О нет, только не это!буквально простонал Максимиан.
Почему?
Разврат легко доступен, поэтому и не слишком интересен. Гораздо сильнее влечёт то, что своенравно и не хочет даваться нам в руки... А заменять одно другим всё равно что пить прокисший сок вместо вина.
Но король дал обещание, можешь считать, что твоя готская принцесса почти что у тебя в руках...
Да мне же хочется от неё любви, а не соблюдения долга!раздосадованно воскликнул Максимиан.
Ну, мой друг, судя по её ангельскому характеру... Впрочем, зная этого отъявленного мерзавца Тригвиллу, её отца, трудно было ожидать чего-то иного. Так ты упорно не хочешь позабавиться с Феодорой? Она умеет делать много интересного...
Не сомневаюсь. Однако прощай,и Максимиан, боясь упустить Амалабергу, направился к выходу.
Куда ты, ведь заезды ещё не кончились!удивлённо воскликнул Корнелий, но его приятель, не оборачиваясь, лишь махнул рукой и заспешил по лестнице, ведущей в галерею, проходящую внизу.
Пробежав под аркой, Максимиан поспешно спустился вниз и вышел на площадь, надеясь, что к этому времени его носилки уже окажутся там. И действительно, четверо знакомых рабов, стоя возле его паланкина, коротали время за игрой в «мору», которая состояла в том, что нужно было угадать число внезапно разжимаемых пальцев. Максимиан внимательно огляделся по сторонам: хотя прошло не больше десяти минут с момента ухода Амалаберги, её паланкина уже нигде не было видно. А что, если она действительно торопилась к любовнику и её гнев на непристойности Феодоры был всего лишь хорошо разыгранным фарсом? Как он теперь узнает об этом?
Помрачневший ото всех этих неудач, Максимиан приблизился к носилкам, небрежно кивнул рабам и влез внутрь, тщательно задёрнув занавески. Носильщики дружно взялись за ручки и подняли паланкин на плечи. И только в этот момент юный поэт вдруг почувствовал, что находится здесь не один и что у его ног, спрятавшись под покрывалом, которое использовалось тогда, когда с моря начинали дуть холодные ионийские ветры, кто-то шевелится.
Кто здесь?невольно вздрогнув, негромко спросил Максимиан. На какое-то мгновение он решил, что это может быть тайный посланец Амалаберги. Вдруг да за её надменной презрительностью кроется что-то иное?Отвечай, не то я позову рабов!
Из-под покрывала показалась голова мужчины лет тридцати с бледным и испуганным лицом.
О, не делай этого, господин! Не выдавай меня!и он умоляюще обнял ноги Максимиана.
Тот брезгливо высвободился, с трудом сдержав разочарование, и спросил:
Кто ты такой и как здесь оказался?
По лицу мужчины пробежала лёгкая судорога, и он шумно вздохнул, тут же испуганно прикрыв себе рот.
Я расскажу, сейчас я тебе всё расскажу...
Со лба он уже начинал лысеть, хотя взгляд его глаз был настолько простодушным и открытым, что вся испуганность выглядела слишком детскойтак ведут себя напроказившие подростки, страшась родительского наказания. Однако густые брови, рыжеватая щетина и крупные, сильные руки выдавали взрослого мужчину, который, судя по одежде, был слугой в каком-то богатом доме, а может, и владельцем собственной лавки.
«Только бы он не оказался беглым рабом!успел подумать Максимиан, отодвигаясь подальше от своего неожиданного спутника.Как от него воняет потом! Сейчас я или упаду в обморок, или прикажу выкинуть его на дорогу...»
Смилуйся, господин!торопливо заговорил мужчина, словно прочитав мысли Максимиана по его нахмуренному лицу.Я не раб, а свободный римский гражданин, и до недавнего времени служил конюхом у Арулена... О, я вижу ты его не знаешь... Это богатый судовладелец, который живёт на улице Старых холмов. Меня зовут Павлиан, я буду твоим преданнейшим слугой, если ты соблаговолишь выслушать меня до конца и не выдашь моим гонителям.
Говори, но только дыши при этом в другую сторону,холодно сказал Максимиан, сам удивляясь своей снисходительности.
Я полюбил, господин!вдруг жарко выдохнул Павлиан, и юный патриций даже вздрогнул от изумления.Я влюбился так, как ни разу ещё не любил, хотя уже был женат. Не далее как две недели назад я случайно прогуливался в порту и увидел, как с корабля, только что прибывшего из Нового Карфагена, сгружали рабов. Любопытство потянуло меня подойти поближе, и я замешался в толпу зевак. Одна из рабынь, проходя мимо меня, споткнулась, и я чисто инстинктивно поддержал её. Она вскинула глаза и тут же пошла дальше, опасаясь плети надсмотрщика, но и одного этого взгляда хватило для моей погибелия никогда в жизни не видел такой красоты! Кто-то в толпе громко сказал, что большинство рабовиберийцы, которых прислал сюда на продажу Тевд, наместник Испании, и что они будут выставлены на торгах в ближайший четверг. А в тот день, когда я увидел свою иберийку, было воскресенье.
Поверишь ли, господин, но я точно заболел, поклявшись достать денег, чтобы выкупить эту рабыню и жениться на ней! Я готов был пойти на самое страшное преступление, но Бог миловал меня от убийства, указав другой путь. До вторника я ещё колебался, но когда, проходя мимо бараков, где содержали предназначенных на торги рабов, снова увидел свою иберийкукакой же она была бледной и подавленной!я понял, что непременно совершу задуманное. Той же ночью я украл из конюшни своего хозяина лучшего жеребца и продал его какому-то герулу, с которым познакомился в винной лавке незадолго до этого. Получив от него деньгио, как я боялся, что этой суммы может оказаться недостаточно, ведь моя рабыня была так красива!я долго слонялся по городу, пока не нашёл самый захудалый постоялый двор, находившийся где-то на окраине. Там я решил дожидаться следующего дня, надеясь, что за это время хозяин просто не успеет меня найти.
Мне не раз случалось объезжать диких лошадей, но по натуре я человек не слишком воинственный, можно даже сказатьробкий, и только неожиданная любовь к прекрасной рабыне побудила меня пуститься во все тяжкие. Я долго крепился, господин, а потом всё-таки не выдержал и заказал кувшин вина. И сразу стало легко, появилась надежда, страх отступил, а потому за первым кувшином последовал второй, за вторым третий, и...Павлиан снова вздохнул, и по щекам его покатились крупные слёзы. Максимиан внимательно слушал его рассказ и теперь с удивлением ощутил в себе сочувствие конюху.
Ну и что было дальше?нетерпеливо спросил он, пока Павлиан утирал слёзы краем грязной туники.
А дальше я уже не помню. Проснулся я на следующий день без единого гроша в кармане, а когда стал расспрашивать хозяина этого проклятого постоялого двора, куда девались мои деньги, то он едва не вышиб из меня дух да ещё пригрозил позвать стражу. Короче, я ушёл оттуда, стянув по дороге обрывок верёвки. Про себя я решил, что пойду на торги, чтобы в последний раз взглянуть на прекрасную иберийку, а потом выберусь за город и повешусь на ближайшем же дереве. Возможно, именно так я всё бы и сделал, но представь себе моё изумление, а потом и ярость, когда, замешавшись в толпу зевак и обливаясь горючими слезами, я вдруг увидел, что иберийку купил не кто иной, как мой хозяин Арулен! Эта прыщавая жирная свинья выложил за неё лишь половину той суммы, которую я получил за его лучшего жеребца, отчего я стал ещё больше страдать. На аукционе объявили о том, что иберийкаискусная швея, но я не сомневался, что она нужна ему лишь в качестве новой наложницы, поскольку недавно он продал двух старых! И тогда я понял, что умирать мне ещё рано.
Я знал, что по закону короля Теодориха, если свободный человек изнасилует рабыню, то и сам становится рабом того же хозяина. Конечно, это произойдёт в том случае, если у него не будет денег, чтобы заплатить штраф. Денег у меня всё равно не было, жить не хотелось, и поэтому я решился на крайнюю меру.
Я проработал у Арулена почти четыре года и прекрасно знал в его доме все ходы и выходы, а потому мне не стоило особого труда дождаться ночи и проникнуть в помещение, где содержались рабы. Чтобы меня не узнали, я вымазал лицо и руки чёрной грязью, понадеявшись, что в темноте буду походить на одного из четырёх нумидийцев, которые служили носильщиками. И вот я тайком пробираюсь туда, где по всем моим расчётам должна была находиться иберийка,а я так надеялся, что Арулен оставит её в покое хотя бы на первую ночь!и вдруг вижу...Тут Павлиан снова заплакал, а Максимиан, раздосадованный его внезапными слезами, сердито прикрикнул:
Хватит скулить, как женщина! Что ты там увиделеё не было на месте?
О нет, она была, но лучше бы её там не было!с трудом проговорил заплаканный конюх.Совсем нагая, она стояла на ложе на четвереньках, закусив зубами подушку и высоко воздев свой зад, в который изо всех сил вонзался своим гигантским членом один из этих дьявольских нумидийцев! У меня помутился рассудок. Я схватил первое, что попалось мне под руку, кажется, это был светильник, и изо всех сил ударил по голове её любовника. Тот рухнул на пол, извергая из своего чёрного шланга могучие струи семени, а она повернула голову, увидела мою чёрную, перемазанную в глине физиономию и отчаянно закричала. Тут уже я испугался и бросился бежать, переполошив весь дом. Не знаю уж, каким чудом меня не поймали в ту ночь, но с тех пор я скрывался в городе, не зная, что мне делать дальше и ради чего жить. Теперь мне уже не хотелось кончать жизнь самоубийством, поскольку я всё время представлял себе одну и ту же сцену: пока я, высунув язык на плечо, буду болтаться в петле, как удавленная собака, моя порочная иберийка будет заниматься развратом с очередным нумидийцем, благо их осталось ещё трое! И так я скрывался до тех пор, пока два часа назад не наткнулся на одного из рабов Арулена, который ходил вместе с двумя стражниками. Они явно искали именно меня, поскольку раб тут же закричал: «Вот он!»и все трое бросились за мной. Убегая от них, я добежал до самого цирка, увидел твои носилки и, воспользовавшись тем, что рабы были увлечены игрой в «мору», юркнул внутрь, чувствуя, что уже не в силах больше бежать. Прости меня за это кощунство, но с тех пор, как меня околдовала эта проклятая иберийская колдунья, я уже с трудом отдаю себе отчёт в своих поступках. А ведь я даже хотел сочинить в честь неё элегию и уже придумал первую строку: «Хочу я пить устов твоих нектар...»
Тут, несмотря на трагический вид Павлиана, Максимиан не выдержал и улыбнулся.
Не устов, а уст.
Знаю, господин,вздохнул бывший конюх.Но тогда нарушается размер...
Значит, эту строку надо просто переделать.
Произнося это, Максимиан услышал снаружи звук открываемых ворот, приоткрыл занавеску и увидел, что они уже находятся возле его дома.
Что же мне делать, господин?испуганно спросил Павлиан.Ты хочешь прогнать меня?
Пожалуй, нет, тем более что моему отцу нужны конюхи.Максимиан задумался. Как поступить ему с этим несчастным влюблённым конюхом, который к тому же мнит себя поэтом? Чувствуя на своём лице бегающие глаза Павлиана, он медленно произнёс:Твой хозяин и дальше будет тебя разыскивать, поэтому тебе следует прибегнуть к королевскому покровительству.
Это означало, что королю докладывали о судебном преследовании того или иного человека и он мог поручить какому-нибудь должностному лицукак правило, это были сайоны, специально предназначенные для выполнения разовых поручений короля,защитить преследуемого. В этом случае дела изымались из обычного суда и тот, кто осмеливался преследовать своего противника и дальше, мог быть подвергнут крупному денежному штрафу.
Но я же простой конюх, кто доложит обо мне королю?отчаянно вскричал Павлиан.
Говори всем, что я нанял тебя на работу, отправляйся ночевать в помещение для слуг, а об остальном не беспокойся,заявил Максимиан, выходя из паланкина, как только его поставили на землю.Позаботься об этом человеке,коротко сказал он одному из изумлённых рабов, кивнув в сторону Павлиана, который жалобно выглядывал из носилок. Затем Максимиан медленно прошёл в дом.
Уже тогда он подумал о Боэции, зная первого министра как человека, который, несмотря на свою занятость, редко отказывает в помощи. Вот только захочет ли он заступаться за этого пусть даже столь необычного вора?
Однако когда на следующий день Максимиан явился в дом своего покровителя, то узнал, что первый министр уехал в провинцию и вернётся лишь через несколько дней.
Глава 6. «ТАЙНАЯ ЖИЗНЬ ОДНОГО»
Смелее, братья, смелее! Разбейте постамент этого проклятого языческого идола. А ты, брат Клемент, приготовь свой могучий молот, чтобы расколоть его на части, когда он наконец рухнет.Высокий и худощавый пожилой монах стоял у подножия прекрасной античной статуи бога Аполлона и, нетерпеливо притопывая ногой, резким и крикливым тоном отдавал команды. У него было красивое, резко очерченное лицо, длинная, но всё ещё чёрная борода и ястребиный взгляд, который из всего многообразия человеческих чувств, казалось, мог выражать только чувство гнева. Одет он был в такую же поношенную и подпоясанную обрывком верёвки рясу, как и другие монахи, суетившиеся со своими кувалдами и ломами у мраморного постамента. Однако один только горделивый жест указующего перста, одно только бесспорное право гневаться на неумелость других четырёх братьев выдавали отца-настоятеля нового аббатства, которое возводилось в местечке Монтекассино неподалёку от Неаполиса, на месте старинной, лежащей в развалинах римской усадьбы. Наружные стены строили крестьяне из окрестных деревень, сами привозя для этого гигантские камни на своих повозках, запряжённых быками, а храм и кельи возводили монахи, используя для этого остатки некогда роскошной виллы.
Увидев, как неуклюжие удары молотов не раскалывают, а лишь крошат когда-то белоснежный, а ныне пожелтевший мрамор, отец Бенедикт Нурсийский, прославленный суровостью своих обетов отшельник из Субианских гор, распалился ещё больше.
О неумелые воители Господа!возопил он, вздымая вверх худые жилистые руки.Зачем же вы портите мрамор, предназначенный для оратории святого Иоанна, которая будет стоять на этом месте? Вам нужно всего лишь уничтожить изображение этого нечестивца, когда-то почитавшегося духовными слепцами за бога, а не превращать его статую в пыль!
Постамент слишком прочно врос в землю,робко пожаловался один из монаховневысокий, длинноволосый, с испуганно бегающими глазами.Будет намного лучше, если брат Клемент просто перебьёт ноги этому идолу и свалит его.
Брат Клементогромный и тучный монах с тупым выражением смуглого некрасивого лица, на котором выделялись толстые вывернутые губы, молча кивнул и выразительно помахал большим молотом, держа его чёрными волосатыми руками.
Сейчас время собирать, а не разбрасывать камни, брат Валент,проворно возразил отец Бенедикт.Так что мрамор этого постамента нам всё равно будет необходим для постройки оратории. Но если у вас не хватает сил справиться самостоятельно, то я сейчас пришлю к вам поселян. А вы шока сотворите молитву, дабы Господь даровал вам сил.
Он повернулся и быстро направился в тот конец усадьбы, откуда раздавались голоса крестьян. Однако на полпути ему повстречался какой-то невысокий худой юноша в бедной одежде с небольшой котомкой за плечами, который до этого сидел возле старой туи, но, заметив отца-настоятеля, поспешно поднялся с земли.
Мир вам, отец Бенедикт,робко сказал он, опускаясь на одно колено.
Мир и тебе, отрок!немного смягчив свой резкий голос, отозвался монах.Что скажешь?
Я бы хотел стать послушником в вашем аббатстве...
Оно принадлежит не мне, но Господу!
Да-да, конечно,забормотал юноша.Позвольте мне стать одной из овец вашего стада.
Не моего, но Господа! Встань с колен.Отец Бенедикт вперил в своего собеседника ястребиный взгляд.А знаешь ли ты, какая суровая жизнь во имя вечного спасения тебя здесь ожидает? Аббатство станет твоим единственным домом, пребывать в котором ты будешь обязан до конца дней своих. Послушание и воздержание, обязательный труд и молитва, которую ты будешь возносить к Христу семь раз в день...
Ради вечного спасения я готов на всё,поспешно перебил юноша, вскидывая робкие глаза на священника и тут же опуская их долу.
Ну, хорошо, ступай к братьям,вдруг спокойно сказал отец Бенедикт,они укажут тебе кельи послушников.
Благословите, святой отец.
Бла... А это что такое?Настоятель осёкся, и его уже поднятая было для благословения рука гневно указала на какой-то свиток, торчавший из котомки.
Это?Юноша скинул котомку и развязал её.Это книги, наставления по геометрии, арифметике...
Немедленно сожги их в ближайшем очаге!яростно загремел настоятель.Как только у тебя хватило наглости и неразумия брать их с собой, словно ты направлялся в обычную римскую школу!