Едой. Тыголодный?
Я вообще, не
Сейчас будем ужинать. Извини, секунду. Отправляю его в комнатупусть немножко в себя придет, сама остаюсь на кухне.
Запахи, правда, гуляют дивныемясо в духовке уже зарумянилось. Надо подержать еще немножко. Помидоры, зелень разложены живописно на тарелках. Оглядела едуничего. Нравится. И я себе нравлюсь пока: программу исполняю хорошо. И выгляжу неплохо: прическа, макияж, платье. Главное сейчаспосторонних мыслей не брать в голову.
Ужинаем в комнате, парадным образом, с салфетками в салфетницах. Кофе с мороженым на десерт.
Ну, как?
Изумительно.
Каждый день я тебе, конечно, такого ужина не обещаю.
Все равноты прекрасная хозяйка! Обычно женщины сейчас почему-то этого стыдятся, а почему? Женщина должна быть женщиной, и прекрасно, что ты это понимаешь, и это подарок судьбы, что я тебя встретил, именно такую. Настоящую русскую женщину, из тех, понимаешь, что и коня на скаку, и в избу, и в Сибирь за декабристами
Я не хочу в Сибирь, Вениамин. А просто, как женщина, я тебе нравлюсь?
Зачем спрашиваешь? Давно, очень давно! Много лет! Да! Не удивляйся, я знаю тебя очень давно. Оказывается, это была ты! Хочешь, я прочту тебе еще один свой рассказ? Совсем короткий, и ты поймешь. Можно?
Зачем спрашиваешь.
Слушай. Он без названия. «Была трава, и была тропинка, и были ноги, которые шли по этой тропинке, шли, ступая мягко и бережно, словно ощупывая землю, и был край платья, широкого, как крылья большой белой птицы, от шагов крылья торопливо взмахивали, и казалось, что девушка плыла, тихо летела над тропинкой, а шла она впереди меня, и я не видел ее лица»
И опять, как в тот раз, я скоро перестала слышать слова и глядела на Вениамина. Потому что, когда он читал, он не видел моего взгляда, и можно было смотреть, не таясь. Видеть близорукие добрые глаза, смешной хохолок на затылке, неумело штопанные, беспризорные локти на свитере. Потом он повернул голову, и я снова услышала голос:
И вот теперь я увидел ее лицо Твое лицо. Спасибо тебе, что ты сбылась. Моя белая птица
Подожди, я сейчас, прости, перебила я его.
Я выпорхнула в Антошкину комнату. Собственно, зачем?.. Ах да, так ведь и было задумано. Сняла парадное платье, переоделась в уютный халат, талию затянула поясом. Горят щеки, как у воришки Но ведь я ничего не краду. Яберу. Беру свое простое человеческое счастье. А может быть, и правда оно так начинается? И надо спокойно, как ни в чем не бывало, даже грациозно, выпорхнуть обратно в комнату.
Он стоит у полки, уткнув нос в раскрытую книжку, очки на лбу. Оглянулся:
Какое красивое платье! Вечернее?
Это вечернее платье называется домашний халат, села я на тахту, поджав под себя ноги. Теперь тебе придется видеть меня не только при параде. Привыкай! Садись сюда, я тебе еще что-то расскажу.
Вениамин с книжкой расстался, по-моему, с сожалением и сел, куда велели.
Значит, жить мы с тобой будем так. Утром я буду тебя кормить и уходить на работу, а ты будешь работать дома над своей диссертацией. Для работы тебе нужен кабинет.
Что ты! Я могу на кухне.
На кухне будем я, телевизор и телефон, чтобы не мешали. А здесь будет твое царство. Купим тебе письменный стол, а для начала займем у Антошки.
Я на любом могу. Кстати, вспомнил он, где же твой сын?
Он Он будет, но не сразу. Вы должны друг к другу привыкнуть.
А я очень люблю детей, и они меня, потому что во мне, наверное, что-то есть еще детское. Это его фотография? Очень похож на тебя, значит, мы с ним наверняка подружимся. Он в каком классе?
Он в саду, ему еще пятый годик.
Я его читать научу. Хорошие книжки. Знаешь, как важно, чтобы ребенок начал именно с хороших книжек. А какие будут зимние долгие вечеракогда мы все вместе! У нас часто будут гости, да? И мы будем их вкусно кормить, разговаривать, спорить, да? Волшебная будет жизнь, мечтательно произнес он и даже глаза закрыл.
У меня тоже есть тост, сказала я.
Вениамин, помня о своих мужских обязанностях, тотчас наполнил рюмки, и я взяла свою:
Для меня очень важный.
Да, он повторил: Да.
Знаешь, если честно Когда ты сказал, что мы только потом учимся любить, и уважать, и исполнять долг, а поначалу нужно просто поверить друг другумне это, извини, глупостью показалось. Но ведь и наоборот бывает: любишь, но уже не веришь. А тогда и любовь уходит, наверное? Значит, главное все-таки в том, что надо поверить?
Конечно!
Это и будет начало. Давай выпьем за завтрашнее утро!
Он поднял рюмку, но удивленно спросил:
А почему за утро?
Потому что утроэто будет уже продолжение. И потому что утро вечера мудренее. И потому что пора идти спать.
Мы выпили наш ликер, и я встала, а во взгляде Вениамина мне почудилась какая-то тревога.
Вообще-то я совсем еще спать не хочу
Вставать рано. На Антошкиной тахте ты не поместишься, я тебе у него раскладушку поставлю.
Он говорит, как будто с облегчением:
А я обожаю раскладушки! Я полжизни на раскладушке проспал, комната у нас с мамой, понимаешь, крохотная. Раскладушка, раскладушка, друг мой с детства дорогой! прямо-таки запел он, когда я с грохотом вытащила скрипучую раскладушку, и радостно принялся помогать ее устанавливать. Принесла постельное белье, одеяло, заняла у Антошки подушку.
Смешной ты Ну ложись. Спокойной ночи.
Оставила Вениамина с его раскладушкой, постелила у себя и легла.
Он, слышу, поскрипел раскладушкой и затих.
И я лежу тихо, не шевельнусь, замерла. Часы тикают, сердце стучит
И гробовая тишина в соседней комнате. Бесконечная. Умер он, что ли?
Лежу, лежуне выдержала, встаю, запахиваю халат и иду к нему.
Смотрю с порога: сидит на незастеленной раскладушке одетый, курит, лицо какое-то смятенное. Увидел меня:
Тебе тоже не спится?
Совсем нехорошее лицо. Я спрашиваю:
Тебе плохо?
Мне прекрасно Что ты
Я села напротив него на стул.
Вениамин
Да?
Тебе плохо? Что-нибудь не так? Скажи!
Он чуть покачивается, обхватив ладонями локти.
Как тебе сказать Понимаешь
Не понимаю. Ты скажи.
Все так Просто никак не осмыслю твое решение Всю меру нашей общей ответственности. Ты ведь искренний человек и честный, да?
Веня, ты о чем?
Он раскачивается все сильнее, и раскладушка под ним скрипит. Посмотрел на меня и произнес как-то жалобно:
Скажи Ты правда решила?
Что?
Вместе Навсегда
Я поднялась. Он, словно боясь, что не дослушаю, говорит торопливо:
Прости. Я действительно должен побыть один, собраться, осмыслить. Так много всего в один вечер. Ты сама сказала: за завтрашнее утро..! Утро ведь вечера мудренее?
Я пожала плечами и ушла.
Легла. Опять долгая тишина. Шорохи. Снова тишина. Кажется, я даже задремала на секунду И вдруг хлопнула дверь.
Вскакиваюнет Вениамина. Испарился. И чемодана в прихожей нет, и зимнего пальто.
Стою посреди коридора и уже совершенно ничего не могу понять. Что-то ведь надо понять, совсем простое, а не могу. Голова какая-то дурная, чугунная, ликер в ней, что ли Сунуть эту дурную голову под душ, и прически не жалко. Кому теперь нужна эта прическа
Господи! Вот рожа-то глупая в зеркале!
И тут вдруг смех меня забирает, остановиться нет никакой возможности. Хожу по квартире и хохочу.
Валюсь на тахту, набираю Ларискин телефон.
Лариска! Не спишь?
Нет. А что ты ржешь? Алло! Чего ржешь, ненормальная? И сама уже смеется. Алло! Витамин был?
Был. И весь вышел. Приходи, будем ликер допивать! бросаю трубкуи хохочу
Глава пятаяБал королев
Все трое хохочемутром в лифте. И мальчишкитоже, неизвестно чему, за компанию.
Ой, бабы, вытирает слезы Лариска, что-то много смеемся, не плакать бы потом.
Да ну тебя! возмущается Валюшка. Если всю жизнь чего-то бояться, лучше не жить! Всеисключительно замечательно!
Не все: автобуса сегодня не будет, Коля забастовал.
Кирилл меня сожрет.
Выходим на улицу.
Доберемся мы когда-нибудь до твоего Кирилла. Нельзя давать начальству садиться на голову.
Да кто он такой? Валюшка опять возмутилась. Крысенок! Ты перед нимкоролева! Ларис, правда Ольгунькакоролева?
Девчонки, мы всекоролевы. Слушайте, давайте закатимся в ресторан?
Сами?
Ага!
Ольгунь, на какие шиши?
Много ли нам надо, толкнем что-нибудь! Я красную юбку давно не ношу. Ужасно захотелось в ресторан.
Ой, и мне! подхватила Валюшка.
А то вдругвойна, так и пожить по-настоящему не успеем!
У проходной увидела Вадима. С кем-то разговаривал, а сам поводил вокруг глазами, похоже, выглядывал меня. Едва успела спрятаться за угол, чтобы не увидел. Пока пережидаланабрала минут десять опоздания.
Начальство так и пронзило меня язвительными глазками:
Опять стирка, готовка, ребенок?
Не угадали, Кирилл Иванович.
Чтение художественной литературы?
Нет, Кирилл Иванович, дерзко отвечаю я. На этот разсвиданья, расставанья. Рестораны.
Он уставился на меня изумленно.
Вы сами мне советовали жить красиво, безоглядно. Могу же я еще кому-то нравиться. Вот вам, скажем, Кирилл Иванович?
Наши взгляды скрестились, и со всей силой взаимной неприязни. Наконец он пожевал губками и объяснил:
Вы мне очень нравитесь, Оленька. И поэтому, в знак прежнего расположения, я включил вас в список на овощебазу. Надеюсь, не посрамите родной коллектив.
* * *
Гремит музыка, сидим в ресторане, разодетые в пух и прах, из себя красивые и счастливые, сбылась мечта идиоток.
Лариске подкинули премию, так что продавать ничего не пришлось. Заказали крабов под майонезом, ассорти рыбное, мясное, овощное, горячее еще не придумали, шампанское. Гулятьтак гулять по-королевски.
Столик наш на виду, мужчины не сводят глаз, но мы прекрасны и недоступны, живем самостоятельной жизнью, у нассвоя беседа. Жаль только, что из-за ревущей музыки беседовать приходится криком.
Что? ору я через стол.
и вызвали на пустырь, за стройку, кричит Лариска, где автобусная остановка
Где?
Где остановка! Лариска безнадежно машет рукой: все равно ничего не слышно.
Разрешите, снегурочки? подходит толстый дядька и просительно смотрит на нас по очереди.
Снегурочки на каникулах, Дедушка Мороз!
Едва он отходит, катимся со смеху от этой немудреной Валюшкиной шутки. А за соседним столиком притихли, с интересом за нами наблюдая, трое моряков, совсем молоденьких, с недавно пробившимися усами.
Музыка умолкла.
Ну так вот, спешит рассказать Лариска. И говорим: не волнуйтесь, Кирилл Иванович, пока это только беседа. Сигнал на вас поступил, Кирилл Иванович.
Ларис, ну хватит разыгрывать, это чтоправда?
Чистая. Есть, говорим, мнение, что вы не по-товарищески относитесь к своей сотруднице
Ну вы даете Я слушаю, верю и не верю.
мешаете ей продуктивно работать, создаете в коллективе нервозную обстановку
а у вас жена, Кирилл Иванович, подхватывает Валюшка, взрослые дети у вас. Придется поставить в известность общественные организации!
Похожеправда, Валюшка сама таких слов не придумает.
Ну, вздыхаю я, теперь мне конец.
Ты дальше слушай! Он побледнел, сразу ручонками замахал: не надо! не надо!
А мы ему: клянитесь!
Клянусь, отвечает, партбилетом. Я свободен?
Пока Но если ты, паразит, гад ползучий, еще хоть раз, тра-та-та И я вижу, что Валюшка не выдерживает, плывет, вот-вот захихикает. Гляжу с надеждой на Лариску.
Врете?
Врем, улыбается Лариска. Но готовьсямы все равно твоему крысенку как-нибудь устроим веселую жизнь!
Тут музыка снова заиграла. И новый кавалер к нашему столику не замедлил явиться в виде одного из морячков, у которого усы были погуще и храбрости побольше.
Извините, девушки, вежливо обратился он. У нас тут возник спор
В Крыму не отдыхали, отвечаем мы.
По другому поводу. Вы не танцуете, потому что не хотите или потому что нет достойных кавалеров?
Не хотим, говорит Лариска.
потому что нет достойных кавалеров, говорит Валюшка.
Моряк говорит:
Может, это оттого, что вы не обращаете внимания на нас?
А может быть, поэтому мы на вас не обращаем внимания, говорю я.
Детский сад. Но все равно весело. Он не нашелся что ответить. Басистый друг пришел ему на помощь:
Вы так думаете оттого, что не знаете наших достоинств.
Ну и какие же ваши достоинства? по-матерински сжалилась над ними Лариска, и первый морячок снова оживился:
Во-первых, и в главных, мы холостые.
Хотите предложить нам руку и сердце? говорю я.
Для началаруку. Разрешите?
Вытянулся передо мнойв новеньком, с иголочки, кителе, тоненький, совсем мальчик, лет двадцать.
Встаю. И остальные морячки, как по команде, шагнули к Лариске и Валюшке.
Танцуем. Где-то среди голов, неподалеку, колышутся прически моих девчонок. Когда же я в последний раз танцевала в ресторане? До замужества, наверное. В замужестве не до танцев было, а с Вадимом Но про Вадима не надо вспоминать сегодня. И вчера. И завтра. Никогда
Морячок, который танцует со мной, смущается, но держится отважно, ведет разговор.
Разрешите представиться: мичман Суворов Николай, выпускник Мурманского ВМУ. В Питере проездом к месту действительной службы. Между прочим, в район Крыма.
Оля.
Вы отменно танцуете.
Вы тоже.
Форма обязывает.
Усытоже форма обязывает?
Усишки, конечно, не боцманские Но, знаете, в нашем с вами возрасте хочется выглядеть солиднее.
Я спрятала улыбку, он ее истолковал по-своему:
Простите, вы, наверное, моложе. Учитесь?
Как сказать Учусь.
Чему, если не военная тайна?
Жить.
Значит, работаете. Будь я вашим мужемя бы настоял, чтобы вы учились.
А что, чувствуются пробелы в образовании?
Нет, если честнопросто думал, вы ответите: я не замужем.
Провокация? улыбнулась я.
Разведка боем.
Он ждет ответа, а я оцепенела и молчу, потому что вдруг увидела
В соседнем маленьком зале уже давно гудел банкет. Когда музыка стихала, оттуда доносились тосты, какие-то научные, мудреные. А теперь я этот стол увидела! И с краю столарыжеватый затылок и ухо, которые узнала бы с закрытыми глазами.
Господи, за что же мне и здесь, когда раз в жизни обо всем старалась забыть, снова такая мука?..
Сидит Вадим тихо, молча, а кто рядом с нимя сразу догадалась. Она. Юлия Ивановна. Хотя я представляла себе ее совсем иначе. Старше и в виде рыбы такой замороженной. А у этой, настоящейдлинные светлые волосы распущены по плечам, лицо нормальное, даже было, наверное, когда-то красивое, и ведет себя нормально: смеется, поднимает бокал. И это меня больше всего, до тоски пронзило: обыкновенная. Не уродина, не баба-яга
Вот она к нему наклонилась, что-то сказала, мило улыбнулась. Он обернулся, и я увидела его лицо. И тут хоть немножко полегчало. Грустное лицо. В глазах скука и тоска собачьядо лампочки ему эти улыбки и этот банкет.
Сейчас бы подойти, взять за руку, сказать «мое» и увести. Навсегда.
Мечты. «Брызги шампанского», у отца такая пластинка была.
Не слышу ответа, доносится голос морячка, как сквозь сон.
Очнулась, оттанцевала его до банкетного зала, чтобы скрылось видение из глаз. О чем он? А, провокация, разведка боем
В моем возрастеи уже быть замужем? отвечаю я. Обижаете.
Под мелким дождичком идем от ресторана к троллейбусной остановке. Как в школьные годы: девчонкивпереди, а сзади, ни на шаг не отставая, печатают шаг наши мальчики, то есть морячки. Разговаривают громко, для нас:
Коля, разве это климат?
Нет, Валера, это не климат.
Вот у нас на Черном мореклимат!
Мы шагаем молча, у менянастроение соответственное, а девчонки молчат из солидарности.
Женя, девушки не знают, они ж не отдыхали в Крыму.
Коля, а как тебе нравится такая картина: приезжают к нам в Крым три замечательные ленинградки и говорят: нас тоже не устраивает питерский климат. Мы хотим загорать и купаться круглый год.
А мы скажем: зачем размениваться на один годоставайтесь насовсем!