Не нормально, подала голос Валя. Не нормально изменилось. Этот бред уже стал просто страшен.
Молчи, проплаченный агент Чехословакии! со смехом ответил ей Сергей.
Но ее больше нет, грустно сказала Валя.
Вот видишь, ты ее развалила, а теперь приехала сюда, ну или родилась тут, какая, в сущности, разница?
Ну точно гуманоиды и космонавты, вдохнул Руслан, но по толпе внезапно прокатился новый лозунг:
Лукашенко в автозак!
Да-а, прошептал Артур, одновременно чувствуя согласие с обеими смыслами этих слов, ведь автозак уже превратился в символ абсолютного беззакония, и получалось, что это призыв и к справедливости, и мести одновременно.
Лукашенко в автозак! согласился он с этим всем своим сердцем и впервые закричал со всей толпой, думая только об одном: «Долой изменника родины, долой предателя Беларуси, долой тирана и самодура!»
Уходи! кричала толпа, а в голове возникали совсем другие слова: «Убирайся! Исчезни! Свали уже куда-нибудь!», потому что каждое утро белорусы просыпаются в надежде узнать, что Александр Лукашенко просто сбежал куда-нибудь и оставил их в покое.
У стены одного из зданий с большим плакатом стояла девушка с очень грустными глазами, а на плакате было написано: «Отпусти нас!», и не согласиться с ним было трудно, но прокомментировать это никто не успел, потому что сквозь рокот толпы стал доноситься бой колоколов архикафедрального костела Девы Марии.
У Вали от этого факта даже слезы навернулись, потому что колокола били явно не во время службыбили непрерывно и гулко.
Спасибо! закричала в ответ на это толпа, чувствуя облегчение и просветление, еще больше наполняясь чувством праведности собственного гнева.
Лукашенко в автозак! разносилось по улице, заставляя вздрагивать окна, а улица Ленина сужалась, приближая здания, и уже у самого проспекта от крика толпы, казалось, дрожали стены.
Уходи! требовали люди, и между зданиями поднимались не только флаги, но и гул, эхо такие, что, кажется, сам город, сама земля уже кричит от негодования.
И как такое можно игнорировать? спросила Валя, пораженная звуковым эффектом и молчанием властей, молчанием о насилии, о протестах, о том, от чего гремит город за окном. Тут же никакого СМИ не нужно, просто окно открой.
И правда, интересно, как далеко нас слышно? задумалась Инна, но тут и предположить стало сложно, да и лозунг появился новый, крайне уместный:
Выйди и посчитай!
И учти, что это не все, а только самые смелые! рявкнул со всей злости Сергей и рассмеялся. Каким-то чудом, как бы ни вскипал внутри праведный гнев, а сама толпа его гасила, превращая в крик без надрыва. В призыв «Уходи» превращалось отчаянное желание рвать за себя и свою страну голыми руками, а согласие всех вокруг заставляло даже улыбаться, выходя на проспект и двигаясь потоком в сторону площади.
Черт, я так давно не ходил по проезжей части, признался Артур и потянул всех с тротуара на «захваченный» проспект, чтобы медленно, почти с явным наслаждением шагнуть с тротуарной плитки на асфальт, улыбаясь с видимым облегчением.
Сергей буквально спрыгнул к нему, словно тротуар не был едва заметной ступенькой.
У вас мусора нет? спросила при этом девушка у Кирилла.
Ой, как раз есть, ответил тот, сделал последний глоток из уже пластиковой бутылки, а потом кинул в большой мешок, в который волонтеры собирали мусор. Спасибо.
И вам, с улыбкой ответила девушка. Если что там впереди есть еще вода.
Спасибо, но у нас есть, ответил ей Кирилл, помахав рукой, и поспешил к другим.
Не теряйся, с несвойственной для нее улыбкой сказала Валя.
Не буду, пообещал Кирилл, внезапно понимая, что правда сильнее даже негодования, когда они все вместе.
Когда мы едины, мы непобедимы! кричала толпа, двигаясь вперед, и меняла лозунг, приближаясь к зданию КГБ. Здесь толпа подхватила совсем другие призывы: Выпускай! Трибунал! Лукашенко в автозак!
Это наша страна. Это наш город, шептал Артур, шагая впереди остальных, и улыбался, слыша со стороны:
Мы народ и нам решать, кто будет нами править.
Подобные слова от коренастого мужчины за пятьдесят, что уловил слух парня, могли лишь радовать, да и мужчина мгновенно улыбался и вместо приветствия говорил:
Жыве Беларусь.
В этом не было даже призыва, только тихая истина.
Жыве, отвечал Артур под рев толпы:
Выпускай! Вы-пус-кай!
Потому что все требовали свободы арестованным, всем арестованным, особенно тем, кто еще оставался за стенами Окрестина, тем, кого арестовали еще до выборов, тем, кто пострадал за свое мнение.
Уходи! кричала толпа, и они все разом с ней, кроме разве что Артура, который только улыбался, возвращаясь на тротуар, чтобы шагнуть на площадь первым.
Маша, Сергей, Инна, Катя и Иван с собакой бодро шагали за ним следом, а вот Руслан с Кириллом замедлились, видя, как остановилась Валя.
Ты чего? спросил Руслан.
Страшно, прошептала девушка. Я же не хотела идти так далеко, а особенно сюда. Я маме пообещала, что на площадь не пойду, и вот я тут
Это твой город и твоя страна, напомнил Кирилл.
И вообще, тебе не надоело бояться? спросил Руслан и подал ей руку.
Надоело, созналась Валя, взялась за его ладонь и зашагала вперед.
На площади было много людей. Они общались, гуляли, выкрикивали лозунги. Мимо ребят торжественно прошел мужчина в костюме железного человека, борода и прическа которого явно напоминали Тони Старка. В руках он держал табличку: «не нужно быть супергероем, чтобы бороться за правду», при этом он гордо показывал ее всем, давая понять, что супергерои тоже согласны с протестом.
Давай останемся здесь, предложил Руслан, не видя смысла уходить далеко в глубину площади. Он первый остановился у одной из клумб, в центре которой располагались круглые архитектурные композиции, на которых уже стояли люди.
Недолго думая, Сергей сел на низенький бортик клумбы и осмотрелся.
Красота!
Остальные сели рядом, наблюдая, как люди начинают заполнять площадь. Руслан же осторожно тронул Валю за руку и спросил:
А ты знаешь, что это за цветы?
Он покосился на клумбу, заполненную фиолетовыми цветами с темными сердцевинами, похожими на большие колокольчики.
Не знаю, призналась Валя.
Это петунья, у меня бабушка такие высаживает, сказала Инна через плечо Ивана.
А что, кстати, бабушка думает о ситуации? спросил Кирилл.
Она ничего не знает, сидит в деревне, вздохнула Инна. На радио, которое она слушает, больше нет выпуска новостей. Она мне звонит, чтобы узнать погоду, про остальное я сама ей не говорю.
А она за кого голосовала?
За Дмитриева, неловко ответила Инна. Ей понравилось, как он сказал, что нас просили потерпеть потому, что ситуация сложная, а теперь прошло двадцать шесть лет и наших детей просят подождать, потому что ситуация трудная.
Я тогда посмеялся, весело признался Иван. Точно сказано. Все время все трудно и сложно.
Но я не понял Дмитриева, хмыкнул Руслан. Судя по его риторике, он должен был сняться перед самыми выборами в пользу Тихановской. Это мне казалось логичным. Воспользоваться эфирным временем и соскочить, но нет
Имеет право, пожал плечами Артур, осторожно вытягивая ноги, пытаясь устроиться так, чтобы никому не мешать. Флаг при этом потрепал ветер так, что его угол ударил Валю по лицу.
Извини, тут же среагировал Артур, отводя удочку чуть в сторону от девушки.
Ничего, рассмеялась Валя, не думаю, что наш флаг может мне по-настоящему навредить.
Она, конечно, тронула щеку, но не потому, что ткань ее ударила хоть и не сильно, а потому что ей хотелось удержать это прикосновение.
Все в порядке? спросил Руслан, видя ее странную реакцию.
Да, знаешь, это как боевое крещение, что ли не знаю, прошептала Валя растерянно.
Руслан на это только улыбнулся.
Ой, а можно мы на ваше место станем? обратился внезапно один из двух парней с каким-то длинным плакатом.
Говорил он не с ребятами, а с женщинами, стоявшими там наверху конструкции.
А вы не можете где-то еще стать? спросила одна.
У нас просто большая растяжка, почти виновато ответил парень, а вас тут еще немного.
Ох, я же не слезу сама, вздохнула другая.
Так если что мы поможем, тут же отозвался Сергей, вставая.
Да, помогите.
Все сразу встали, и парни, все кроме Артура, стали помогать женщинам спрыгнуть. Одна из них все же оступилась и чуть не упала, но Руслан с Сергеем ее удержали, вот только носком кроссовка она все же стала в клумбу, смяв два фиолетовых цветка.
Ой, как же я это, растерялась женщина.
Не переживайте, вы же не специально, ответила ей утешительно Маша.
Зато парни ловко забрались наверх, перепрыгнув через клумбу, и развернули большой плакат с надписью: «Я узнал, что у меня большая семья».
Не дурно, одобрительно сказал Сергей и тут же воспользовался возможностью первым сфотографироваться возле этой надписи. Круто сказано, парни! заявил он, показывая им большой палец.
Спасибо, ответил один из парней, а народ уже начинал приходить к растяжке, чтобы сделать фото, соглашаясь и одобряя написанное. Ребята же снова сели на бортик, точно зная, что чужим фотосессиям они никак не помешают, сидя в стороне.
О! А вот и колона с Борисовского тракта! воскликнула Инна, подскочив. Они вот на стеле не были, сразу сюда!
С чего ты взяла? спросил Сергей.
У меня там друзья, а они с музыкой. Слышишь, волынка играет? весело спросила она.
Если прислушаться, действительно можно было услышать звуки волынки и нескольких барабанов.
Вот где они протестующие с волынами! рассмеялся Сергей.
По ту сторону от круглой конструкции как раз появилась колона людей с флагами, впереди которой шли музыканты. Инна потянула Ваню за ними, обещая его с кем-то познакомить, а Кирилл отправился прогуляться по площади, в первую очередь надеясь пройти поближе к Красному костелу, возле которого должна была выступить Мария Колесникова.
Мы тебя тут будем ждать, пообещала Маша, Кирилл просто кивнул и отправился на прогулку среди своих, буквально сделал пару шагов и чуть не столкнулся с парнем, что нес плакат «Лида, скачай Excel». Показав ему класс и от души посмеявшись с призыва, а еще вспоминая, как Витя еще до отключения связи писал, что это не автозаки, а колона калькуляторов для Лидочки, Кирилл пошел дальше.
К Красному костелу было уже не пройти. Люди окружили его целиком, крича «уходи». Подпрыгнув на месте, Кирилл вроде увидел Колесникову, а может и не ее, сложно было так разобрать. Пробираться сквозь толпу он не стал, просто пошел дальше, к памятнику Ленину, прямо перед домом правительства. Никакого оцепления там не было, силовиков тоже не было видно, поэтому люди свободно гуляли по площади, а памятник, вернее весь его пьедестал превратили в доску протестных заявлений, с лозунгами и плакатами. При этому почти все листы были приклеены липкой лентой разного качества: от бумажных полосок для заклейки окон до синей изоленты, и много-много скотча, а у ног Ленина даже лежала катушка со скотчем, только места для нового творчества почти не было.
«Лукашенко, уходи», было самым простым и ласковым из того, что там было нарисовано и написано.
«Плакат не автомат»
«9-го августа я не голосовала за насилие»
«Власть захватил террорист»
«Саша, лжец, уходи» в три жирные строки и наконец злое «У ̈ бывай», именно так, с двумя точками и без буквы «е», только букву «ё» все равно прочел каждый.
Но рядом с этим были и совсем добрые плакаты.
«Мы, беларусымiрныя людзi» с красным сердечком внутри.
«Если любишьотпусти»
«Будь человеком»
«Любимую не бьют»
«Протестуем мирно, но изо всех сил!»
И тут же шутка:
«Оказывается, недостаточно выбрать нового президента, надо еще изгнать старого»
Плакаты на других языках тоже встречались, в основном на английском, например:
«For a fair election»
«FREEDOM BELARUS»
Там же были фотографии избитых, сделанные журналистами, а тот факт, что врачи пустили в реанимацию журналистов, явно кричал о том, как все происходящее достало самих врачей. Это понимали все, кто вообще мог думать. Смотреть на кадры фиолетовых от побоев людей было больно, и это Кирилл не знал, что у Артура с такой же багровой задницей бровь дергается от слова «буряк», только потому что пару раз сравнили. Знал бы, наверно тоже морщился бы от этих фото, а так просто хмурился, понимая, что нельзя о таком молчать, а еще радовался, что в этих кадрах нет Вити, пытаясь себя утешить, что его состояние будет лучше.
От грустных мыслей Кирилла спас плакат:
«Коленька, останови батю»
Не рассмеяться он не смог, а потом еще и большой тапок увидел из картона с надписью 80 %.
Пройдя чуть дальше, Кирилл замер у группы парней, что пели под гитару:
Разбуры турмы муры! Прагнеш свабодыто бяры!
Не задержаться здесь и не начать смотреть на счастливых поющих о свободе людей Кирилл не смог, жалея, что он сам не знает слова этой песни, но все равно невольно стал ее насвистывать, возвращаясь обратно, на ходу сфотографировал памятник Ленину, потому что такую красоту не показать остальным настоящий грех.
Вернувшись к своим, он первым делом показал именно эти кадры.
Круто, правда? спросил он восторженно.
Надо и мне там плакат оставить! решила Валя, а так как одна ходить боялась, увела с собой Руслана, а тот не и не сопротивлялся, а скорее радовался, что она взяла именно его.
Не хотите перекусить? спросил проходящий мимо мужчина с большим черным целлофановым пакетом, в котором, как в мешке Деда Мороза, было множество упаковок с сухариками. Отказать ему было просто невозможно, потому что аппетит действительно проснулся, несмотря на нервы, да и сам «кормилец» слишком добродушно улыбался.
Сергей согласился первый и получил на всех разом три упаковки на всех, вскрыл первую и захрустел, протягивая упаковку другим.
А ведь так нас всех можно и отравить, задумчиво сказала Маша, забирая из упаковки жменю.
Они не вскрытые были, совершенно серьезно сказал Артур, покосившись на нее.
Вообще-то я пошутила, виновато сказала Маша, а Сергей тут же погрозил ей пальцем.
Не шути так, террористка, а то я на тебя пойду Ленину нажалуюсь!
Он заявил это так серьезно, что ребята расхохотались, но очень быстро собрались и даже поднялись со своих мест, потому что по другую сторону клумбы появился мужчина с рупором, озвучивающий основные требования протеста.
Они были просты и очевидны для каждого, кто собрался на площади:
1. Отставка Александра Григорьевича Лукашенко.
2. Отставка Центральной избирательной комиссии во главе с Лидией Ермошиной.
3. Освобождение всех политических заключенных.
4. Расследование по всем фактам насилия над гражданами, с наказанием всех виновных, отдававших и выполнявших преступные приказы.
Ничего другого тут не хотели, не просили и не требовали, просто исполнения законов страны, морали и здравого смысла. Иначе это не мог оценить Кирилл, с удовольствием ответивший на последний призыв мужчин с рупором:
Жыве Беларусь!
Жыве!
Этот ответ перерос в долгое решительное скандирование:
Жыве Беларусь! Жыве Беларусь!
А затем сменилось танцами, под волынку с барабанами, потому что Инна прямо к парням притащила музыкантов, вышла уникальная зона. Народные мотивы, танцы, а над всем этим два парня с плакатом о большой семье и хруст сухариков.
Ай, да пошло оно все, внезапно сказал Артур, скидывая рюкзак и отдавая флаг Сергею.
Ты чего? попытался заикнуться тот, но тут же улыбнулся, видя, как Артур схватил Машу и пошел с ней танцевать, словно они действительно уже победили и можно начинать праздновать.
Иван с Инной тоже не стали отказывать себе в удовольствии потанцевать, оставив пса на поруки Кириллу. Руслан утащил следом несмелую Валю, а Катя это снимала, не прекращая улыбаться.
Мне нравится Новая Беларусь, заключил Сергей, продолжая хрустеть сухариками и улыбаться.