«Хотя я чрезвычайно боялась моей матери, пишет «кавалерист-девица», но непомерная резвость одолевала меня и увлекала вопреки страха наказания; мне кажется, я вымышляла разные глупости невольно, par fatalite» (франц.: «фатально, по воле рока»).
Однако порою трудно осуждать Анастасию Ивановну Дурову, урожденную Александрович, в возрасте 22-х лет ставшую хозяйкой дома градоначальника в Сарапуле. В это время (с 1789 по 1796 г.) она имела пять беременностей и рожала каждый год-полтора. Дети ее умирали во младенчестве. Из пяти дочерей выжила лишь Клеопатра, рожденная в октябре 1791 года, и Евгения, рожденная в мае 1801 года. Частые роды подорвали ее здоровье: «Мать моя постепенно угасала: ее чудная красота от всего, что имела в себе чарующего, сохранила одну только необычайную белизну лица и томность прекрасных глаз. Теперь она была ничем более, как тенью той красавицы Дуровой, которою некогда все восхищались»
Чтобы подлечиться, она уехала к отцу на Украину, и тут удар ей нанес Андрей Васильевич. В отсутствие жены он завел себе любовницу: «взял на содержание прекрасную девочку, дочь одного мещанина». Вернувшись в Сарапул, Анастасия Ивановна узнала об этом случайно, и жестокие муки ревности отравили ей жизнь. Правда, Дуров покаялся. Супруги помирились, и результатом примирения стало рождение еще двоих детей: долгожданного наследникасына Василия в январе и дочери Евгении. Болезнь после этого прогрессировала. Анастасия Ивановна ездила на лечение в Вятку к известному тогда врачевателю и лекарю Аппелю и в Пермь к доктору Гралю. Возможно, теперь болезнь мешала ей исполнять супружеские обязанности.
«Батюшка переходил от одной привязанности к другой, пишет «кавалерист-девица», и никогда уже более не возвращался к матери моей!..» Умерла А. И. Дурова в имении своего отца летом 1807 года в возрасте 40 лет.
В завершение истории «гусарского ротмистра Дурова» и «урожденной Александровичевой, одной из прекраснейших девиц в Малороссии» надо сказать, что после ее смерти Андрей Васильевич горевал недолго. В 1808 году он сочетался законным браком с 17-летней девицей Евгенией, дочерью своих крепостных Степана и Марины Васильевых. Через год она родила ему дочь Елизавету, которая от рождения была глухонемой. Само собой разумеется, что в книге Надежды Андреевны нет об этом ни слова. Но метрические записи Вознесенского собора в Сарапуле подтверждают данный факт
Полагают, что название города Сарапул произошло от слияния двух чувашских слов: «сара»желтая, и «пуль»рыба. Сначала на этом месте располагалось большое торговое село Вознесенское, возникшее в начале XVIII века. «Новый полный географический словарь Российского государства», изданный в Москве в 1789 году, сообщает о Сарапуле: «Сей город был построен в 1707 году, в пору тогдашнего башкирского бунта. В городе две церкви деревянные и немного обывательских домов. Большая же часть поселян живет под горой, на берегу Камы, имею они пропитание от земледелия и от приходящих судов по Каме с дровами, солью и железом. Есть также нефтяные и мыльные заводы». Согласно переписи 1780 года в Сарапуле имелось 533 дома и 3 церкви: две каменные и одна деревянная. В городе проживали 128 купцов, 51 мещанин и 1047 дворцовых крестьян (считали только мужчин).
В 1781 году был утвержден план регулярной застройки города. По этому плану три прямые улицы шли параллельно реке Каме и десять улицперпендикулярно к ней. Первым каменным строением в городе стал Вознесенский соборпятиглавый, с полукруглой апсидой и отдельно стоящей высокой колокольней.
А. В. Дуров был вторым по счету градоначальником Сарапула. Семья Андрея Васильевича жила недалеко от реки Юрманки, впадавшей в Каму, на пересечении улиц Большая Покровская и Владимирская (совр. ул. Труда и ул. Седельникова). После 1812 года центр города подвергся значительной перестройке. Был расширен Вознесенский собор, под ним возведены торговые ряды из камня. Вокруг Соборной площади расположились здания окружного суда и других присутственных мест, а также каменный особняк городничего и дома других уездных чиновников. До нашего времени этот особняк не сохранился. Есть лишь стела с надписью, удостоверяющей, что Дурова жила здесь в конце XVIII начале XIX века.
Как выглядел дом, в котором прошло детство и отрочество «кавалерист-девицы», теперь установить невозможно. В своей книге Надежда Андреевна не оставила никаких подробных описаний этого здания. Она рассказала лишь о том, что к дому примыкал большой сад, в котором стоял летний домик на два этажа и с верандой. Кроме того, имелись огород и хозяйственные постройки: конюшня, сараи, скотный двор. Усадьба городничего была обнесена забором.
Каким было финансовое положение семьи Дуровых в это время?
Денежное содержание градоначальника, коллежского советника достигало 300 рублей в год. Это была не очень большая сумма. Полковнику армии платили 900 рублей в год. На иждивении же Андрея Васильевича находилось пять человек: жена и четверо детей. В формулярном списке Дурова за 1786 год говорится о 12 крепостных крестьянах «мужска пола», принадлежавших ему в Путивльском уезде. В исповедных росписях Вознесенского собора за 1797 год перечислены по именам и фамилиям 12 дворовых людей (вместе с женами и детьми) городничего. В его формулярном списке за 1825 год указаны «мужска пола 10 душ в городе Сарапуле, написанных при доме». Все это означает, что Дуровы относились к беднейшему слою российского дворянства, представители которого были вынуждены служить, и только служба, военная или гражданская, давала им средства на жизнь.
С финансами семьи связан и вопрос об образовании, которое в детстве могла получить Надежда Андреевна. В сентябре 1790 года в Сарапуле открыли первое малое народное училище на два класса (25 учеников) с одним учителем. Программа обучения примерно соответствовала нынешней программе начальной школы. Но девочек в училище не брали. Жители Сарапула, желавшие научить своих дочерей грамоте и счету, должны были приглашать учителя на дом для частных уроков.
Дворянское образование было другим. К концу XVIII столетия в него уже входили такие предметы, как алгебра, геометрия и тригонометрия, история, география, два-три иностранных языка, рисование. В частности, в программе Сухопутного шляхетского корпуса в Санкт-Петербурге особое место занимали так называемые шляхетские искусства: верховая езда, фехтование и танцы. Женское дворянское образование имело свою специфику. Очень часто из него исключали точные науки, а упор делали на гуманитарные. Кроме того, девочек обязательно обучали разным видам рукоделия.
«Мой дядя не жалел денег на учителей, пишет в своих мемуарах княгиня Екатерина Романовна Дашкова, урожденная графиня Воронцова (17431819 гг.), и мы по своему времени получили превосходное образование: мы говорили на четырех языках, и в особенности владели отлично французским; хорошо танцевали, умели рисовать; некий статский советник преподавал нам итальянский язык, а когда мы изъявили желание брать уроки русского языка, с нами занимался Бехтеев, у нас были изысканные и любезные манеры, и потому не мудрено было, что мы слыли за отлично воспитанных девиц*
Юность Екатерины Романовны пришлась на середину XVIII века. Семья Воронцовых была приближена к царскому двору, жила в столице, где возможность найти хороших учителей была гораздо выше, чем в провинции, и все это, безусловно, наложило отпечаток на ее воспитание и образование, которым она сама, однако, была недовольна: «Но что же было сделано для развития нашего ума и сердца? Ровным счетом ничего только благодаря случайностикори, которою я заболела, мое воспитание было закончено надлежащим образом и сделало из меня ту женщину, которою я стала впоследствии Когда глаза мои выздоровели, я отдалась чтению. Любимыми моими авторами были Бейль, Монтескье, Вольтер Иногда я просиживала за чтением целые ночи напролет»
О женском образовании в конце XVIIIначале XIX века рассказывает К. Д. Кавелин в очерке «Авдотья Петровна Елагина». А. П. Елагина, урожденная Юшкова (17891877 гг.), происходила из дворян Тульской губернии. С 1821 по 1835 год она держала в Москве литературный салон, в котором бывали Пушкин, Кюхельбекер, Веневитинов, Баратынский, Языков, Погодин, Шевырев и другие.
«Первоначальное воспитание Авдотьи Петровны было ведено очень тщательно, пишет Кавелин. Гувернантки при ней были эмигрантки из Франции времен революции, женщины, получившие по-тогдашнему большое образование С немецким языком и литературой Авдотья Петровна познакомилась чрез учительниц, дававших ей уроки, и В. А. Жуковского, ее побочного дядю, который воспитывался с нею, был ее другом и, будучи старше ее семью годами, был вместе ее наставником и руководителем в занятиях. Русскому языку ее учил Филат Гаврилович Покровский, человек очень знающий и написавший много статей о Белевском уезде, напечатанных в «Политическом журнале».
Надежда Дурова в возрасте 14 лет. Неизвестный художник. Конец XVIII в.
Читал ли кто-нибудь серьезные книги с юной дочерью сарапульского городничегонеизвестно. Во всяком случае Дурова, подробно описав свои детские шалости, ничего не сообщает ни об учебе, ни об учителях. Зато в двух формулярных списках «товарища» Польского конного полка Соколова за 1807 год и поручика Литовского уланского полка Александрова за 1815 год коротко сказано: «по-российски читать и писать умеет».
Любовь к рукоделию ей пыталась прививать мать. Хотя Дурова писала, что не имеет «ни охоты, ни способностей к этим упражнениям», на самом деле она неплохо вышивала. В полковом музее 5-го уланского Литовского полка, находившегося в Симбирске и уничтоженного после 1917 года, хранились вещи, сделанные ею: скатерть с портретом Наполеона, вышитым гладью, а также кошелек, сплетенный из бисера.
Среди эпистолярного наследия Дуровой есть одно письмо, полностью написанное по-французски. Отдельные французские слова и фразы встречаются в других ее письмах. В книге «Кавалерист-девица. Происшествие в России» приведено четверостишие на языке оригинала из пьесы французского драматурга XVII века Жана Расина «Федра». Кроме французского языка, она еще знала польский, могла читать, писать и говорить по-польски, но выучила его позднее, во время службы в конном Польском полку. В произведениях Надежды Андреевны есть множество ссылок на мифы Древней Греции. Она упоминает разных персонажей из истории Древнего мира и средневековой Европы. Судя по всему, очень хорошо знала она западно-европейскую и русскую литературу как современную ей, так и книги более ранних эпох. В годы молодости ее любимым поэтом был Василий Андреевич Жуковский (17831852 гг.), с которым она впоследствии познакомилась лично и часто бывала в его доме в Санкт-Петербурге, когда приезжала туда в 18171821 гг. и в 18361841 гг. Также была она восторженной поклонницей творчества Александра Сергеевича Пушкина и помнила наизусть множество его стихотворений.
О том, что «кавалерист-девица» отлично танцевала, пишет в своих мемуарах генерал-майор М. М. Ребелинский, встречавшийся с ней в Уфе в конце 20-хначале 30-х гг. XIX столетия:
«В то время, когда я с нею познакомился, ей было уже лет 45, но она была здорова, весела и не отказывалась ни от каких удовольствий и на вечерах, как говорится, плясала до упаду. В манерах ее проглядывало ухарствопринадлежность всех кавалеристов того времени. В отставном гусарском мундире или в черном фраке она страшно стучала каблуками в мазурке, лихо становилась на колено и выделывала всякие другие штучки во вкусе лучших танцоров Александровской эпохи».
Мазурка действительно была очень модным танцем на балах начала XIX века.
Об этом сообщает и Д. В. Давыдов: «В 1804 году судьба, управляющая людьми, или люди, направляющие ее ударами, принудили повесу нашего выйти в Белорусский гусарский полк Молодой гусарский ротмистр закрутил усы, покачнул кивер на ухо, затянулся, натянулся и пустился плясать мазурку до упаду».
Но есть одно занятие, которому Дурову научил ее отец и которое оказало самое решительное влияние на ее необычный поступок. Этоверховая езда. Хотел того или нет, однако Андрей Васильевич сам подготовил дочь к армейской карьере, объяснив ей правила строевой езды, позволив пользоваться не женским, а мужским седлом, подарив купленного им жеребца по кличке Алкид. Объезжен он был плохо, по характеру зол и нетерпелив, но Надежда употребила все старания, чтобы приручить это животное. Замысел удался, и Алкид сделался единственным другом русской амазонки:
«Я побежала к Алкиду, обняла его шею, положила голову на гриву, и ручьи слез брызгами скатывались с нее к его копытам. Добрая лошадь круто поворачивала голову свою, чтоб приблизить морду к моему лицу; она нюхала меня с каким-то беспокойством, била копытом в землю, опять приставляла морду свою к моей голове и трогала верхнею губою мои волосы и щеки; ржала тихонько и наконец стала лизать мне все лицо!.. Видимое беспокойство моего коня, моего будущего товарища, утишило печаль мою, я перестала плакать и стала ласкать и гладить Алкида, целовать его морду и говорить с ним, как то я делала с первого дня, как только батюшка купил его».
Надежда Андреевна называет Алкида «черкесским жеребцом». Иногда встречается и другое написание этого слова: «черкасские лошади». По некоторым данным, эта порода была широко распространена на Украине, на юге России (Новороссийская губерния), на Кавказе в XVIIIXIX вв. Она возникла в процессе многовекового скрещивания местных южнорусских пород с восточными лошадьми, которых добывали в военных походах в Турцию украинские и русские казаки. В XIX веке поголовье черкесских лошадей было весьма значительным. Их выращивали на конных заводах в Херсонской и Таврической губерниях, на Кубани для пополнения конского состава русской легкой кавалерии (гусарские, уланские и казачьи полки). В начале XX века эта порода как самостоятельная уже исчезла.
Но представить себе, как выглядел Алкид, верный спутник «кавалерист-девицы», можно по описанию специалистов-коневодов, видевших последних черкесских лошадей в 19201925 гг. (Гуревич Д. Я., Рогалев Г. Т. Словарь-справочник по коневодству и конному спорту. М., 1991, с. 222). Они были невысокого ростадо 150 см в холкеи имели небольшую, пропорциональную голову, сухую и прямую, выразительные глаза, прямую шею, широкую грудь, длинную холку, круглый круп, сухие и правильно поставленные ноги, копыта иногда «стаканчиком», небольшую и негустую гриву и хвост. «Эти животные сильны, резвы, энергичны, цепки на горах, осторожны и имеют поразительную способность запоминать и ориентироваться на местности; слух их и обоняние не менее удивительны. Легко ходят нековаными, бывают привязаны к хозяину, очень выносливы и могут без корма долго идти под седлом».
Лошади имеют свои характеры, и характер Алкида Надежда Андреевна описала: «злой», «неукротимый», «неприступный». Он плохо подчинялся конюху Дуровых Ефиму, но привязался к юной наезднице, которая «решилась употребить все, чтобы приучить его к себе, и успела; я давала ему хлеб, сахар, соль; брала тихонько овес у кучера и насыпала в ясли; гладила его, ласкала, говорила с ним, как будто он мог понимать меня, и наконец достигла того, что неприступный конь ходил за мною, как кроткая овечка».
Едва ли девочка Надя знала в те годы инструкции по приручению и объездке лошадей. Однако по интуиции она выбрала самый правильный способ воздействия на жеребца. Вот что пишет об этом один из основателей современной высшей школы верховой езды англичанин Джеймс Филлис: «Влияние голоса человека на лошадь. Голос, конечно, только звук его, сильно действует на лошадь, то есть остается у нее в памяти. Говорите лошади нежные вещи строгим голосом, она испугается; грозите ей мягким тоном, она останется невозмутимой. Голос служит драгоценным помощником при дрессировке на свободе Приучается лошадь к голосу легче всего, когда слышит его при награде и ласке. Этим путем к нему ее и следует приучать Ласками не следует пренебрегать. Ласка и наказание лежат в основе обучения лошади, но применять ее, равно, как и наказание, надо умело. Ласка успокаивает лошадь, поощряет ее и устанавливает, до времени физического воздействия человека на лошадь, их прямое общение»
Нет сомнения в том, что Дурова обладала врожденными способностями к дрессировке животных и к верховой езде. Эти способности проявились довольно рано.
В одном современном учебнике по конному спорту говорится: «В значительной мере успех обучения в конном спорте зависит от особенностей характера спортсмена. Любовь к лошадинеобходимое условие для конника. Она лежит в основе всей целеустремленной работы спортсмена с лошадью наряду со знанием физических и психических возможностей животного. Отношение к лошади должно побуждать в процессе работы с нею делать лошади добро, облегчать ей выполнение нужного маневра, создавать хорошие условия жизни и защищать ее от неприятностей. Старательностьважнейшая черта для конника. Она является залогом хороших результатов обучения и тренировки. При работе с лошадью от конника требуется терпение, самообладание и трудолюбие Поддержание равновесия, способность воздействовать на лошадь, элегантность облика зависят от особенностей телосложения каждого всадника. Рост взрослого всадника должен составлять около 160170 см. В противном случае ему трудно подобрать подходящую лошадь. Для посадки важное значение имеют таз и бедра. Короткий и узкий таз облегчает посадку из-за низкого и устойчивого к сдвигам в сторону положения центра тяжести. Хорошо, если бедра спортсмена длинные, с плоской внутренней поверхностью. Это дает оптимальную возможность для соприкосновения с боками лошади. Длинное, повернутое внутрь бедро, плотно прилегающее при прижатии седалища к седлу, обеспечивает правильное и прочное положение колена»