Ок. Если мы попадём внутрь, я даже согласна на новый скетч.
Внутрь чего? Тоха пытался проследить за моим взглядом. И когда понял, куда я смотрю, подскочил. Даже не думай. Я лучше сам охраннику сдамся, но туда не полезу.
Я смотрела выжидающе. Что-то подсказывало, что сегодня я попаду внутрь старой церкви. Тоха, конечно, испуганно махал руками и твердил про старуху, канун затмения и прочий бред, в который я верить не собиралась.
Тоха, не нервничай, спокойно, глотнув воды из бутылки, я засмеялась, а то ещё приступ начнётся. Я же не заставляю тебя заходить, если веришь во всю эту фигню. Хотя, ты мне казался более умным человеком.
С неизведанным лучше не шутить. И церковь не может гореть просто так, если все экспертизы утверждали, что проводка в порядке. Ладно бы раз, но с ней это происходит чуть ли не каждые двадцать лет.
Ещё не прошло же? Я указала в сторону мрачно смотрящегося здания. Судя по довольно свежему ремонту.
Не такой уж и свежий, буркнул Тоха, поднимая велик, последний раз горела давно. Говорят, дым стоял такой, что и за городом было видно, но тогда, скорей всего, высоток ещё не было, поэтому. И много лет никто не брался восстанавливать, именно из-за дурной славы.
А зачем тогда вообще ремонтировали? Снесли бы лучше.
Когда этот торговый центр захотели строить, Тоха махнул на стеклянное строение, возле которого мы сидели, решили, что полуразрушенное кривое строение портит вид. А почему не снесли, не знаю.
Старуха во сне пришла и запретила, рассмеялась я и хлопнула себя по коленям. Так, ладно. Скоро предки с работы вернутся и тогда мне хана, даже до днюхи не доживу. Ты со мной?
Я кивнула на церковь. И не дожидаясь ответа, пошла вперёд. Краем глаза заметила, что Тоха шёл следом.
Это глупая идея. Зачем тебе туда?
Неужели не понимаешь? Это же так круто! Попасть туда, куда запрещают, даже боятся. У меня характер такой.
Дурацкий.
Не спорю. Фиговый характер, но уж другого нет. Если говорят «нельзя», слышу «просто необходимо». А такие места, где есть своя легенда, это же просто бомба. Как можно не хотеть разгадать тайну? Это ведь так. . .
Не разумно? Опасно? Ты это хотела сказать?
Но ворчание одноклассника не могло умерить воодушевление, которое я испытывала при одной только мысли, что попаду внутрь загадочной церкви. К которой мы, кстати, уже подошли. Я потёрла ладошки об джинсы и обернулась на приятеля.
Ещё есть шанс передумать, подмигнула ему.
То же самое могу сказать тебе, Антон тронул дужку очков.
Ни за что.
Аналогично.
Я подошла к церкви. До двери нужно было подняться по бетонным ступеням, на которых расползлись паутины трещин. Нижняя часть церкви ещё помнила прошлый пожар, она была прокопчённой и сделана из более старых материалов. Я подошла к большим деревянным дверям, резным, с массивными ручками. Я точно помнила, что прошлый раз здесь висел большой замок на металлической скобе, продетой между ручек дверей. Нахмурилась, вспоминая. Нет, точно был. Я даже расстроилась.
Тоха, крикнула приятелю. А почему замок сняли? Она теперь что, обычная? Все ходя т?
В смысле сняли? он прищурился и подошёл ближе. Увидев, что замка действительно нет, сильно удивился и пожал плечами. Не знаю. Может, внутри что восстанавливают? В интернете ничего не писали.
Ну вот сейчас и узнаем, дёрнула я дверь на себя. Она нехотя поддалась, тяжёлая, зараза. Пришлось открывать рывками, тянуть двумя руками. Когда дверь приоткрылась достаточно, я заглянула. Внутри было темно. Обернулась на Тоху, тот стоял бледный и сжимая одной рукой велик, другой достал из рюкзака ингалятор и брызгал в горло.
Я вошла внутрь. Если на улице ещё было светло, то здесь стоял такой мрак, будто солнце уже село. Сквозь цветные витражные стёкла, к тому же запачканные грязью и паутиной, свет практически не проходил. Лишь из дверного проёма, просочился свет, освещающий центральную линию разрушенного внутри здания. Я поджала губы. Честно говоря, ожидала чего-то большего. Сама не знаю чего. Но здесь была лишь пыль, пол отсутствовал, от него остались лишь балки. Стены тоже никто не реставрировал. В общем, сделано всё было только снаружи. Видимо, поэтому и поддерживали легенду про некую старуху, чтоб никто сюда не совался и не узнал про то, что ремонта особо и не было.
Эй! крикнула я, и эхо разнеслось по пустому зданию, уходя вверх. Старуха! Ты тут?
Я стояла, засунув руки в карманы.
Давай поболтаем, что ли? Скучно, небось? Столько лет одной, потом тихо, почти шёпотом, уже самой себе, хотя, я ведь тоже одна сколько лет. И ничего.
Прислушалась к звукам. Кроме эха, ничего. Густая тишина. Как медовая акварель, тягучая. Только тёмная.
Внезапно, наверху послышалась какая-то возня. Из-за эха было не понять, откуда звук. Надо сказать, немного испугалась, но признаваться в этом не хотела даже себе. Но руки из карманов вытащила. Зрение и слух были на максимуме. Умом понимала, что если там кто и может ходить, то либо кошка, либо кто-то из рабочих. Но Тохины истории сумели-таки нагнать тумана. И было не по себе.
Эй! Крикнула я.
«Эй-эй-эй», понеслось по пустым стенам.
Есть тут кто? Дождавшись тишины, снова позвала я, задрав голову.
«Кто-кто-кто», вновь ответило только эхо.
Телефон в рюкзаке пиликнул так громко, что я невольно подпрыгнула. Достала его, писал Антон:
«Давай быстрее, мне дома влетит. Тебе, кстати, тоже».
Да, Тоха хоть и зануда, но сейчас он был прав. Тем более, накануне собственного дня рождения нарываться на домашний скандал совсем не хотелось. Убрав телефон, пошла к выходу.
И уже возле двери обернулась, набравшись смелости и крикнула:
Ну и где твои проклятья, чёкнутая старуха?
«Старуха-руха-проклятья», понеслось эхом по стенам, вызывая неприятные мурашки.
Где-то над головой раздался шелест крыльев. Я вздрогнула и подняла голову. Ворона. Чёрная, огромная. в этой темноте она почти сливалась с помещением. Она не каркала. Молча села под куполом и блестящими пуговками-глазами сверлила меня. Я поторопилась на улицу.
Бр-р-р, какое неприятное место. Вроде, церковь, а столько негатива вызывает.
Что, Тоха, закис без меня? как ни в чём не бывало, засунув снова руки в карманы вышла из старой церквушки. Поправила лямки рюкзака и снова спрятала руки.
Ты время видела? ворчал Антон, будто ему не пятнадцать, а все пятьдесят. Я не привык тратить время впустую. Каждая минута
Заткнись, и вежливо добавила, пожалуйста. Твоё занудство нужно научиться дозировать. И тогда с тобой даже можно дружить.
Со мной сложно дружить, констатировал одноклассник, взявшись за велосипед. Мой айкью не так уж и высок. Но это смотря с кем сравнивать.
Мы двинулись в сторону дома.
Ты даже не спросишь, перебила его, будто не слышала, как там внутри? страшно ли мне было?
А зачем спрашивать? Совершенно равнодушно отреагировал мальчишка. Я вижу, что ты напугана.
Я?! Вот это поворот. Я тут чуть ли не насвистывала, когда вышла, он заявляет, что мне страшно.
Это слишком очевидно, Антон остановился, но лишь чтобы поправить очки. Зрачки у тебя были расширены, шаг слишком быстрым. И говорила ты с заметной бравадой, при этом постоянно что-то делала руками, чтобы скрыть волнение.
Нет, искренне восхитилась я, ты не философ, ты блин, Агата Кристи.
Но вместо комплимента получилась лажа. Оказалось, что Агата Кристи, это не персонаж, а сам автор. И мне пришлось выслушать лекцию по зарубежной литературе. Да, я пожалуй ни в какой области не была сильна. Поэтому и терпеть не могла тупые вопросы, типа «какой предмет у тебя любимый?»
Да никакой, блин. Даже, рисование. Потому как на школьном ИЗО заставляют рисовать всякую чушь. И на все попытки написать даже на заданную тему по своему, в ответ только недоумение и ехидные комментарии. И смысл что-то доказывать?
***
Домой пришла, когда и мать, и отчим уже были там. По-быстрому сняла кроссовки и прошла мимо зала, где все они находились, отчитавшись на ходу:
Ма, па, я дома. Есть не хочу, двойку не получила, дела отлично, уроки не задали.
И закрылась в своей комнате.
Правда, счастье тишины длилось не долго. Алиска начала теребить ручку двери.
Вика, пусти.
Отвали, громко произнесла, чтобы сестра услышала.
И та услышала. И побежала жаловаться маме. Я слышала не только топот её ног, но крики:
Мама, мама. А Витька сказала «отвали».
Ну, всё, сейчас начнётся. Я встала и заранее отомкнула комнату. Села на кровать и подняла с пола рюкзак. Только теперь заметила, что он открыт. Сердце заколотилось. Ведь из него могло что-то выпасть. Ладно, если дневник или учебник. Фиг с ними. Лишь бы
Но как раз скетчбук я не могла найти. Перебрала всё, уже вывалила на кровать и начала разгребать.
В комнату зашла возмущённая мама с Алиской за руку.
Виктория, я закатила глаза. Если мать обращается по полному имени, значит, она злая. Что за выражения? Ещё и в адрес младшей сестры?
Ма, я не отвлекалась от поиска скетчбука. Карандаши нашлись быстро, мне сейчас не до неё. Мне некогда.
А тебе всегда некогда, ты не заметила? Это высший эгоизм. На сестру никогда времени нет.
Мать подошла и резким рывком сбросила всё на пол. Тетради и учебники разлетелись. Я подняла на неё глаза.
Мама!
Сейчас же занялась сестрой.
Да не хочу я! подскочила к окну. Достали. Я не нянька. Мне сейчас некогда. От обиды наворачивались слёзы. Почему ты всегда её прихоти исполняешь? Все её желания. А на мои желания наплевать. Я тоже много чего хочу. А тебе плевать на меня. Вот и мне на неё тоже плевать.
Я даже не поняла, как мама оказалась возле меня, через груду раскиданных учебников и сам рюкзак, она словно перелетела. влепила мне пощёчину, схватила в охапку эту мелкую стукачку и вышла, громко хлопнув дверью. Тут же зашла снова, уже одна, красная, как после бани. Схватила с кровати мой телефон, потрусила им передо мной.
Телефон ты сегодня не получишь. Тебе всё равно некогда, и снова хлопнула дверью.
Любимое наказание! Отобрать телефон. Всё. И я должна ради того, чтобы вернуть его, чуть ли не умолять Алису поиграть со мной. А ещё перемыть посуду, пропылесосить и если попросят, тапочки в зубах принести.
Но не сегодня! Не дождётесь. Во-первых, мне реально не до телефона. Нужно соображать, где я могла выронить скетч. Это моё всё. А во-вторых, завтра у меня днюха. Посмотрим ещё, как меня поздравят.
***
Всю ночь думала о своём родненьком, любимом скетче. Перебирая в памяти, где мы днём с Тохой были, мысленно ставила метки, куда нужно вернуться, чтобы проверить. Начать придётся с заброшенного здания, где я так и не успела толком порисовать. Возможно, в торопях не попала в рюкзак и не заметила потерю. Хорошо, если там. Вряд ли его кто-то мог найти. Хуже, если где-то по дороге.
Я выключила будильник на телефоне и лениво потянулась. Вставать не хотелось. Отвернулась к стене, когда услышала шаги возле своей комнаты. Ага, мама. Вспомнила про мой день рождения. Я закрыла глаза и усердно делала вид, что сплю.
Ты долго валяться будешь? заглянула в комнату мама. И уже нервничала. Мне на работу нужно пораньше. Я Алису отведу в сад, а тебе её забрать сегодня. Витька, ты слышишь?
Я лежала и не шевелилась. Только мысленно просила: "Ну давай, ну поздравляй".
Ты меня услышала? мама подошла и резко сдёрнула одеяло. Давай вставай, ещё в школу опоздать не хватало.
Мам, обиженная, повернулась к ней, а ты ничего не забыла?
Да на твой телефон, она протянула руку, в которой был мой смартфон, разумеется, уже полностью разряженный.
И всё? С надеждой спросила её, забирая телефон.
Ты больше ничего не хотела сказать?
Вик, мне не до твоих причуд. Я опаздываю. И сестра там стоит уже обутая, одетая. Вставай. Завтрак на столе.
И на том спасибо.
Едва мама вышла, я поставила телефон на зарядку, а сама застелила постель и пошла умываться. Но сначала заглянула в кухню. Вдруг, там подарок? Нет. Ничего, кроме гречки с молоком и бутеров. Настроение было паршивое. Максимально паршивое.
Как?! Как можно забыть поздравить родную дочь? Алиску, небось, за утро три раза в жопку поцеловать успели. А мне даже банально «поздравляю» не сказали. От обиды хотелось плакать. Но злость была сильнее обиды. Поэтому, слёзы быстро отступили. Такое чувство, что я сама по себе. Живу в этой семье, как посторонняя квартирантка. Только вместо денег от меня требуют оценок и нянчиться с младшей сестрой.
По-быстрому перекусив, совсем без аппетита, вышла на улицу. Посмотрела наверх. Солнце слепило так, будто осень и не начиналась. Поправила капюшон толстовки, повесила рюкзак на левое плечо и не торопясь школа в школу. Да, я уже опаздывала. Ну и плевать. Кажется, я начинала понимать, что такое депрессия. Вот она, когда тебя родная мать даже не поздравила. Не поцеловала. Ладно, отчим. Но мама.
Я пнула камень, попавшийся под ноги.
Привет, в школьном дворе пересеклась с Антоном.
Привет, он пристёгивал свой старенький велосипед.
Я подождала его и уже вместе направились к центральному входу.
Ах, да, он поднял вверх указательный палец, я не забыл.
Прищурившись, он достал из бокового кармана кусок тёмного стекла и протянул мне.
Что это? не понимая, покрутила в руке стекляшку.
А ты забыла, разочарованно вздохнул Антон, так и знал.
О чём? я уже поняла, что он явно не про мой день рождения.
Сегодня же затмение. Всего три минуты, восторженно начал он. Пойдём смотреть?
Опять во время уроков?
Я не виноват, что важнейшее событие столетия совпадает с примитивными занятиями несовершеннолетних. Лично я делаю свой выбор в пользу того, чего не будет и завтра по расписанию. ты со мной?
Не знаю, было так обидно. Даже он не вспомнил.
А ты чего такая? Заметил, наконец, Антон моё настроение.
Какая такая? Будто потеряла не известно где свой скетчбук? я начала заводиться. Или будто меня ни один человек, включая родную мать, не поздравил с днём рождения?
Точно, округлил глаза Антон. Прости, пожалуйста.
Вот, едва сдерживая слёзы, я остановилась. Ты хотя бы извинился. А она нет. Ей по фиг.
Не переживай, Антон дружески похлопал меня по плечу. Считай это, он кивнув на кусок стекла в моей руке, маленьким презентом. Но я обещаю, что сделаю тебе подарок, который тебе понравится.
Скетч мой найди, всхлипывая, вытерла нос рукавом, будет идеальный подарок.
Ты ставишь почти невыполнимые задачи, подмигнул одноклассник. Стекло прячь, а то цербер сейчас опять мать твою вызовет. И что-то мне подсказывает, что не для того, чтобы именинный пирог разрезать.
Я послушно спрятала руки в карманы и деланно улыбаясь, прошла мимо дежуривших на входе директрисы и училки из начальной школы.
Доброе утро, растягивая слова, как первоклашки, мы старались не бежать.
Так что? толкнула плечом Тоху, когда мы уже шли к лестнице.
По поводу? поправил очки Тоха.
Пойдёшь со мной? Поможешь скетч найти? Я без него не могу.
М-г-м, а где искать-то? и тут же, видимо, вспомнив, споткнулся о ступеньку, резко остановившись. Только не говори, что в церкви? Туда даже не проси. Тем более, в день солнечного затмения.
Да, боюсь, что он мог выпасть ещё на той заброшке, где мы были до этого. Либо по дороге от неё. А может, пожала я плечами, и в церкви. Придётся проверять всё, но начинать надо с самого начала.
Ладно. Кроме того проклятого места, я везде готов. Но только после затмения. Договорились?
Ок.
Когда мы вошли в кабинет математики, в нём, как впрочем и почти всегда во время перемен, было довольно шумно.
Барбоскина, ну или как там её настоящая фамилия, сидела за столом учительницы пародировала её. Математичка у нас пожилая женщина средней комплекции, очень приятная, кстати, добрая. Для выбранной профессии даже слишком мягкая. И голос у неё мягкий. Она даже когда кричала, выходило так, будто она просила и извинялась одновременно. Но не ругала. И Машка, сидя за столом учительницы, имитировала как раз её крик. Выходило совсем не похоже и более чем не смешно. Но класс хохотал. Это же, типа, звезда класса. Попробуй не посмейся.
О, философ с отшибленной замутил, она развернулась корпусом к нам и закинула ногу на ногу. Её белые хвосты с розовыми кончиками затрусились. Слышь, новенькая, а ты в какой помойке шмотки закупаешь?
По классу разнеслась волна хохота.
Антон сделал шаг вперёд и прошёл между рядами парт.