Добавим тревогам Меркель еще одно измерение. В тот же период выяснилось, что германская автомобилестроительная компания Volkswagen подделывала результаты экологических испытаний, пытаясь убедить общественность, что ее машины более экологичны и меньше загрязняют окружающую среду, чем на самом деле. Результатом вскрытия обмана стало увольнение генерального директора Volkswagen Мартина Винтеркорна, союзника Меркель, и резкое падение акций концерна. Реальная опасность краха крупнейшего автопроизводителя Германии была для канцлера очередным политическим вызовом. Более того, прозвучавшие заявления о том, что федеральный министр транспорта Александр Добриндт, возможно, знал о подделке результатов тестов на содержание углекислого газа, которую практиковал Volkswagen, добавляли и без того напряженной политической ситуации дополнительное измерение.
И все же политикатакая игра, где главное обвинить оппонентов, и Меркель повезло, что герр Добриндт был членом ХСС. Если бы баварский премьер стал слишком дерзким, у Меркель оказался бы под рукой скандал с Volkswagen, который легко можно было бы использовать в качестве разменной монеты. Цинично? Возможно, но такова политика. Тот факт, что у нее имелся рычаг давления на Добриндта, протеже Зеехофера, давал Меркель некоторую передышку. А передышка была необходима. Высокий прежде рейтинг в тот момент заметно упал. Встреча с разгневанной толпой в Саксонии в тот период не представляла для Меркель ничего особенного.
Фрау Меркель казалась невозмутимой; насмешки только придавали ей храбрости. Политики волей-неволей учатся жить под градом оскорблений; это часть их работы. Меркель реагировала даже с каким-то демонстративным пренебрежением; чувствовалось, что она видит и признает гневную толпу и хочет противостоять ей, хотя всегда делает это в собственном мягком стиле. Обычно политики изображают глухоту и делают вид, что не обращают внимания на гневные выкрики. Меркель поступала не так. Ее заместитель Зигмар Габриель назвал как-то протестантов «швалью». Меркель же выбрала иную стратегию. Нет смысла обмениваться взаимными оскорблениями с толпой. Гораздо лучше предложить окружающим позитивный взгляд на действительность, особенно если ты лидер. Так она и сделала. «Принять у себя людей, бегущих от тирании, это часть того, чем все мы занимаемся, часть наших представлений о самих себе, заявила Меркель перед телекамерами. После этого она помолчала, взглянула вверх и прищурилась от попавшего в глаза солнечного света. Не может быть толерантности по отношению к тем, кто сомневается в ценности других людей, толерантности к тем, кто не хочет помочь, когда помощь справедлива и гуманна».
При этом Меркель не просто защищает человеческое достоинство, она также делает все, чтобы поддержать самоуважение Германии; в ней воплотилась новая, открытая и толерантная странастрана, которая сумела дистанцироваться от своего темного прошлого, в котором были и геноцид, и тирания, и неописуемые ужасы нацистских концентрационных лагерей. Демонстранты от всего этого не дистанцировались. На стенах рисовали свастику, многие центры размещения беженцев горели, а неонацисты выкрикивали лозунги, которых несколько десятков лет не было слышно. Фрау Меркель покинула импровизированную трибуну и остановилась, чтобы сфотографироваться с молодой мамой, держащей на руках малыша.
Ангелу Меркель мать тоже пронесла когда-то мимо вооруженных пограничников в суровый и враждебный мир. Она тоже когда-то была похожа на беженцев, которые теперь вливались потоком в ее страну. Может быть, все дело в рассказах, которые Ангела Меркель слышала в детстве, рассказах о миллионах беженцев, пересекавших границы Европы после Второй мировой войны; может быть, именно эти рассказы пробудили в ней чувство гуманности.
В сердце тьмы
В 1954 г. мать Ангелы Меркель, Герлинда, покинула родной город и вместе с дочерью, которой тогда было восемь недель от роду, отправилась на восток. Должно быть, юная мама выглядела испуганной и беспомощной, когда садилась вдвоем с малышкой Ангелой на поезд до Перлеберга, ничем не примечательного городка в коммунистической зоне оккупации на востоке Германии. Было что-то почти библейское в том, как 26-летняя мать несла своего первенца в корзинкекак Мириам несла Моисея в библейской истории Исхода. Герлинда направлялась в страну тьмы, в коммунистическое государство, которым управлял Вальтер Ульбрихтдеспот, посаженный на это место советским диктатором Иосифом Сталиным. Герлинда с дочерью ехали на восток к Хорсту, отцу девочки и мужу Герлинды; он поехал вперед, чтобы занять место пастора в официально атеистическом государстве.
Место, куда прибыли мама с девочкой, нельзя было назвать особенно привлекательным. С момента окончания Второй мировой войны в 1945 г. Германия была разделена надвое. Западные союзникиСША, Великобритания и Францияконтролировали запад страны; восток же, напротив, держал в железном кулаке Советский Союз.
Восточные немцы жили плохо. В 1953 г. рабочие взбунтовались против марионеточного советского режима. Вальтер Ульбрихт, сын плотника из крупного юго-восточного города Лейпцига, не получил никакого формального образования и закончил только Международную ленинскую школу в Москве, где он учился в 1920-е гг. Во время Второй мировой войны Ульбрихт работал с Иосифом Сталиным и потому идеально подходил на роль исполнителя этой задачипостроения нового тоталитарного государства. Его жизненный путь выглядел как долгая подготовка к этой работе. В 1936 г., в начале Гражданской войны в Испании, он служил информатором коммунистической партии, выявлял и помогал устранять немецких добровольцев, несогласных со Сталиным. После этого он перебрался в Москву, где и жил с 1937 по 1945 г.
После падения нацистского режима в мае 1945 г. Советский Союз оккупировал восточную часть Германии, хотя западная часть ее столицы, Берлина, при этом осталась под контролем Западных союзников. Задачей Ульбрихта было создание государства. Учился он у своего хозяина и кумира Иосифа Сталина. «Оно должно выглядеть демократическим, но все должно быть под контролем», был его девиз. Как лидер коммунистической партии (КПГ) он прекрасно понимал, что не все жаждут установления того, что Владимир Ленин, основатель Советского Союза, называл «диктатурой пролетариата». И правда, в 1946 г. коммунисты проиграли выборы в тогда еще едином Берлине. Невозмутимый Ульбрихт, верный своей стратегии построения нового коммунистического государства, которое выглядело бы как конституционная демократия, но на самом деле управлялось бы железной волей марксистско-ленинского режима, вынудил социал-демократов (СПГ) объединиться с коммунистами и образовать Социалистическую единую партию Германии (СЕПГ). Режим даже организовал политическую партию, нацеленную на бывших национал-социалистов (Национал-демократическую партию Германии, НДПГ), чтобы вовлечь своих бывших врагов в систему.
На последовавших за этим подтасованных выборах небольшие националистические, номинально либеральные и консервативные партии, такие как Христианско-демократический союз (ХДС) и Либерально-демократическая партия Германии (ЛДПГ) получили символическое представительство. Но мелкие партии всегда проигрывали более крупной СЕПГ, которая чудесным образом получила более 90 % голосов из 99 % участвовавших в голосовании.
Система была демократическойна бумаге. На практике же все мелкие партииизвестные как Блокпартиен, или «блоковые партии», принимали лидерство СЕПГ. Те, кто выступал против системы (в первую очередь социал-демократы), встречали суровое обращение и, как правило, заканчивали в Хоэншенхаузентюрьме для политических оппонентов. Так что название Германская Демократическая Республика, которое официально получило новое государство, было несколько обманчивым. Это государство было скорее русским, чем германским, скорее диктатурой, чем демократией, и далеко не республикой, если считать, что при таком устройстве политической системы верховная власть должна принадлежать гражданам. Власть здесь была централизованной. Существовавшая прежде федеральная структура, состоявшая из нескольких отдельных государств-земель, была разрушена, несмотря на то, что конституция Восточной Германии, принятая в 1949 г., вроде бы защищала эти государства.
Однако не все шло по плану Вальтера Ульбрихта. Оппозиция СЕПГ все же существовала; его беспокоило, что процесс формирования коммунистического государства шел слишком медленно, а планы резкого роста производства оказались нереалистично амбициозными. Уровень жизни немцев, живших в западной зоне оккупации, быстро поднимался, не в последнюю очередь в результате реализации плана Маршаллапрограмма помощи Европе после Второй мировой войны. Программа восстановления Европы, как официально назывался этот план, был американской инициативой. Правительство США выделило 13 млрд долларов (что соответствует примерно 120 млрд долларов на момент написания книги2017 г.) экономической поддержки на помощь западноевропейским странам после войны. Эта схема, названная в честь тогдашнего госсекретаря США Джорджа Маршалла, никак не помогала рабочим на Востоке, которые, соответственно, не чувствовали никакого улучшения жизни. Они были сыты по горло пустыми обещаниями режима Ульбрихта. Коммунисты не собирались уступатьскорее наоборот. В начале июня 1953 г. Вальтер Ульбрихт издал декрет о том, что рабочиеслужившие, по идее, становым хребтом так называемого «государства рабочих и крестьян», должны повышать производительность труда.
Это требование вызвало бунты и восстания. Несколько дней, с 12 по 16 июня 1953 г., на улицах Берлина и Лейпцига бушевали баталии, а протесты шли во всех крупных городах Восточной Германии. 17 июня выступления были подавлены; советские танки и восточногернманская полиция применили силу и вынудили прекратить протесты. Драматург Бертольд Брехт, вернувшийся после войны из США и поселившийся в Восточной Германии, с обычным остроумием так охарактеризовал сложившуюся ситуацию в стихотворении «Решение»:
После восстания 17 июня секретарь Союза писателей приказал раздавать на Сталиналлее листовки, в которых можно было прочитать, что народ потерял доверие правительства и что возвратить его он может только удвоенной работой. Не было бы разве проще правительству распустить народ и выбрать новый?
Ульбрихт больше не мог делать вид, что народные массы с ним, хотя коммунистический режим делал все возможное, чтобы обвинить в беспорядках будто незаконно проникших в страну «западных фашистов». Вопрос о том, верило ли коммунистическое руководство собственной пропаганде, остается открытым. Народ нисколько не сомневался в том, что дела поворачивают к худшему. Не имея возможности голосовать на свободных выборах или пользоваться хоть какими-то базовыми демократическими свободами, люди выбирали единственное возможное для них в то время решение: уезжали.
Большое распространение получило тогда выражение «голосовать ногами», но первым его пустил в оборот лидер советских коммунистов Владимир Ленин; речь тогда шла о солдатах, дезертировавших из царской армии во время Первой мировой войны. Вновь это присловье возникло в Германии в 1950-е гг., когда сотни тысяч восточных немцев уехали в западные изобильные земли.
В те дни, за десять лет до строительства Берлинской стены, бежать было относительно нетрудно. Если бегство считать голосом, поданным на своеобразный референдум по оценке режима, то массовая эмиграция того периода, по существу, стала выражением недоверия Ульбрихту. В 1951 г. от режима бежали 165 000 человек; в 1952 г. эта цифра выросла до 182 000; в 1953 г., в год восстания, она достигла максимума в 331 000 человек. При численности населения, оценивавшейся в 18 млн человек, такая массовая миграция неизбежно должна была повлечь за собой экономические последствия.
Массы народа двигались на запад, а Герлинда с дочерью Ангелой, как мы уже видели, ехали на восток. Хорст, муж Герлинды, покинул северный город Гамбург несколькими месяцами раньше и теперь должен был впервые увидеть свою дочь. Гамбург, крупнейший город Ганзейского союза (торговой и оборонительной конфедерации торговых городов северной Германии, основанный в Средние века), был величественным и гордым городом. Именно в нем, одном из первых, зародился в позднем средневековье, когда расцвели торговля и производство, финансовый капитализм. Однако в 1943 г. в ходе операции «Гоморра» британские и американские бомбы сравняли центр города с землей, да и весь город был почти полностью разрушен. Во время единственного налета погибло более 40 000 мирных жителей, было разрушено 214 350 из 414 500 домов и квартир; от некогда процветающего города мало что осталось.
Пастор Хорст Каснерили Хорст Казмерчак, поскольку именно такое имя он получил при крещении, был священником польского происхождения, получившим образование в университетском городе Гейдельберге, расположенном на верхнерейнской низменности на юго-западе Германии. По окончании учебы Хорст сдал теологические экзамены и женился на Герлинде Еньщь, учительнице английского языка.
Мы почти ничего не знаем о начальном периоде жизни Каснера. Он родился в 1925 г., а его отец Людвиг был старшим офицером полиции в одном из районов столичного Берлина, Панкове. Первоначально семья была католической, но затем, когда Хорсту было четыре года, обратилась в протестантство (а именно в лютеранство) и изменила фамилию на более немецкозвучащуюКаснер. Каснеры были религиозны, и смена религии не была вызвана простым оппортунизмом. Хорст прошел конфирмацию в лютеранской церкви и решил после военной службы заняться изучением теологии. Он сумел получить место в Гейдельбергском университете Рупрехта и Карла, старейшем и, возможно, престижнейшем университете Германии, и проучился там четыре года. Вскоре после выпуска в 1952 г. Хорст уехал в Билефельд, промышленный городок на северо-западе страны, где изучал «практическую теологию» в лютеранской теологической семинарии Церковного Университета. После этого молодому человеку предложили временный пост замещающего пастора в церкви Крещения Господня в небольшом пригороде Винтерхудер на севере Гамбурга. Это был промышленный район, служивший вследствие этого во время войны мишенью для многочисленных воздушных налетов. Молодому социально ориентированному пастору там было чем заняться. Но не работой единой жив человек. В 1952 г. Хорст встретил Герлинду.
Герлинда Еньщь была северной красавицей из семьи, принадлежавшей к среднему классу, и тоже польского происхождения. Родилась она в 1927 г. в Данциге (сегодняшний Гданьск), где ее отец Вилли Еньщь был видным политиком и директором гимназииакадемической средней школы. Данциг, порт на Балтийском море, был немецким городом в той части Польши, которой было позволено остаться германской после Первой мировой войны.
Воспитание Герлинды напоминало воспитание, описанное в романе Томаса Манна «Будденброки»; ее семья состояла из достаточно успешных коммерсантов и чиновников, для которых теперь, когда установившийся порядок вещей стремительно менялся, настали трудные времена. После гиперинфляции 1920-х гг. и экономического кризиса семья сдалась и переехала в Гамбург.
Герлинда, миниатюрная блондинка с голубыми глазами, должно быть, влюбилась в высокого атлетически сложенного священника Хорста с первого взгляда. А может быть, она не устояла перед его решимостью, энтузиазмом и горячностью. В то время, когда мир семимильными шагами шел к открытой конфронтации между Советским Союзом и США (на тот момент уже обе страны обладали ядерным оружием), невозмутимый на первый взгляд Хорст Каснер жаждал проповедовать слово Господне и распространять послание Иисуса Христа в атеистическом коммунистическом государстве Восточной Германии. Хорст и Герлинда поженились в 1953 г. и поселились в доме священника при церкви Крещения Господня. Это была спартанская, но относительно безбедная жизнь. У лютеранской церкви хватало прихожан и средств, из которых можно было черпать. Но время было исключительно напряженным. Смерть Иосифа Сталина в марте 1953 г. ничего принципиально не изменила в политической ситуации: она если и изменилась, то к худшему. Никто на Западене говоря уже о Востокене знал, что будет делать дальше Советский Союз. Новый советский лидер Никита Хрущев пока оставался неизвестной величиной. На этой стадии ничто не говорило о том, что этот советский человек, родившийся на Украине, изменит внешнеполитические цели и стратегии второй по могуществу мировой сверхдержавы. До его «секретного доклада» на XX съезде партии, в котором разоблачались «культ личности и его последствия», оставалось еще три года.