Это был мой первый урок любви.
Мне нужны были уроки любви. До сих пор нужны, потому что нет ничего проще и ничего сложнее, чем любовь.
Безусловная любовь есть то, чего ребенок вправе ожидать от родителя, хоть это и редко срабатывает подобным образом. У меня так не было, и я росла очень нервным и недоверчивым ребенком. И чуток хулиганистой тоже, потому что никто не должен был победить меня в драке или увидеть меня плачущей. А дома я не могла расслабиться, не могла раствориться в жужжащем и бубнящем пространстве, не могла побыть одной в присутствии других. Со всеми этими неупокоившимися мертвецами, бродившими по кухне; мышами, маскирующимися под эктоплазму; внезапными приступами игры на пианино, периодически появляющимся на сцене револьвером и постоянным, неторопливо накапливающимся гневом моей матери; с кошмаром отхождения ко снуесли папа работал в ночную смену, а она все-таки укладывалась в кровать, это все равно означало, что всю ночь в доме будет гореть свет, а мама будет читать о Судном Дне... да и сам Апокалипсис, который вечно был где-то рядомнадо признать, наш дом был таким местом, где невозможно было спокойно отдохнуть.
Когда наступает Рождество, большинство детей оставляют что-нибудь в подарок для Санта-Клауса, который должен спуститься по дымоходу. Я готовила подарки для четырех всадников Апокалипсиса.
- Мамочка, это случится сегодня?
- Не спрашивай, по ком звонит колокол.
Миссис Уинтерсон не умела успокаивать. Обратитесь к ней за утешениеми вам его не видать ни за какие коврижки. Я никогда не спрашивала у нее, любит ли она меня. Она любила меня в те дни, когда была в состоянии любить. И я искренне верю, что большего она дать просто не могла.
Если на любовь нельзя положиться, а вы при этомребенок, вы начинаете считать, что такова природа любви, таково ее свойствоона ненадежна. Дети поначалу не винят своих родителей. Та любовь, которую вы получаете в самом начале жизни, является основополагающей.
Я не знала, что любовь может быть постоянной. Я не знала, что на любовь другого человека можно рассчитывать. Бог миссис Уинтерсон был ветхозаветным, и может быть, стоит уподобляться божеству, требующему абсолютной любви от своих "детей", но при этом готовому без лишних раздумий их утопить (история с Ноевым ковчегом), попытаться убить тех, кто его раздражает (Моисей) и позволить Сатане разрушить жизнь самого безобидного из своих чад (Иов)но для любви это губительно.
По правде говоря, Бог изменяет сам себя и становится лучше благодаря взаимодействию с людьми, но миссис Уинтерсон к взаимодействию склонности не имела, людей не любила, никогда не менялась и лучше сделаться не стремилась. Она сначала сбивала меня с ног одним ударом, а потом пекла пирог, чтобы все наладить. И очень часто после того, как она выгоняла меня из дома и запирала дверь, на следующий вечер мы спускались к магазинчику, покупали там рыбу с жареной картошкой, садились на лавку снаружи и ели прямо с газеты, глядя как мимо ходят люди.
Большую часть собственной жизни я поступала так же, потому что только это я и знала о любви.
Добавьте присущую лично мне непокорность и способность глубоко чувствоватьи любовь станет довольно опасной затеей. Я никогда не увлекалась наркотиками, я увлекалась любовьюлюбовью безумной, отчаянной, несущей больше вреда, чем исцеления, больше жестокого разочарования, чем здоровья. Я боролась, наносила удары и пыталась все наладить на следующий день. И уходила, не сказав ни слова, и мне было на все наплевать.
Любовь должна быть яркой и живой. Я никогда не была согласна на бледную ее версию. Любовь исполнена силы. Я никогда не хотела ее выхолощенного подобия. Я никогда не уклонялась от грандиозности любви, но я и понятия не имела, что любовь может быть столь же надежной, как солнце. Восходить, словно солнцекаждый день.
***
Тетушка Нелли наполняла любовью суп. Ей не нужны были благодарности, она не стремилась "делать добро". По вторникам и четвергам она кормила любовью всех детишек, которых только могла найти, и даже если бы в ее дверь постучали четыре всадника Апокалипсиса, в щепки разнеся по дороге сортир во дворе, им бы тоже налили супа.
Я иногда подходила к ее крошечному домику, но никогда не задумывалась о том, что же она делала. И только позже, много позже, пытаясь заново выучиться любить, я начала задумываться о ее простых, повторяющихся раз за разом действиях, и о том, что они значили. Возможно, будь у меня собственные дети, я бы дошла до этого быстрее, а может быть, я искалечила бы своих детей так же, как была искалечена сама.
Учиться любить никогда не поздно.
Но это страшно.
В церкви мы слышали о любви каждый день, и однажды, после молитвенного собрания, меня поцеловала старшая девочка. Это стало для меня первым моментом осознания и желания. Мне было пятнадцать лет.
Я влюбиласьа что еще тут было делать?
Мы были как любые двое подростков в возрасте Ромео и Джульетты, мы вели себя так же, как ониглядели друг на друга, тайно встречались, передавали друг другу записочки в школе, обсуждали, как мы вместе сбежим и откроем книжный магазин. Мы начали спать вместе у нее дома, потому что ее мама работала в ночные смены. А потом в один из вечеров она пришла к нам на Уотер стрит, чтобы заночевать у меняи это было само по себе необычно, потому что миссис Уинтерсон терпеть не могла посторонних.
Но Хелен все же пришла, и где-то в ночи мы перебрались на одну кровать, и там уснули. А мама пришла нас проверятьс фонариком. Я помню, как проснулась от света в лицо, как она водила фонариком, словно автомобильным прожектором, переводя его с лица Хелен на мое. Как свет скользнул вниз по узкой кровати и вырвался в окно, словно сигнал.
Это и был сигнал. Сигнал, возвещающий конец света.
Миссис Уинтерсон верила в конечность судеб мира и человека. Она веровала в конец света, она его репетировала. Наше эмоциональное состояние дома балансировало на грани. Происходящее обычно несло на себе печать окончательности. Когда она поймала меня на краже денег, то сказала: "Я больше никогда не буду тебе доверять". И больше она мне не доверяла. Когда она узнала, что я веду дневник, она произнесла: "У меня никогда не было секретов от моей матери но я же не твоя мать, не так ли?" И после этого она перестала ею быть. Когда я хотела научиться играть на пианино, она изрекла: "Я продам его раньше, чем ты вернешься из школы". Она так и поступила.
Но лежа в кровати, притворяясь, что не замечаю света фонарика, притворяясь спящей, а потом снова погрузившись в запах Хелен, я могла поверить, что ничего страшного не произошлопотому что на самом деле ничего не было. Не в тот раз.
Я не знала, что она позволила Хелен остаться потому, что искала доказательства. Она перехватила одно из наших писем. Она видела, что мы держимся за руки. Она видела, как мы смотрим друг на друга. Ее разум был порочным, и в нем не нашлось места для того чистого и свободного чувства, что было между нами.
На следующее утро она ничего не сказала. Она молчала еще некоторое времяправда, едва со мной разговаривала, но она ведь часто погружалась в себя. Все было тихо и спокойно, как перед авианалетом.
А потом началась бомбежка.
***
Шла обычная воскресная служба. Я немного опоздалаи заметила, что все на меня смотрят. Мы пели, мы молились, а потом пастор сказал, что двое прихожан виновны в совершении отвратительного греха. Он прочел отрывок из послания к Римлянам 1:26"Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным..."
Едва он начал, а я уже знала, что сейчас произойдет. Хелен залилась слезами и выскочила из церкви, мне же было велено идти с пастором. Он был терпелив. Он был молод. Я не думаю, что ему нужно было ввязываться в неприятности. Но миссис Уинтерсон жаждала неприятностей, и старая гвардия была на ее стороне. Они решили устроить сеанс изгнания бесов.
Никто поверить не мог, что столь благочестивая девушка, как я, могла заниматься сексомда еще и с другой женщиной. Нет, наверняка мною завладел демон.
Я сказала, что нет никакого демона. Сказала, что люблю Хелен.
Мое упрямство только ухудшило ситуацию. Я даже не знала, что во мне сидит бес, тогда как Хелен мгновенно заметила своего и сказала: "да, да, да!" Я ее за это возненавидела. Неужели любовь так мало стоит, чтобы отказываться от нее с такой легкостью?
Оказалось, что да. Но они ошиблись, они забыли, с чего началась моя маленькая жизнь, и что я готова к тому, что от меня откажутся. Любовь не удержала меня, когда я родилась, и сейчас рвалась по швам. Я не хотела верить, что любовьэто настолько непрочная штука. Я еще крепче вцепилась в нееименно потому, что Хелен разжала руки.
Отец не хотел иметь ничего общего с экзорцизмом, но ничего не предпринял, чтобы остановить его. Он ушел на внеочередную смену, а моя мать впустила в дом церковных старейшин, чтобы они провели службу молитвы и отречения. Они должны были возносить молитвы, яотрекаться. Они свою часть выполнили. Я своюнет.
Предположительно бес, выходя из человека, может поджечь занавески или вселиться в собаку, которая начнет пускать пену из пасти, и тогда ее нужно будет удавить. Были известны случаи, когда бесы вселялись в предметы мебели. Существовала на свете радиола, в которой обитал бесвсякий раз, когда ее бедная хозяйка пыталась настроиться на волну "Хвалебная песнь", то единственное, что она слышалаэто маниакальное хрипение и треск. Пришлось отослать радиолампы в церковь, чтобы их там благословили, и когда их вернули на место, бес исчез. Возможно, дело было в плохой пайке, но об этом как-то никто не упоминал.
Бесы и демоны напускали гниль на продукты, стаями обитали в Злачных Местахв каждом питейном заведении и букмекерской конторе, а еще им нравились лавки мясников. Их притягивала кровь...
Когда меня заперли в гостиной, наглухо зашторили окна и три дня держали в холоде и голоде, я уверилась в том, что во мне сидит бес. А после того, как надо мной трое суток посменно читали молитвы и не позволяли мне поспать дольше пары часов кряду, я начала верить, что сердце мое вмещает весь ад целиком.
Под конец всего этого кошмара, поскольку я все еще упорствовала, один из старейшин стал меня периодически избивать. Разве не понимала я, что извращаю замысел божий насчет нормальных сексуальных отношений?
Я ответила, что моя мать не спит в одной постели вместе с моим отцом. Это что, нормальные сексуальные отношения?
Он силой опустил меня на колени, чтобы я раскаялась в произнесенном, и я почувствовала, как встопорщились его брюки в промежности. Он попытался меня поцеловать. Он бормотал, что это будет лучше, чем с девочкой, куда лучше. Он засунул свой язык мне в рот. Я его укусила. Кровь... Море крови. И темнота.
Я очнулась в собственной постели, в маленькой спаленке, которую мама соорудила для меня, когда получила субсидию на то, чтобы оборудовать в доме ванную. Мне нравилась моя спаленка, но в безопасности я себя здесь не чувствовала. Мой разум работал быстро и ясно. Может, его обострил голод, но я четко знала, как мне нужно поступить. Я сделаю все, что они захотят, но только снаружи. Внутри я буду выращивать другую личностьту, которую им ни за что не разглядеть. Точно так же, как после сожжения книг.
Я поднялась. Там была еда, и я ее съела. Мама дала мне аспирин.
Я попросила прощения. Она ответила: "Яблочко от яблони недалеко падает".
- Ты имеешь в виду мою мать?
- Она стала путаться с мужиками, когда ей стукнуло шестнадцать.
- Откуда ты знаешь?
Она не ответила. А потом произнесла:
- Ты больше не выйдешь из этого дома, пока не пообещаешь больше никогда не видеться с этой девушкой.
- Я обещаю больше никогда не видеться с этой девушкой,ответила я.
Этим же вечером я отправилась прямиком домой к Хелен. Свет в доме не горел. Я постучала в дверь. Никто не ответил. Я ждала, ждалаи через некоторое время она вышла через заднюю дверь, обогнула дом и встала, опираясь на беленую стену. На меня она не смотрела.
- Они тебя били?спросила Хелен.
- Да. А тебя?
- Нет... Я им все рассказала... Все, что мы делали...
- Но это только наше, а не их!
- Мне пришлось им рассказать.
- Поцелуй меня.
- Я не могу.
- Поцелуй меня.
- Не приходи больше. Пожалуйста, больше не приходи!
Я пошла домой кружным путем, чтобы никто случайно не увидел, что я возвращаюсь от дома Хелен. Закусочная была открыта, и у меня хватало денег. Я купила порцию жареной картошки и присела на ограду.
Вот оно значит как Не Хитклифф и Кэти, не Ромео с Джульеттой, и не любовь, которая должна двигать горами и прокладывать дорогу через весь мир. Я думала, что мы можем отправиться куда угодно. Я думала, мы можем быть картой и земным шаром, маршрутом и компасом. Я думала, мы друг для друга целый мир. Я думала
[Хитклифф (англ. Heathcliff)главный действующий персонаж романа Эмили Бронте "Грозовой перевал". В первую очередь Хитклифф воспринимается как байронический герой. Он известен именно своими чувствами к Кэтрин Эрншо, а не последними годами жестокой мести, описанными во второй части романа, когда он превращается в жестокого нелюдимого человека. Сложная, притягательная и немного причудливая натура делает его очень необычным, редким и увлекательным персонажем, сочетающим в себе как черты положительного романтического героя, так и отрицательного, отталкивающего.]
Мы были не любовницами, мы были самой любовью.
Я сказала об этом миссис Уинтерсонне тогда, позже. Она поняла. Ей было очень неприятно это слышать. Именно поэтому я ей и рассказала.
Но в ту ночь был только Аккрингтон, уличные фонари, жареная картошка, автобусы и медленная дорога домой. Автобусы в Аккрингтоне раскрашены красным, синим и золотымв цвета ополчения Восточного Ланкашира, в цвета "Ребят из Аккрингтона", батальона добровольцев, прославившихся своей немногочисленностью, отвагой и обреченностьювсе они погибли в битве на Сомме. До сих пор брызговики автобусов в Аккрингтоне красят в черный цветв знак траура по этим парням.
["Ребята из Аккрингтона"название, данное одному из местных батальонов добровольцев, сформированному для участия в Первой мировой войне. Батальоны "приятелей" были особенностью войны 19141918 годов. Лорд Китченервоенный министр Великобритании, полагал, что если друзья и товарищи по работе из одного города будут служить и сражаться вместе, то это поможет в вербовке добровольцев. 11-й восточный ланкаширский полк принял свое боевое крещение 1 июля 1916 года в битве на Сомме в северной Франции. Предполагалось, что немецкие оборонительные порядки будут уничтожены артобстрелом, но после недельной канонады англичан встретило упорное сопротивление. В результате всего за 30 минут боя 235 человек было убито и 350 ранено.]
Мы должны помнить. Мы не должны забывать.
- Ты мне напишешь?
- Я больше не знаю тебя. Я не могу с тобой общаться. Пожалуйста, не приходи снова.
Я не знаю, что было дальше с Хелен. Она уехала, чтобы изучать теологию и вышла замуж за отставного военного, который готовился стать миссионером. Я встретила их позжевсего раз. Она выглядела чопорной и нервной. Он с виду напоминал живодера. Но он бы мне в любом случае не угодил, верно?
После изгнания бесов я замкнулась в молчаливой тоске. Стала выносить палатку на наш участок и спать там. Я не хотела находиться рядом с ними. Отец грустил. Мать была в полном раздрае. Мы жили прежней жизнью, но ощущали себя беженцами.
Глава 7
Аккрингтон
Я жила на длинной извилистой улочкевнизу был город, а сверху возвышался холм.
Город расположен у восточного подножия Хамельдон Хилл и южного подножия гряды Хаслингден. С этих холмов в западном, северо-западном и северном направлениях стекают три ручья, сливающиеся в один неподалеку от старой церкви. Далее он течет на запад, к Хайндберну. Город разрастался к югу от дороги из Клайтеро в Хаслингден, сейчас там расположены Уолли роуд, Эбби стрит и Манчестер роуд, если перечислять их по порядку.
"История графства Ланкашир" Уильяма Фаррера и Дж. Браунбилла, том 6, издание 1911 года
Первое упоминание об Аккрингтоне встречается в земельной описи Вильгельма Завоевателя, так называемой "Книге судного дня", и написано там, что это место со всех сторон окружено дубами. Почва здесь тяжелая, глинистая, как раз подходящая для дубов. Земля больше пригодна для пастбищ и разведения овец, чем для пахоты, но, как и остальная часть Ланкашира, Аккрингтон разбогател на хлопке.
Джеймс Харгривс, неграмотный уроженец Ланкашира, изобретший в 1764-м знаменитую "прялку Дженни", принял крещение и вступил в брак в Аккрингтоне, хотя сам был родом из Освальдтуисла (произносится "Оззл-твизл"). "Прялка Дженни" заменяла восемь обычных прялок, и именно с нее здесь началось производство ткацких станков, сделавшее Ланкашир центром мировой торговли хлопком.