Зимняя вишня - Владимир Иванович Валуцкий

Владимир ВалуцкийЗимняя вишня

Часть перваяОльга о себе

Глава перваяИсключительно. Замечательные люди

Мне бабушка рассказывала: в молодости они гадали под Крещение. Как-то по-особенному ставили зеркала, глядели в них через свечи и загадывали на суженого. И бабушка один раз увидела лестницупарадную, высокую, с ковром. И вот, она говорит, на этой лестнице появляются ноги в лакированных штиблетах, такие были модными тогда,  и медленно шагают вниз. А самого человека не видно, но еще чуть-чуть, и можно будет разглядеть его лицо. Тут она испугалась, свечи сбросила и из комнаты вон. Я говорю: бабушка, чего ж ты, глупая, побежаласуженого бы увидела. А она говорит: какой там, к лешему, суженыйстрашно стало, до ужаса

Почему-то этот рассказ мне запомнился. Я уже и замужем побывала, и развеласьа иногда приснится бабушкино гадание, лестница с ковром и ботинки, которые по ней шагают. Так, мимолетно приснится. Перед тем, как проснуться.

Вот и на этот раз я проснулась, на минутку задремав, и вижу: все правильноботинки на ковре. Только не лаковые, а самые обыкновенные. Принадлежат Вадиму. И он их уже надел и перед зеркалом натягивает свитер.

На часах половина двенадцатого. Лампа горит. В комнате тихо.

 Уже уходишь?

 Пора.

Могла бы и не спрашивать. Сама знаю, что пора, жена заждалась, бедная.

Он надел пиджак, ласково улыбается.

 Ну, малыш, пока?  Это я малыш.

 Пока.

 Тебе тоже спать пора.

 Конечно.

 Не заводись.

 Да что ты, конечно, пора спать. Уже сплю.

 Вот и умница.

Мы смотрим друг на друга, оба улыбаемся, как все понимающие современные люди,  а глаза у него беспокойные, и написано в них одно: господи, до чего же эта прощальная процедура опостылела! Да и у меня глаза не лучше.

 Не сердись, малыш. Все хорошо.

 Конечно. Третий год все хорошо.

Лицо Вадима сразу становится серьезным, расстроенным.

 Малыш, мы ведь договорились

 Да ладно, я ничего не сказала.

 Сама проснешься или тебе позвонить?

 Меня разбудят.

 Это кто же тебя разбудит?  в голосе промелькнула ревность.

 Один надежный товарищ.

Подыграла. Сейчас дальше будем играть в Отелло и Дездемону.

 Что еще за товарищ? Ты знаешь, каков я в гневе?

 Знаю

Подходит к дивану, наклоняется, наваливается, душит.

 Р-р-р!.. Страшно?

 Страшно. Иди.

 А вот я не уйду.

Что уходить не хочетсятоже знаю. Это правда. Кому же хочетсяв ночь, от тепла, уюта. До чего же мы, господи, оба несчастные

 Ну какой у меня может быть товарищ? Конечно, будильник. Иди.  Он целует в щеки, в шею.  Ну уходи Слышишь? Уходи, уходи, уходи

Он поднялся, вздохнул. Сейчас рукой тихонько и нежно погладит по щеке. Вот так. Ибыстро уходит, пока я притихла. Исчез в передней, вернулся уже в плаще.

 Пока?

 Езжай осторожнее, не торопись.

 Спи, малыш. До завтра!

Дверь хлопнула.

Раньше я от этого хлопка плакала. Уже год не плачу.

Что же, действительно пора спать. Антошка уже давно спит у себя за плотно закрытой дверью. Заглянула к сынуле. Сопит. Нога вылезла из-под одеяла и гуляет сама по себе. Заправила ее обратнодаже не почувствовал. Спит, как зверь бурундук.

Погасить свет в прихожей, идиотский выключатель: за веревку семь раз дернешь, пока сработает. На восьмойгаснет.

Стою в ванной, где колготки развешанымои вперемежку с Антошкиными, смываю глаза, гляжу в зеркало на физиономию. Если честно, я отношусь к ней неплохо. Для без малого тридцатиеще вполне ничего. Могла бы, правда, быть немного повеселее

Зазвонил телефон. Кому еще к ночи неймется.

 Да.

 Ольгунька! Ау!

Валя, соседка этажом ниже. Очень веселенькая. В трубке музыка и голоса.

 Ты одна?

 Одна.

 Тогда спускайся к нам. У нас такие люди!

 Я сплю, Валюшка.

 А ты просыпайся и приходи. Подожди

 Ольга?  это уже мужской голос, решительный баритон.  Ты что там дурака валяешь?

 Сашка, настроения нет веселиться.

 Настроение организуем. И вообщесостав объявлен, замены не принимаются. Подожди

 Ольгунчик! Ау, мой хороший! Ты спускаешься?

 Валюшка, я уже вся умытая

 И очень тебе идет! Все ужасно жаждут тебя видеть.

 Кто?

 Исключительно замечательные люди, ты их не знаешь. Ну давай, просыпайся. Лариска уже спускается.  И тихо, прикрыв трубку:  Здесь для нее такой вариант Между прочим, только что развелся. Ага?

 Хорошо. Зайду на минуточку.

 Ждем!

Только успела снова глаза намазать, натянуть на себя свитер и юбкузвонок в дверь. Лариса, другая соседка, этажом выше. Принарядиласьбелая кофточка с бантом, туфли, даже губы покрасила. Очки придают торжественность облику. В руках у Ларисы сковородка.

 Готова? Ванилин у тебя есть?

 Не знаю, посмотрю. А зачем?

 Валюшка торт печет.

Достаю ванилин, Лариска крутанулась перед зеркалом, оглядывая внешность. Как бы между делом.

 Я лично тоже на полчасика. Завтра день сумасшедший, с утрав банк, и Сережка расклеился. Спит и чихает, чертенок. В саду сквозняки. А что за люди, не знаешь?

 Говорят, исключительно замечательные.

 Ну поглядими спать. Пошли?

 Подожди выключатель

Отправляемся в путь, на четвертый этаж.

Дверь уже приоткрытаждут. Голоса, что-то пригорело на кухне.

 Можно?

 Приветик!

В прихожую выбегает Валюшка. Вся раскрасневшаяся, деятельная, счастливая. Вот кто настоящий малыш, а не я. Мне по плечо. Она у нас с Лариской третий ребенок: Антошка, Сережка иВалюшка. И в сад вместе ходят, только онивоспитанники, а Валюшкавоспитательница.

Сдаем ей сковородку и ванилин.

 Держи. Что за праздник?

 Мы с игры. Сашка, правда, не играл, но игра была все равноисключительная! Проходите. Я сейчас

Обстановка в Валюшкиной комнате спартанская: стол, стулья, тахтаи все. Зато на столе изобилие. Какие-то яркие заграничные баночки, пакетики, коробочки. Вино, самовар для чаепития. На тахте расположились трое мужчин, двое незнакомых, третийСашка, Валюшкин хоккеист.

 Значит, так,  представляет Сашка,  справа от нас, которая очень красивая,  девушка Оля. Слева, которая тоже очень красивая,  девушка Лариса.

 Павловна,  уточняет Лариска, надменно кивнув мужчине, рядом с которым усадил ее Сашка,  очень подтянутому, в темном костюме и галстуке.

 Герберт Мартынович

 Гость из столицы!  объявляет Сашка торжественно, а в комнате появляется Валюшка с подносом, прямо-таки одуревшая от счастья, от любви, от своего торта.

 У Герберта знаете кто отец? Герберт, скажи!

 Ну Это здесь ни при чем,  нахмурился подтянутый.

 На скамью посажу,  тихо, головы не повернув, бросает Валюшке Сашка.  Мы сами тоже чего-то стоим, верно, Гера? Тоже достойно представляем нашу альму-матер.

 Герберт весь мир объездил!  опять восторженно встревает Валюшка.  В каком ты, Герберт, сейчас городе в Швейцарии работаешь, я забыла?

 Ну если быть точным, то в настоящий момент не работаю.

 Ничего, старче.  У Сашки в одной руке стакан, другой он хлопает гостя по плечу.  Сегодня здесь, завтра снова в Женевеваше дело такое!

 Значит, Герберт Мартынович у нас дипломат?  сурово спрашивает Лариска.  А что же ты, Сашка?

 Чегоя?

 Почему ты не дипломат? Если вы в одной альме-матери учились?

Я-то хорошо знаю Лариску: ей обязательно надо с первой минуты самоутвердиться, особенно с незнакомыми мужчинами.

 Потому что Сашенька ушел в большой спорт!  чуть не плача от Ларискиной тупости, кричит Валюшка. А Сашка тоскливо обращается к третьему:

 Веня, объясни девушкам.

Про третьего я еще не сказала: какой-то чудной, в свитере мешком, вид диковатый, неухоженный, и даже вроде не очень мытый. Он снял очки, почесал переносицу.

 Видите ли, девушки. В области высшего образования случается много неожиданностей. И жизнь порой поворачивается самым удивительным образом. Действительно, мы все трое учились вместе. В одной столовке в электротехническом трескали сосиски, рубали компот. Надеюсь, не забыл, Гера? А теперь онмосквич, представляет отечественную электронику за рубежом, Сашка с электронной скоростью гоняет по полю шайбу, а я на электронной технике подсчитываю общественное мнение об их деятельности.

Сашка засмеялся, удовлетворенный, и представил:

 Вениамин, научный человек.

Вениамин надел очки, поклонился и прибавил:

 Советский Союз

Сидим, попиваем вино, едим Валюшкин торт, заграничные сласти, звучит тихая музыка. Посиделки как посиделки, а настроение у меня неважное. Наверное, не нужно было идти, ничуть не развеселили исключительно замечательные люди, скорее наоборот.

И этот Вениамин, Советский Союз, оказался такой болтун. И выпил-то рюмку, а все говорит, говорит:

 а ведь могла судьба распорядиться иначе, и я родился бы где-нибудь в Лимпопо, и не учились бы мы с тобой, Гера, в одном институте, не ходили бы на Сашкин хоккей, не ели бы этот торт в обществе милых девушек. Вот за это, понимаешь, я и люблю страну, где родился, живу и буду жить. И это не обреченность, а осознанная необходимостьиначе само понятие родины теряет смысл, верно, Сашка?

Очки он то снимает, то надевает, окурки тыкает куда попалона месте Валюшки убила бы его. А Валюшка сидит, влипнув Сашке под мышку, и слушаетей все ново и интересно.

 Кто же спорит,  отозвался Сашка.

 Саша  Валюшка забеспокоилась, увидев, как он, уже заметно смурной, потянулся к бутылке,  еще же не вечер

 Я тоже не спорю, я просто увлекся, понимаете, а вообще ужасно, по русской привычке хочется спорить, утверждать, опровергать, понимаете, мы так мало спорим, ребята, а жаль Оля!  поворачивается он к Лариске.  Я призываю вас спорить!

 Ой, давайте!  хлопает в ладоши Валюшка.

 Я согласна,  говорит Лариска.  Если только вас не смущает, что яЛариса.

 ВыЛариса.  Ничуть его не смущает.  И это прекрасно! Ведь мы, Лариса, вот так собираемся, говорим на общие темы и расходимся, ничем взаимно не одарив друг друга. А ведь каждый из нас знает что-то такое, чего не знают другие или не догадываются, у кого-то болит душа, кто-то кем-то очарован, кто-то в чем-то разочарован Ну ладно, Геркаон по заграницам от наших обычаев отвык, а мы-то с вами!

Тут Герберт, который словно закоченел в своем костюме с галстуком, вдруг несогласно шевельнулся:

 Это неверное суждение.

 В смысле?  проснулся Сашка.

 Живя, как вы говорите, по заграницам, как раз и начинаешь понимать, что для человека важнее всего.

 А что важнее всего?  спрашивает Валюшка.

 Наверное, простое человеческое счастье,  сказал Герберт и, кажется, в мою сторону посмотрел.

 Верно,  согласился Вениамин,  но пока его нет, простого человеческого, счастье уже и в том, чтобы всласть поспорить, поскулить, поплакаться в жилетку. А особеннодля женщин. Верно ведь, Лариса?

Лариска надменно произнесла:

 А почему вы женщину как-то особенно выделяете?

 Женщинам всегда больше всех доставалось. Мужчины все-таки сильный пол, вон посмотрите на Сашку: гладиатор двадцатого века, ледовый рыцарь!

Лариска усмехнулась:

 Рыцарей вообще нет. Никаких. Мужчины себя изжили!  И, отодвинувшись на диване, закурила. Потому что вышла на коронную тему, мы тоже часто говорим об этом втроем, за бутылочкой. А может, потому, что Герберт опять на меня внимательно посмотрел:

 И Оля так же думает?

 Так же, так же. Он женщин жалеет, особенно одиноких, да?

 Я, собственно  запнулся Вениамин.

 А они давно поумнели, женщины! Поняли, что проще жить, когда скулить и плакаться некому и надеяться не на кого, кроме как на себя! Кому плакаться? Мужику, от которого больше всего им и доставалось?

 Ты с Лариской не спорь,  заметил Сашка.  У нее мужикиво где,  и показал кулак.  Она им на автобазе зарплату платит.

 Но это, знаете  Герберт пожал плечами.  А как же дом, семья?

 А я и есть семья!  дымит и режет Лариска.  Я и мой ребенок. А еще одно дитя всю жизнь нянчитьхватит, нанянчилась. Готовь, стирай, восхищайся, а отдачафиг. Слава богу, три года одна и не жалею. Я только теперь и поняла, что такое настоящая жизнь, и ни на какие коврижки ее не променяю. Потому что скулить и плакаться причин не стало. Да чтобы снова в эту петлю?.. Никогда в жизни!

Вениамин ее решительного выступления как будто даже немножко испугался. Притих.

 Я слегка озадачен Но мне все равно страшно нравится, что мы говорим, спорим. Вот только Оля все молчит. Грустная, прекрасная Оля.  И посмотрел на меня, а я действительно за весь вечер ни одного слова не произнесла.

 А она тоже свое оттрубила,  говорит Лариска.  А теперьсвободная, красивая женщина, сама себе хозяйка, верно?

Тут уже все посмотрели на меня, будто проверяя, вправду ли я красивая или нет. И я вдруг сказала:

 Не знаю

Как это у меня получилось, не понимаю. Тут все, наверное, нашло одно на другое: и мое поганое настроение, и эта вечеринка, никому не нужная, и громкое Ларискино выступление

Лариска с Валюшкой удивленно на меня выкатили шары.

 Чегоне знаешь?  спрашивает Лариска.

 Не знаю, лучше ли этобыть себе хозяйкой. И хорошо ли, когда свобода. Наверное, все-таки нужно, чтобы было кому поплакаться

 Ты что, обалдела?  говорит Лариска.  Ренегатка!

 потому что, наверное, семьяэто как родина. Должна быть, и все тут, иначе в ней вообще смысла нет

 Золотые слова, надо выпить, а выпить нечего,  встал Сашка и пошел на кухню.

Тут Валюшка опомнилась, вскочила тоже, побежала за ним:

 Сашка, у тебя же режим! Тебя опять к игре не допустят!.. Там больше ничего нет! Ну пожалуйста! Александр!

С кухни послышалось: «возникаешь», «силовой прием применю», и еще какие-то слова, Валюшкин всхлип, потом что-то упало и разбилось. Когда разбилось, поднялась и Лариска.

 Это бывает, товарищи, это мы будущую счастливую жизнь репетируем. Минутку.  И отправилась на кухню выручать Валюшку.

А на меня вдруг нашла такая пустота, словно со сказанными словами я всю себя куда-то выплеснула, и я тоже поднялась.

 Извините, мне пора. Правда, пора, до свидания.

И увидела, уходя, как пристально и недоуменно глядят мне вслед исключительно замечательные люди, Герберт и Вениамин.

Вернулась домой. Антошка спит, нога под одеялом,  не шевельнулся за все время, бурундучок. Набираю номер телефона.

 Слушаю.  Вадим уже дома, сам подошел.

 Как доехал?

 Извините, молодой человек, вы, наверное, ошиблись номером.

 Докладываю: будильник поставила, спокойной ночи.

Положил трубку, и я кладу. Нет, все-таки мне, наверное, лучше, во всяком случае сейчас. Я лягу, а ему еще врать жене про делегацию из Польши, про скучный банкет, отвечать на дотошные вопросы, что за делегация и зачем приехала. А она, проницательная, в конце разговора бросит невзначай что-нибудь вроде: странно, что у тебя ошибаются номером только молодые людии хоть бы раз девушка?..

Спать. Задергивая штору, вижу двор, вижу, как выбежал из дома Сашка. Значит, опять поссорились, Валюшка плачет. Может, и мне пореветь? Не получится, наверное, и раньше-то не очень получалось. Еще кто-то вышел из парадного. Судя по походкеГерберт. Наверняка вот та длинная белая иномарка его машина. «Мерседес», кажется. Уселся, поехалне увлекла Лариска спором, вариант не прошел, вечеринке конец.

Опять стою в ванной, смываю глаза. Сейчас приму души спать, спать. Развлечения на сегодня закончены.

Господи, это еще что такоезвонок в дверь.

 Кто?..

Молчание.

 Кто там?

 Извините, Валя, это я, Вениамин Прошу вас, откройте на минутку.

Так. Не очень оригинально.

 Извините, Вениамин, но здесь живет не Валя, а Оля. И она спит.