В город войско не пустили и им пришлось разбить лагерь в роще южнее городских ворот. Здесь Публия нашел царский чиновник и приказал выступить обратно в Хакру. Евреи уже контролировали почти всю Иудею, но сильный отряд вполне мог, по уверению лазутчиков, пробиться в осажденную крепость. Впрочем, о правильной осаде речь не шла и в Хакру вполне можно было не только попасть, но и выбраться из нее, что сирийцы и делали, периодически нападая на Ерушалаим. Однако остальная Иудея была в руках мятежников, которых называли маккавеями по прозвищу их вождя, Иуды Маккаби, "еврейского Молота", третьего сына Маттитьяху. Слухи о нем и его войске ходили самые противоречивые. Поговаривали, что маккавеи продали души какому-то очень темному богу и, поэтому, неуязвимы в бою. Еще утверждали, что пойманных ими сирийцев иудеи не то съедают живьем, не то долго и изощренно насилуют, а потом все равно съедают. Никандр презрительно называл эти слухи "выдумками трусов и недоумков".
Сопровождать Публия вызвались Никандр и Гордий, которым, по их словам, надоели высокие цены и строгие порядки Птолемаиды. Однако Публий сильно подозревал, что у обоих конников в Хакре было запрятано немало добра, награбленного во время кровавых погромов в кроносов день, и им не терпится снова наложить на него руки. Оба с нежностью вспоминали вольные нравы Хакры и успели соблазнить ими нескольких воинов, которые вызвались добровольцами. А возможно, их соблазнило обещание эфессца "пошарить по еврейским деревням". Самого Публия это даже не покоробило, ему было просто все равно. Его мучили все те же вопросы и он упорно не понимал, зачем ему нужно тащиться за сирийцами в Ерушалаим, и что он будет там делать. Тем не менее, он покорно присоединился к небольшому отряду, в котором, кроме верховых Никандра и Гордия, были теперь еще семь пеших пельтастов, и даже принес вместе с ними жертву Зевсу на алтаре главного храма города. Никандр и Гордий сели на неведомо где добытых коней, предоставили Публию мула, на которого он безропотно взгромоздился, и маленький отряд тронулся в путь. Вначале, дорога пролегала через земли, контролируемые селевкидами. Здесь жили разные народы, одних называли филистимлянами, других самаритянами, имена прочих Публий не запомнил. Казалось, в каждой следующей деревушке жил еще один народ, говоривший на еще одном непонятном языке. Впрочем, все они знали койне и арамейский, на котором худо-бедно Публий уже научился изъясняться. Жили здесь и евреи, но одних из них называли иудеями, в то время как другие почему-то звались исраилитами, и похоже было, что одни недолюбливают других. Деревенские жители, как иудеи, так и не иудеи, не выказывали особого восторга, предоставляя Публию и его спутникам ночлег, еду и фураж, но папирусный свиток с печатью наместника делал свое дело, и небольшой отряд всегда был сыт и имел крышу над головой для ночлега. Чем ближе они подходили к границе с Иудеей, тем мрачнее и неохотнее их принимали. Сказывалась близость мятежных территорий, вторжение из которых уже не казалось таким невозможным делом, и деревенские старались на всякий случай не демонстрировать излишней лояльности сирийцам.
Сложности начались. когда отряд вступил в пределы Иудеи. Здесь уже хозяйничали мятежники, поэтому в деревнях сирийцев не принимали, и им приходилось ночевать в лесу, подъедая взятую с собой еду. Вначале запасы пополняли налетами на деревни, стараясь выбирать поселения поменьше. Но в одной из таких деревушек они получили серьезный отпор и потеряли двоих: одного пронзила меткая стрела, а второго крестьяне забили мотыгами. Теперь приходилось передвигаться ночью, а днем отсиживаться в лесу. Это тоже было небезопасно: одного из пельтастов задрал медведь, в пещеру которого они неосторожно вторглись. Медведя забили, и тогда Публий впервые попробовал медвежье мясо. Неожиданно доставшееся им мясо завялили и теперь у них было достаточно еды, но двигаться вперед было опасно. Здесь, в верхней Иудее, вблизи Ершалаима, дороги патрулировали вооруженные группы пеших иудеев, встречи с которыми пока удавалось избежать. Ходили они по трое, и маленькому отряду не составило бы труда с ними справиться, но осторожный Никандр запретил это делать. Пока что, отряд укрылся в найденной ими небольшой расщелине, полностью заросшей колючим кустарником, но достаточно большой для двух лошадей и мула. Своей открытой стороной расщелина нависала над пропастью, а в конце другой была небольшая, но уютная пещера, к счастью, без медведя. Попасть сюда можно было только по узкой тропинке вдоль скалы. Пока Публий с еще одним пельтатстом разводили костер, Никандр долго обсуждал что-то с Гордием. Наконец, было решено, что Гордий с пельтастами пойдут на разведку и попытаются найти безопасную тропу к Хакре, а Публий с Никандром останутся их ждать. Ждать пришлось целых пять дней и дождались не всех, далеко не всех. Из отряда вернулся только Гордий, но вернулся не один. За собой он вел обнаженную девушку со связанными впереди руками. Лица ее не было видно, его закрывали вьющиеся темные волосы, на подбородке и бедрах были видны кровоподтеки, стройные босые ноги тоже в крови.
Где остальные? воскликнул Никандр.
Никого не осталось! мрачно сказал Гордий.
Вы наткнулись на патруль?
Какой, к Танатосу, патруль! Мы налетели на целый отряд. Они теперь ходят десятками. Хорошо хоть, мы их увидели первыми и успели метнуть дротики. Но у них броня и вооружены не хуже нас. Это и не удивительно, прикинь, сколько добра мы оставили при Вифероне. Какое-то время мы держались, отходили по склону вверх, но уйти удалось только мне.
А эта? Никандр показал на девушкуКто эта шлюха?
О, нет! злорадно воскликнул ГордийОна не шлюха. Представь себе, она еще и сопротивляется. Поначалу мне это даже нравилось, но уже надоело. Ничего, скоро будет послушной. Я ее передам тебе, а следующим будет инженер. Не возражаешь, Публий? Не обессудь, но тебе придется немного подождать.
Где ты ее нашел? проворчал эфессец.
Подойдя к девушке, он откинул ее волосы и заглянул в глаза. Непонятно, что именно он увидел там, но Никандр почти незаметно отшатнулся и даже отошел то ли в смущении, то ли в испуге. Гордий, не заметив этого, ответил:
Ты не поверишь, но я наткнулся на нее в лесу. Неверное, она собирала там грибы, а может и слушала пение птичек. Похоже, что она из хорошего рода, судя по одежде. Впрочем, одежду мы забыли там, верно крошка?
И он загоготал, довольный своей шуткой, но сразу осекся, увидев, что ни Никандр, ни Публий его не поддержали.
Что с тобой, мой друг? удивленно спросил он НикандраТы же всегда был охоч до баб. Я-то думал, ты обрадуешься подарку. Но не хочешьне надо. Пусть тогда инженер побалуется. Не пропадать же добру.
С этими словами, он толкнул девушку в сторону Публия так, что она споткнулась и упала бы, не поддержи он ее.
Аласторхрипло прошептал НикандрСинистер.
Что? удивился ГордийСовсем свихнулся от страха? Не надо было тебе так часто в театр ходить в твоем Эфесе.
Этоэриниятеперь голос эфессца звучал твердоЕе надо как можно быстрее прикончить. Да посмотрите же! Не может быть у людей таких глаз!
Публий невольно взглянул в лицо девушки. Спутанные волосы по прежнему падали на ей на лицо, но не закрывали яркие глаза цвета влажного песка, которые смотрели на него злобно и, в тоже время умоляюще. Казалось, она хочет попросить о чем-то. Краешком сознания Публий отметил, что ее, казалось бы черные, волосы отливали темным медом на фоне проникающих в расселину лучей света. В голову пришла нелепая мысль, что в эти волосы было бы хорошо погрузиться губами и утонуть в них.
Ну, не знаюнеуверенно пробормотал Гордий, на всякий случай дотрагиваясь до амулета из синего стекла на грудиКонечно, она все время молчит, но я думал, что она немая или не говорит по гречески. А эринии говорят?
Не знаюзакричал НикандрИ тебе проверять не советую . Давай просто сбросим ее в пропасть, а перед этим проткнешь ее мечом, просто на всякий случай.
А почему я? испуганно спросил ГордийСам и режь ее.
Пусть инженер ее зарубит и толкнет внизпредложил не менее напуганный НикандрЭй, Публий, забыл про свой клинок? А ну, доставай его и поработай. Отцепи же ее наконец!
Теперь карие глаза смотрели не умоляюще, а требовательно, припухшие губы шевельнулись, пытаясь что-то сказать, но слов не прозвучало. Может и вправду фурия, подумал Публий. А не все ли равно?
Нет! сказал он.
Чтонет? удивился Никандр.
Я не буду ее убивать! и, подумав. добавилИ вы не будете.
Он почувствовал, как напряженное тело, которое он держал в руках, немного расслабилось и обвисло в его объятиях.
Ах вот как!? угрожающе произнес эфессецЭто мы сейчас посмотрим.
Острожней! вскричал ГордийЭриния уже овладела им.
Дурь овладела им! зарычал НикандрА ну, толкай девку на меч! Быстро!
С этими словами он выхватил свой длинный кавалерийский меч и направил его острие на девушку. Клинок был дорогой, бронзовый и пробивающиеся сквозь ветви лучи солнца придавали ему тусклый, зловещий блеск. Этот блеск завораживал, мешал думать, но, как оказалось, думать и не понадобилось. Дальнейшее, казалось, происходило помимо сознания Публия, как будто его волей действительно управляло что-то извне, может быть фурия, а может быть что-то еще. Ему, впрочем, было все равно. Выхватив из-за пояса маленький нож, он разрезал веревку на руках девушки и толкнул ее, но не впередна острие меча, а назад, за спину, туда где темнела пасть небольшой пещеры. Девушка скрылась в тени, как будто ее никогда и не было, оставив Публия один на один с разъяренным сирийцем.
Ах так? прошипел тотТы сам хочешь попробовать моего клинка? Ну, что ж, доставай свой. Не убивать же тебя безоружного. Хотя и с мечом ты вряд ли на что способен!
Никандр злобно захохотал. Разъяренный и напуганный, он по-прежнему был опытным бойцом, чего о себе Публий сказать не мог. Он не сомневался, что не выдержит схватки, но страх смерти куда-то делся, и глаза цвета мокрого песка почему-то стояли перед его глазами. Поэтому он выхватил свой меч и встал в стойку, единственную, которую знал. Наверное, он что-то сделал не так, потому что Гордий захохотал, а Никандр еще раз усмехнулся.
Брось, инженер, это же просто смешносказал Гордий сквозь смехЗачем тебе умирать за девку?
Но тут ситуация изменилась. Никандр, вероятно увидевший нечто в глазах Публия, стер улыбку с лица и сделал два шага вперед. Теперь острие его меча было совсем близко. Гордий тоже перестал смеяться. И в этой мертвой тишине Публий услышал тихое дыхание девушки в тени. Тогда он тоже сделал шаг вперед.
Публий был среднего роста, а его высокий противникпо крайней мере пальца на четыре выше, к тому же Никандр стоял выше по склону. Впрочем, ему это не давало преимущества, так как сирийцы, как уже заметил Публий, предпочитали колотые удары, а если и рубили мечом, то исключительно сбоку. Зато высокий рост Никандра не позволял самниту как следует размахнуться. А ведь он рассчитывал именно на рубящий удар сверхуединственное, что давало ему преимущество в бою с более опытным и могучим противником. Такой удар ему показал старший братГай Коминий, пытавшийся научить своего ученого братца хотя бы чему-нибудь из воинских премудростей.
Латиняне, братишка, любят и умеют сражатьсяговаривал онНо они слишком подвержены традициям, впрочем, как и греки. Против них тебе поможет только такой удар, которого они не ожидают.
Сейчас веселый добряк Гай вел, наверное, свою центурию по ущельям Иберии, но его совет и пара несложных упражнений запомнились Публию. Тем временем Никандр уже начал сближаться, описывая зловещие круги своим мечом, и вспоминать брата было некогда. Публий, как учил его Гай, внимательно следил не за концом вражеского меча, а за глазами Никандра, поэтому первый выпад ему удалось отбить. Второй прошелся совсем близко и слегка задел правое бедро, оставив кровавую полосу на тунике и заставив эфесца злорадно ухмыльнуться. Но радовался он рано. Уходя от смертельного удара, Публий использовал инерцию движения, чтобы послать свой длинный меч влево и высоко вверх, а потом, перехватив его обеими руками, развернуться вправо и что было силы опустить на голову Никандра, который как раз оказался там, где почва было пониже. Все же обмануть опытного бойца ему не удалось: Никандр успел упасть на одно колено и подставить свой меч под рубящий удар. Закаленная бронза оказалась прочнее дешевого железа и меч Публия раскололся. Всю свою силу тот вложил в единственный удар, на который мог рассчитывать, поэтому инерция замаха бросила его на колени. Со склоненной головой и обломком меча в руке он обреченно ожидал умелого укола в горло, но вместо этого услышал удивленный крик Гордия, и странный хрип. Подняв голову, Публий с изумлением увидел, что Никандр так и остался стоять на одном колене, а из его правого глаза торчит железный обломок меча. В следующий момент Никандр рухнул на землю, перестав хрипеть, зато завопил Гордий.
Ах ты сраный любимец богов! орал он, выхватывая из седельных упоров длинный дротикПосмотрим, что ты сможешь против доброго эллинского острия.
Опытный боец, он не хотел рисковать единственным броском и поэтому пошел на Публия размахивая своей сулицей как копьем. Короткого обломка меча в руках самнита, он явно не боялся, а схватить меч Никандра, тот уже не успевал. Шатающийся и ничего не соображающий Публий сделал один шаг назад, потом другой и уперся спиной в скалу. При виде этого Гордий злорадно усмехнулся, но его усмешка тут же сменилась гримасой неимоверного удивления. Так и продолжая удивляться, сириец рухнул к ногам Публия с маленьким кривым ножом в спине. Из тени скалы вышла, пошатываясь, девушка, уставившись остановившимися глазами на нож в спине Гордия. Но, когда еще не пришедший в себя Публий невольно сделал шаг к ней, она испуганно отпрянула и снова скрылась в тени. Только тут он заметил, что все еще сжимает в руке обломок меча, и брезгливо отбросил его в сторону.
Только тогда девушка снова вышла из тени, все еще сжимая в судорожно сжатой руке неизвестно откуда взявшийся нож. Сделав над собой усилие, Публий перевернул тело Никандра, сорвал с него тунику и бросил девушке, избегая ее взгляда. Она обмоталась ей, так и не выпуская из руки нож.
Уходисказал он, и повторилУходи!
Девушка прошла к выходу из расщелины, осторожно, стараясь не задеть его, как будто ей было бы отвратительно такое прикосновение, как будто бы не он держал ее в объятиях несколько мгновений назад. Перед тем, как исчезнуть в чаще, она обернулась и окинула его туманным, невидящим взглядом.
Как твое имя? спросил Публий, не надеясь на ответ.
Девушка продолжала смотреть мимо, как будто не видела ни его, ни испуганно храпящих лошадей, ни двух неподвижных тел на земле.
Что ты делаешь в нашей стране, римлянин? вдруг спросила она неожиданно низким голосомВозвращайся к себе домой!
У меня нет домапробормотал он ошеломленно и отвернулся.
Ветер шумел в ветвях, и легких шагов босой девушки не было слышно.
Шуламитдонеслось с другого конца расщелины как шелест опавших листьев.
Он резко повернулся, но там уже не было никого. Кто произнес это имя: она или ветер? Ответов не было.
В Хакру он так и не попал, хотя и, отпустив лошадей и мула, попытался было пробраться наверх. Но еврейские патрули, похоже, перекрывали все тропы в Ерушалаим, и у незнакомого с местностью инженера шансов пройти не было. Наткнувшись пару раз на вооруженных бородачей, и едва уйдя от погони, он решил, наконец, вернуться вниз, к морю. Хотя бедро ему теперь оттягивал тяжелый меч Никандра, а за плечами у него были лук и колчан Гордия, по настоящему вооруженным он себя не чувствовал и не представлял как будет биться, если до этого дойдет. Воевать ему совершенно не хотелось, а недолгая схватка с Никандром, хоть и завершившаяся случайной победой, еще раз убедила его в том, что сраженияне его стезя. Впрочем, лук помог ему добыть серну, и теперь у него был запас еды дня на двапока мясо окончательно не испортится. Так он и шел, избегая даже троп и пробираясь сквозь чащу, пока на третий день лес не кончился и он увидел море с вершины пологого холма. Здесь его остановил сирийский патруль, воины которого с уважением отнеслись к изрядно помятому пергаменту с осколками печати наместника и даже проводили Публия до дороги, ведущей в Птолемаиду.
Но туда он так и не добрался, остановленный возле Йокнеама. В этом небольшом, но богатом и космополитичном городе сейчас пребывала временная резиденция нового царского наместника Лисия. Облеченный неограниченной властью, Лисий задумал поход в Иудею, призванный положить конец наглому мятежу, что бросил вызов могуществу империи. Рассказ Публия он выслушал весьма равнодушно, похоже, что отряд Никандра был не единственным, который потрепали, а то и совсем уничтожили мятежники. Самому же Публию было приказано срочно возглавить инженерный корпус, довольно скромный по сравнению с большой армией, вставшей под городом, там где караванная тропы выходила из ущелья на равнину. Два многозарядных скорпиона и четыре баллисты не требовали так уж много внимания, и у инженера образовалось достаточно свободного времени. Йокнеам оказался совсем небольшим городом, и его лупанарии не справлялись с потребностями огромного войска, да и не лежала у него больше душа к таким развлечениям. Поэтому он предпочитал просто сидеть вечерами на северном краю городской стены и смотреть вниз, в долину, где горели бесчисленные костры и откуда доносился запах похлебки. Он больше ни о чем не думал, его мысли были пусты, как бочка из под дешевого вина после набега жаждущих воинов, вот только яркие глаза цвета мокрого песка почему-то все время стояли перед его мысленным взором.