Корнелий сидел рядом с разодетой, накрашенной девицей и призывно махал ему рукой. Максимиан поспешно подошёл к колеснице.
Можешь мне ничего не говорить, ибо я уже знаю, что ты стал женихом прекрасной Амалаберги,не дожидаясь ответного приветствия, тут же заговорил Корнелий.Но одного я не знаюто ли тебя поздравлять, то ли выражать свои соболезнования?
Делай что хочешь, но только поскорее доставь меня в цирк Флавиана,торопливо проговорил Максимиан.
Вот уж не думал, что ты увлёкся скачками,изумился Корнелий.А мне всегда казалось, что поэтов вдохновляют не столько лошади, сколько женщины. К какой же партии ты примкнулвенетов или прасинов?
Ни к той и ни к другой.Максимиан всегда знал, что его друг любит поговорить, но сейчас его только раздражали эти неуместные расспросы.Амалаберга уже отправилась туда, и мне хочется занять место рядом с ней.
А, ну тогда всё ясно. Как мне ни жаль, прекрасная Хлоя, или как там тебя... но я вынужден просить, чтобы ты уступила место моему другу.Корнелий повернулся к своей спутнице и небрежно толкнул её в бок.Надеюсь, эти несколько монет послужат достаточным извинением моей невежливости.
Ворча и ругаясь, греческая гетера слезла на землю, а Максимиан поспешно занял её место. Корнелий отдал приказание вознице, и колесница быстро покатилась по улицам Равенны, заставляя прохожих с криками шарахаться в стороны.
Цирк Флавиана находился в небольшой долине неподалёку от берега моря. Он был воздвигнут ещё четыре века назад, повидал за это время немало празднеств и игр и даже однажды горел, но был отстроен заново. Когда колесница Виринала лихо подкатила к небольшой площади перед центральным входом (а простые горожане, прибывавшие пешком, пользовались иными воротами), Максимиан поспешно спрыгнул на землю и жадно осмотрелся по сторонам. Они непременно должны были опередить паланкин Амалаберги! Убедившись в том, что среди прибывающей публики, состоящей из всех этих надменных патрициев и матрон, которых сопровождали целые толпы причудливо наряженных слуг, её ещё нет, он отошёл на небольшое возвышение и приготовился ждать.
Зачем?удивился Корнелий, подходя к своему приятелю.Если ты хочешь покорить женщину, то не стоит уподобляться её рабу! Пройдём в цирк, займём лучшие места, а когда появится твоя готская красотка прикажем моему слуге проводить её к нам.
Она не пойдёт,качая головой, произнёс Максимиан.Она для этого слишком горда.
Или глупа, что почти одно и то же,не удержался Корнелий.Но я не позволю тебе оставаться здесь и позорить свой славный род. Идём в цирк, а всё остальное предоставь мне.
И он почти насильно увлёк Максимиана за собой. Огромная чаша цирка, уже почти доверху заполненная взволнованной предстоящими скачками толпой, представляла собой весьма оживлённое зрелище. Центральное возвышение, предназначавшееся для короля Теодориха, в данный момент пустовало, но зато места вокруг и рядом с ним белели тогами римлян, которые группировались по левую сторону, и пестрело яркими одеждами готов, рассевшихся справа. Специальные каналыэврилы, окружённые стеной и перилами, отделанными янтарём и слоновой костью, отделяли места для сенаторов от остальной публики, но самих сенаторов было очень немного, поскольку большинство из них по-прежнему находились в Риме. Верхние ряды занимали простые горожане, и именно там сновали разносчики подслащённой мёдом воды, жареного мяса и фруктов. Все цирковые колонны были украшены гирляндами цветов, причём те, что находились в нижнем ярусе, обвивали венки из роз, а верхниеплющ и виноград.
На самой арене возле белых столбов, отмечавших начало первого стадия, уже нетерпеливо рыли копытами землю великолепные лошади, запряжённые в разноцветные цирковые квадриги. Знатоки и завсегдатаи скачек спускались по проходам до самого ограждения, оживлённо заключали пари, обсуждали достоинства лошадей, подбадривали возниц. Все ждали сигнала труб, означавшего начало первого заезда.
С того момента, как они заняли свои места под роскошным веляриумомогромным покрывалом, укреплённым на специальных шестах, служившим защитой от солнца и дождя,Максимиан ещё ни разу не взглянул на арену. Полностью повернувшись назад, он жадно высматривал появление Амалаберги. Его нетерпение стало передаваться и Корнелию, который проявил удивительную предусмотрительность, постаравшись занять те пустовавшие места, которые находились как бы на нейтральной полосе между местами римлян и местами готов. Более того, он приказал своему слуге принести из колесницы все находившиеся там подушки, а также огромное великолепное опахало из страусиных перьев.
Неужели она действительно так красива?небрежно спросил он, заскучав от долгого молчания и поворачиваясь к Максимиану, который в этот момент протирал слезившиеся от солнца глаза.
Тот же вопрос задавал мне и Северин Аниций,недовольно буркнул Максимиан,и, право же, мне странно это слышать. Почему те люди, которые знают меня уже много лет, вдруг засомневались в моём вкусе?
О нет, мой друг, совсем не во вкусе,проворно возразил Корнелий,и если бы ты заявил мне, что купил красивую рабыню, я бы тут же поверил и даже не просил бы показать свою покупку. Но ты говоришь, что влюблён, а значит, смотришь на предмет своего обожания не глазами эстета, а опьянённым и помутившимся взором. Вот потому мне и интересно сравнить, так ли она хороша, как, например, вон та высокая блондинка с надменным взором, которую сопровождают две служанки...
Это Амалаберга!встрепенулся Максимиан, который только теперь заметил её появление в цирке.
В самом деле? Тогда тебе можно позавидовать!
Что ты собираешься делать?
Пригласить её занять место рядом с нами, разумеется!
Я сам это сделаю!
Хорошо, хорошо, я не собираюсь тебе мешать.
Корнелий сбавил шаг, позволив Максимиану первым приблизиться к Амалаберге. Лишь на мгновение она удивлённо повела бровью, а затем отвернулась к одной из служанок.
Я уже приготовил для тебя место, а потому не о чем беспокоиться,поспешно проговорил Максимиан.
А я совсем не уверена, что моё место именно рядом с тобой,холодно сказала она, не поворачивая головы.
Максимиан растерянно обернулся к Корнелию, на что тот слегка присвистнул и покачал головой, как бы говоря: «Действуй смелее!» В этот момент зрители верхних ярусов дружно затопали ногами, тем самым призывая поскорее начать состязания, и как бы в ответ на их требование взревели сигнальные трубы.
Прошу тебя, драгоценная моя, пройдём с нами,настойчиво повторил Максимиан.
Надеюсь, ты не боишься на виду у всех сесть рядом с римлянами?неожиданно поддержал его Корнелий и тут же был удостоен такого же презрительного взора, какой уже не раз ловил на себе сегодня его друг.
С каких это пор победители-готы стали бояться побеждённых римлян?гордо заявила Амалаберга.Разве было хоть одно сражение, где они показывали вам спину?
О, я не сомневаюсь, что спина у тебя не менее красива, чем грудь!бесстыдно съязвил Корнелий, зло сверкнув глазами на надменную готскую принцессу.Однако, чем дольше мы будем спорить, тем больше рискуем пропустить самое интересное...
Действительно, публика уже взревела и встала на ноги, а четыре квадриги резко рванули с места в карьер и помчались по овальной арене, в центре которой возвышался земляной бруствер, украшенный скульптурами знаменитых возниц. При виде этого зрелища глаза Амалаберги вспыхнули, и она, слегка кивнув, прошла на место, приготовленное ей Максимианом, и поспешно села, не отводя глаз от несущихся колесниц. Приятели обменялись вопросительными взорами и проследовали вслед за девушкой, расположившись справа и слева от неё.
Я бы хотел узнать...начал было Корнелий, но Амалаберга резко перебила, даже не взглянув в его сторону:
Вы, римляне, ужасно болтливы, а настоящий воин говорит лишь для того, чтобы продиктовать свои условия побеждённому неприятелю.
Однако нельзя же быть такой воинственной!не выдержал Максимиан.Ты слишком прекрасна для того, чтобы быть амазонкой!
А ты слишком труслив для того чтобы быть моим мужем!
Максимиан даже скрипнул зубами, услышав подобную дерзость.
Проклятье! Да как ты смеешь!
И только теперь, словно проверяя впечатление от своих крайне обидных слов, Амалаберга бросила на него быстрый любопытный взгляд. Однако она не успела ничего сказать, поскольку в этот момент весь цирк потряс дружный пронзительный вопль. На одном из поворотов вырвавшаяся вперёд квадрига слишком сильно наклонилась в сторону, и возница не справился с управлением. Выпустив вожжи из рук, он слетел вниз, прямо под колёса следующей за ним квадриги. Ударами копыт ему мгновенно снесло полголовы, а тяжёлое колесо переехало его пополам.
Максимиан не выдержал этого зрелища и поторопился перевести свой взгляд с арены на Амалабергу.
А ты побледнел,холодно заметила она.Можешь попросить у моей служанки флакон нюхательной соли.
Почему ты меня ненавидишь?
Ты в этом уверен? Ненавистьэто сильное чувство, а ты не вызываешь во мне даже самого слабого...
Зато ты буквально переполняешь меня чувствами!
Я к этому совсем не стремлюсь...
Сейчас остатки этого увальня счистят с арены и состоится второй заезд,вмешался в разговор Корнелий.О чём это вы тут спорите?
Твой приятель доказывал мне, что ты целые дни проводишь в лупанариях, а я утверждала, что у тебя хватает время и на пьянство!
Я рад, что вы обо мне такого лестного мнения,усмехнулся Корнелий и удивлённо подмигнул Максимиану.Однако хочу напомнить, что и то, и другое прекрасно совмещается, о чём свидетельствует прелестное стихотворение Руфина.
Он слегка откашлялся и, не переставая улыбаться, продекламировал:
Против Эрота мне служит оружием верным рассудок;
Выйдя один на один, не победит он меня.
Смертный, с бессмертным готов я бороться, но если Эроту
Вакх поможет; один, что я могу против двух?
Амалаберга уже готова была улыбнуться, но в последний момент сдержалась и вновь горделиво вскинула голову:
Это моё мнение не только о тебе, но и обо всех римлянах!
И всё же тебе предстоит стать женой именно римлянина!яростно заявил Максимиан, волнуясь от того, что никак не может найти нужного тона в разговоре с этой надменной красавицей, а потому постоянно или злится, или теряется.
Но только потому, что мы, готы, верны и преданы своему королю!
«Она говорит о чувстве долга,размышлял Максимиан, пока длился второй заезд и цирк буквально взорвался таким неистовым свистом и рёвом публики, что невозможно было расслышать собеседника, а потому все трое замолчали.А всё же, не кроется ли за её надменностью любовь? Ведь самое очевидное объяснение её невыносимого поведенияэто именно то, о чём она уже сегодня упоминала. Среди готов у неё наверняка есть возлюбленный, поэтому она так злится и досадует на то, что король отдал её руку мне. Но если это правда, то не благороднее ли с моей стороны будет отказаться от нашего брака? Достанет ли у меня сил, ведь она так хороша собой! Однако, прежде чем думать об этом, надо досконально убедиться в своих подозрениях».
Придя к такому выводу, Максимиан извлёк из-за пазухи вощёную табличку и стило, которые он постоянно носил с собой, чтобы записывать приходящие на ум стихи. «Будь добр отправить своего раба ко мне домой за носилками»,проворно написал он и передал эту табличку Корнелию. Тот прочитал, пожал плечами, а затем написал ответ. Максимиан поспешно развернул створки таблички и прочитал: «Зачем? Я отвезу тебя на своей колеснице».
Второй заезд, к явному разочарованию публики, закончился благополучно, и все четыре квадриги домчались до финишного столба. Воспользовавшись небольшим затишьем, во время которого и проигравшие, и выигравшие торопились заключить новые пари, Максимиан громко сказал Корнелию:
Будь добр выполнить мою просьбу, не спрашивая, зачем мне это нужно.
Хорошо,кивнул тот и подозвал своего слугу.
Во время их короткого разговора Амалаберга подозрительно взглянула на Максимиана, и поэту на мгновение показалось, что она поняла его тайное намерение проследить за её возвращением из цирка, укрывшись за занавесками собственного паланкина. Однако через минуту внимание публики привлекло шумное появление в цирке знаменитой равеннской гетеры, которую звали так же, как и византийскую императрицу, Феодорой, и которая отличалась не меньшим бесстыдством и безудержным развратом. Рассказывали, что она, явившись на пир, устроенный десятью знатными молодцами, отличавшимися огромной физической силой и распущенностью, в течение целой ночи одна отдавалась всем сотрапезникам. А уже под утро, когда они, измождённые, вынуждены были «сдаться», отправилась к их слугам, которых было не менее тридцати человек, и даже после этого так и ушла неудовлетворённой, жалуясь на то, что природа обделила женщин инструментами любви, предусмотрев лишь три отверстия для близости с мужчиной.
И «зелёные», и «синие», на миг забыв о своём соперничестве, приветствовали, её появление такими аплодисментами и градом непристойных замечаний, что Амалаберга поневоле заинтересовалась и тоже обернулась, чтобы посмотреть на Феодору. Знаменитая развратница была невероятно красива, а её порочные голубые глаза и полные чувственные губы в сочетании с белоснежной кожей, не уступающей в своей нежности коже девочки-подростка, способны были мгновенно всколыхнуть вожделение у любого мужчины. Она была завёрнута в длинный алый плащ, её сопровождали двое слуг, один из которых нёс под мышками двух гусей.
Не зная, что она задумала, но ожидая какой-нибудь эффектной выходки, зрители позабыли о начале третьего заезда и теперь жадно следили за всеми движениями Феодоры. И она не обманула всеобщих ожиданий! Приблизившись к своему месту, гетера помедлила, искусно выдержала паузу,а начинала она именно как актриса, участвуя в непристойных представлениях мимов,затем взмахнула руками и проворно сбросила плащ, оставшись совсем обнажённой.
А-а-х!единодушно вырвалось из мгновенно пересохших мужских глоток.
Феодора коварно улыбнулась и, обхватив обеими руками свои полные груди с ярко накрашенными пурпурной краской сосками, медленно опустилась на сиденье, а затем легла, отклонившись назад и слегка согнув ноги. Один из рабов опустил рядом с ней обоих гусей, а второй принялся доставать из небольшого мешка зерна ячменя и бросать женщине на низ живота. Гусей явно тренировали именно для этого трюка, они принялись осторожно вытягивать шеи, пропустив их между ног лежащей Феодоры, и вытаскивать клювами брошенные зёрна, слегка пощипывая её курчавые подкрашенные хной волоски.
Толпа взревела и вновь разразилась аплодисментами. А через мгновение раздался и безудержный хохоткакой-то зритель, с раскрытым ртом засмотревшийся на эти порочные чудеса, оступился и упал в жёлоб, который тянулся между рядами, чтобы в случае дождя по нему стекала вода, а в случае жары, напротив, бежала, благоухая ароматизирующими эссенциями. Сломав ногу, бедняга заскользил вниз, издавая жалобные вопли, что лишь добавило веселья публике.
Какая бесстыжая тварь!вдруг вспыхнула Амалаберга и стремительно поднялась с места.Я не желаю больше смотреть на эту мерзость!
Максимиан и Корнелий только сейчас отвели глаза от соблазнительно раскинувшейся Феодоры и при этих словах готской принцессы даже слегка смутились.
Позволь мне хотя бы проводить тебя!вскочив с места, попросил Максимиан.
Тогда ты пропустишь самое интересное!иронично заметила Амалаберга, презрительно кивнув в сторону гетеры.О нет, я не хочу лишать тебя этого удовольствия, мне не нужны никакие провожатые.
Эти слова мгновенно всколыхнули в нём все недавние подозрения, и он стал настаивать и настаивал до тех пор, пока не дождался ледяного тона, пригвоздившего его к месту:
Ты мне надоел!
После этого Амалаберга поспешно покинула цирк, не дожидаясь окончания очередного заезда, а подавленный Максимиан вернулся к Корнелию. К этому времени Феодора уже закончила своё необычное представление, поднялась с места и завернулась в плащ, после чего стала раскланиваться во все стороны и посылать воздушные поцелуи.
Я вижу, ты опечален, но о причине даже не спрашиваю,посылая гетере ответный воздушный поцелуй, торопливо проговорил Корнелий.И, чтобы тебя хоть немного утешить, предлагаю немедленно отправиться к ней,и он кивнул на Феодору.