Степана Бандеру в мюнхенском отделении ЦРУ знали неплохо. Сразу же по окончании войны Корпус контрразведки армии США, который следил за порядком в американской зоне оккупации, прибегал к услугам бандеровцев для поиска советских шпионов в лагерях для перемещенных лиц. Выяснилось, однако, что такие помощники компрометируют США. Бандера и его соратники использовали террор для закрепления своего первенства в самой ОУН и подавления политических конкурентов в борьбе за умы украинских беженцев. Эту группу отличали непоколебимые антикоммунизм и русофобия, однако в первые послевоенные годы на Западе это ценилось гораздо меньше, чем в начале холодной войнывсего лишь два-три года спустя.
Особых оперативных преимуществ от привлечения бандеровцев на негласную службу не видели ни в военной контрразведке, ни позднее в ЦРУ. Американские офицеры плохо знали повстанцев Восточной Европы, поэтому никак не могли контролировать эту жестко централизованную структуру, где узкий круг опытных конспираторов, выживших в открытом противостоянии с поляками, немцами и русскими, держал рядовых членов на коротком поводке, вообще, любое взаимодействие шло со скрипом. Члены ЗЧ ОУН контактировали с офицерами Корпуса контрразведки, но надежные сведения сообщали разве что о возможном проникновении красных в украинские лагеря беженцев. Бандеровцы неохотно делились секретами, зато беспрерывно занимались чем-нибудь противозаконным. Они устраняли заподозренных в измене и тех, кто уклонялся от партийной линии. Их кассу пополняли поддельные доллары США.
Советский Союз требовал выдачи Степана Бандерызнамени националистических партизан на западе Украины. Ради его похищения чекисты послали в американскую зону оккупации не одного агента, но Бандера ускользал от них, переезжая с места на место и меняя псевдонимы. Американцы готовы были пойти навстречу недавним союзникам. Офицеры Подразделения стратегических служб (исторически промежуточное звено между УСС и ЦРУ) ухватились за просьбу о выдаче как за удобный предлог избавиться от обременительной, да и просто опасной для них фигуры. Но как они ни старались, схватить Бандеру не выходило. Среди информаторов разведки США оказалось немало его сторонников, которые давали кураторам неверные сведения о местонахождении Бандеры. К тому же, ему невероятно везло. Как-то раз его машину остановил американский военный, но лидер ОУН отделался легким испугом благодаря удостоверению журналиста. Бандера действительно редактировал свою партийную газету, поэтому пользовался этим прикрытием до конца жизни. В итоге США розыск отменили, а вскоре их отношения с Советами ухудшились настолько, что ни о каком сотрудничестве уже не было речи. Верхушка ОУН могла теперь спокойно жить в Баварии.
В 1949 году Корпус контрразведки передал недавно сформированному ЦРУ эстафету по разработке беженцев и их организаций в Германии. Сотрудники ЦРУ теперь и не думали выполнять просьбы СССР, но все так же предпочитали не вести дел с Бандерой, пренебрегая услугами, которые могла бы оказать ОУН. Бандера же, не покидая американской зоны оккупации, нашел общий язык с британской внешней разведкой МИ-6. Англичане получше знали народы Центральной и Восточной Европы и сквозь пальцы смотрели на неблаговидные убеждения и дела своих подручных. В докладе одному из британских чиновников Бандеру характеризовали так: «Профессиональный подпольщик с опытом террора и безжалостно-циничным представлением о правилах игры». В МИ-6 также полагали, что из всех русских и восточноевропейских организаций наиболее обширную и эффективную сеть агентов имеют бандеровцы. И что ее можно использовать для шпионажа против СССР.
Американцы в это не очень-то верилиподозревали, что бандеровская ОУН кишит агентами МГБ. Поэтому ЦРУ делало ставку на их конкурентов в стане украинского национализма. К 1947 году ЗЧ ОУН раскололись, и новую фракцию возглавил Микола Лебедь. В свое время он руководил Службой безопасности ОУН(б) и взял в руки бразды правления всей организацией после ареста Бандеры немцами в июле 1941 года. То, что бандеровцы на Западной Украине устояли под давлением Третьего рейха и даже оказывали сопротивление, во многом было заслугой Лебедя. С другой стороны, он нес ответственность за истребление десятков тысяч поляков на Волыни. В 1944 году, когда Красная армия подошла к Западной Украине, Лебедь уехал в Европу с надеждой на переговоры с представителями США и Великобритании. Спор двух вождей за власть над организацией привел к тому, что Бандера стал называть бывшего соратника наймитом западных разведок и, возможно, даже приказал его устранить. Но ЦРУ помогло Лебедю укрыться в Америке. Оттуда он управлял собственной организациейЗаграничным представительством Украинского главного освободительного совета (УГОС). Убитый Сташинским в октябре 1957 года интеллектуал Лев Ребет был одним из близких к Лебедю лидеров эмиграции.
Пока Заграничные части ОУН Бандеры работали на Лондон, Заграничное представительство УГОС Лебедя снабжало Вашингтон агентами для заброски в Советский Союз. В мае 1951 года ЦРУ и МИ-6 совместно отправили на Западную Украину парашютистов. Британских агентов, во главе с Мироном Матвиейко, благословил на операцию Бандера, американских провожал Лебедь.
Сразу несколько групп было сброшено над карпатскими лесами. Первые новости от них несказанно обрадовали натовские разведки: группы ушли от преследования и наладили связь по радио. Но со временем и британцы, и американцы заподозрили, что дела у их подопечных идут как-то слишком гладко. В действительности же произошла катастрофабольшинство парашютистов попало в руки МГБ и вынужденно перешло на сторону Москвы (среди них и Матвиейко). Потеряв множество агентов, ЦРУ и МИ-6 в итоге отказались от заброски с воздуха. США поручили теперь фракции Лебедя участвовать в психологической войне против СССР. Англичане к 1954 году просто махнули рукой на бандеровцев. Тем не менее западные спецслужбы сходились на том, что (как утверждали британцы) «несмотря на наше общее желание утихомирить Бандеру, необходимо принять меры, с тем чтобы Советы не могли его убить или выкрасть Ни при каких обстоятельствах нельзя позволить Бандере стать мучеником».
Как бы туманно ни звучала телеграмма Уильяма Худа в Вашингтон, не оставалось сомнений в одном: это был провал американских и британских спецслужб. Если именно Советы устранили лидера ЗЧ ОУН, то после гибели он мог стать более значительной фигурой, чем при жизни. 16 октября из мюнхенского филиала пришло более подробное сообщение: «Бандера доставлен в больницу мертвым. Неясно, вызвана ли травма на макушке падением. Бандеровцы подозревают насилие». 18 октября, в воскресенье, перед обнародованием результатов вскрытия, офицерам ЦРУ вновь пришлось давать телеграмму из Мюнхена в Вашингтон с новостью от одного из агентов в рядах германских спецслужб: «Предварительное вскрытие показало, что Бандера умер неестественной смертью. Признаки отравления». О возможном самоубийстве шеф филиала в Мюнхене ничего не писал. Он подозревал убийство.
Глава 13Подъем
В течение нескольких дней после гибели Бандеры сотрудники ЦРУ в Мюнхене предпринимали отчаянные попытки выяснить, кто убрал лидера украинской эмиграции и почему. Очевидного ответа не было.
Еще в марте 1958 года они получили телеграмму из Вашингтона с требованием свежей информации о Бандере. Директора ЦРУ запросил об этом Государственный департамент, а дипломатов в свою очередьнекий член Конгресса. Один из влиятельных игроков американской столицы захотел пригласить лидера Заграничных частей ОУН в Соединенные Штаты. В Мюнхене проверили досье на Бандеру и не отыскали ничего, что помешало бы тому пересечь океан. Также в ЦРУ проверили, не обращался ли Бандера за визой в консульство там же в Мюнхене. Как выяснилось, нетвидимо, он ждал сигнала от своих друзей в Вашингтоне. Какое-то время, однако, Уильям Худ и его люди ничего по этому поводу не предпринимали. Круги украинской эмиграции на службе ЦРУЛебедь и соратникивсячески пытались не пустить нежелательного для них гостя в США и Канаду, где они уже чувствовали себя как дома. Их враг остался в Баварии.
Но позднее Бандера все же подал в мюнхенское консульство прошение о выдаче трехмесячной визы для посещения США. Надеясь оказаться по ту сторону Атлантики весной 1959 года, он писал при этом одному из нью-йоркских друзей, что боится отказа. В документах, представленных им в консульство, значилось имя Стефана Попеля, хотя жена и дети были указаны под фамилией Бандера. Собеседование с заявителем провел Кермит Мидтун, который, несмотря на молодость, имел опыт службы в ФБР. Украинец показался ему отнюдь не заслуживающим доверия. Что еще важнее, Мидтун сомневался в приверженности Заграничных частей ОУН принципам демократиистержню американской политики в послевоенной Европе.
Бандере было нелегко переубедить американца. После нападения Третьего рейха на Советский Союз некоторые члены бандеровской ОУН вступили в подчиненную оккупантам «народную милицию» и приняли участие в «окончательном решении еврейского вопроса». Но лидеры националистов отнюдь не в евреях видели врага номер один. Главной угрозой желанной государственности они считали поляков и «предателей» среди своих. И легко прибегали к террору для решения любых проблемдаже по окончании Второй мировой войны. Теперь их жертвами становились те, кто воевал против УПА на стороне СССР, и те, кто оказался на западе Украины между двух огней и решил принять новую власть.
Бывший сотрудник ФБР спросил Бандеру, как тот намерен внедрять и укреплять устои демократии в случае триумфального возвращения на Украину. Ответ ему совсем не понравилсяБандера отделался тем, что демократия, мол, неизбежно придет вместе с национальным самоопределением. Он пообещал прислать Мидтуну литературу ЗЧ ОУН, чтобы тот убедился, как демократична их организация. Скоро в консульство доставили восемь брошюр. Авторы критически отзывались о резолюциях последнего съезда КПСС, осуждали Советский Союз за ГУЛАГ, обосновывали стремление Украины к независимости, излагали программные документы бандеровской ОУН. Мидтун не стал даже читать эти брошюрыв итоге их выслали в подотдел сбора и распространения информации. В любом случае он не мог единолично принять решение, давать ли Бандере визу в США. Свое слово должно было сказать ЦРУ.
5 октября 1959 года, всего за десять дней до выстрела Сташинского, Худ написал начальству в Вашингтон и намекнул, что неплохо было бы помочь лидеру ЗЧ ОУН с получением въездной визы, в которой консульство месяцами ему отказывало. Записка главы мюнхенского офиса ЦРУ сопровождала более детальный запрос от сотрудника западногерманских спецслужб, обозначенного псевдонимом «Хердаль». Американцы заверили Хердаля в том, что «центр весьма заинтересован этим вопросом, особенно признаками того, что Бандера исправился, и соображениями о том, какова может быть оперативная выгода от него». В ЦРУ надеялись, что он больше не будет угрозами и насилием держать в ежовых рукавицах подчиненных и всю общину эмигрантов с Украиныэто в первую очередь тревожило консульство.
Бандера просил трехмесячную визу в США, чтобы повидать родственников. Но это был только предлог, на деле же он хотел мобилизовать своих сторонников в Северной Америке. По западногерманским оценкам, бандеровцев в Америке насчитывалось от трехсот до четырехсот тысяч. К тому же они имели огромное значение для финансирования организации. Немцы полагали, что за пять лет (19541958) только жители Канады перевели ЗЧ ОУН девятьсот тысяч долларов США. Гость из Мюнхена надеялся обсудить и возможное сотрудничество с представителями власти. Худ поддержал Хердаля, который уверял американцев: «В принципе, сегодня Бандера обещает больше оперативной выгоды, чем все остальные группы русских эмигрантов на Западе». Имелись в виду шпионаж и прочие дела по ту сторону железного занавесана земле неведомой и желанной для разведок стран НАТО. Худ верил, что ЦРУ немало приобретет, если протянет руку тому, кто может поделиться с ними множеством полезных сведений. Он писал начальству: «Если визу выдадут, мы полностью будем в курсе будущего взаимодействия между Подъемом и Бандерой. Если не выдадут, Хердаль, видимо, разозлится и отрежет нас от этого направления деятельности Подъема». Ответа из Вашингтона на это предложение в мюнхенском офисе ЦРУ до гибели Бандеры так и не дождались.
Информатора ЦРУ по прозвищу Хердаль звали Хайнц Данко Херре. Он занимал высокий пост в БНД (Федеральной разведывательной службе). Формально эта служба возникла 1 апреля 1956 года и непосредственно подчинялась федеральному канцлеру Конраду Аденауэру. Фактически же она была детищем Западной Германии и США и десять лет (19461956) таилась под вывеской «Организации Гелена», на содержании и под контролем ЦРУ. Название этой организации дал генерал Райнхард Гелен, во время войныначальник разведотдела Генштаба вермахта на Восточном фронте. Во внутренней переписке ЦРУ конца 50-х годов БНД обозначали словом «Подъем», а позднее«В гору». Образование БНД и вправду показало, что у американцев дела шли в гору. Тесный контакт с разведкой Западной Германии ЦРУ сохранило, но вот платить по счетам стали немцы. К обоюдному удовольствию, Гелен теперь сам руководил БНД, заняв пост ее президента на следующие двенадцать лет. Его карьера тоже была на подъеме.
Именно такое повышение статуса Организации Гелена дало ЗЧ ОУН шанс выйти из британско-американской опалы и снова претендовать на важную роль в борьбе разведок Запада и Востока. Переговоры Бандеры и людей Гелена начались в марте 1956 года, еще до создания БНД. Американцы предостерегли своих младших партнеров против использования бандеровской агентуры на западе Украиныпо их мнению, КГБ нашпиговал ее сексотами. В БНД прислушались к совету и свернули переговоры. Но через два-три года Бандера вновь стал казаться полезнымпо нескольким причинам сразу. Западногерманской разведке следовало набраться опыта и показать коллегам, на что она способна. Гелену ради этого проще всего было пустить в ход наработки военного времени. Один из его помощников писал Уильяму Худу: «Бандеру мы знаем около двадцати лет». Теперь возражениям ЦРУ в БНД уделили меньше внимания.
Хайнц Данко Херре служил Худу главным источником сведений о Бандере, а также о его гибели и расследовании возможного убийства. В БНД именно Херре поручили курировать ЗЧ ОУН и их вождя. Так совпало, что он же отвечал и за контакты с ЦРУ. Херре имел репутацию эксперта по России и Восточной Европе. Гелен заметил его еще в начале войны и в апреле 1942 года устроил ему перевод из фронтовой части в свой отдел Генерального штаба. Там Херре стал одним из авторов успешной пропагандистской кампании «Проблеск надежды» по привлечению красноармейцев в ряды власовцев. Весной 1945 года Херре вошел в узкий круг офицеров, которых Гелен взял с собой при переходе на сторону США. Через год после «легализации» БНД Херре поставили во главе отдела разведывательных операций против коммунистических стран. Эксперт по России занялся привычным делом.
На этом посту Херре как нельзя лучше пригодился ЦРУ. Джеймс Критчфилд, глава американской разведки в Пуллахе (пригороде Мюнхена, где размещалось руководство новой западногерманской спецслужбы), называл его ключевым американским агентом «в кругу близких Гелену людей». Почти полвека спустя Критчфилд, описывая в мемуарах пребывание в Пуллахе, признавал, что именно Херре был тем, кто «в трудных обстоятельствах мог найти общий язык с обеими сторонами, расчищать путь диалогу и вести дело к компромиссу». Херре немало приложил усилий для того, чтобы стать у американцев своим. «Он серьезно увлекся бейсболом и с ходу безошибочно называл средние показатели команд и какие у них были шансы на первое место в лиге», вспоминал Критчфилд.
После внезапной смерти Бандеры Херре держал Худа в курсе расследования криминальной полиции. Рассказал он своему куратору в ЦРУ и о совместном обеде с вождем ЗЧ ОУН и его помощниками. Застолье в мюнхенском ресторане «Эвиге-Лампе» началось в десять утра 14 октября, а кончилось в два часа дня (менее чем за сутки до убийства). Бандеру сопровождали два человекаот них-то полиция и узнала, как прошла встреча. Украинцы, впрочем, подробно описывали меню, подозревая, что в одно из блюд подсыпали отраву. Один из них добавил, что по счету заплатил представитель немецкой стороны. Но вот о разговорах за столом спутники Бандеры упорно молчали.