Какая разница. Все тебе надо испортить.
Ну ладно, я ничего не сказала
Я, правда, ничего не собиралась портить. В самом деле, какая разница. Все равно хорошо. Волшебным ключиком Вадим открывает двери, мы входим, и я вижу, что он неплохо здесь ориентируется.
Гостиная, показывает он.
Широкий дощатый стол, скамьи, шкура на полу, камин, уютно. Ведет дальше:
Спальня. Туалет городского типа. Душ. Сауна. За дверцей чистенькая парилка. Кухня. Холодильник. Выгружай провиант. Вот так живут люди, то есть мы с тобой. Тебе нравится, малыш, как мы живем?
Очень нравится
Правда?
Честно-честно, улыбаюсь я.
Поцеловал меня, довольный, и вышел на террасу.
А ты погляди, малыш, какие вокруг нас дали неоглядные!
Я выхожу, залезаю к нему под мышку, как Валюшка, и теперь сама себе кажусь малышом. Вправду, хорошо быть малышом и ни о чем не думать, прислонясь к мускулам. А перед нами луг, озеро, желтеющий холмистый берег на той стороненикого-никого, кроме нас, ветра и птиц.
Утром я просыпаюсь в широкой мягкой кровати. В окно бьет белое утреннее солнце. Я одна.
Накидываю халат, ногив туфли, иду по дому.
Вадик!
Никакого ответа. Выхожу на улицу.
Что за чудеса. Машина стоит, Вадима нет.
Ау! Отзовись!
Никто не отзывается. Пропал человек. Стало страшно не на шутку: ведь спроси менягде я, а я даже не знаю. И я закричала что есть мочи:
Ва-адька-а!
Ого-го!.. донеслось в ответ издалека.
Я, радостная, оборачиваюсь на крик и вижу: бежит мой Вадик вдоль берега, в одной руке что-то белое, другой машет мне.
Подбегает к домуштаны завернуты по колено, босой, по пояс голый, в руке двухлитровая банка молока.
Ты куда делся?
В деревню бегал за молоком.
А где деревня?
Вон там. Семь километров.
С ума сошел!
Я же обещал, что будем пить парное молоко.
Сумасшедший Нежность меня так и захлестнула, и он понял, но для важности нахмурился:
Зачем в туфлях ходишь? Надо разряжать пятками избыточное электричество. Скидай туфли.
Сумасшедший диктатор!
А мужчина должен быть свиреп.
У тебя не получится, ты слишком обаятельный.
Еще как получится. Затрепещешь! он рычит, оскалившись, собирается меня терзать, а я хохочу.
Испугалась?
Конечно. Я даже не знаю, где я.
Тебе это важно? Ты со мной.
А тыгде? Вот глупый, я же парное молоко терпеть не могу. Что ты делаешь? кричу, увидев, как Вадим медленно выливает молоко себе на голову.
Не пропадать же добру. И тут же остатки молока широким веером летят мне в лицо.
Стою на скользком бережку, а Вадимв воде у берега, где сразупо грудь, и тянет меня за руку, а я упираюсь всеми оставшимися тремя лапами:
Подожди, я же плавать не умею
Научишься.
Ты моей смерти жаждешь!
Со мной не потонешь.
Рванул за руку, я бултыхнулась и сразу пошла ко дну. Но на самом деле не пошлаВадим подхватил меня, гребет одними ногами, и я рядомкак чурка.
Подожди, я воды наглоталась.
Полезно. Живая, не водопроводная.
Холодная.
Не ври.
А вдруг акула?
Уху сварим. Ну, плыви!
Отпустил меня вдруг и куда-то вбок унырнул. А я уже на самой середине озера.
Ай Вадька! Дурак Я тьфу я то тьфу то-ону!..
Но, в общем, как выясняется, не тону, колочу всеми конечностями по воде, причемк берегу, и довольно быстро. Тут он снова вынырнул, подхватил, и сразу стало опять надежно и спокойно.
Не для того привез, чтобы топить.
Потом Вадим удит рыбу, а я, чтобы не мешать священнодействию, гуляю вдоль берега, разряжаю пятками избыточное электричество, ломаю ветки с красными и желтыми листьями. И этот букет, разлапистый и веселый, стоит у нас на столе в банке из-под утром вылитого молока.
Обеденный стол огромный, блестит, как паркетный зал, в тарелках овощи, зелень всякая, никакого вина, одни витамины.
Вадим с подносом чего-то дымящегося, рыбного, неописуемо вкусного входит из кухни. Обжигая руки, опускает поднос на середину стола.
«Фиш а-ля Дашков». Прошу!
Накладывает мне неведомой еды, сам садится к столу.
Ну? Как?
Вкусно! Вот уж не думала, что ты умеешь готовить.
Нужда научит. М-м! Блеск! Что смотришь?
А я, правда, не свожу с него глаз.
Никогда не видела, как ты ешь.
Ну уж!
Не борщ в столовой, адома Как пьешьвидела. Как закусываешь А как ешь, когда мы одни, да так с аппетитомни разу.
Он уплетает кусок за куском, вертит головой, мычит что-то с полным ртом, и подбородок в соусену точно как Антошка, поросенок.
Ты еще много чего обо мне не знаешь.
Правда, не знаю. Ты мне не рассказываешь.
А ты спрашивай. Но только при этом ешь, а то все остынет.
Ага ем Вот, например, это правда, что вас с Бруевичем в школе из комсомола исключали?
Было. Мы сатирический журнал издавали. «Жызнь» назывался. Через «ы».
Почему через «ы»?
Чтобы смешнее. Правда, для некоторых это кончилось совсем не смехом. Мишка Маслов так в институт и не попал, автослесарем работает. А Шуйкин и вовсе куда-то сгинул. Выплыли только я, Бруевич и Маринка.
Что еще за Маринка?
Он посмотрел на меня, засмеялся и погрозил укоризненно пальцем.
Малыш! Я уже человек немолодой, поживший, и задавать такие вопросы А журнал правда был смешной. Я там тоже стихи писал: «Моя жена состарится, уедет в Конотоп, и в бане будет париться, и враг ей будет клоп». Маме очень нравилось. Она до сих пор все это в комоде хранит.
А я твою маму никак себе не могу представить. Ты на нее похож?
Похож. И с обидой: Ты фиш а-ля Дашков будешь лопать, или я тебе не угодил?
Буду, буду, лопаю. Очень угодил! Как ты не понимаешь, что мне все интересно, каждая мелочь, каждая секундочка твоей жизни Каждая твоя клеточка, отвечаю я и чувствую, что глаза у меня влажнеют, то ли от счастья и умиления, то ли от страшной, ненужной сейчас мысли, что вслед за субботой и воскресеньем придет понедельник
ты меня любишь? Я глупая но все равно скажи Я тебя никогда не спрашивала и не спрошу больше. Скажи: ты меня любишь? Только правду
Конечно, люблю, малыш. Кого же мне еще любить, если нас только двое на всем этом свете
Вечером мы зажгли камин и сидим перед ним, уютно устроившись на шкуре. В комнате темно, только убаюкивающий свет от камина, непрочное колебание теней. И кажется, что мы сидим здесь вечно. И мысли плывут в этом свете куда-то беспорядочно.
Жалко Антошку. Ему бы на целый год хватило воспоминаний.
Угу.
Если когда-нибудь еще поедем, давай возьмем его с собой?
Угу. Он плавать тоже не умеет?
Он вообще трус ужасный! Я в зоопарке его на пони катала, а лошадки бежали друг за другом, и он сидел крайний в коляске. Потом я спрашиваю: тебе понравилось? Не знаю, говорит. Я все время боялся, что та поня, которая за нами бежала, догонит и укусит. Он решил, что пони его специально догоняет, представляешь?
Смешные они, ребята.
Вадик
Угу.
Давай поженимся, а? Я тебе девочку рожу.
Молчание. Долгое. Он поднимается.
Ну зачем же так
Расстроенно ходит по комнате, ищет сигареты, спички и не может найти.
А что я такого сказала
Мы же договорились.
Знаю, но не могу остановиться. Может быть, потому, что иначе заплачу.
Но почему? Почему? Ведь все так просто: если люди любят друг друга
Зачем об этом именно сейчас?
А когда? Когда?
Оля, что с тобой? Ты ведь всегда была умницей, малыш?
Я не малыш! Мне тридцать лет! Я не могу больше ждать, не могу Ну почему?
Что почему?
Если людям хорошо вместе, почему им не должно быть хорошо всегда?..
Он все ходит по комнате. Ни сигарет, ни спичек
Ну хотя бы потому, что сегодняшний деньэто мечта. Сказка. А сказка, малыш, не может повторяться каждый день.
Я не малыш! Почему?
Потому что, Оля, не можем же мы и вправду позволить себе забыть обо всем. Должно пройти время, сейчас не тот момент. Юля несчастный, зацикленный на своей работе человек, сейчас она без меня просто погибнет. Все у нас с тобой будет хорошо, но пока обстоятельства сильнее нас
Почему?
Что, черт возьми, почему?
Нет никаких сил унять это глупое слово. Оно существует, звучит помимо моей воли:
Ну почему? Почему? Почему?..
Едем в машине по городу молча. Уже совсем стемнело, парочки возвращаются с гулянки.
Посиди. Ключи надо отдать.
Сижу, словно закоченев. И никаких чувств: ни злости, ни обиды, ни досадытупость какая-то и усталость. Господи, зачем я здесь сижу? Вот едет такси свободное Выскакиваю навстречу, машу.
В парк.
Мне здесь, недалеко.
В парк!
Я вас очень прошу!
Сказанов парк!
Сколько злости может быть в одном человеке. И за что? Сажусь обратно в жигуленок. Вернулся Вадим.
Опять едем, молчим, он косится на часы, чувствую, начинает нервничать.
Устала?
Киваю.
Это свежий воздух. Наглоталась кислороду.
И снова наступает тишина, и длится до тех пор, пока машина не останавливается.
Оля
Да?
Твой дом. Он положил руки на руль, смотрит ожидающе.
А на меня опять нашло оцепенение.
Ну пока?
Пока.
Что с тобой? Ты обиделась?
Нет.
Проводит рукой по моей щеке.
Если я тебя чем-то обидел, прости. Но главноеотдохни и выспись. Все не так плохо, малыш! До завтра!
А у меня нет сил даже бросить шутливо «спасибо за компанию», или «привет жене», или еще что-нибудь прощальное в этом роде. Потому что эти наши прощальные слова стали вдруг такими огромными, так много стали значить, что, может быть, даже значат сегодня: «навсегда».
Вадим
Да? насторожился.
Нам нельзя больше видеться.
Малыш
Перебивая, спешу выговорить:
Дай мне время от тебя вылечиться. Тыболезнь, но это пройдет. Только не звони мне, пожалуйста, пожалуйста никогда!
Хлопаю дверцей и быстро иду, бегу прочь.
Слышуон помедлил и уехал.
Вхожу в подъезд, машинально достаю из ящика газеты, накопившиеся за два дня. Поднимаюсь, отпираю квартиру, зажигаю везде свет. Прибрано, пусто. И даже Антошки нет.
Вот теперь, девушка, можно и зареветь, повалившись на диван. Сколько же ты лет, старушка, не плакала?.. Но слезы кончились быстро, как весенняя гроза.
Наверное, это не проходит даромтак долго быть современной и самостоятельной. Вот и плакать разучилась. И правильно. Зачем? Слезами болезни не поможешь.
Включила проигрыватель.
«Держи меня, соломинка, держи»
Лежу, шмыгаю носом, тупо рассматриваю газеты. Из них вылетает конверт. Странное письмоадрес мой, а фамилии нет, только: «Оле».
Внутри листок, и на нем номер телефона, больше ничего. Не такой уж, значит, Веня чудак. Все предусмотрел, даже момент. Значит, это судьба.
Насухо вытираю слезы, убираю музыку, подхожу к телефону. Снимаю трубку. Нет А почемунет? Житьзначит действовать, всему наперекор и назло, только так. Набираю номер.
Гудки. Голос:
Да?
Молчу. Снова голос, с робкой и радостной надеждой:
Это Оля?..
И я отвечаю:
Да.
Глава четвертаяДержи меня, соломинка, держи
Антон, говорю я сыну утром на кухне. Сегодня ты останешься в саду.
Мгновенно вскинул на меня глаза, и губы подозрительно задрожали. Только бы самой не расчувствоваться.
Я не хочу
Мало ли чего ты не хочешь, у меня дела. Работа. Ты будешь с Валей, она сегодня ночью дежурит.
А завтла ты меня возьмешь?
Я поднимаюсь из-за стола, иду с чашкой к мойке.
Иди, собирайся, мы опаздываем.
А завтла ты меня возьмешь? Я не хочу на пятидневку!
Хоть и не оборачиваюсь, делая вид, что занята мытьем посуды, чувствую, как захлопали у него все быстрее ресницывот-вот расплачется, но кричать начинаю первой:
А если и на пятидневкучто плохого? Вон Сережка Ларисин все время на пятидневке! Имею я тоже право отдохнуть?
Не имеешь! Все. Заревел. Бросаю чашку, обнимаю его.
Антошечка, милый, так надо С тобой Валя будет, и я буду каждый день приходить.
Не хочу на пятидневку! Чхи!
Не обезьянничай, нет у тебя насморка!
Чхи!.. К-хе!.. Не хочу на пятидневку! Не хочу на пятидневку!
Нет, это невозможно. Решила быть твердойнадо быть твердой до конца.
Это не ребенок, а наказание! В Сибирь его ссылают! Собирайся, не выводи мать из себя! ору я таким страшным голосом, что самой становится страшно.
Едем в нашем персональном экипаже, Лариске опять подвезло, и нам заодно.
Обнимаю Антошку, а он не шелохнется под моей рукой.
Детсад! объявляет наш Коля, как в настоящем автобусе, только не по радио.
Ну, мой милый, будь мужчиной, целую я Антошку. Все хорошо? Да? Валюшка, следи, чтобы ночью не раскрывался, у него манера ногу высовывать, а у вас сквозняки.
Не беспокойтесь, мамаша! Валюшка выпрыгивает из автобуса и профессионально командует: Дети! Взялись за руки! Пошли!
Повели наших мальчишек
Ну? дорывается наконец до вопроса, который ее давно мучил, Лариска. Так ты это серьезно?
А что?
Нашлалюбовь
Любви, Лариска, вообще нет, а онединственный, кто об этом честно говорит.
Ну, мать, с тобой не соскучишься, только и может вымолвить Лариска и молчит всю оставшуюся дорогу.
Вечером, после работы, я привела квартиру в идеальный порядок, частично переставила мебель, создала уютное освещение, надела новое платье, туфли на каблуке и села ждать.
Вот и звонок в дверь.
Иди открывай, пути назад нету.
На пороге стоит Вениамин, с маленьким чемоданчиком, почему-то в теплом пальто, хотя до морозов еще далеко. Основательно собрался, надолго.
Здравствуйте
Вид у Вениамина все-таки растерянный. Но я все успела продумать, и голова у меня работает четко, как часы.
Здравствуй. Раздевайся. Это все твои вещи?
Он поставил чемоданчик аккуратно в угол прихожей.
В основном. Бумаги, книги, материалы к диссертации
Проходи.
Мы проходим в комнату.
Садись.
Где?
Где хочешь. Ты же дома.
Он осторожно присел на краешек дивана.
Да, действительно. Трудно сразу, понимаете У вас как-то по-новому. Перестановка.
Я достаю из бара бутылку, ставлю рюмки. Наливаю:
За новоселье!
Вениамин берет рюмку, смотрит на меня:
За вас, Оля. Вы удивительная!
Глядит на меня, глядити не пьет.
Вениамин, может быть, вы считаете, что я зря позвонила? В таком случае
Что вы? Просто я не думал, что так на самом деле бывает. Я, понимаете, Оля
Вы хотели за меня выпить.
Да Выпил. Это что такое?
Ликер. А что?
Вкусно, расслабился, вроде полегчало. Понимаете, Оля, обычно мы говорим миллион слов, и каждое исполнено смысла и значенияно они куда-то уходят, растворяются в суете
Я все хорошо помню. Могу повторить.
Что вы! Я тоже помню. Поэтому я и приехал, не думая. Хотя мама и устроила мне скандал.
У тебя хорошая мама?
Мамы все хорошие. Плохих не бывает.
Вот этого тебе не следовало бы сейчас говорить. Сразу вспомнилось сегодняшнее утро, Антошкины глаза
Правда, вкусный ликер, меняю тему. Еще выпьем?
Выпьем!
И давайна «ты»! Надо ведь с чего-то начинать нашу жизнь.
Все это похоже на сон. Он выпил рюмку. Что, надо поцеловаться?
Непременно.
Робко клюнул в щеку, сел, молчит, трет ладонями вытертые джинсы.
Знаете Знаешь, врежем еще этого ликера!
Врежем.
Нет, я сам налью. Все-таки я мужчина! И скажу тост. Понимаешь, я дожил до тридцати шести годов и всегда был человеком, которому некуда спешить. Не спешил в работе, не спешил взрослеть, набираться ума, регалий, богатстваи все потому, что у меня не было главного: дома, в который мне хотелось бы спешить. И вот я обрел этот дом
Кстати, говорю я, вставая, давай я тебе сразу покажу, что в этом доме где. Это, как ты понял, гостиная, она же спальня. Теперь иди сюдатут Антошкина комната. Вот здесь, смотри, в стенном шкафуэти полки я для тебя расчистила, можешь положить вещи. Ну туалет, ванная. Тамкухня.
Он покорно бродит за мной по квартире. Возле кухни потянул носом:
А чем так пахнет вкусно?