Вот силен человек браниться! Осеня с любопытством прислушивался к бормотанию новгородца, так хорошо знакомого с богами и злыми духами славян, скандинавов и чуди. Видно, сам со всеми племенами перебраниться успел
Ступай своей дорогой, старче! Новгородец недобро оглянулся на него. Я свое дело знаю!
Пожалуй, никогда двор купца Милуты не видел столько чудинов разом. Сюда собралась чуть не половина рода старого Тармо, все, кто вместе с ним приехал в Ладогу искать пропавшего Тойво. Здесь был и приземистый Кауко, и его дочь Мансикка, ставшая невольной причиной шума на торгу.
Родичи плотной толпой сгрудились возле лавки, на которой лежал Тойво, восхваляя своих богов и благодаря Милуту за доброту. Спех мог бы обидеться, поскольку первым спасителем Тойво был все-таки он, но сейчас парню было не до того. Лежа в другом углу, он прикладывал свежие листья подорожника к своим синякам и ссадинам. Разбитый лоб Загляда перевязала ему чистым платком, и Спех старался не задевать повязки. Но сильнее боли его мучил стыдникогда прежде ему не приходилось быть так сильно битым при все народе.
Тармо хотел сейчас же забрать сына в Чудской конец, где остановился у родни, но головная боль не давала Тойво подняться с лежанки.
Да пусть лежит покуда, места не пролежит, нам не в обузу! великодушно приглашал Милута. А там на ноги встанети сам пойдет.
Чем лечили? расспрашивал Тармо Загляду. Какая трава, какое слово?
Как у нас лечатклеверовый цвет заваривали, папоротниковый лист. А заговаривала так, как меня матушка моя учила. Как на высоком своде небесном нет ни раны, ни крови, как не бывает на нем ни боли, ни треска, так бы и на челе у Тойво сына Тармо, пусть не будет ни раны, ни крови, ни боли, ни круженья, повторила Загляда, а Тармо прислушивался внимательно, но с недоверием.
Старейшине было чуть больше пятидесяти лет. Он не отличался ни высоким ростом, ни могучим сложением, но держался уверенно и вызывал уважение даже у незнакомых людей. В его светлых волосах и бороде еще не было заметно седины, блекло-голубые глаза смотрели из-под тяжелых век через узенькие щели, но взгляд их был умным и цепким.
Это все мало. Выслушав Загляду, Тармо медленно покачал головой. Ловиатарона есть мать всех болезнейсильна, а вашу речь она не разумеет. Прогнать ее вот что поможет.
Он снял с пояса небольшой продолговатый брусок с просверленной дырочкойточило.
Ты точило с собою носишь? спросила Загляда. А зачем?
Она и раньше часто видела на поясах у чудинов темный брусок, но не знала, для чего он нужен.
Точило есть сильный камень, значительно объяснил Тармо. Он есть сильнее стали. Все злые духи боятся его. И все недуги боятся. Он прогонит Ловиатар и ее дети.
Да, точило есть камень большой силы! подхватил Тормод, с большим любопытством наблюдавший за чудинами. Даже у Тора во лбу сидит кусок такого камня. Не урони его, Бьерк-Силвер! Когда люди бросают точило, камень шевелится в голове у Тора!
Тармо метнул на норвежца короткий неприязненный взгляд. Он принужден был терпеть ненавистного руотса, поскольку тот жил в доме Милуты, но его присутствие было неприятно Тармо. Ничего не ответив корабельщику, старейшина положил точильный брусок в решето, решето поставил на широкогорлый горшок и стал лить на него воду, вполголоса приговаривая что-то по-своему.
Возьми эта вода и сделай отвар из твои травы, сказал он Загляде, снова подвесив точило к поясу и передавая ей горшок с водой. Теперь сильная вода, хорошо поможет.
Загляда взяла горшок и поставила его на очаг к огню. Милута тем временем позвал Тармо и его родичей за столы, расставленные вдоль стен вокруг очага, Зиманя суетилась, выставляя все угощенья, какие успела приготовить на день: толокно, гороховую кашу, жареную дичину, похлебку из рыбы.
Нет такого зверя на свете, какой не живет в наши леса, говорил за едой Тармо Милуте. Сколько зверя ты знаешь? Белка, соболь, куница, рысь, выдра, бобер, лось, олень, лиса, медведь, волккого ты хочешь? Мы можем дать все. Что ты привез в обмен? Я даю куницу за одну бусину, три куницыза нож. За доброе копье дам сорок, даже э, виисикюмментасорок и еще десять, вот сколько. А за моего сына я дам тебе три раза по сорок куниц.
Спасибо, да за сына тебе не меня надо благодарить. Милута оглянулся туда, где лежал Спех. Загляда сидела рядом и кормила его кашей с ложки, как малого ребенка. Сейчас он чувствовал себя слишком несчастным, и такая забота его утешала.
Сына твоего мой ратник со дна вытащил, а теперь вон сам побитый лежит, сказал Милута, поглядев на них. Гляди, как досталось парнюрук поднять не может.
Я знаю. Люди говорили. Тармо неспешно кивнул. Опять руотсы. Руотсы хотели увезти моего сына, руотсы били твой человек. Гуннар Хирви теперь не войдет в наши лесаон знает, что не выйдет назад живым. Я стану бить челом посаднику на руотсов. А ты что станешь делать? Тебе не к лицу оставить обиду.
Поймав на миг его взгляд под тяжелыми морщинистыми веками, Милута порадовался в душе, что ему этот человек не враг. В спокойствии чудского старейшины скрывалась немалая сила, сила всей его суровой земли, покрытой мшистыми валунами, через которые смотрят в мир подземные боги.
Не охотник я за судом ходить да челом бить, нахмурившись, сказал Милута.
Послушай меня! принялся убеждать Тармо. Я стану бить челом на руотсы за то, что хотели украсть мой сын. Ты будешь видокты видел Тойво на их ладья. И ты станешь бить челомони обидели твой человек. И мои родичи будут видоки. Мы с тобой будем друзья. Тогда будем большая сила.
Милута снова поглядел на Спеха, задумчиво потирая бороду Вместе с бесчувственным беглецом с варяжского струга Спех, сам того не зная, вытащил с речного дна удачу в торговых делах и поддержку в беде.
Твоя дочь есть красивая, такими словами вдруг прервал его размышления Тармо. Он смотрел на Загляду, которая стояла на коленях возле очага и осторожно сыпала в кипящую воду, пропущенную через решето с точилом, темный порошок из сухих листьев папоротника.
Да, уж дочерью меня боги не обидели! охотно согласился Милута. Сыновей не дали, так зятя, глядишь, доброго пошлют!
Он сказал это без всякой задней мысли и тем более был удивлен ответом Тармо.
Да, сказал тот, переводя взгляд с Загляды на Тойво. Твоя дочь есть красива и умеет лечить. Она лечит моего сыная дам ей сорок соболей. А послемой сын принесет тебе точило. Думай.
Милута не понял, что означают эти слова, а сидевшие поблизости чудины стали улыбаться и переглядываться, подталкивая друг друга. По их обычаю, точило дарили как часть выкупа за невесту.
Завтра перед полдень я буду с родичи у посадника, сказал Тармо Милуте на прощание. Будь и ты. Мы накажем руотсы за их дурные дела.
Тормод, тоже слышавший этот разговор, бросил Загляде короткий взгляд, смысл которого она хорошо поняла. Белый Медведь хотел напомнить ей об их утренней беседе. И теперь она с окрепшей уверенностью подумала, что он был прав.
На другое утро после драки на торгу, на самом рассвете, у ворот варяжской крепости Княщины раздавался громкий стук, как будто кто-то изо всех сил колотит в них палкой. И этот кто-то твердо уверен, что ему откроют.
Кто там? крикнул сверху по-варяжски хриплый спросонья голос.
Через кромку заборола выглянула русобородая голова дозорного в железном шеломе. По обеим сторонам его шеи больше чем на пол-локтя свешивались спутанные пряди светло-русых волос.
Внизу возле ворот стоял подросток лет четырнадцати. Белые прямые волосы в беспорядке падали ему на лоб и на узкие глаза, совсем прозрачные, с быстрым и неуловимым взглядом. На носу его золотилась богатая россыпь веснушек, щеку и подбородок пересекал давний белый шрам. В Княщине его хорошо зналиэто был Ило, приходившийся племянником Тармо и известный в Ладоге, пожалуй, даже лучше своего старшего родича.
Ты все спишь, Аскель Грива? задорно крикнул Ило на северном языке, задрав голову. Смотри, не успеешь расчесаться до ужина и снова зацепишься волосами за дверь!
А, это ты, Маленький Тролль! отозвался дозорный, узнав его. Тебя надо звать Длинный Языксмотри, сам не зацепись языком за ворота! Тебя вообще незачем пускать сюда!
Опять эта козявка орет в такую рань! рядом с первым появился второй дозорный, постарше, плотный, с короткой шеей, так что его растрепанная голова без шелома сидела прямо на плечах.
Привет мой и тебе, Сигват Бочка! прокричал в ответ Ило. Не тебе обижаться на меняесли бы я вчера не разбудил тебя, то все пиво досталось бы другим бочкам!
Ради тебя нечего открывать ворота! презрительно отозвался Сигват. Если тебе так сюда надо, лезь сам!
Сверху слетела корабельная веревка из тюленьих шкур, привязанная на забороле. Не смутившись, Ило тут же ухватился за нее и с ловкостью горностая полез вверх. Не успел Сигват зевнуть и почесать в бороде, как Маленький Тролль уже перепрыгнул через кромку заборола и стоял на верхней площадке рядом с дозорными.
Послушай, Маленький Тролль, ты наверняка знаешь, что там за дело было на торгу? спросил у него Аскель. А если не знаешь, то это, наверное, не ты!
Знаю! крикнул Ило на ходу, устремляясь к башне, где была лестница вниз. Но мои вести стоят по эйриру каждая! Скажите спасибо, что вас разбудил я, а не Сигурд Луна!
Когда оба достойных викинга придумали подходящий ответ нахальному мальчишке, Ило был уже внизу и бодро направлялся ко двору ярла. Крепость Княщины была невелика и тесно застроена дворами и двориками. Уже два века здесь жили наемные скандинавские дружины, приведенные еще Рюриком, охраняя торговые пути от больших и малых разбойных ватаг. Многие скандинавы приезжали сюда молодыми дренгами и оставались на берегах Волхова на всю жизнь, брали жен из славянок и чудинок и в конце пути уходили под курган в урочище Плакун на другом берегу. Дети их, с младенчества зная два языка, не знали, к какому народу себя отнести. К счастью, мало перед кем вставал такой выбор. Скандинавы называли Ладогу «фридланд»«мирная земля». Кроме дружины, на варяжской горе жило немало ремесленников, торговых гостей, корабельных мастеров.
Двор Оддлейва ярла стоял в самой середине детинца. Пространство двора было заполнено хозяйственными постройками, а посередине возвышался большой дом. Средняя его обширная хоромина под дерновой крышей была самой старой, а к ней со всех сторон прилепились бревенчатые постройки разного размера и назначения. Когда-то средняя палата была единственной, в ней жили и хозяева, и челядь, и даже скотина. Но за долгие последующие годы каждый из хозяев Княщины вносил изменения, перестраивал двор и дом, так что теперь большой дом выглядел беспорядочным и бестолковым, зато был довольно удобен.
За ворота Ило пустили, ни о чем не спрашивая, его здесь знали не хуже самого хозяина. Молодые дренги у ворот смехом отвечали на его задорные приветствия. Ило заглянул в грид, но среди спящих и просыпающихся, как видно, не было того, кого он искал. Мальчик отправился в большой дом.
Просторная передняя клеть служила и кухней, и помещением для челяди. В устройстве ее видно было смешение привычек славян и скандинавов. Посередине земляного полы был выложен камнями большой очаг, где два холопа уже раскладывали дрова. Вдоль стен стояли широкие лавки, поверху тянулись полати, углы заняли бочонки и кадушки. Челядинки ярла чесали волосы, другие уже принялись за дела по хозяйству.
Возле очага стоял на коленях тридцатилетний норвежец по имени Кетильлучший друг Ило не только в Княщине, но и вообще на свете. Никто уже не помнил, как началась эта дружба мальчика и мужчины, но все привыкли видеть их вместе большую часть всякого дня. Во внешности Кетиля все было крупно и основательно: широкие плечи, высокий рост, крепкая шея. На его продолговатом по-северному лице с правильными чертами тоже все было крупно и соразмерно: высокий прямоугольный лоб, прямой крупный нос, твердый угловатый подбородок, очертаний которого почти не скрывала небольшая светлая бородка. Только темно-голубые глаза, глубоко посаженные под густыми бровями, казались маленькими на этом лице. Брови его были светлыми, только чуть темнее светло-русых волос, лежащих на лбу мягкими, почти бесцветными завитками.
Над очагом уже висел большой железный котел с закопченными боками, полный воды. Кетиль бил кремнем по огниву, искры сыпались на бересту и сухой мох, тянуло чуть горьковатым дымом, но огонька все не было.
Хей, Кетиль! окликнул его Ило. Ты хочешь погреться? Что-то давно тебя не чистили, скоро Арнора не захочет к тебе и прикоснуться!
Хей, мой Маленький Тролль! Норвежец поднял голову и улыбнулся мальчику, не сердясь на шутки над своим именем. Мы оба голодны, а очаг не хочет погреть нас и накормить.
Огник спитхлебца ему, сквозь зевоту посоветовала одна из челядинок, словенка.
Лучше водыумыться! усмехнулся Ило.
Наверное, растопка сыровата, сказал Кетиль, отряхивая ладони.
Просто ты не знаешь слова! лукаво и значительно ответил Ило. И огниво твое от старости стерло все зубы!
Попробуй своеесли оно такое же молодое и зубастое, как ты сам
Ило живо сел на пол возле очага, подхватил с холодных камней лоскут бересты, понюхал его, подул, сунул меж поленьев и зашептал что-то по-чудски. Его огниво и впрямь было молодо и зубастоот одного удара посыпались искры, осыпали бересту и сухой мох, побежал серый дым. Засунув белую голову почти в самые дрова, Маленький Тролль усердно дул, и вот огонек вспыхнул, словно росток мигом проклюнулся из земли, скрючил бересту, лизнул тонкие щепочки на краю неровно обрубленного полена. .
Видно, у нас сегодня все-таки будет каша! на северном языке произнес над их головами спокойный женский голос.
К очагу подошла молодая женщина, одетая в полотняную рубаху и шерстяное платье, какое носили женщины чуди и северных стран. Его лямки были сколоты на груди круглыми бронзовыми застежками со звенящей цепочкой между ними. Из-под повязки, завязанной сзади, на плечи ее падали прямые светлые волосы. Лицо ее было спокойно и весь облик дышал уверенностью, словно она и была хозяйкой всего обширного ярлова двора.
С чем ты пришел так рано, Маленький Тролль? спросила она. Или тебя больше не кормят дома?
Поклон тебе, Арнора! Сидя на полу, Ило низко мотнул головой, так что пряди волос закрыли его лицо до самого рта. Осторожно подняв голову, чтобы их не стряхнуть, он продолжал, словно леший из гущи зарослей:Может, меня недолго еще будут кормить дома, но сейчас я им нужен. Кто вместо меня будет им толмачить, когда они пойдут жаловаться посаднику Дубыне на ярла, Гуннара Лося и Асмунда Рейнландского?
«Они» Ило неизменно называл свою чудскую родню, словно эта была нечисть, которую опасно называть по имени. Впрочем, родичи Тармо считали нечистью самого Ило. Что-то такое было в прозрачных неуловимых глазах белоголового мальчишки, что от взгляда его даже взрослых мужчин пробирала дрожь. Они не угрожали, но в них была прозрачная грань иного мира, мира незримых духов. Даже родная мать стала побаиваться Ило, а друзей среди сверстников у него никогда не былоон не снисходил до их пустячных забав.
О, сколько ты наговорил разом! сказала Арнора и хлопнула себя по боку, так что обереги на цепочке зазвенели. Что у вас случилось?
Не у нас, а у вас! Разве вы не знаете, что человек Асмунда подрался на торгу с человеком здешнего купца?
За такую новость тебя не стоит кормить! отмахнулась Арнора. Про это знает даже глухая Бергтора!
Тогда я пойду к Асмундупусть он меня покормит! быстро сказал Ило и мигом вскочил на ноги, словно земляной пол сам подбросил его.
Кетиль не менее быстро схватил его широкой ладонью за плечо и заставил снова сесть. Он знал, что Маленький Тролль приходит очень часто, но никогда не приходит без стоящих новостей.
Мигом смирившись, Ило снова сел на пол и принялся рассказывать обо всем, что слышал в Чудском конце и в гостях у Милуты. Старый корабельщик Тормод дал ему и еще одно прозвищеМаленький Кувшин, помня норвежскую поговорку «И маленькие кувшины имеют уши»так говорят про любопытных детей. Охочая до новостей челядь и даже кое-кто из гридей, оказавшихся здесь, собрались вокруг мальчика и слушали, оставив дела и прочие разговоры.