Так ты и есть Артур. Уже наслышан от супруги, сказал он и быстрее, чем растерянный молодой человек сообразил, что тут мизинец не протянешь для символического рукопожатия, сам уверенно перехватил руку Артура, положив свою на гипс там, где должно было быть запястье. Не волнуйся, прорвемся как-нибудь.
Спасибо, сказал Артур, все же пожалев, что не взял с собой удочку, но рука Маши, сжавшая ладонь, все же сработала успокаивающе. Только погладив его руку и дождавшись, пока он расслабится, она, прошептав ему на ухо пару добрых слов, поспешила к матери, застывшей в центре беседки с ангелами. Говорят, если стать внутри и загадать желание, оно непременно исполнится.
Подойдя к женщине, Маша коснулась ее руки, а та, открыв глаза, грустно улыбнулась.
«Господи, если ты есть, останови это как можно скорее, иначе зачем ты вообще нужен?» подумала Маша, стараясь улыбаться матери, а потом вывела ее к мужчинам, которые снова говорили о политике.
Он пугал нас девяностыми, вот он и устроил девяностые, сурово говорил отец.
Ну уж нет, возражал его друг. Это не девяностые, потому что в девяностые ничего не было, но я не боялся отпустить жену из дома, чтобы она купила хлеба. Так что это не девяностые, это террор.
Геноцид нации еще со времен коронавируса, согласилась с мужчиной жена.
Ой, не напоминайте мне про корону! воскликнула мама Маши и Кирилла. Сначала лицемерный парад, потом вот это Да дым был даже у нас, и зарево было на весь Минск, а они даже говорить не хочу.
Я девятого просто плакала, призналась женщина совсем другого поколения.
А я долго поверить не могла, что все это правда. И восемьдесят процентов, и взрывы в городе.
Нас хотели запугать, сказал Артур, глядя на толпу, шагающую по другую сторону реки, вдоль дороги. Бесконечную толпу.
На тему силовиков и победы на выборах уже даже анекдот есть, не слышали? спросил отец Кирилла и, осознав, что никто не знает о чем речь, рассказал: Вяжет ОМОН мужика, а тот орет: «Не трогайте меня, парни, я за Лукашенко голосовал!» А они все равно его бьют, приговаривая: «Не ври, никто за него не голосовал».
Не смешно, сказал Артур, но все равно хохотнул.
Да, по-моему, все шутки уже не смешные, согласился мужчина, хоть и улыбался совсем недавно, а потом махнул рукой на все это. Мы тут еще побудем и домойвсе же слишком жарко.
Конечно, соглашалась Маша и крепко обнимала отца за то, что не убеждал уезжать, а даже по-своему соглашается. Спасибо, что ты с нами.
Да что там, удивился мужчина. Во-первых, я не знаю никого, кто голосовал бы за него, а во-вторых, мы живем в двадцать первом веке, а не в темное средневековье, когда инквизиция в застенках пытала людей, и совершенно не важно, с чем они вышли на улицу.
Так там полемика о том, что нечего выходить.
В своей стране? В своем городе?
Да, и за детьми, дескать, следить надо было.
За теми, которых летом средь белого дня бьют дубинками? Ну уж нет, тот, кто не может защитить свой народ и допускает подобное, не может быть во главе этого народа. Права не имеет!
Нас спасали от захвата власти, не без сарказма возразили ему, цитируя новостные репортажи с госканалов.
Кем? ОМОНом? Или кто тут по городу ходил? Зачем нам в стране вообще столько силовиков? Чем они все занимаются?
Тише, не заводись, попросила Маша отца и снова обняла.
Берегите себя, главное, попросила мама. Не оставляйте друг друга, не бросайте
Я живым ее не отдам, прямо сказал Артур.
Ты так не говори, парень, жизнь важнее всего, попытался возразить ему мужчина, но по взгляду понял, что это бесполезно обсуждать и спор не стал продолжать, просто надеясь, что все бут хорошо.
Мы готовы ко всему, призналась Маша. Постараемся быть на связи, сказала она, обнимая маму.
Давайте пройдемся немного, предложил Артур, когда они неспешно двинулись назад, но к нему внезапно бросилась маленькая девочка лет пяти и дернула за штанину.
Дяденька, возьмите, попросила она, протягивая ему конфету.
Я? удивился Артур.
Да, вы хороший, сказала малышка с белом платьице и улыбнулась.
Ла-а-адно, согласился Артур, принимая конфету.
Спасибо, сказала ему девочка, а ее мама, подбежав, неловко развела руками.
Извините, надеюсь, она вам не мешала, сказала она, подхватывая девочку на руки.
Нет, что вы, все хорошо, явно смущаясь, ответил Артур, но рад при этом был быстрее уйди подальше в сквер.
А я видела, как в цепи солидарности мамы приводили детей, только чтобы заснять, как те раздают конфеты, призналась Маша как-то виновато.
У медали всегда две стороны, спокойно пожал плечами Артур.
И не поспоришь, согласился Кирилл и осторожно придержал Артура за локоть, кивая в сторону одной из компаний.
Там внезапно появился тот самый Дима, сказавший, что стычки с ОМОНомэто весело. Теперь он эмоционально рассказывал собравшимся вокруг о своих приключениях.
И мы, почти кричал он, ходили с омоновцами стенка на стенку! А баррикада? Да мы ее трижды строили, а они ее сносили! Вот так, сцепившись, шли прямо на щиты и пели!
Он хватал какого-то парня под локоть и давай нескладно, неумело петь:
Перемен! Требуют наши сердца
Идем, попросил Артур, отмахнувшись, прошел немного и сказал: На самом деле из сцепки просто сложнее кого-то задержать, а с песней не так страшно стоять против вооруженных людей, но самое главное не в этом, а в том, что они со своими автоматами и дубинками боялись нас, настолько боялись, что избивали, видимо, чтобы решетку все вместе не вынесли. На Окрестина же задержанных явно больше, чем работников было, намного больше
Он сам умолк и отмахнулся от этого разговора, а потом, пройдя мимо ребят под деревом, пошел к реке, на солнце, чтобы постоять и посмотреть на людей и их флаги, потому что есть тут позеры, есть фанатики, но в большинстве своем здесь вокруг белорусы, которые хотели перемен, белорусы, у которых украли выбор.
Все хорошо? спросила у него Маша.
Да, все хорошо
У меня такое чувство, что мы ну что мы уже победили, призналась она.
Переубеждать ее Артур не стал, только едва заметно покачал головой и приобнял, видя, как толпа у стелы снова взревела.
А куда делся Сергей и девчонки? спросил при этом Кирилл, подойдя к ребятам, желая оставить Артура и Машу наедине, хоть и в толпе, главное, что они в зоне видимости и точно не потеряются.
Встретил знакомых и пошел перекурить, ну и заодно в гостиницу заглянуть по делам, пожал плечами Руслан. Валя с Инной пошли с ним.
И как ты Инну отпустил? удивленно спросил Кирилл у Ивана, что все так же лежал, жуя травинку.
Очень просто, ответил он. Она не одна и среди своих.
Ну да, согласился Кирилл и снова осмотрелся, действительно удивляясь, что все эти люди вышли сами, а самое главное почему-то казались родными, своими, такими же как он настоящими белорусами, желающими просто свободы для себя и своей страны. Таким патриотом, как сейчас, я не был еще никогда, признался он.
Не ты один, сказал Иван, сев. Я-то всегда таким был, но девятого я бы не поверил, что вся Беларусь действительно выйдет бороться с обманом.
Но вышла.
Осталось вывести на улицу диванные войска медленного реагирования! сказал Сергей, внезапно прибежав обратно с флагом и рухнув на колени в траву. А то, что они сидят и по клавиатуре долбят, когда вот он бой?
Ты куда девчонок дел? строго спросил Иван.
Каких девчонок? хотел пошутить Сергей, но по взгляду понял, что огребет быстрее, чем наиграется, да и сама шутка в сути своей совсем не смешная, в такое-то время, потому показал на девушек, которые шли со стороны гостиницы, буквально в нескольких метрах. Вон они, идут!
Валя с Инной беседовала, словно они были знакомы очень давно.
Ты мне скажи, спросила Валя, Караник после всего, что он сказал, вообще может, по-твоему, называться врачом?
Нет, коротко ответила Инна, не желая это даже обсуждать. Ей вообще было не ясно, кем надо быть, чтобы принципы гуманности оказывались не очевидны и не первичны, особенно, когда ты врач. Но не будем о нем, попросила она. Вообще не будем обо всех, кто не может поехать и посмотреть на людей в лагере перед Окрестина, а прикрываются какими-то бумажками. Я не хочу даже думать, что живу в стране, где бумажка важнее человеческой жизни. Жизнь бесценна. Это неоспоримо. Точка!
Валя с ней спорить не хотела, только кивала, соглашаясь.
Ну и чего ты завелась? спросил у Инны Иван.
Ничего, просто пить хочу, с улыбкой ответила Инна и, захватив его рюкзак, достала новую бутыль воды, вскрыла, сделала пару глотков и передала Вале, отправляя очередную бутылку по рукам, а сама устроилась на траве, с удовольствием наблюдая, как толпа у стелы явно движется, заполняя проспект Победителей. А все же шикарный маршрут для марша, сказала она с улыбкой. От стелы город-герой до Победителей, через Свободу к Независимостикрасиво.
Ну не знаю, мне нравилось, когда проспект назывался в честь Франциска Скорины, это было по-белорусски, пожал плечами Иван, но да, ты права: герои идут через свободу к независимости.
После этих слов всем захотелось помолчать, послушать толпу, ее гул и еще раз удивиться тому, что людей вышло действительно много, такого количества никто не ожидал в одном лишь Минске.
Когда мы едины, мы непобедимы! прокричала группа ребят, проходя мимо, поднимая вверх руки с флагами, цветами и выставленными вверх двумя пальцами. Когда мы едины, мы непобедимы!
Это уж точно, с улыбкой согласился Артур, вернувшийся к дереву, и тут же осмотрел всех собравшихся: Ну что, мы идем? Там уже движение полным ходом.
Да, пошлите потихоньку, согласился Руслан.
Собрали рюкзаки, спрятали бутылку, подхватили флаги, осмотрелись, чтобы точно ничего не осталось на месте лежаче-сидячего протеста, молча влились в толпу и двинулись к мосту через реку, по другую сторону через проспект двигалась толпа. Люди шагали по дороге, одиночные машины ехали между ними и гудели, начало колоны уже где-то исчезло, а Кирилл не удержался: замер на мосту, оглядывая людской поток, которому не было конца. Люди были везде, и все двигались в одном потоке.
Когда мы едины, мы непобедимы!
«Вот, что действительно должен увидеть и услышать Витя», решил он и достал телефон, совсем забывая, что на него ругались, когда он в прошлый раз отстал.
Когда мы едины, мы непобедимы! прокричал он вместе с толпой, надеясь, что и его голос можно будет разобрать на видео, чтобы тоже быть частью всего происходящего.
«Вить, это не будет напрасно», пообещал он мысленно, спускаясь по ступенькам мостика.
На этот раз на него даже не ругались, ждали в сторонке у моста. Еще и Маша помахала руками, привлекая его внимание.
Извините, я опять потерялся, сразу сказал Кирилл, улыбаясь, как дурак, а ему никто отвечать не стал.
Идем, просто сказал Сергей и весело ударил его ладонью по плечу, заставляя ускориться.
Толпа по проспекту и с обеих сторон от него двигалась вперед, время от времени крича «Уходи», и все вокруг казались, совершенно свободными, но взгляд все равно невольно цеплялся за выстроенные на стоянке у Дворца спорта автозаки. Силовиков при этом не было видно, только один боец в зеленом камуфляже и черной защитой поверх. Балаклава скрывала его лицо, шлем закрывал голову, но каждый бросал на него взгляд, хоть и стоял он тихо в стороне, перед рядами ненавистных машин.
Рвать их надо! Мстить! внезапно выкрикнул один из мужчин в толпе, высокий хорошо сложенный и подозрительно коротко стриженный.
Да, мстить! поддержал его товарищ худой и, в отличие от первого, почти не похожий на тихаря.
На призывы мужчин никто не отреагировал, а кто-то и вовсе крикнул:
Жыве Беларусь!
Жыве! ответила толпа.
Зато Артур внезапно дернулся, прихватив еще и Ивана, но не подальше от ненавистных автозаков, а, наоборот, на край толпы, чтобы помочь агрессорам утонуть в глубине толпы. Зачем он это делает, никто не спрашивал, да и мужчины очень быстро исчезли, хотя Артур старательно пытался найти их взглядом, а потом зло цыкал языком, и только у самого Дворца Спорта, он, шипя от гнева, сказал:
Они же ждут от нас агрессии, чтобы начать нас мочить, а хуй им!
И тебе совсем не хочется отомстить? не удержался от вопроса Кирилл.
Я бы сказал, чего мне хочется, но я здесь ради соблюдения законов, так что пусть их судят, признался Артур, доброе настроение которого сменилось прежней мрачной затравленной и в то же время непоколебимой силой, которая не пронять могла разве что Сергея.
Тот рассмеялся и безжалостно хлопнул Артура по плечу.
Напоминаю, сказал он радостно. Смертная казнь у нас не отменена, так что изменники родины будут последними.
Артур не согласился, но и спорить не стал, посмотрел на Сергея чуть потеплевшим взглядом и сменил тему:
Предлагаю попробовать найти, где можно перехватить что-то в качестве перекуса.
А давай, тут же согласился Сергей, а остальные решили довериться этим двоим, двигаясь мимо Дворца Спорта, на лестнице которого была настоящая выставка протестно-плакатного искусства.
Люди с маленькими и огромными листами стояли со своими призывами, карикатурами, на остановке впереди при этом нашелся пункт с водой, невскрытые бутылки стояли блоками, перетянутыми пленкой, и те, кому вода была нужна, брали ее оттуда. Люди постарше сидели на лавочках, осматриваясь по сторонам. На дороге толпа расступалась перед одинокими машинами, а те и не спешили, потому что водители кричали лозунги с толпой, что успела захватить мост над Немигой, двигаясь вперед по проспекту, а Сергей с Артуром, вопреки всякой логике, наперерез толпе двинулись по пешеходному переходу, но не сбили настрой толпы своим маневром. Кирилл поразился, как легко оказалось идти не в ногу со всеми, просто он, само собой, уступал одним, а ему уступали другие, где-то приходилось едва заметно петлять, но это было разумно, правильно и вежливо. Не возникло даже чувства, что движение было в разрез со всеми, только все местные забегаловки оказались закрыты «по техническим причинам».
Ну и ладно, решил было Сергей, но тут же обнаружил, что работает небольшая столовая. Хотя погодите, прошептал он и с видом разведчика двинулся к двери.
Ой ребят, там очень много людей и уже полчаса толком ничего не движется, сказал мужчина, выходящий Сергею навстречу.
Спасибо, но мы заглянем, ответил тот.
Конечно, ответили ему, пожимая плечами.
На разведку двинулись все. В самой столовой было действительно не пробиться, а вот в маленьком зеленом коридорчике у самого входа в углу внезапно обнаружился мужчина, лежащий на полу.
Инна с Иваном первые подошли к нему, готовые и спасать, и помощь оказывать, но напрасно. Мужчина был просто пьян, да и кто-то особо заботливый успел оставить ему бутылку воды. Вмешиваться в эту ситуацию смысла не было.
У нас свободная страна, заключил шутливо Сергей, если кто-то хочет быть пьяным в говноэто его право!
Спорить с этим никто не стал, просто развернулись и все же вышли, чтобы вскоре стать на пешеходном переходе под гул машин и крик толпы на мосту.
Жыве Беларусь!
Жыве!
Под этот призыв они двинулись через дорогу и стали подниматься по лестнице, то и дело оборачиваясь, чтобы понять, видно ли конец колоны, но увидеть его действительно мешал горизонт. Схватившись за локоть Сергея, Кирилл пошел наверх, продолжая смотреть на тех, кто шел позади, зачарованно и почти пьяно. Артур же, напротив, внезапно рванул вперед, чтобы, поднявшись на самый верх, посмотреть на всех, стоя на вершине, чуть в стороне, глядя на людей.
Лукашенко, уходи! кричала толпа, а Артур только смотрел на них, улыбаясь, а потом спросил у ребят, догнавших его:
И это десять процентов?
Ну, во-первых, очень многие, проголосовавшие за него, передумали, серьезно ответил Иван, а во-вторых, нельзя забывать, что ни один тоталитарный стой не может себе позволить признание, что его не поддерживает абсолютное большинство. Это будет равносильно признанию, что авторитет строя пошатнулся.
Наебнулся уже авторитет, фыркнул на этот Сергей, сжимая кулак. Я вон, придурок, на первых выборах своих за него голосовал, знаете как теперь за это стыдно?
Тебе не должно быть стыдно за собственное мнение, ответил на это Артур. Оно было таким, теперь стало другим. Многое изменилось с тех пор и это нормально.