И, наконец, нельзя рассказывать о путешествиях XIII в., не упомянув вояжей на Дальний Восток. В более ранние периоды географические познания ограничивались тем, что сохранилось из рассказов о походах Александра Македонского в Индию, летописей Плиния и Солина и трудов античных географов. Херефордская карта мира иллюстрирует географические познания этого века: на ней почти ничего не изображено восточнее Иерусалима, не считая Красного моря (с перешейком, обозначавшим место, где его пересек Моисей), Тигра, Евфрата и Ганга. Дальние края карты украшены изображениями странных существ. Однако за этой очаровательной наивностью прячется глубокое беспокойство об угрозе с Востока. В конце 1230-х гг. Угэдэй, сын Чингисхана, привел монгольскую армию на территорию современной России; вскоре после этого его родственники частично завоевали Германию, Польшу и Венгрию. В 1243 г. только что избранный папа Иннокентий IV решил установить контакт с лидерами монголов и обратить их в христианство. Через два года он отправил с этой целью две миссии: одну возглавил францисканец Джованни Плано Карпини, другуюдоминиканец Аскелин Кремонский. Сын Угэдэя Гуюк потребовал от папы римского прибыть к нему и поклясться в верности. Папа, естественно, отказал, но позже отправил еще две миссии на Востоких возглавили доминиканец Андре де Лонжюмо и францисканец Гильом де Рубрук. В 1254 г. Гильом добрался до Каракорума, столицы Монголии, и с удивлением обнаружил там родившегося в Венгрии сына англичанина, а также француженку (тоже родом из Венгрии) и племянника епископа из Нормандии; все эти люди совершили очень далекие путешествия, но нам о них практически ничего не известно.
Через десять лет после этих экспедиций венецианские купцы Никколо и Маффео Поло отправились в первое большое путешествие на Дальний Восток. Во второе путешествие они взяли с собой сына Никколо, Марко. Но, возможно, самым значительным путешествием XIII в. стала экспедиция монаха-францисканца Джованни де Монтекорвино, которого в 1289 г. отправили послом к Хубилай-хану, завоевателю Китая. Он добрался до Пекина в 1294 г., вскоре после смерти Хубилая, остался там и стал обращать китайцев в христианство, став в 1307 г. первым архиепископом Пекинским.
В XIII в. путешествия стали не только обычным делом для большинства людей; именно тогда христианские путешественники добрались до мест, которые раньше были известны только по древним легендам. К 1300 г. два самых удаленных друг от друга уголка христианского мира разделяли почти 8700 километровот Гардара в Гренландии на западе до Пекина на востоке. Долго, впрочем, это не продлилось: христиан изгнали из Пекина в XIV в., а ухудшение климата покончило с Гардаром в начале XV в. Но воображение западного мира совершенно изменилось, и лучшее доказательство этогопутешествия Марко Поло. Надиктованная в тюрьме соседу по камере книга Поло содержала в себе потрясающую информацию об огромном населении и богатствах Китая и Индонезии. Его живые описания азиатских обычаев, настолько отличных от европейских, привели христиан в сильнейшее возбуждение. Когда этими историями стали сопровождаться шелка и пряности, все регулярнее появлявшиеся на рынках и ярмарках Европы, люди стали совершенно иначе думать об Азии и остальном мире. Ехать на Дальний Восток, когда думаешь, что он полон драконов и прочих чудовищ, большая глупость; а вот ехать туда, когда знаешь, что там богатейшие города, а в Пекине даже есть христианский архиепископ, уже куда более заманчивая перспектива.
Заключение
Нет никаких сомнений, что величайшей переменой в XIII в. стала торговля. Все сделали один шаг вверх по космополитической лестнице: крестьянин ближе познакомился с соседним торговым городом, бюргер из торгового города стал чаще ездить в большой город, а богатые купцы из больших городов все чаще и дальше путешествовали даже на международные ярмарки. Мне представляется следующая картина: скромный крестьянин сидит в своем домике и вырезает из дерева тарелку. В дверь стучат. Он открывает; на пороге стоит купец, который предлагает ему серебро в обмен на тарелку. За первым купцом идет второй и тащит за собой козу, которую хочет продать за серебро, только что заработанное крестьянином. Третий купец тут же сует ему под нос металлическую тарелку, куда более красивую и удобную, чем те деревянные, что наш крестьянин всю жизнь делал своими руками, и предлагает обменять на нее козу. Внезапно нашего крестьянина обступает целая толпа людейодна часть хочет купить его товары, другаяпродать ему свои. Тишина сменилась шумом и криками. Потом эти крики перекрывает звучный голос проповедника, который призывает крестьянина отказаться от земных богатств и встать на путь нищеты и самоотречения. А после всего этого приходит писец и протягивает ему список прав, которыми он пользуется как житель поместья, и отчет о зерне, которое он отложил на зиму. Внешний мир вторгся в его жизнь и явно не собирается никуда уходить.
Поразительнее всего в этих переменахих всеобщность. Жизнь полностью изменилась даже в Мортоне. В 1207 г. земли лорда рядом с церковью превратили в рыночную площадь, а по периметру отвели дюжину участков для застройки. Древний дом, в котором я сейчас живу, стоит на дороге, когда-то служившей южной границей этой рыночной площади. В 1290 г. в нем жил капеллан Адам де Мортон, который, несомненно, ходил среди рыночных лотков в сопровождении слуги, покупая яйца и мясо, ткань и свечи. В базарные дни в Мортоне собирались жители окрестных деревень, а когда там устраивали пятидневную ярмарку, приуроченную ко дню Святой Маргариты, и жители более отдаленных поселений. На рынке, скорее всего, проповедовали братья-монахи. В 1300 г., когда Адама де Мортона назначили викарием Сент-Меричерча, в 19 милях от Мортона, он продал дом местному жителю Генри Сатеру. Была составлена купчая, и, хотя Сатер, скорее всего, был неграмотен, его потомки тщательно хранили эту купчую до тех пор, пока не продали дом в 1525 г. В XII в. подобная сделка вообще не была бы скреплена письменным документом.
Протоколы поместных судов в Мортоне стали хранить на свитках с 1280-х гг., как и в соседнем поместье, Доккомбе (эти свитки сохранились и по сей день). Мортонцев, обвиняемых в нравственных преступлениях, отправляли в архидьяконский суд в Тотнисе, находившемся в 24 милях от города, в сопровождении свидетелей, которые должны были доказать их невиновность. Обвиняемых в тяжких преступлениях этапировали в Эксетерский замок, где они сидели в ожидании суда. Епископ Эксетера посещал приход, когда объезжал свою епархию, освящая алтари церквей, заново построенных благодаря доходам от торговли шерстью. Даже в таком тихом и удаленном местечке, как Мортон, где никто даже не слышал о Гильоме де Рубруке или Марко Поло, повседневная жизнь изменилась навсегда.
Главный агент изменений
Если бы это была книга о мировой истории, то имя главного агента изменений не вызывало бы никаких сомнений. Личность Чингисхана, омывшего кровью целый континент от Китая до Каспийского моря, не сопоставима с другими. Разрушения, начатые им и продолженные его сыном и внуками на территории Восточной Европы, непосредственно привели к установлению прямой связи между Западом и Востоком. Его геноцид лишил Восток возможности играть активную роль в установлении торговых связей с Западом. Таким образом, он, сам того не желая, расширил горизонты христианского мира и создал для его купцов новые торговые возможности. Однако в нашей истории перемен западного мира Чингисханвсего лишь периферийный игрок. Куда более влиятельная фигура прячется в сердце Европыэто Лотарио, граф Сеньи, известный также как папа Иннокентий III.
Иннокентий III стал одним из последних пап, непосредственно влиявших на правителей и принятие решений на всех уровнях общества по всему христианскому миру. На высшем уровне он не только был тверд в своем противостоянии с Иоанном Безземельным: своими указами он аннулировал несколько европейских королевских браков и издал декрет «Venerabilem», который наконец-то упорядочивал отношения между императором Священной Римской империи и папой. На низшем уровне он отлично понимал склонности масс, над которыми имел духовную власть. Хороший примерто, как он принял Франциска Ассизского: если бы он решил, что это просто какой-то сумасшедший бедняк, то отправил бы его восвояси и назвал целую группу страстных проповедников еретиками. В этом случае католическая церковь лишилась бы францисканского ордена, который стал одним из самых действенных ее инструментов. Примерно то же самое можно сказать и о том, как он поступил с Домиником де Гусманом. Доминик поначалу собирался обращать в христианство язычников на окраинах Европы, но Иннокентий отправил его на обращение еретиков, поручив тем самым «черным братьям» одну из главных их миссий. Призывы Иннокентия к испанским королям действовать вместе ради Реконкисты принесли плоды в виде победы при Лас-Навас-де-Толосе, после чего до конца века удалось отвоевать обратно почти всю Испанию. Его стремление заставить каждую крупную церковь христианского мира учить людей писать и читать еще более ускорило распространение грамотности. Не стоит и сомневаться, что он был самым влиятельным христианином XIII в. С другой стороны, в некоторых отношениях Иннокентий был невероятно консервативен: он выступал против эрозии королевского абсолютизма, о чем говорит его осуждение Великой хартии вольностей. Но, как мы уже видели на примере Бернарда Клервоского, человек, который активно сопротивляется переменам, может стать их причиной (к этому мы еще вернемся в конце книги). Особенно характерной в этом плане стала роль Иннокентия в отношении катаров: его твердое негативное отношение к еретикам не только поддержало гегемонию католической церкви, но и привело к появлению инквизиции. По всем этим причинам я не могу назвать больше ни одного конкурента Иннокентию III в качестве главного агента изменений в XIII в.
13011400Четырнадцатый век
В Средневековье люди не знали, что такое общественная история. Когда художники изображали сцены из Библии или древнеримской эпохи на витражах, скульптурах или в иллюминированных рукописях, на них были люди в средневековой одежде, живущие в средневековых домах и плавающие на средневековых кораблях. Однако давайте представим, что какой-нибудь невероятно информированный и обладающий живым воображением монах перечитывает все исторические источники, доступные ему в монастыре, в 1300 г. Он, несомненно, сделает вывод, что в последние три века человечеству невероятно везлоили, если выражаться религиозным языком того времени, Бог был добр к христианскому миру. С экономической точки зрения Западная Европа становилась все сильнее и сильнее. Население невероятно выросло. Города, жители которых когда-то пребывали в постоянном страхе нападения, теперь хорошо защищены, да и сельской местности больше никто не угрожает. Этот монах решит, и его мнение будет недалеко от истины, что церковь стала главным архитектором и пособником этих изменений. Церковь играла роль миротворца, расширяя границы христианского мира и стараясь успокоить воюющие стороны внутри него, сосредоточивая христианскую воинственность на определенных целях на периферии и за пределами христианского мира. Она научила многих людей читать и писать. Она разработала моральный кодекс, которому должны были следовать все христиане, и суды накладывали наказания за нарушения этих нравственных законов. Наш воображаемый монах был бы уверен, что Бог заботится о благополучии всего христианского мира всеми возможными способами. А вот если бы он жил сто лет спустя, уверенности у него было бы куда меньше.
К 1300 г. ситуация начала меняться. Несколько неурожаев подряд в последнее десятилетие XIII в. привели к острому дефициту пищи на севере Франции и в Нидерландах. В 1309 г. из-за сильнейших дождей начался голод по всей Европе. А потом все стало еще хуже. В прошлом, конечно, голод тоже случался, но население быстро восстанавливалось благодаря высокой урожайности зерновых. Однако теперь урожайность тоже ухудшилась. Из-за десятилетий интенсивного возделывания почвы в ней осталось так мало азота, что уже не получалось восстановить плодородность, просто оставляя поле под паром. Урожайность пшеницы, которая в 1200 г. составляла до 6:1 (шесть собранных зерен на одно посаженное), к 1300 г. упала до 2:1; урожайность ячменя и ржи упала с 4:1 до 2:1. Когда плодородность почвы такая низкая, население не может быстро восстанавливаться. Предположим, что у крестьянина есть 25 акров (чуть больше 10 гектаров) землиэто довольно много для арендатора поместной земли в Англии начала XIV в. Теперь предположим, что у него есть достаточные запасы зерна от предыдущего хорошего урожая, чтобы посадить 50 бушелей (примерно 1350 кг) с урожайностью 5:1, то есть со своих 25 акров он получит 250 бушелей. В конце года, если предположить, что он был уверен, что и в следующем году его ждет урожайность 5:1, он мог отложить 50 бушелей на посадку, столько же на корм тягловым животным и 75 бушелей для себя и семьи, и у него оставалось еще 75 бушелей, которые он мог продать на рынке. Однако если в следующем году урожайность составит, допустим, всего 3:1, он соберет всего 150 бушелей. На рынке ему продавать будет нечего. После того как он накормит себя, семью и животных, у него останется всего 25 бушелей на посадкуполовина необходимого объема. Если на третий год урожайность даже снова составит 5:1, то он сможет накормить себя и животных, но после этого у него вообще не останется зерна на посадку.
В реальности условия были еще тяжелее, чем в приведенном примере. У большинства крестьян было меньше 25 акров земли, урожайность упала до еще меньших цифр, чем 3:1, а погода наносила куда больший ущерб, чем один не очень хороший урожай за три года. Когда случался неурожай из-за ранних или поздних заморозкова средняя температура в это время начала снижаться, что привело к ужасным последствиям для регионов, расположенных высоко над уровнем моря, люди тысячами умирали от голода. А когда неурожаи случались несколько лет подряд, это было настоящей катастрофой. Таким образом, население Европы начало сокращаться еще до ужасного голода 13151319 гг. По некоторым оценкам, от этих природных катастроф погибло 10 процентов населения: более 10 миллионов человек в христианском мире умерли либо от голода, либо от болезней, связанных с недостатком питательных веществ. Так закончились три века практически непрерывной демографической и коммерческой экспансии.
Но по сравнению с тем, что случилось после, это было только легкой разминкой.
«Черная смерть»
Объяснить, насколько убийственным событием была «Черная смерть», очень трудно. Когда я читал лекции о средневековой Англии и подчеркивал, насколько катастрофическими стали 13481349 гг., всегда находился какой-нибудь слушатель, который настаивал, что это просто не могло быть так же ужасно, как Первая мировая война или бомбардировки Лондона во времена Второй мировой. Я объяснял, что смертность в Великобритании в Первую мировую войну составила 1,55 процента населения за четыре года, или, в среднем, 0,4 процента в год. «Черная смерть» убила около 45 процентов населения Англии за семь месяцев, волной пронесшись по всей стране, т. е. годовая смертность составила 77 процентов. Таким образом, смертность в 13481349 гг. была в 200 раз выше, чем в Первую мировую войну. Или, если уж сравнивать с бомбардировками во Вторую мировую, то выходит как-то так: чтобы повторить такой же уровень смертности, как во время чумы, пришлось бы сбросить на Японию не две атомные бомбы (которые убили примерно по 70 000 человек), а 450. Две атомные бомбы каждый день, на разные города, в течение семи месяцев. Если бы подобное произошло, никто бы не сомневался, что это худшая катастрофа в истории человечества. Но чума произошла настолько давно, а мы настолько далеки от культуры ее жертв, что просто не можем оценить масштабы смертности. Нам куда легче понять боль родителей, потерявших любимых сыновей в Первую мировую войну, чем судьбу целых деревень и городков, сгинувших в XIV в.
«Черная смерть» стала первой волной второй пандемии энзоотического заболевания, которое часто называют бубонной чумой из-за черных бубонов, которые вырастают в паху и подмышках жертв. Патогеном для этой болезни является бацилла Yersinia pestis, которую переносят блохи, обычно живущие на грызунах, но она может передаваться и через человеческих блох. В определенных обстоятельствах она передается и воздушно-капельным путем. Сейчас считается, что если во время развития болезни начинается пневмония, то бациллы с выдыхаемым воздухом могут передаваться непосредственно от человека к человеку. Это уже не бубонная чума, а намного более опасная легочная болезнь.
Первая подобная пандемия случилась за 800 лет до того, начавшись в 541 г. Эта предшественница «Черной смерти» сохраняла свою убойную силу в течение всего VI в., но постепенно ослабевала и наконец полностью исчезла в 760-х гг. К 1347 г. чумой в Европе никто не болел уже лет 600. Соответственно, никто не был готов к ее повторному появлению, впервые отмеченному в Китае в 1331 г. С купцами она по Великому шелковому пути добралась в 1347 г. до Крыма, где ее жертвы пересели на генуэзские корабли, направлявшиеся в Константинополь. Оттуда чума распространилась по Сицилии, Греции, Египту и Северной Африке, Сирии и Святой земле. К концу 1347 г. она уже появилась в торговом сердце христианского мирагородах Венеции, Пизе и Генуе, причем в своей самой опасной легочной форме. В пораженных городах быстро росли горы трупов: смертность в районе 40 процентов была нормой.
Новости о чуме распространялись даже быстрее, чем сама инфекция. Заранее предупрежденные города закрывали ворота от любых путешественников, но вот сдержать такое маленькое существо, как блоха, практически невозможноа ворота все равно приходилось периодически открывать, чтобы впустить транспорт с едой и другими припасами. Чума не щадила никого: умирали и богатые, и бедные, и женщины, и дети, и христиане, и мусульмане. В Тунисе Ибн Хальдун писал, что «голос бытия словно призвал к забвению и мир ответил на этот зов». Аньоло ди Тура описал, что ему довелось пережить в Сиене: