Приятели, разгоряченные выпитым, в очередной раз полезли в воду. Иванов, воспользовавшись моментом, быстро набросал записку для американского дипломата. Ее содержание коротко повторяло предыдущую, утерянную у ресторана «Советский». В ней он писал, что является офицером Генерального штаба Вооруженных сил СССР, ранее работал в аппарате военного атташе при советском посольстве. На протокольных мероприятиях встречался с военным атташе США. В настоящее время нуждается в деньгах и потому предлагает свое сотрудничество.
И когда рука поставила последнюю точку, он, осмотревшись по сторонам ине заметив ничего подозрительного, расслабленной походкой подошел к американскому дипломату. Это был советник экономического отдела посольства США в Москве Питер Сэмлер. Незаметно сунув ему записку, Иванов коротко бросил: «Буду ждать ответа на этом же месте 1 и 2 августа».
Минула неделя. Иванов снова появился на пляже с очередными статистами. Они, по его замыслу, должны были создавать благоприятный фон для контакта с американцами, а в случае слежкиотвлечь на себя ее внимание. Сэмлер не заставил себя ждать. На встречу он приехал не один, а с кадровым разведчиком Дэннисом Макмэхеном, специализирующимся на вербовках.
Поставив машину на стоянку, они спустились к пляжу и расположились под тентом. Иванов оценил этот тактический ход разведчиков. Полог не столько защищал от солнца, сколько от контрразведкизатруднял ей наблюдение и фотографирование.
Время шло. Жара, пустая болтовня неумолкающих приятельниц, страдавших зверским аппетитом, а еще больше тающие в кармане деньги, которые с таким трудом удалось наскрести, вызывали в душе Ивановараздражение и злость на них и американцев. Те будто не замечали его, отлеживались в тени и лениво потягивали колу. Потеряв терпение, он сам направился к ним.
Сэмлер издалека заметил знакомого «изменника на месте» (так на жаргоне американской разведки называются лица, инициативно предлагающие ей свои шпионские услуги), но не подал виду. Когда Иванов оказался в нескольких шагах от дипломатов, Сэмлер скосил взгляд на своего спутника.
Макмэхен отошел в сторону. Иванов последовал за ним. Представившись Володей, американский разведчик коротко пояснил, что предложение о сотрудничестве принято, передал спрятанную в спичечном коробке инструкцию по связи, и на том они разошлись, но ненадолго.
Через некоторое время Макмэхен появился рядом с компанией Иванова. Его вопрос: «Который час?»тот понял правильно. Он сообразил, что американец хочет сообщить ему что-то дополнительно и, улучшив момент, отлучился от компании.
В ходе второго контакте Макмэхен назвал время и место конспиративной явки. Она должна была состояться 9 августа в 16 часов 30 минут на условном месте «Дыб»в лесопарке, вблизи улицы Дыбенко. В тот день между ними произошла еще одна моментальная встреча у торговой палатки: Макмэхен предложил Иванову первое вознаграждение, чтобы покрыть его долг. Тот отказался. Осторожность взяла верх над корыстью.
Возвратившись на квартиру, Иванов изучил материалы, полученные от американской разведки. Из них следовало, что ее интересовали обстоятельства провала своего агента, бывшего сотрудника МИД Огородника, функциональные обязанности самого Иванова и наличие у него возможностей получения совершенно секретной информации, в том числе и по разведывательным операциям, проводимым ГРУ. К инструкции и графику связи, который предусматривал регулярные контакты до декабря 1981 года, прилагалось подробное описание мест предстоящих встреч. В ней предусматривался и запасной вариант. На тот случай, если на явку придет не Макмэхен, а другой сотрудник резидентуры ЦРУ, Иванову давался пароль и опознавательный знак.
Накануне предстоящей встречи в условном месте «Дыб» Иванов предварительно провел его разведку и остался доволен. Вести наблюдение за ним незаметно для разведчиков наружного наблюдения КГБ было бы весьма непросто.
Придя домой, Иванов написал свой первый шпионский отчетом и, предвкушая будущий денежный куш, лег спать.
9 августа в 16.30 Иванов появился в обусловленном месте «Дыб». Густой кустарник лесопарка, как ему казалось, надежно закрывал от наблюдения контрразведки. Минута в минуту на повороте аллеи появился Макмэхен. Держался американец спокойно, так как был уверен в том, что на явку с агентом не притащил «хвоста». Это подтверждала разведка наружного наблюдения посольской резидентуры ЦРУ. Русская контрразведка никак не обнаружила себя ни на маршруте его выдвижения к месту явки, ни в эфире.
Встреча Макмэхена с Ивановым длилась около получаса. В ходе встречи они обсудили результаты выполнения первого задания, определили направления следующей работы. По окончании явки обменялись пакетами. Иванов передал Макмэхену две свои фотографии для пополнения агентурной картотеки ЦРУ и собранные шпионские материалы. Макмэхен вручил ему пять тысяч рублей, а также изготовленные на быстрорастворимой бумаге новые инструкции, касавшиеся дальнейшего сотрудничества. В случае провала предателю не пришлось бы мучиться, ее глотая. На прощание Макмэхен напомнил Иванову, что большинство агентов провалилось по причине своей непомерной расточительности, и рекомендовал быть более скромным в расходах, чтобы не привлекать внимания контрразведки. Следующую встречу они договорились провести на этом же месте 23 августа.
Но ни в тот день, ни на очередную, предусмотренную расписанием сеансов связи явку 17 сентября никто из американской резидентуры не пришел. Иванов особенно не горевал. В кармане находились огромные по тем временам деньги, и он, наплевав на предупреждение Макмэхена, пустился во все тяжкие. Московских ресторанов ему показалось мало, и он вместе с компанией рванул оттянуться в Крым.
За неделю отдыха он просадил годовую зарплату генерала. Местные таксисты и официанты самых престижныхресторанов надолго запомнили разбитную компанию, щедро сорившую деньгами. В Москву Иванов возвратился в приподнятом настроении. Теперь его не очень волновала загубленная карьера в ГРУ; он рассчитывал сделать ее в ЦРУ Злая шутка «ЦРУвон из ГРУ!», бродившая по коридорам «конторы», вызывала на его лице лишь кривую ухмылку. Жизнь, как ему тогда представлялось, снова засверкала всеми цветами радуги.
На очередную встречу с Макмэхеном 27 сентября Иванов взял с собой новый блок шпионской информации, а также приложение к нему: детальное описание подходов к своему дому, маршрутов передвижения по Москве и наиболее часто посещаемых мест. Все это говорило о том, что американская разведка готовилась перевести контакты с ним на строго конспиративную основупутем обмена информацией через тайник.
Встречу двух шпионов никак нельзя было назвать дружеской. Иванов, поиздержавшийся во время поездки в Крым, требовал денег, а Макмэхен нудно твердил старую песню: швыряние деньгами сгубило не одного разведчика. На этот раз свои тридцать сребреников шпиону так и не удалось получить.
Явку он покидал с подарком «американского друга»дорожной сумкой. В ней находились фотоаппарат типа «Ми-нокс» для съемки секретных документов, десять кассет к нему с фотопленкой на 230 кадров, письмо-прикрытие с нью-йорским адресом на конверте, инструкция по составлению тайнописных сообщений и шариковая ручка «Союз». Ручка оказалась непростой. Внутри ее была искусно спрятана специальная пленка с планом конспиративной связи. Им предусматривалось, что в случае перевода Иванова к новому месту службы и отсутствия возможности прибыть на явку он должен был дать условный сигнал путем постановки специальной метки в виде буквы «X», исполненной красной губной помадой на доме 13 по Ленинскому проспекту.
Макмэхен словно смотрел в воду, когда инструктировал Иванова по этому последнему пункту связи. Громом средь ясного неба прозвучал для шпиона приказ о его направлении для прохождения дальнейшей службы в Дальневосточный военный округ, прозванный армейскими остряками как «Дальше водится омуль». Он срочно ринулся на явку, и не затем, чтобы получить последние инструкции перед отъездом, а попытаться выбить из американской разведки лишнюю тысячу рублей.
Встреча состоялась не в самом лучшем для шпионов местев районе Даниловского кладбища. На нее пришел Макмэхен, но не один, а с женой, которая осуществляла контрнаблюдение. В тот момент они не подозревали, что это была их последняя явка. Контрразведка тихо и незаметно подводила под них свою сеть. Покидал ее Иванов с новыми инструкциями и тощим кошельком, американская разведка не стала сорить деньгами.
Сборы у холостяка Иванова не заняли много времени, как говорится, подпоясался и вперед. Перед тем как отправиться в дорогу, он решил провериться и оставить с носом возможный контрразведывательный «хвост». Билет на поезд МоскваВладивосток им так и не был использован. 2 ноября 1981 года Иванов неожиданно появился в аэропорту Домодедово, прошел регистрацию и направился к самолету.
Нестройная очередь пассажиров медленно продвигалась к трапу. Иванов ступил на ступеньку и подал билет стюардессе. Но тут произошла заминка. Она обнаружила отсутствие на билете необходимой отметки. Оказавшийся поблизости помощник дежурного военного коменданта вызвался уладить недоразумение. Вместе с ним Иванов возвратился в здание аэровокзала и прошел в комнату дежурного. Там его встретили четверо немногословных, с суровыми лицами сотрудников аэропорта. Он понял все, но уже ничего не мог поделать с прихваченным шпионским снаряжением.
Предположение полковника Алексея Молякова, что Иванов прихватит с собой то, что ему передал на последней явке Макмэхен, оправдалось. При обыске в кармане его кителя были обнаружены: инструкция по шифровке информации; кодовые таблицы; письмо о способах и условиях связи с американской разведкой. Иванов быстро сообразил, что шпионская игра закончились, и, спасаясь от расстрельной статьи, попытался вытащить себя из той петли предательства, в которую загнал себя сам. Тут же, в аэропорту, он написал покаянное заявление и предложил свои услуги теперь уже «в борьбе с американской разведкой».
В оперативном штабе операции, взвесив все «за» и «против», решили начать свою игру с ЦРУ. Арест Иванова прошел конспиративно, о его задержании никто из родственников не знал. Все они считали, что он набирается ума на Дальнем Востоке. Поэтому перспектива вычислить других сотрудников резидентуры ЦРУ, помимо Макмэхена, скрывавшихся под дипломатическим прикрытием, и подпитывать их тонкой дезинформацией, выглядела весьма реальной. В техническом плане особых трудностей она не вызывала, проблема заключалась в самом Иванове, в его готовности без срывов сыграть свою новую роль.
Анализ собранных на него данных убеждал контрразведчиков в том, что игра стоила свеч. Он, ловелас, кутила, бабник, шпион, все же не был законченным негодяем. Контрразведчики смогли найти в нем то положительное, что позволило начать игру с американской разведкой. Но это потребовало немалых организационных усилий и смекалки, чтобы усыпить бдительность резидентуры ЦРУ, которая более чем вероятно отслеживал своего агента. Недаром перед этим она получила у Иванова самую подробную информацию о местах проведения досуга и маршрутах движения по Москве.
Предложение Кудряшова и Молякова нашло поддержку у руководства 3-го Главного управления и затем было утверждено председателем КГБ. Операция советских контрразведчиков бумерангом возвращалась к ЦРУ. В то время, когда Иванов, находившийся в камере Лефортовской тюрьмы, давал показания следователю, из удаленного гарнизона Дальневосточного военного округа на его московский адрес и адреса друзей поступали письма, в которых он рассказывал о своей службе. Отрабатывались и другие схемы прикрытия, создававшие у родных и приятелей иллюзию того, что штрафник старательно тянет служебную лямку, чтобы поскорее вернуться в Москву.
Оперативный контроль за Макмэхеном говорил контрразведчикам, что в резидентуре ЦРУ по-прежнему числили Иванова в своих рядах, и тогда они посчитали, что настало их время.
2 марта 1982 года Иванов покинул камеру, вышел в город и поставил сигнальную метку на обусловленном местена стене дома 13 по Ленинскому проспекту. На следующее утро разведчики наружного наблюдения зафиксировали появление вблизи него сотрудника американского посольства. Судя по его поведению, он снял сигнал. В тот же вечер в половине девятого состоялась явка.
На нее пришел не Макмэхен. После обмена паролями Джозеф Макдональд, работавший в посольстве США под прикрытием второго секретаря экономического отдела, приступил к разведопросу Иванова. Тот, придерживаясь линии поведения, отработанной ему контрразведчиками, сообщил Макдональду дезинформацию, а взамен получил 2000 рублей. Судя по сумме, в ЦРУ ценили услуги агентов в зависимости от того, как близко они находились от Москвы и главных секретов. Это подтверждалось и самим заданием. Макдональд, ограничившись общими фразами о продолжении сбора информации, рекомендовал выходить Иванову на связь только после возвращения в Москву.
В сложившейся ситуации в штабе операции посчитали дальнейшую игру с ЦРУ неперспективной и свернули ее. А для шпиона пришло время отвечать по всей строгости закон. На этот раз закон был снисходителен и учел его раскаяние.
В феврале 1983 года Военная коллегия Верховного суда СССР, рассмотрев материалы уголовного дела на Иванова Александра Васильевича, признала его виновным в измене Родине в форме шпионажа и приговорила к 10 годам лишения свободы.
«Семейный подряд»
Яркое солнце грело почти по-весеннему. Время приближалось к обеду. Трибуны и площадки элитного теннисного клуба начали пустеть. Лишь на центральном корте еще продолжали звучать хлесткие удары и азартные крики. Соперники «зарубились» по-настоящему и, не жалея себя, пластались по всей площадке. Резаные, подкрученные мячи со свистом пролетали над сеткой. Азартная и бескомпромиссная игра привлекла внимание других теннисистов и праздных зевак. Они потянулись к центральному корту и с живым интересом стали наблюдать за исходом борьбы.
Среди зрителей находился помощник военного атташе при посольстве СССР в Лиссабоне сотрудник резидентуры ГРУ майор Геннадий Сметанин. Но игра его вовсе не интересовала, ему был интересен только игроквоенный атташе посольства США в Португалии полковник Джон Нортон. К нему он присматривался уже не первый день и искал удобный предлог, чтобы вступить в контакт.
Игра закончилась в пользу американца. Болельщики, наградив победителя аплодисментами, потянулись к выходу. Нортон, великодушно похлопав по плечу огорченного соперника, смахнул полотенцем поте лица и направился к раздевалке. Сметанин посчитал, что более подходящего момента начать с ним разговор не найти. Спустившись с трибуны, он резко прибавил шаг и, поравнявшись с Нортоном, начал разговор с поздравления с победой. Тот благосклонно кивнул головой, а затем цепким взглядом прошелся по поклоннику своего теннисного таланта.
Сметанин решил: если не сейчас, то никогда. Этот монолог он заучил наизусть давно и выпалил его как пулемет. Что является кадровым разведчиком ГРУ. Что готов порвать с тоталитарной советской системой и продолжить борьбу с ней в рядах американской разведки. Что восхищен западным миром, в котором краски жизни ярче, чем за «железным занавесом», в СССР, и где человек по-настоящему свободен. И когда запас высокопарных слов иссяк, заявил, пряча глаза: готов сотрудничать на условиях предоставления ему политического убежища в США и достойного вознаграждения.
Американский разведчикстреляный воробей, но от неожиданности он растерялся и в первое мгновение не знал, что ответить: не каждый день к нему обращались с подобными предложениями. В голове вихрем промчались мысли: «Провокация КГБ? Сумасшедший? Или сказочная удача, которая выпадает не каждому разведчику, ценнейший источник информации сам плывет в руки?!»
Фамилия Сметанин мало что ему говорила. По большому счету тот нигде не засветился перед американской разведкой. И потому опытный, осторожный Нортон решил повременить с ответом. Он предложил «изменнику на месте» встретиться на следующий день в более располагающей обстановке и назвал адрес. Сметанин согласился и, бросив на прощание короткое «Окей», поспешил затеряться в парке.
Остаток дня и всю ночь его терзали сомнениями, но не по поводу совершенного предательства, а по поводу того, насколько американцы окажутся щедры в оплате предложенных им услуг. Он опасался продешевить, так как слишком много поставил на кон в уже давно задуманной игре.
Когда, в какой именно момент к нему пришло решение порвать с прошлым и начать новую жизнь в «свободном мире»? В мире, где, как полагал Сметанин, с его способностями легко добиться всего: успеха, славы и денег. Когда? Может быть, тогда, в кабинете «политического вождя» будущих военных разведчиков генерал-лейтенанта «Д», которому докладывал о неблагонадежности однокурсников, а потом на партсобраниях клеймил позором отступников? Или позже, во Франции, где их с женой ошеломило изобилие в магазинах? Теперь это не имело значения. Он ломал голову над тем, как сразу сорвать с американца солидный куш.