Но у вас такой вид...мадемуазель Браницкая не подобрала слов.
Действительно, вид был не из лучших. Без шляпы, с взъерошенными волосами и, кажется, без верхней пуговицы на мундире Михаил напоминал кого угодно, только не самого себя.
Не произнеся больше ни слова, Лиза взяла его за руку, как нянька годовалого ребёнка, и повела к ближайшей скамейке.
Что случилось?повторила она.
Граф упёрся в неё мутным взглядом, оглядел так, словно видел впервые, и брякнул вместо ответа:
Где ваша матушка, сударыня? Что за манера гулять без неё? Это, честное слово, небезопасно.
Мы поссорились.Лиза шмыгнула носом.Здесь, на аллее. Бога ради, Михаил Семёнович, не спрашивайте. Мама выбранила меня и удалилась. Я ищу её битый час. А почему тут опасно?
Париж такой город,неопределённо протянул Воронцов.Здесь публикане чета нашей. Живо оберут до нитки. Средь бела дня. На центральной площади. Знаете, что случилось с нашим послом князем Куракиным ещё при Наполеоне?
Нет,барышня помотала головой.
В театре, где он был, случился пожар. Все кинулись к дверям, началась давка. Как галантный кавалер, князь стал пропускать вперёд женщин. В то время как остальные топали по головам. Ему здорово намяли бока и оттеснили в угол. Куракин был толст, застрял в двери. Его еле вытащили. К этому времени золотые нитки камзола расплавились от жара и слиплись в подобие панциря, к которому пригорела кожа посла. Когда князя вынесли, он весь дымился и, чтобы остудить, его положили в лужу на мостовой. Несчастный стонал, но стоило пожарным отвернуться, как толпа зевак срезала с его одежды все бриллианты.
Лиза удивлённо подняла брови. У неё в голове не укладывалась подобная картина. Казалось, что в Петербурге или Москве такое невозможно.
Теперь понимаете, что ваша матушка напрасно ушла?мягко спросил её граф. Он уже начинал понемногу приходить в себя. Странное всё-таки действие на него оказывала мадемуазель Браницкая.Её нужно найти. Здесь шатается всякий сброд.
Подождите,девушка подняла руку.Моя мама вовсе не так беззащитна, как вы думаете. Что всё-таки случилось?
Теперь она смотрела ему прямо в лицо, и Михаил не знал, куда деваться. Губы у него всё ещё кривились от гнева, а щека чуть-чуть подёргивалась.
Мой корпус расформировывают,неожиданно для себя признался он.Поротно. Уже после вывода в Россию. Возможно, некоторые офицеры потеряют против теперешнего в должностях. И все в жалованье.
За что?ахнула Лиза.
Я бы и сам хотел знать,лицо графа исказила болезненная гримаса.Так что, Елизавета Ксаверьевна, мы с вами встретились не в самый подходящий момент.
Напротив,девушка успела поймать его за руку и не дать встать со скамейки.Огромная удача, что вы в меня врезались. Могли бы в дерево.
Воронцов помимо воли рассмеялся.
Вы забавная, Лиза. С вами хорошо.
С вами тоже,искренне сказала она.Так что вы намерены делать?
Граф передёрнул плечами.
Вообще-то почти ничего нельзя предпринять. Я выразил своё несогласие и подал в отставку. Думаю, не я один.
Лиза снова ахнула. Такой крутой перемены в судьбе командующего она не ожидала.
Словом, я теперь вовсе не так сановен и виновен, как вчера,заключил Воронцов.
Но тридцать тысяч душ остались при вас?поддразнила его Лиза.Считайте, что получили вольную.
Граф глубоко вздохнул и потёр лоб ладонью. На лице у него было написано полное непонимание, что делать с даром небес.
Многие сочтут мои действия необоснованными,протянул он.
Лиза ещё крепче стиснула его пальцы.
Вы совершенно правильно поступили,тоном, не допускающим сомнений, сказала она.Нельзя забывать уважение к себе, даже если так хочет государь.
Михаил всей душою был с нею согласен.
Я совершенно не знаю, что делать,признался он.Чем теперь заниматься? Я всегда служил. Понимаете, с семнадцати лет? Я не могу себе представить, что теперь всё.
Лиза пожала плечами.
Во-первых, император вовсе не обязательно удовлетворит прошение. Во-вторых, дворянин не бывает свободен в полном смысле слова. Вы сказали: тридцать тысяч. Это только мужских душ. С бабами и ребятишками набежит больше сотни. Три таких корпуса, как ваш. И о них надо заботиться. Сколько лет вы не были в имениях? С войны?
Михаил покачал головой.
Раньше?ужаснулась Лиза.
С восемьсот третьего.
Мой Бог! Что же там творится? Вы даже представить себе не можете, как порой ждут барина в каком-нибудь медвежьем углу. Местные чиновники, управители, собственные дрязгимужикам, бывает, и податься-то некуда. Только в бега. Вам давно пора заняться вашими людьми.
По кислому выражению лица Михаила она поняла, что граф вовсе не вдохновлён нарисованной перспективой.
Я ничего этого не умею.
Но дело-то нехитрое,ободрила его девушка.Вы сами видели, когда мы разбирались с документами.
Лиза.Воронцов всё-таки встал,выходите за меня замуж. Честное слово, я вас не обижу.
Очень куртуазно и романтично! «Я прошу вашей руки, потому что мне лень возиться с имениями». Мадемуазель Браницкая тихо засмеялась.
Вы это не всерьёз сказали,она потянула его за руку обратно на скамейку.С перепугу.
Что-что?не понял граф.
Ну, вы сбиты с толку случившимся. Боитесь не найти себя. И думаете, что, имея семью, лучше бы приноровились к новой жизни.
Ей нельзя было отказать в завидной доле проницательности. Но всё же выбрал-то он её, а не кого-то другого. Могла бы оценить.
Лиза,сказал граф, снова порываясь встать,вы же сами говорили, что хотели бы иметь детей. Я уверен: и с матушкой поругались из-за женихов. Я прав?
Вы всегда правы,она опустила голову и стала туфелькой катать по земле камешек.
Ну и?
И...протянула девушка, не зная, что ответить.Всё, конечно, хотят встретить хорошего человека...
Она хотела сказать, что несвободна. Что Михаил Семёнович очень добрый и славный, но... В этот момент раздался треск ближайших кустов, и на дорожку перед ними явилась Александра Васильевна Браницкая, вооружённая зонтиком от солнца и маленькой складной скамеечкой. Вид она имела воинственный. Раздувала от негодования щёки и то и дело поправляла съехавшую на лоб соломенную шляпу, один из краёв которой был лихо заломлен.
Насилу тебя отыскала, голубушка,обратилась она к дочери.Виданное ли деломать бросать? Ах, граф, хорошо, что вы нашли эту дурёху. С ней Бог знает что могло случиться в здешнем вертепе. Не город, а Содом и Гоморра! Просто жуть! На меня напали грабители. Но я задала им ретираду.Старая графиня потрясла сломанным зонтиком.Требовать у пожилой дамы шляпку и табурет! И это в стране, наводнённой нашими войсками! Куда смотрит ваш корпус, граф? Развели разбойников!
Мама.Лиза прервала поток её излияний,его сиятельство делает нам честь, прося моей руки.
А он-то боялся, что мадемуазель Браницкая не сообщит матери. Возможно, ему и не откажут.
Надеюсь, у моей дурёхи хватило ума ответить вам согласием?осведомилась старая графиня. Её большое полное лицо затряслось, как будто она вот-вот заплачет. Но Александра Васильевна была сделана из очень прочного материала. Она достала носовой платок величиной с полковое знамя, шумно высморкалась и смахнула с глаз закипевшие слёзы.
Ну, детки, едемте домой, такое событие надо отпраздновать.
Так Михаил Семёнович, не получив от Лизы ни «да», ни «нет», попал, что называется, с корабля на бал, а вернее, с похорон на обручение. Впрочем, формально ничего не было оговорено, и даже кузины Раевские не узнали о случившемся. Вечером в гостиной под портретом светлейшего князя Воронцов понялпочему.
Лизы не было с ними. Александра Васильевна выслала её, твёрдо сказав, что не только у невесты с женихом, но и у тёщи с будущим зятем найдётся о чём поговорить без помех. Граф напрягся, полагая, что старуха, возможно, коснётся скользкого вопроса, из-за которого он поссорился с Раевским. Но Александра Васильевна, как видно, ничего об этом не знала. Беседа пошла о другом.
Вам, граф, вперёд нужно было обратиться ко мне,строго сказала Браницкая.А уж потом смущать Лизу. Всё-то вы, молодые, торопитесь. Что, например, скажет ваш батюшка?
Я как раз собирался в конце недели отбыть в Лондон, чтобы сообщить ему обо всём и просить благословения. Не сомневаюсь, он будет рад. Женить меняего горячее желание.
Не сомневаетесь?переспросила графиня.А вот я сомневаюсь. И имею свои причины. Что вы знаете об отношениях наших семей?
При этих словах Александра Васильевна так выразительно посмотрела на портрет, что стало ясно: речь идёт не о Браницких, а о многочисленной родне Потёмкина. Михаил слышал, что у отца, да и у дяди были непростые отношения с великолепным князем Тавриды. Его называли разорителем России, говорили о ненависти к ним, Воронцовымчестным слугам Отечества, никогда не склонявшимся перед временщиками. Всё это началось ещё до рождения Михаила. В детстве он не раз ловил краем уха разговоры о каких-то интригах, сломанных карьерах, оттеснении от власти и тому подобном. Но к ним-то с Лизой какое всё это имело отношение? Сейчас, через четверть века после смерти светлейшего, молодой Воронцов решительно не понимал, почему прошлое должно хватать его из гроба за ноги? И был уверен в согласии отца.
А если граф Семён Романович не даст вам благословения?спросила Браницкая.Что делать моей бедной девочке? Вы уж, голубчик, не оглашайте пока, до разговора с отцом, своего решения жениться. Я-то рада бы видеть вас зятем. Да захочет ли ваш батюшка назвать Лизу невесткой?
Эти сомнения были Михаилу совершенно непонятны, но он дал Александре Васильевне слово не объявлять пока о сговоре. И сам взял с графини обещание не отдавать Лизу, если в его отсутствие к ней кто-нибудь посватается.
Среди всех этих разговоров сама мадемуазель Браницкая оставалась как бы не у дел. Её без особых сомнений считали невестой. Но граф хорошо помнил колебания девушки. С целым возом сомнений и страхов он в следующий четверг отбыл в Лондон. Потратил на дорогу двое суток, а потом ещё день, пока добирался до имения Пемброков, где жил на покое отец.
Уилтон-хаус. Уилтшир. Англия
Нет!
Михаил Семёнович был потрясён ответом старого графа. Он ещё никогда не видел бывшего посла в таком волнении.
Выбирал-выбирал и выбрал!голос Семёна Романовича сорвался и, вместо грозного рыка, дал петуха.Или ты первую попавшуюся схватил за руку? Кого ты хочешь привести в наш дом? Потаскуху неизвестно каких кровей, зачатую её развесёлой матушкой в пьяных оргиях с собственным дядюшкой?
Ваше сиятельство забывается.Михаил откровенно опешил и не знал, то ли защищать честь невесты, то ли бежать отцу за каплями.
Последнее сделала сестра Екатерина, на корточках приседавшая за дверью от страха. Она подслушивала, как в детстве, когда у папа́ случался трудный разговор. И как в детстве, всегда боялась за него. Катенька принесла валерианы и бросила на брата укоризненный взгляд.
Ему нельзя так волноваться, Миша,увещевала она.Для чего было расстраивать?
Ну а мне-то что делать?возмутился молодой Воронцов.Приехал, думал, вы будете рады.
Рады,слабо простонал Семён Романович.Нет моего благословения на такой брак. Мешать кровь Воронцовых с потёмкинским отродьем!
Михаил выпрямился.
Папа,резко сказал он,когда мадемуазель Браницкая родилась, светлейший князь давно умер. Да и как вы, не зная невесты, судите о ней столь немилосердно?
Зато я очень даже хорошо знаю её матушку!взвился старик и присовокупил несколько опрометчивых слов, которых тут же устыдился из-за присутствия Кати. Вообще Семён Романович умел держать себя в руках, чем напоминал сына. Да и внешне они были похожи. Оба высокие, сухопарые, рано поседевшие, но моложавые. Михаил хотел бы себе такой старостибодрой, разумной, в окружении большой, любящей семьи. Бывший посол всё ещё интересовался политикой. К нему приезжали за советом, а переписка заняла бы не один объёмный том. Впрочем, его, как и сына, подводили ноги. Иногда он двигался на коляске, но норовил делать это как можно реже.
Рано оставшись без матери и не помня её, Михаил и Катя не просто любили отца, а были преданны ему всем сердцем. Поэтому сейчас молодой граф испытывал почти физическую боль от всего происходящего. Страдал и Семён Романович, но не мог уступить.
Ты не понимаешь,повторял он,что намерен взять. Это геенна огненная, а не люди. Хищные, жадные, прозорливые в интригах. Блудники и блудницы. Растащили пол-России. Я ничуть не удивлён, что за этой мамзелькой такое приданое. Всё ворованное из казны!
Михаил пожал плечами. Про его дядю-канцлера говорили то же самое. А дедзнатный на всю империю взяточник. Только услышал это молодой граф, конечно, не дома, а приехав в Петербург на службу. Тогда он был наивно убеждён, что их род один из самых древнихчуть ли не князьяи известен повсюду кристальной честностью, чистотой рук и беззаветной службой Отечеству. За что и уважаем. Примерно то же граф собирался внушать своим детям. Но самому пришлось во многом разочароваться. И родословная оказалась хиловата (выдвинулись только при Елизавете Петровне), и титул жалованный, и добродетелями предки не блистали...
Никогда никто из родни Потёмкина не имел совести,продолжал обличения отец.Проглотил дядя власти немерено, они и купались в золоте. Узурпатор! Всё, чему я тебя учил: закон, свободы, просвещениеим чуждо. Как тебя угораздило из всех барышень попасться на крючок именно этой? Да я и не удивлён. От мамаши набралась умения ноги перед кавалерами раскидывать! Нет моего благословения!
Михаил кипел уже не первую минуту, но сдерживался.
Папа, я глубоко уважаю ваше мнение,с трудом выговорил он.Но я взрослый человек. Полагаю, вы понимаете, что не можете распоряжаться моей жизнью. Вы хотели меня женить, я сделал выбор. Он вам не подходит. А я не собираюсь его менять. Прошу вас искренне: не лишайте меня благословения. И воздержитесь от оскорблений девушки, которая станет матерью ваших внуков.
Да я тебя не только благословения, я тебя наследства лишу!возмутился старый граф.Взял манеру спорить! Думаешь, раз командовал корпусом, можешь и мной командовать?И с этими словами приказал дочери катить его кресло из Красной гостиной, где происходил разговор, в столовую. В отдалении ещё долго слышалось его ворчание: «Матерью моих внуков, видите ли, она станет!»
Михаил был огорчён. Положим, он не боялся лишения наследства. Помимо состояния отца, которое он делил с Катей, у него во владении уже имелось огромное имущество бездетных родных. Так что тут и говорить было не о чем. Но отказ принять Лизу в дом из-за каких-то неведомых грехов её предков казался и оскорбительным, и нелепым. Молодой граф не хотел ссориться с родителем. Но не хотел и терять невесту. В кои-то веки ему понравилась женщина, которую он мог полюбить. Старик должен это понять. Покричит и сдастся.
Однако бывший посол твёрдо держал осаду, и недельные уговоры сына не помогли. Семён Романович был готов поддержать Михаила во всём. В неповиновении требованиям из Петербурга, в гордом желании уйти со службы и даже в некотором фрондёрстве по отношению к государю. Но не в выборе невесты.
Катюша, жалевшая обоих, хотела было стать на сторону брата и исподволь смягчить сердце отца. Куда там!
Я тебя, Екатерина Семёновна, когда ты получила фрейлинский шифр, не пустил в Россию, потому что тогда весь двор был суть гарем князя Таврического!гневно заявил старик.Как же ты хочешь сидеть за одним столом с дочерью его одалиски?
Катя уже ничего не хотела. Только бы близкие люди унялись. Положение спасла, как ни странно, старая графиня Браницкая. Как-то утром, на исходе второй недели пребывания в Уилтон-хаусе, лакей передал Михаилу, что их сиятельство ожидает сына в кабинете. И понизив голос, добавил: «В хандре-с». Русские слуги, оставшиеся при бывшем после, любили молодого графа. Не только потому, что он ласково обращался с ними. По и потому что оставался единственной связующей нитью с далёкой родиной. Он приезжал, украшенный победами и наградами. Его служба и высокое положение были лишним доказательством мощи России. А доброта и просвещённостьтого, что дома жизнь потихоньку меняется к лучшему. Они пестовали эти иллюзии и опекали своего ненаглядного Мишеньку.
Граф поднялся по дубовой лестнице на второй этаж, стараясь идти как можно размереннее и на каждой ступеньке унимая сердце. Он твёрдо решил не уезжать без благословения. Но и отец, всегда мягкий, упёрся в землю всеми четырьмя лапами. Он считал, что наследника надо спасать. И делал это на свой манерсмешно и неумело, если учесть возраст и чины «жертвы».