«Всего еси исполнена земля Русская...» Личности и ментальность русского средневековья - Антон Анатольевич Горский 9 стр.

Следует отметить, что такого рода практика применялась монголами вовсе не только к правителям покоренных народов: скорее наоборотна вассалов был перенесен образ действий, свойственный внутримонгольским отношениям. Здесь убийство как средство политической борьбы имело широкое распространение: в 1251 г. были убиты вдова и сын великого хана Гуюка; в 1291 г. Ногай убил ханов Телебугу и Алгуя; хан Узбек, придя к власти в 1312 г., истребил множество своих противников; его сын Джанибек, борясь за престол отца, убил двух своих братьев; хан Бердибек в 1357 г. убил своего отца Джанибека; хан Навруз в 1359 г.  хана Кульпу с двумя сыновьями, хан Хызр в 1360 г.  Навруза и ханшу Тайдулу; сын Тохтамыша Керим-Берди в 1412 г.  своего брата Джелал-ад-дина.

На этом фоне происходит изменение отношения к убийствам «внутрирусским». С начала XIV в. становятся нередкими факты убийств в политических целях русскими князьями русских князей. В 1306 г. Юрий Данилович Московский убивает плененного шестью годами ранее его отцом Константина Рязанского. В 1325 г. Дмитрий Михайлович Тверской убивает в Орде Юрия. В 1339 г. рязанский князь Иван Иванович Коротопол убивает своего двоюродного брата Александра Михайловича Пронского, а Василий Пантелеймоновичсвоего дядю Андрея Мстиславича Козельского. Очевидно, после полувека ордынской власти русские князья «освоили» убийство в качестве акта политической борьбы, средства наказания вассала сюзереном или устранения противника. Особенно примечательно, что в эту эпоху ни одно из убийств русскими князьями русских князей не получило в литературе развернутой негативной оценки.

И вновь, как и в домонгольский период, обратной стороной отношения к убийству выглядит отношение к законодательному разрешению на лишение жизни. В конце XIV в. в Псковской судной грамоте законодательно утверждается применение смертной казни к конокрадам, изменникам и поджигателям, а также к ворам, обокравшим Кремль (псковский); что же касается вора, укравшего что-то на посаде, то, будучи пойман в третий, раз, он также предается смерти. По Двинской уставной грамоте (1397 г.) третья «татьба» тоже карается смертью. А столетие спустя в Судебнике Ивана III 1497 г. (первом своде законов сформировавшегося к этому времени нового единого Русского государства) смертная казнь применяется уже по широкому спектру преступлений (убийство, повторная «татьба», разбой, клевета, измена, поджог). Впереди был XVI в., эпоха Ивана Грозного, действительно изобиловавшая жестокими расправами, эпоха, главным образом и способствовавшая укоренению в общественном сознании образа «мрачного средневековья», далекого от реалий собственно средневековой, в европейском смысле этого понятия, Руси (XVI в. в общеевропейском масштабеуже Новое время).

Глава IV

§ 1.Дмитрий Донской: «царь русский» или ханский «улусник»?

Имя Дмитрия Донского в массовом сознании ассоциируется с победой на Куликовом поле, его носитель предстает великим полководцем, защитником Руси. Однако и в фактах биографии Дмитрия Ивановича, и в оценке его потомками присутствует определенная неоднозначность. Дмитрий не стал освободителем Руси от власти Орды, ликвидация зависимости произошла только почти столетие спустя после его смерти. Вслед за победой 1380 г. последовало поражение 1382 г. Восторженные оценки Дмитрия в литературных памятниках конца XIVначала XVI в.  «Задонщине», «Слове о житии и о преставлении великого князя Дмитриа Ивановича, царя русьскаго», «Сказании о Мамаевом побоище»,  прославление его как борца за христианскую веру, против «бесерменства» (мусульманства) не сопровождались созданием его церковного культа: Дмитрий был канонизован только во время празднования 1000-летая христианства на Руси (контраст особенно ярок, если вспомнить, что еще в XV в. был признан святым Федор Ростиславич Ярославский, князь, не раз лично наводивший на русские земли татарские войска, подолгу живший в Орде, женатый на родственнице ордынского хана).

Дмитрий родился 12 октября 1350 г. Он был первенцем среднего сына Ивана Калиты Ивана. В момент рождения Дмитрия князем московским и великим князем владимирским был старший из КалитовичейСемен. У него было трое сыновей, еще двое родились после появления на свет Дмитрия. Таким образом, Дмитрий в списке претендентов на московское княжение занимал лишь восьмое место после отца, младшего сына Калиты Андрея и пяти своих двоюродных братьев. Но в начале 1353 г. Москву посетило охватившее в ту пору Европу бедствие, получившее в истории название «Черная смерть»,  эпидемия легочной чумы. От нее умерли великий князь Семен, его сыновья и Андрей Иванович. Если бы погибли все члены московского княжеского дома, дальнейшая история Руси была бы существенно иной: Московское княжество оказалось бы выморочным, и первенствующая роль Москвы не состоялась бы. Но судьба пощадила Ивана Ивановича и его семью. А на сороковины своего отца родился Владимир, сын Андрея Ивановича (будущий сподвижник Дмитрия в ратных делах). Иван Иванович стал князем московским, а вскоре получил в Орде и ярлык на великое княжение владимирское. Дмитрий же в одночасье оказался первым наследником московского престола.

13 ноября 1359 г. Иван Иванович скончался в возрасте 33 лет, и Дмитрий, которому едва исполнилось девять, стал формальным главой Московского княжества. Его воспитанием руководила матьвеликая княгиня Александра, тысяцкий Василий Вельяминов и митрополит всея Руси Алексей. Зимой 13591360 гг. Дмитрий, как и «вси князи русьскыи», отправился в Орду: поводом были как смерть великого князя владимирского, так и совпавшая с ней смена хана. Новый правитель Орды Навруз отдал ярлык на великое княжение владимирское не малолетнему московскому князю, а Андрею Константиновичу Нижегородскому. Андрей отказался от ярлыка в пользу своего младшего брата Дмитрия, князя Суздальского. Последний и занял владимирский стол.

Потеря великого княжения означала, что из-под власти московского князя уходит обширная территория великого княжества Владимирского (с городами Владимиром, Переяславлем, Костромой, Юрьевом-Польским, Дмитровом, Ярополчем). Одновременно галицкое княжение было передано ханом Дмитрию Борисовичу, сыну последнего дмитровского князя, а Сретенская половина Ростова, которой завладел еще Иван Калита в 1332 г., была возвращена ростовским князьям. Фактически владения князей Московского дома вернулись почти к границам 1327 г.  времени до получения Иваном Калитой ярлыка на великое княжение владимирское.

Тем временем (еще до прихода Дмитрия Константиновича во Владимир) хан Навруз был убит другим претендентом на ордынский престол, Хызром. И в 1361 г. сильнейшие князья, в т. ч. Дмитрий Московский, вновь приехали в Орду. Дмитрий Иванович уехал оттуда ранее других князей (о каких-либо пожалованиях летописные известия молчат: очевидно, новый хан только подтвердил существовавшее положение) и тем самым избежал участи быть свидетелем новой вспышки ордынской междоусобицы«замятии»: Хызр был убит, и появилось сразу несколько претендентов на престол; сильнейшими из них стали Мюрид (Мурат) и Абдулла, от имени которого действовал эмир («князь ординьскыи») Мамай, будущий противник московского князя.

В следующем, 1362 году Дмитрий Иванович и Дмитрий Константинович «сперлися о великом княжении», отправив каждый своих послов к Мюриду. На этот раз московское влияние взяло верх «и принесоша ярлыкъ княжение великое по отчинѣ и по дединѣ князю великому Дмитрею Ивановичи Московьскому». Суздальский князь, однако, не собирался оставлять великого княжения, видимо, надеясь на перемену ситуации в Орде. Но военное превосходство было явно на стороне Москвы30-летний период великого княжения Калиты и его сыновей не прошел даром. Дмитрий Константинович вынужден был удалиться в отчинный Суздаль, и в начале января 1363 г. Дмитрий Иванович въехал во Владимир. Московское правительство подстраховалось, получив ярлык и от другого ханаАбдуллы. Не исключено, что именно факт обращения Москвы к сопернику Мюрида привел к перемене настроения последнего: в 1363 г. он выдал ярлык на великое княжение Дмитрию Константиновичу. Тот занял было Владимир в отсутствие там Дмитрия Ивановича, но вновь был вынужден отступить перед военной силой и, будучи осажден в своем Суздале, признать переход великого княжения к московскому князю. Тогда же была возвращена половина Ростова и Галицкое княжество. Таким образом, за три года москвичам удалось восстановить положение, существовавшее до смерти Ивана Ивановича.

В последующие годы отношения Дмитрия Ивановича с Дмитрием Константиновичем Суздальским изменились: москвичи помогли последнему отстоять Нижний Новгород от притязаний младшего брата Бориса. Дмитрий Константинович в обмен на это отказался от претензий на великое княжение владимирское, а 18 января 1367 г. его дочь Евдокия стала женой московского князя. В том же году «на Москвѣ почали ставити городъ каменъ»белокаменные стены Кремля взамен прежних деревянных, построенных при Иване Калите.

В 1368 г. обострились отношения со старым соперникомТверью. Князь Михаил Александрович, закрепившийся к этому времени на тверском столе, был приглашен в Москву на переговоры и «пойман». Но когда в Москве узнали о предстоящем приезде ордынского посла, с Михаилом было заключено «докончание», и его отпустили в Тверь. По-видимому, посол шел от Мамая и его ставленника Абдуллы, т. к. в конце 1367начале 1368 г. они овладели ордынской столицей Сараем, и других реально властвующих правителей в Орде не было. В этой ситуации в Москве не хотели обострять отношений с Ордой. В том же году Дмитрий Иванович «посылал рать» на Михаила Тверского, последний бежал в Литву и инициировал поход на Москву великого князя литовского Ольгерда (женатого на его сестре Ульяне). Дмитрий слишком поздно подучил весть о продвижении литовского войска и не успел собрать достаточно сил. Сторожевой полк великого князя был разбит на реке Тростне, и в конце ноября Ольгерд подошел к Москве. Дмитрий приказал зажечь посад, а сам с двоюродным братом Владимиром Андреевичем и митрополитом Алексеем «затворися» в Кремле. Ольгерд, простояв три дня у города, взять его не смог и удалился восвояси, подвергнув разорению территорию Московского княжества. Первый опыт непосредственного руководства войсками оказался для Дмитрия Ивановича неудачным. Великому князю тогда едва исполнилось 18 лет.

В 1370 г. Дмитрий нанес Литве ответный удар, послав войска в пределы недавно присоединенной Ольгердом Черниговской земли. Они овладели Калугой и Мценском. Обострение в том же году отношений с Тверью привело к тому, что в августе Михаил Александрович Тверской вновь уехал в Литву. В его отсутствие ордынские послы привезли в Тверь ярлык Михаилу на тверское княжение. Необходимость обновления ярлыков была связана с тем, что в 1370 г. Мамай посадил на престол нового ханаМухаммед-Бюлека. В сентябре Дмитрий повоевал тверские волости, и, узнав об этом, Михаил из Литвы отправился в Орду, «прииде к Мамаю, печалуя и жалуя, и тамо многы укоры изнесе и многы вины изложи, паче же всего въсхотѣся ему самому княжениа великаго и многы дары раздавъ и многы посулы рассуливъ княземъ ордынскымъ и рядцам (сановникам.  А.Г.)». Мамай пошел навстречу Михаилу и выдал ему ярлык на великое княжение владимирское; поводом для недовольства московским князем могла быть неявка его послов к новому хану. Однако москвичи не дали Михаилу возможности вернуться в Тверь: «Не тъкмо же не приаша его, но и переимали его по заставамъ и многыми пути ганялися за нимъ, ищуще его, и не стигоша его. И тако едва утече не въ мнозѣ дружине и прибѣже пакы въ Литву». Тверской князь вынужден был вновь прибегнуть к помощи Ольгерда. Великий князь литовский опять сумел подступить к стенам Москвы. Но на сей раз москвичи действовали удачнее. Ольгерду пришлось два дня простоять у Волока Дамского, взять который он так и не сумел. Восьмидневная осада Московского кремля, где вновь, как и в 1368 г., затворился Дмитрий, оказалась безуспешной. Тем временем двоюродный брат Дмитрия Владимир Андреевич встал с войском в подмосковном Перемышле, угрожая ударить по противнику с тыла; в помощь ему подошел союзный Москве князь Владимир Пронский. В такой ситуации Ольгерд сделал мирное предложение, которое было принято.

Не добившись успеха с литовской помощью, Михаил Тверской в начале 1371 г. снова поехал в Орду и 10 апреля пришел в Тверь с ярлыком на великое княжение владимирское в сопровождении посла Сарыхожи. Сарыхожа послал Дмитрию Ивановичу требование приехать во Владимир «к ярлыку». На это московский князь ответил: «Къ ярлыку не еду, а въ землю на княжение на великое не пущаю (Михаила.  А.Г.), а тебѣ послу путь чист». Тем не менее, Сарыхожу зазвали в Москву. После переговоров здесь с послом Дмитрий отправился 13 июня в Орду: настойчивость, с которой Мамай пытался лишить его великого княжения, требовала ответных мер, и решено было прибегнуть к испытанному средству. Ценой богатых даров Дмитрий добился того, что Мамай вернул ему великое княжение.

Осенью 1371 г. Дмитрий вернулся из Орды «съ многими длъжникы»ярлык стоил дорого. Михаил продолжал удерживать за собой часть территории великого княжества Владимирского, и московско-тверской конфликт продолжался. Весной 1372 г. союзные Михаилу литовские войска повоевали Переяславль. В конце мая Михаил учинил разгром Торжка (города, в котором имелись новгородская и великокняжеская половины), а в июле вместе с Ольгердом двинул на Москву. Но на этот раз Дмитрий не пропустил Ольгерда к столице. Войска сошлись у Любутска (на Оке между Калугой и Алексином), и здесь был заключен мир. Текст перемирной грамоты сохранился. Договор содержит примечательную черту: великое княжение именуется «очиной» Дмитрия Ивановича. Великий князь литовский признавал права московского князя на Владимирское великое княжество, отказываясь от поддержки претензий своего шурина Михаила Тверского. Таким образом, впервые со времен Батыева завоевания великое княжение Владимирское было оценено как политическое образование, статус которого не зависит от воли ордынского хана.

Однако отношения Москвы с Мамаевой Ордой в 1372 г. были вполне дружественными. Послам Дмитрия удалось выкупить находившегося там сына Михаила Тверского Ивана, и его стали держать в Москве «в истоме». Князь Михаил Васильевич Кашинский, двоюродный брат Михаила Александровича, еще в 1371 г. перешедший на сторону Дмитрия, а в начале 1372 г. в условиях литовского наступления вновь подчинившийся тверскому князю, после Любутского мира приехал в Москву и оттуда отправился в Орду, очевидно, для закрепления своего независимого от Твери статуса.

Таким образом, Дмитрию Ивановичу в конце 60-хначале 70-х гг. удалось с успехом выйти из сложного положения. Поначалу его наступление на тверского князя едва не привело к тяжелым последствиям: Михаил заручился поддержкой двух могущественных правителейОльгерда и Мамая и стал реально претендовать на великое княжение владимирское. Правда, Ольгерд и Мамай тогда напрямую не сотрудничали, а Михаил не решился прибегнуть к военной помощи татар, рассчитывая в этом отношении на литовцев. Дмитрию удалось отбить наступление Ольгерда и вновь обрести поддержку со стороны Мамая. Мир с Литвой в последующие годы сохранялся, а вот отношения с Ордой вскоре изменились.

В 1373 г. татары «отъ Мамая» напали на владения рязанского князя Олега. Дмитрий в связи с этим стоял на Оке «со всею силою», а его двоюродный брат Владимир Андреевич Серпуховский специально приехал из Новгорода. Олег Иванович был в это время союзником Дмитрия. В декабре 1371 г. посланные Дмитрием московские войска под командованием воеводы Дмитрия Михайловича Волынского (племянника Ольгерда, перешедшего на московскую службу) разгромили Олега под Скорнищевом, и на рязанский стол был возведен Владимир Пронский. Но вскоре Олег вернул себе власть, а в московско-литовском договоре июля 1372 г. и Олег, и Владимир выступают как союзники Дмитрия Ивановича.

Зимой 13731374 гг. произошло примирение с Михаилом Тверским: в обмен на возвращение из московского плена сына Михаил отказался от претензий на великое княжение владимирское; тогда же новый кашинский князь Василий Михайлович признал себя вассалом Твери. А в 1374 г. «князю великому Дмитрию Московьскому бышеть розмирие съ тотары и съ Мамаемъ». Москва перестала выплачивать дань«выход». Поводом к этому послужил, по-видимому, экстраординарный денежный «запрос» со стороны Мамая, ставший своего рода последней каплей, подтолкнувшей к решению не соблюдать вассальных отношений с правителем, который слишком не соответствовал «нормальным», устоявшимся представлениям о сюзерене: не был ханом («царем» по русской терминологии), не контролировал всю территорию Орды (как раз в 1374 г. Мамай утратил Сарайее номинальную столицу), дважды передавал ярлык на великое княжение владимирское другому князю при отсутствии какой-либо вины с московской стороны.