ты сможешь использовать свои машины против конницы?
Публий задумался.
Хорошо ли у них подкованы кони? спросил он.
Вообще не подкованыответил Симон, заметно оживившисьЗдесь тебе не Италия с ее мощеными дорогами.
Тогда мне понадобятся гвозди.
Сколько?
Сколько найдется, чем большетем лучше. А ещедвадцать локтей сосновых досок Пожалуй, даже двадцать пять. И ещетроих плотников и кузнеца в помощь.
Что ты задумал?
Сделаем ежей!
Ежей?
Отстань, Апфуспроворчал СимонОн знает, что делать. Кто тут, по твоему инженер?
А я-то думал, что он твой рабпроворчал Йонатан и добавил примирительноДоски я добуду к утру, даже не сосновые, а кедровые.
Надо сейчас, а не к утрунахально заявил ПублийМы будем всю ночь работать. И кедровые не годятсяслишком твердая древесина. Только сосна.
Братья переглянулись.
Ну что жзадумчиво сказал ЙонатанТогда, пожалуй, мы договорились.
Ты можешь идти, инженерсказал ИудаСделай все, что надо и подготовь своих людей к выходу на рассвете. Они справятся без тебя?
Итак, подумал Публий, меня отставляют в сторону. Это будет их, иудейская битва, а ты, самнит и раб, им не нужен. Какое славное решение и, главное, как тебе подходит! Созданные тобой машины будут убивать, а твои руки останутся чисты.
Так как же? Справятся?
Я скажу тебе это завтраответил ПублийПотому что буду там с ними.
Иуда посмотрел на Йонатана. Тот явно собирался что-то сказать, но, взглянув на молчащего Симона, осекся и тоже промолчал. В полном молчании Публий вышел из шатра. Только что наступила ночь и звезды уже зажглись в темном, безоблачном небе. Может быть, я последний раз вижу все это, подумал он. Какое красивое в Иудее небо, не хуже чем у нас, в Кампании. И как замечательно было бы видеть отражение этих звезд в прекрасных глазах цвета мокрого песка. Жаль, что это ему не суждено. Ну что ж, завтра эта проблема может разрешиться самым простым и таким легким образом. Он не заметил, как Симон вышел вслед за ним и, тронув за плечо, развернул лицом к себе.
Ты принял решение и гордишься им, верно?
Публий молчал, не зная, что ответить. Гордится ли он? Вряд ли
И ты, верно. думаешь, что это решение свободного человека?
Ты сам относишься ко мне, как к свободномупожал плечами Публий.
Я отношусь к тебе как к рабу, просто ты этого не видишь Или не понимаешь. И твое решение Не знаю Я не уверен
В чем ты не уверен?
Я боюсь, что это было решение раба.
Объясни!
У нас нет времени. Ты уже решил, и я отношусь с уважением к твоему решению. А объяснение Мы поговорим после битвы, если будет кому говорить и будет кому слушать.
Они помолчали, глядя на звезды, потом Симон сказал осторожно:
Там, в доме там твоя жена. Она пришла из Модиина и, наверное, ждет встречи с тобой.
Удивленный Публий впервые услышал неуверенность в голосе Тасси. Его голос тоже звучал неуверенно, когда он ответил:
Мне надо подготовить машины и людей. Я должен остаться в лагере.
А вот эторешение трусаголос Симона снова звучал твердо.
Было темно, и он опять не смог увидеть, как солнечные лучи подсвечивают пряди ее волос. Ночь была безлунная, и, хотя ее дивные глаза были на этот раз широко открыты, он не увидел в них ничего при свете факелов.
Мне сказали, что ты пойдешь завтра в бой?
Он уже успел забыть ее голос, который звучал сейчас ровно и глухо, как будто завтра ожидалась не битва, а небольшая прогулка. Он пожал плечами.
Ты можешь не вернуться.
Это не был вопрос, напротивказалось она сказала это самой себе. Да, все верно, он пойдет завтра в бой, чтобы сделать ее вдовой и освободить. Но этого он ей не сказал, лишь снова пожал плечами и, повернувшись, направился обратно в лагерь. Даже самая тихая ночь полна странных неверных звуков. Таинственные и едва слышимые, они могут обмануть, запутать, сбить с толку Он так и не понял, послышалось ли ему, или она на самом деле прошептала ему вслед:
Хочу, чтобы ты вернулся
Публий давно уже успел осмотреть окрестности и нашел мало обнадеживающего. Холмы у Бейт-Цура оказались пологими, здесь не было ни глубоких ущелий, ни узких проходов для засады. Иудейское войско расположилось на медленно спускающемся вниз склоне, заканчивающимся синевато-бурой полосой леса. Когда вражеская фаланга пойдет в атаку, ей придется подниматься вверх, но это не остановит закаленных воинов. Сандалиям на толстой подошве будут нипочем ни мелкие камушки, ни острые камни. Правда, баллистам будет легче бить сверху вниз, подумал Публий, надо будет учесть это при расчете траектории. Но тут его мысли прервало появление пяти всадников. Это были маккавеи в полном боевом облачении: легкие чешуйчатые латы поверх коротких линотораксов, бронзовые наголенники, наручи и наплечники. Длинные кавалерийские мечи на поясе и грозные обоюдоострые секиры в седельных упорах были их вооружением. Шлемов на них не было, длинные волосы подвязанные сине-голубыми наголовными повязками, развевались свободно, но Публий заметил и шлемы-пилосы, притороченные к конской упряжи. Четверо остановили коней, пропустив вперед Иуду. Тот медленно поехал вдоль строя, внимательно и оценивающе поглядывая на воинов. Публий попытался поймать его взгляд, и ему показалось, что Макаба подмигнул ему. Похоже, осмотр его удовлетворил и он, послав коня вверх по склону, осадил его там, где мог видеть всех, от первого ряда бойцов до последнего.
Слушайте меня! закричал он.
Войско замерло. Прекратились разговоры, шушуканье, смешки и наступила полная тишина. Публий не смог бы сказать потом, сколько она длилась: лишь пару мгновений или небольшую вечность. Наконец, разрушая эту тишину, Иуда заговорил:
Те из вас, кто был со мной при Эммауме помнят, как я отослал домой тех, кому было, что терять: новый дом, молодую жену или новорожденного первенца. Тогда мы победили, победим и сейчас. Но сегодня наш враг сильнее, и поэтому я отошлю домой лишь тех, кому терять нечего. Пусть уходят те, кому сегодня нечего защищать. Пусть покинут нас те, у кого за спиной нету дома, поля, женщины, сына, друга или Храма. Эти пусть уходят, а всех остальных я прошу остаться со мной.
Он замолчал и стал ждать. Не один человек не шевельнулся в строю, не было даже слышно царапанья металла о металл. О чем они думали, Публий не знал, но догадывался. Ведь сейчас он думал о дивных глазах и о тихом шепоте в ночи, который, скорее всего, прозвучал лишь в его воображении. Но он прозвучал, так или иначе, и он, Публий останется здесь. А еще он постарается не сделать Шуламит вдовой, хотя это вряд ли у него получится. Иуда снова заговорил:
Вот вы и решили Вы остались, чтобы победить или умереть, верно?
По рядам прошел шепот. Казалось слово "верно" прокатилось по холмам.
Нет! вскричал ИудаНеверно!
И снова воцарилсаь тишина.
Смотрю я на вас и вижу, что здесь собрались люди из самых разных уголков нашей страны. Вглядитесь! широким жестом он повел рукой вокруг себяЗдесь, рядом со мной, стоят иудеи и израильтяне, идумеи и самарийцы, галилеяне и мои братья из еще более дальних мест. Я вижу говорящих на иврите, и я вижу говорящих на других языках. Я вижу обрезанных и необрезанных. Но все вы здесь евреи, даже если это вам еще неведомо. И я говорю вам: Господь с нами! Он с нами! Так кто же против нас? А против нас лишь горстка рабов. Они рабы своего царя и рабы своих жестоких богов. Правда их много, но кто же боится рабов, ведь мы же все свободные люди. Поэтому, мы встали на этом поле, чтобы победить! Только победить! А умирают пусть наши враги!
Публий посмотрел вокруг и увидел, что лица людей вокруг него преобразились. Было в них нечто новое, нечто, для чего у него не было верных слов. И снова у него возникали вопросы на которые не было ответов А как же я, Публий Коминий Аврунк? Я же тоже раб. Да? А кто тебе это сказал? Симон. И ты ему поверил? Но я же ему служу? Так не служи Но додумывать было некогдавойско пришло в движение. Иуда командовал, рассылал гонцов и выстраивал хилиархии. Прошел час или два, и часть войска ушла куда-то неспешным маршем, а Иуда остался и собрал оставшихся хилиархов и Публия.
Скажу вам правдуначал ИудаВам придется труднее всего, потому что ваша задачавыстоять, но не просто выстоять, а остановить и рассеять фаланги. Только тогда мы ударим по ним сбоку, а до тех пор вам надо продержаться. Армия уходит, я тоже вас сейчас покину, чтобы готовить победу, и вы останетесь одни.
Сколько времени тебе надо. Маккаба? спросил один из хилиархов.
Их было только трое и Публий понял, что большая часть армии ушла готовиться к решающему удару.
Боюсь, я и сам не знаюсмущенно сказал ИудаМне придется дождаться, пока их ряды расстроятся.
Иди, Маккабасказал другой хилиархМы уж тут сами как нибудь
Как ты, инженер? спросил Иуда у ПублияУверен ли в своих людях?
Как в самом себе, Маккабав тон хилиархам ответил тот.
Публий лукавил. Своих людей он знал плохо и из всей команды был уверен только в Ниттае. Правда Ниттай сказал ему, что ручается за остальных. В себе самом инженер тоже не был уверен, ведь он никогда раньше не бился в настоящем сражение, не считать же битвой бегство под Бейт-Хороном или сидение у колеса баллисты под Эммаумом. Но сейчас он не мог дать предводителю другого ответа. Иуда поднялся, махнул всем рукой, вскочил на коня, еще раз прокричал: "держаться держаться" и ускакал вдогонку за уходящей армией. К Публию подошел третий хилиарх с красивым, породистым лицом и сказал:
Я Сефи, а тебя, инженер, я не знаю. Кто ты? Идумей?
Нет, я самнит, раб Симона, маккавея.
Здесь нет рабов! гневно вскричал СефиПо крайней мере не на этом поле. Если ты рабуходи! А если не раб, то я хочу знать твое имя.
Публий Коминий Аврункон произнес это неуверенно, как будто его имя ему больше не принадлежало.
Ой. длинно-то каквесь гнев Сефи куда-то исчезМожно я буду звать тебя простоПублий?
Тот судорожно сглотнул и неуверенно кивнул. Теперь хилиарх до того сочился доброжелательством, что его красивое лицо даже немного обрюзгло по-бабьи. Впрочем, это его не портило.
Моя тысяча будет стоять по центру. Смотри, ПублийСефи показал рукой на корявое дерево посередине склонаЕсли они пойдут оттуда, а я думаю, что они так и сделают, то в этом месте фаланга должна будет на миг разомкнуться. Вот тогда мы и ударим, только бы верно подгадать момент.
Подождисказал инженер, прикидывая расстояние до дереваНадо бы вначале дать залп из баллисты. Думаю, это их остановит, хоть и не надолго.
Отлично! вскричал СефиТогда мы успеем! Ты только не прогадай со своим залпом, не торопись, но и не медли.
Зарядов у нас маловатопожаловался ПублийПосле пары залпов шарики кончатся и придется грузить в ложки камни.
Ничего, командирободрил его подошедший НиттайЧего-чего, а этого добра в нашей земле хватает.
Так собирайте камни, чего стоите? проворчал инженер.
Я вижу, вас понукать не надообрадовался СефиТогда я пойду. Мне еще надо разбить хилиархию на сотни.
Публию тоже было чем заняться. Он еще раз проверил, хорошо ли выползают из кустов "ежи". Это были деревянные плашки с набитыми насквозь длинными гвоздями, связанные в цепочку тонкими канатиками из прочного пальмового волокна. Плашки они собирали всю ночь, и теперь у Публия были три таких цепочки, спрятанных под кустом и присыпанных землей. Концы канатов, тоже присыпанные землей держал сидевший за другим кустом верный человек из его команды, к которому для охраны были приставлены три лучника и три копейщика. Имени верного человека Публий не помнил, но за него ручался Ниттай. Нескольких десятков других гвоздей кузнец приварил по четыре штуки так, что острия торчали в разные стороны. Эти "ежи", по расчетам инженера, следовало засыпать в заряды баллист вперемежку с камнями. Что из этого получится, он не представлял, но, к счастью, на сомнения у него просто не оставалось времени. А ведь еще надо было проверить заряды и запасные ложки для баллист, подготовить запасные детали и резервные торсионы вместо тех, что перетрутся во время боя. Боевые машины расположились в центре, где позиции заняла хилиархия Сефи. Ее командир тоже был занят: он давал указания сотникам, расставлял лучников и велел воткнуть в землю запасные копья и дротики. Людям Публия он, с сомнением посмотрев на них, тоже раздал короткие копья. И тут раздался крик: