Неумолчно стучали барабаны, в воздухе стоял запах крови.
Во времена Будды подобный праздник заканчивался всеобщей оргией, как говорят в России, свальным грехом. В тот день (ночь) легче всего было получить согласие женщины. Пары особенно не разбирались, кто есть кто, подогретые опьяняющим или галлюциногенным напитком из местных кореньев и трав. Для людей в те мгновения не существовало ничего выше любовного экстаза, переживаемого еще и как мистическое откровение.
Вот такие тогда были нравы, соответствующие необузданной сексуальности индийцев. Приходилось брахманам как-то эту сексуальность регулировать и держать под контролем. При храмах появились «божьи рабыни» танцовщицы-дэвадаси, в больших городах открылись публичные дома и процветал культ благородных и образованных куртизанок гетер. При этом, однако, не забывали, что бог Шива испепелил своим третьим глазом бога любви Каму. Было за что не влезай в чужую семейную жизнь! Желая заставить Шиву исполнить супружеский долг по отношению к супруге, богине Парвати, он выстрелил из лука цветочной стрелой в этого постоянно медитирующего бога и разбудил в нем страсть в ущерб мыслительному процессу, за что сполна поплатился.
Вместе с тем невозможно скрыть того факта, что бог Кама почитаемое в Индии божество. Праздник в его честь сопровождается всеобщим ликованием, а сам процесс соития излюбленный и часто встречающийся сюжет индийской культуры и литературы начиная с эпохи Вед.
Нетрудно представить, какой несусветный блуд царил среди мужчин и женщин во времена войн между царствами и племенными союзами. Он был единственным утешением для бездомных людей. Тех, кто едва спасся от смерти, потерял близких и скрывался в горах и лесах. Венерические заболевания в ту эпоху распространялись со скоростью лесных пожаров.
Не буду вдаваться в детали древнеиндийской оргии, а вернусь к прерванному рассказу об изгнанных принцах.
В наружности Капилы было что-то необыкновенно доброе. Общающиеся с ним люди, закрытые и хмурые, оживлялись и говорили как с близким и любимым человеком. Они рассказывали ему без утайки о себе все, что он хотел о них знать. Так же и принцы ничего не скрыли от святого и поведали ему историю своей незадачливой жизни.
Святой Капила предложил братьям выстроить в этой гималайской долине город с царским дворцом на месте его шалаша. Он предрек этому городу славу столицы Джамбудвипы (санскр. островной материк с деревом Джамбу) так называют в древнеиндийской космологии один из семи материков, находящийся под управлением бога Вишну. Джамбу или Сизигиум прозрачноплодный (лат. Syzygium aqueum) дерево с розовыми яблоками. У буддистов это название носит материк, населенный людьми (то есть ойкумена), на котором проповедовал Будда Шакьямуни. Земля людей рассматривается как гигантский плоский диск, окруженный окольцованным непроходимыми горами океаном. В центре мироздания расположена священная гора Меру. Посредине Джамбудвипы находится царство Магадха, в нем обитают будды прошлого, настоящего и будущего.
По заверению святого старца, место, где он жил, обладало, как сейчас сказали бы, гигантской энергетикой, было местом силы. Рожденные в зоне его шалаша люди могли бы с легкостью уложить тысячу воинов. Даже презренный чандал, родившийся в результате мезальянса шудры с брахманкой, возведи он здесь дворец, тут же превзошел бы своим могуществом владыку мира.
С благодарностью выслушав святого Капилу, братья не пытались ему возражать и сделали так, как он велел: построили в этой местности город и назвали его в честь благородного и сердобольного аскета Капилаваттху (палийский вариант) или Капилавасту (санскритский вариант). На месте шалаша Капилы они воздвигли роскошный дворец, а новый шалаш для святого соорудили из веток деодаров на склоне горы.
Новая жизнь быстро вошла в колею. Восемь министров, которые сопровождали братьев, подумали, что пришла пора их женить. Братья не возражали, существовала, впрочем, одна проблема: где найти невест, равных им по знатности. Увы, таких девушек в той местности, где они обосновались, не оказалось. Братья находились на самом верху сословной лестницы. Мужчины, как брахманы, так и кшатрии, среди изгнанников встречались, но высокородные молодые девицы отсутствовали.
Для сохранения у будущего потомства чистоты крови братьям пришлось взять в жены собственных сестер. Единородных или родных предание не уточняет. Роль матери они предоставили старшей сестре, а на остальных женились. Прошло время. Семьи братьев разрослись за счет их многочисленного потомства. И тут их старшую сестру поразила проказа. Как узнаем из дальнейшего рассказа, братья насильно отвезли ее в лес и поселили в вырытой ими землянке рядом с лотосовым прудом.
Перед автором или авторами предания стояла трудная, почти невыполнимая задача. Они признавали факты инцеста среди шакьев, объясняя его безвыходной ситуацией, в которой оказались братья (сохранить чистоту крови любой ценой). Это с одной стороны, а с другой им пришлось выстраивать сюжет таким образом, чтобы у слушателей или читателей создалось впечатление, что инцест не норма в брачных отношениях шакьев, а единичный случай, обусловленный трагическими обстоятельствами. Как всегда в подобных ситуациях, буддийским авторам приходят на помощь герои древнеиндийской мифологии.
Сюжет об изгнанных братьях, женившихся на своих сестрах, и умирающей от проказы в землянке их «названой» матери обогащает история царя Бенареса по имени Рама. Первым из западных исследователей, кто обратил внимание на встречающиеся в этом буддийском предании соответствия древнеиндийскому эпосу Рамаяне, был датский ученый Вигго Фаусбелль, о котором я уже писал.
Добавлю к этому наблюдению важную деталь: все нисхождения бога Вишну в человеческом обличье на Землю, за исключением Парашурамы (Рамы с топором), принадлежат героям, относящимся к варне кшатриев.
Брахманское сословие держало нос по ветру, всегда знало, кто в доме хозяин. Оно умело переждать и затаиться, если ведущую роль в обществе приходилось на время уступать кому-то другому. К тому же своих обид брахманы никогда не забывали. Любыми средствами сохранить в индийском обществе иерархию четырех варн вот что составляло на протяжении многих столетий их стратегию и тактику. При всей аморальности этой социально-психологической установки, в исторической перспективе она себя оправдала. Благодаря сохранению варн индусам удалось не раствориться в чужеземных культурах, не потерять своей национальной идентичности. И это произошло вопреки захвату мусульманами и британцами всей территории Индии, потери ею на многие века своей государственности!
Как известно, царь Рама родом из города Айодхьи (в этом предании этот город замещает Бенарес). В данной версии Рама покинул город по своей воле. Проказа сделала его изгоем. Перепоручив царство старшему сыну, он удалился в лес, где целебными травами и плодами излечил себя от страшной болезни и восстановился в прежней силе и стати. Обнаружив широкое дупло в стволе необыкновенно могучего дерева кола, он расширил его до размера небольшого домика, приделал к нему дверь, выдолбил окно и приставил лестницу, которую на ночь поднимал к себе и прятал среди ветвей. Жилье получилось удобным и со стороны почти незаметным.
С пищей у Рамы тоже было все в порядке. По ночам он поддерживал огонь в чашеподобном валуне и, перед тем как заснуть, чутко прислушивался к ночным звукам: уханью совы, рыку тигра и ни на что не похожему лаю гиен, в котором, казалось, смешались звуки всех обитателей леса зверей и птиц. Именно гиены своими короткими и протяжными звуковыми всплесками радости и злобы обозначали для него места ночных трапез более сильных хищников. Как только розовел край неба, предвещая мутный рассвет, Рама спускался с дерева и безошибочно находил оставшиеся от звериных пиршеств куски растерзанной плоти кабана или оленя, а иногда и гималайского медведя.
Как-то ранним утром он сидел у костра на берегу пруда и наконечником стрелы задумчиво переворачивал лежащие на раскаленных углях куски мяса. Рама не видел, как за его спиной бесшумно застыл, к чему-то принюхиваясь, хозяин джунглей тигр. Как оказалось, его внимание привлек не запах жареного мяса, а тяжелый дух долго не мытого и зараженного проказой женского тела. Тигр подкрался к землянке и когтями разгреб илистую грязь. Ему удалось сделать небольшую дыру в крыше землянки. Увидев морду тигра, бедная царевна, придя в ужас, издала такой нечеловеческий вопль, что тигр отпрянул назад и исчез в лесной чаще. Сидящий у костра Рама очнулся от своих мыслей и через несколько мгновений оказался у землянки. Он увидел глядящие на него снизу прекрасные и отчаявшиеся глаза напуганной до смерти молодой женщины.
Сократим многие детали этого рассказа и перейдем к главному к тому, чем он заканчивается.
Итак, Рама вытащил дочь царя Оккаки из землянки наружу на божий свет. Он излечил ее от проказы теми же средствами, что и себя самого, целебными травами и плодами. Разумеется, они полюбили друг друга и вскоре поженились. Старшая дочь Оккаки рожала от царя Рамы 16 раз и всякий раз двойню мужского пола. Нетрудно посчитать, что у него стало на 32 сына больше, чем было прежде. Он научил их всему, в чем был искусен сам, то есть тому, что требовалось знать царским отпрыскам.
Как-то в той местности появился житель Бенареса. Он искал в горных породах драгоценные камни и набрел на жилище царя Рамы и его многодетной семьи. Увидев Раму, он узнал в нем своего прежнего владыку. Ему удалось поговорить с сыновьями прежнего царя, они рассказали ему о своей матери, откуда она родом и как очутилась в этих горах.
Возвратившись в Бенарес, искатель самоцветов не преминул сообщить сыну изгнанного царя, занимавшему отцовский престол, о чудесном выздоровлении его отца. Рассказал он и о женитьбе Рамы, и о его тридцати двух сыновьях. Царствующий сын решил упросить отца вернуться на престол. Для этого он снарядил большое войско и отправился с ним в Гималаи. Рама мудро отказался от царства и, указав на высоченное, двадцатиметровое дерево кола, в дупле которого он когда-то жил, предложил приехавшему за ним сыну его срубить и построить новый город. Город был именован по названию срубленного дерева Коланагар, город колы. Новоселы самих себя причислили к племени колия. Также не был забыт тигр, благодаря которому Рама познакомился со своей будущей женой. Город, как пожелал Рама, расположился по линии тигриной тропы и получил еще другое название Въягхрападжа (Тигриная тропа).
Незаметно в повседневных трудах и заботах текло время. Дети Рамы росли и мужали, и однажды их мать поняла, что пора их женить. Какие тогда были простые нравы, можно понять по совету, который дала царица своим повзрослевшим сыновьям. Во-первых, она объяснила им, что живущая в Капилавасту царская семья шакьев это их дяди и тети, а ее братья и сестры. Их дочери ее племянницы. Соответственно, для ее мальчиков они двоюродные сестры. Они из одной варны с царевичами, о чем свидетельствуют их одежда и соответствующая их положению прическа. Во-вторых, она велела сыновьям пойти на реку во время купания девушек, а когда они выйдут на берег и станут сушить волосы, овладеть ими, выбрав каждую по своему вкусу. Юноши все выполнили точь-в-точь, как велела мать, и изнасиловали своих двоюродных сестер.
Думаю, что в действиях старшей сестры шакьев, помимо ее матримониальных планов и отражения простоты нравов того времени, содержалась еще и месть братьям. Она не забыла, кто чуть было не довел ее до смерти в земляной тюрьме. Орудием мести она избрала собственных сыновей. В том, что шакьи восприняли этот поступок своих племянников как оскорбление их чести, не может быть сомнений.
Но они промолчали и тем самым признали свою вину по отношению к собственной сестре. К тому же братья не отличались злопамятностью и решили между собой: что ни делается, все к лучшему. Так породнились между собой шакьи и колии.
В предании об изнасиловании дочек шакьев существует мотив не совсем ровных отношений между ними и их соседями колиями. Люди из племени колия постоянно конфликтовали с шакьями по поводу распределения воды на поля из реки Рохини. Пытаясь уязвить своих соседей, колии часто пеняли шакьям, что те занимаются любовью с собственными сестрами подобно собакам и лисам.
Можно предположить, что племя, к которому принадлежал Сиддхартха Гаутама, было не местного происхождения и не относилось к индоарийской цивилизации, в которой существовала экзогамия.
Это обстоятельство сказалось, по-видимому, на определенной изоляции шакьев. О чем свидетельствуют действительно существовавшие среди них кровосмесительные связи. В среде родичей Сиддхартхи Гаутамы браки между единородными или единоутробными братьями и сестрами к моменту его рождения встречались уже не так часто, как прежде. Однако память о том, что подобные отношения еще вчера имели место, была свежа. Скажем откровенно, слух об инцесте среди шакьев не прибавлял к ним уважения со стороны «высокородных» жителей соседних племенных республик.
Для брахманов шаки, или саки, оставались чужаками, непонятно откуда появившимися и много чего о себе возомнившими. Они раздражали своим независимым поведением, отсутствием подобострастия и угодливости по отношению к их благородному и высокообразованному сословию. В древнеиндийском обществе пресмыкаться перед вышестоящими было в порядке вещей. Какие-то самонадеянные, наглые, вульгарные люди вот кем в глазах брахманов были эти шаки.
Индийские исследователи, такие, например, как Н. К. Синха и А. Ч. Банерджи, отмечают, что «термин сака [как и термин гунны] употреблялся индийцами в широком смысле для обозначения приходивших через северозападные проходы чужеземцев независимо от их расы или племени», включая монгол и тюрков. Тюрки, как известно, представляют собой этноязыковую общность.
На рубеже VIV веков до н. э. некоторые сакские племена были покорены персидскими царями Ахеменидами, платили им подати и поставляли воинов. Держава этой персидской династии поражала воображение своими размерами. Ее границы к концу VI века до н. э. простирались от реки Инд на востоке до Эгейского моря на западе, от первого порога Нила на юге до Закавказья на севере.
Достаточно обширные сведения о персах того времени оставили нам древнегреческие историки, в том числе Геродот. В 480 году до н. э. (предполагаемый год рождения один из трех Сиддхартхи Гаутамы) в Грецию вторглись армии Ксеркса. Превосходящие греков по численности войска персов в результате многочисленных сражений как на море, так и на суше потерпели сокрушительное поражение. Безусловно, эта новость не могла быть не замеченной в кругах индусской элиты.
Невозможно не признать широко известный факт, что индо-скифские племена в Индии назывались шака. Они упоминаются в большом количестве древних индусских религиозно-литературных текстов: в Пуранах, Ману-смрити, Махабхарате, Рамаяне, Брихат-Самхите, Кавьямимансе и многих других. Как пишет Геродот в своей «Истории», самоназвание скифов было сколоты (царские), название скифов они получили от греков. Перевод «царские» в наше время был оспорен несколькими учеными. Василий Иванович Абаев (19002001), выдающийся российский ученый, языковед-иранист и этимолог, сопоставил этноним skuta с германским skut (стрелок из лука) и перевел слово сколот как лучник. К такому же выводу пришли Т. К. Витчак и С. В. Кулланда. Они объяснили самоназвание скифов, восстановив бытовавшую в VII веке до н. э. древнегреческую форму слова skuoa-ta «лучник». К этому времени относятся первые контакты греков со скифами.
Как отмечает Рис-Дэвидс, «Самуил Бил, покойный переводчик стольких буддийских Писаний Китая, того мнения, что слово сакья само по себе совершенно ясно доказывает скифское, следовательно, и монгольское происхождение этого клана».
Сам же британский исследователь индийского буддизма считает, что «нельзя делать такого глубокого вывода на основании случайного сходства названий». Он убежден, основываясь на множестве деталей, существующих в буддийских легендах, «что клан Сакья или, по крайней мере, главные его члены были арийского происхождения».
Так называемое племя саки-хаумаварга (варящие хауму, или сому) некоторые историки также связывают с Индией. К тому же социальное устройство саков, обретших вторую родину на северо-западе полуострова Индостан, было практически таким же, как у ариев. Оно разделялось на три сословия: воинов, жрецов и людей трудовых профессий. Поразительно, что сословию воинов, жрецов и скотоводов соответствовали те же традиционные цвета, что у последователей Вед и упанишад. На этом основании сторонники версии сакского происхождения Будды переводят титул Шакьямуни как Мудрейший из саков.
Так, наш современник, известный буддийский монах и духовный учитель Дзюнсей Терасава входит в полемику с теми учеными, кто отрицает связь саков и скифов с родом Будды. Он обвиняет их в невежестве, утверждая, что подобная точка зрения представляет собой «проявление имперского эгоизма, унаследованного со времен Российской империи и западноевропейских колониальных завоеваний».