Будь ты пеший, будь ты конныйзаграбастают,
А уж лешие так по лесу и шастают.
Страшно, аж жуть!!!
А мужик, купец и воин попадал в дремучий лес.
Кто за чем: кто с перепою, а кто сдуру в чащу лез.
По причине попадали, без причины ли
Только всех их и видали, словно сгинули.
Страшно, аж жуть!!!
Из заморского из леса, где и вовсе сущий ад,
Где такие злые бесычуть друг друга не едят,
Чтоб творить им совместное зло потом,
Поделиться приехали опытом.
Страшно, аж жуть!!!
Соловей-разбойник главный им устроил буйный пир,
А от их был змей трехглавый и слуга его, вампир.
Пили зелье в черепах, ели бульники,
Танцевали на гробах, богохульники.
Страшно, аж жуть!!!
Змей-горыныч влез на древо, ну раскачивать его:
Выводи, разбойник, девок, пусть покажут кой-чего,
Пусть нам лешие попляшут, попоют,
А не то я, матерь вашу, всех сгною.
Страшно, аж жуть!!!
Соловей-разбойник тоже был не только лыком шит,
Гикнул, свистнул, крикнул: «Рожа,
Гад, заморский паразит! Убирайся без боя, уматывай
И вампира с собою прихватывай!»
Страшно, аж жуть!!!
Все взревели, как медведи: «Натерпелись столько лет!
Ведьмы мы али не ведьмы?! Мы патриоты или нет?!
Налил бельма, ишь ты, клещ, отоварился,
А ещё на наших женщин позарился!
Страшных, аж жуть!»
И вот теперь седые люди помнят прежние дела:
Билась нечисть грудью в груди и друг друга извела
Прекратилися навек безобразия,
Ходит в лес человек безбоязненно.
Не страшно ничуть!
О ДИКОМ ВЕПРЕ
В королевстве, где всё тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий вепрь огромадный,
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.
Сам король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил.
А тем временем зверюга ужасный
Коих ел, а коих в лес волочил.
И король тотчас издал три декрета:
Зверя надо, говорит, одолеть наконец.
Вот кто отчается на дело на это,
Тот принцессу поведёт под венец.
А в отчаявшемся том государстве,
Как войдёшь, так прямо наискосок,
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.
На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили мёдыи тут
Протрубили на дворе трубадуры,
Хвать стрелка и во дворец волокут.
И король ему прокашлял: «Не буду
Я тебе читать морали, юнец.
Вот если, да, ты победишь чуду-юду,
То принцессу поведёшь под венец».
А стрелок: «Да это что ж за награда?
Мне бы выкатить портвейна бадью.
А принцессу мне и даром не надо,
Чуду-юду я и так победю».
А король: «Возьмёшь принцессу, и точка.
А не то, тебяраз-дваив тюрьму.
Ведь это всё же королевская дочка».
А стрелок: «Ну хоть убей, не возьму».
И пока король с ним так препирался,
Съел уже почти всех женщин и кур
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.
Делать нечего, портвейн он отспорил,
Чуду-юду уложил и убёг.
Вот так принцессу с королём опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.
ДВА ГРОМИЛЫ
Как в селе Большие Вилы,
Где ещё горел сарай,
Жили-были два громилы
Агромадной жуткой силы,
Братья Пров и Николай.
Николай, что понахальней.
По ошибке лес скосил,
Ну, а Пров в опочивальни
Рушил стены и входил.
Как братья не вяжут лыка,
Пьют отвар из чаги,
Все от мала до велика
Прячутся в овраге.
В общемлопнуло терпенье,
Ведь добро своё, ничьё.
Начинать вооруженье
И идти на усмиренье
Порешило мужичьё.
Николай, что понахальней,
В тот момент быка ломал,
Ну, а Пров в какой-то спальне
С маху стену прошибал.
Эй, братан, гляди, ватага
С кольями да с дышлами
Чтой-то нынче из оврага
Рановато вышли.
Так неудобно сразу драться,
Наш мужик так не привык,
Стали прежде задираться:
Для чего, скажите, братцы,
Нужен вам безрогий бык?
Николаю это странно:
Если жалко вам быка,
С удовольствием с братаном
Можем вам намять бока.
Где-то в поле замер заяц,
Отстояли ходу.
Пров ломается, мерзавец,
Сотворивши шкоду:
Ну-ка кто, попробуй, вылезь
Вмиг разделаюсь с врагом1
Мужики перекрестились,
Всей ватагой навалились,
Кто багром, кто батогом.
Николай, печась о брате,
Первый натиск отражал,
Ну, а Пров укрылся в хате
И оттуда хохотал.
От могучего напора
Развалилась хата.
Пров оттяпал ползабора
Для спасенья брата.
Хватит, брат, обороняться!
Пропадать, так пропадать,
Коля, нечего стесняться.
Колья начали ломаться,
Надо, Коля, нападать.
По мужьям да по ребятам
Будут бабы слёзы лить,
Но решили оба брата
С наступленьем погодить.
Гляди в оба, братень,
Со спины заходют.
Может, оборотень?
Да не похоже, вроде.
А дело в том, что к нам в селенье
Напросился на ночлег
И остался до Успенья,
А потом на поселенье
Никчемушный человек.
И сейчас вот из-за крика
Ни один не услыхал,
Этот самый горемыка,
Что-то братьям приказал.
Кровь уже лилась ручьями,
Так о чём же речь-то?
Бей братьёв! Но вдруг с братьями
Сотворилось нечто.
Братьев как бы подкосило,
Стали братья отступать,
Будто в них лишились силы,
Мужичьё их попросило
Больше бед не сотворять.
Долго думали, гадали,
Что блаженный им сказал.
Но как затылков ни чесали
Ни один не угадал.
И решилион заклятьем
Обладает, видно.
Ну, а он сказал лишь:
Братья, как же вам не стыдно!
ПЕСНЬ О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ
Как ныне сбирается вещий Олег
Щита прибивать на ворота,
Как вдруг подбегает в нему человек
И ну шепелявить чего-то:
Эх, князь, говорит ни с того, ни с сего,
Ведь примешь ты смерть от коня своего!
И только собрался идти он на «Вы»,
Отмщать неразумным хазарам,
Как вдруг прибегают седые волхвы,
К тому же разя перегаром.
И говорят ни с того, ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего.
Да кто вы такие? Откуда взялись?
Дружина, берись за нагайки!
Напился, старик, так пойди протрезвись!
И неча рассказывать байки.
И говорить ни с того, ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего.
Ну, в общем, они не сносили голов
Шутить не могите с князьями
И долго дружина топтала волхвов
Своими гнедыми конями.
Ишь, говорят, ни с того, ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего.
А вещий Олег свою линию гнул,
Да так, что никто и не пикнул.
Он только однажды волхвов помянул,
И то саркастически хмыкнул:
Ну надо ж болтать ни с того, ни с сего,
Что примет он смерть от коня своего.
А вот он мой конь, на века опочил,
Один только череп остался.
Олег преспокойно стопу возложил
И тут же на месте скончался.
Злая гадюка кусила его,
И принял он смерть от коня своего.
Ведь каждый волхвов покарать норовит,
А нет бы послушаться, правда?
Олег бы послушал, ещё один щит
Прибил бы к вратам Цареграда.
Волхвы-то сказали с того и сего,
Что примет он смерть от коня своего.
ЛУКОМОРЬЯ БОЛЬШЕ НЕТ
Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет, так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили все дубы на гробы.
(Припев)
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка,
Сказка впереди!
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах.
Добрый молодец он был, бабу-ведьму подпоил,
Ратный подвиг совершилдом спалил.
Припев
Тридцать три богатыря порешили, что зазря
Стерегли они царя и моря.
Каждый взял себе надел, кур завёл и в ём сидел,
Охраняя свой удел не у дел.
Припев
Ободрав зелёный дуб, дядька ихний сделал сруб.
С окружающими туп стал и груб.
И ругался день-деньской бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.
Припев
Здесь и правда, ходит кот, как направотак поёт,
Как налевотак загнёт анекдот.
Но учёный сукин сын цепь златую снёс в торгсин,
А на выручку один в магазин.
Как-то раз за Божий дар получил он гонорар:
В Лукоморье перегар на гектар!
Но хватил его удар, и чтоб избегнуть Божьих кар,
Кот диктует про татар мемуар.
Припев
И русалка, вот дела, честь недолго берегла,
И однажды, как смогла, родила.
Тридцать три же мужика не желают знать сынка.
Пусть считается пока «сын полка».
Припев
Как-то раз один колдунврун, болтун и хохотун,
Предложил ей, как знаток бабских струн:
Мол, Русалка, всё пойму и с дитём тебя возьму!
И пошла она к нему, как в тюрьму.
Припев
Бородатый Черномор, лукоморский первый вор,
Он давно Людмилу сперох, хитёр!
Ловко пользуется, тать, тем, что может он летать:
Зазеваешьсяон хватьи тикать.
Припев
А ковёрный самолёт сдан в музей в запрошлый год,
Любознательный народ так и прёт!
Без опаски старый хрыч баб ворует, хнычь-не-хнычь
Ох, скорей его разбей паралич!
Припев
Нету мочи, нету сил, леший как-то не допил,
Лешачиху свою бил и вопил:
Дай рубля, прибью ато, ядобытчик али кто?
А не дашьтогда пропью долото!
Припев
Я ли ягод не носил? снова леший голосил,
А коры по скольку кил приносил?
Надрывался издаля, всё твоей забавы для,
Ты ж жалеешь мне рубля, ах ты тля!
Припев
И невиданных зверей, дичи всякой, нету ей
Понаехало за ней егерей!
Так что, значит, не секретЛукоморья больше нет,
Всё, о чем писал поэт, это бред!
Ты уймись, уймись, тоска,
Душу мне не рань,
Раз уж это присказка
Значит, сказкадрянь!
СКАЗКА О НЕСЧАСТНЫХ ЛЕСНЫХ ЖИТЕЛЯХ
На краю края земли, где небо ясное,
Как бы, вроде, даже сходит за кордон,
На горе стояло здание ужасное,
Издаля напоминавшее ООН.
Всё сверкает, как зарница,
Красота, но только вот
В этом здании царица
В заточении живёт.
И Кащей бессмертный грубое животное
Это здание поставил охранять,
Но по-своему несчастное и кроткое,
Может, было то животное, как знать.
От большой тоски по маме
Вечно чудище в слезах.
Ведь оно с семью главами
О пятнадцати глазах.
Сам Кащей, он мог бы раньше в рукопашную,
Но от любви к царице высох и увял,
И стал по-своему несчастным старикашкою,
Ну, а зверь его к царице не пущал.
«Ты пропусти меня, чего там,
Я ж от страсти трепещу».
«Хоть снимай меня с работы,
Ни за что не пропущу».
Добрый молодец Иван решил попасть туда,
Мол, видали мы кащеев, так-растак.
Он всё время, где чего, так сразу шасть туда,
Он по-своему несчастный был дурак
То ли выпь захохотала,
То ли филин заикал,
На душе тоскливо стало
У Ивана-дурака.
И началися его подвиги напрасные
С баб-ягами никчемушная борьба.
Тоже ведь она по-своему несчастная,
Эта самая лесная голытьба.
Ведь скольких ведьмочек пришибнул,
Двух молоденьких в соку.
Как увидел утром, всхлипнул
Жалко стало дураку.
Но однако же приблизился, дремотное
Состоянье превозмог своё Иван.
В уголку лежало бедное животное,
От жары главы склонившее в фонтан.
Тут Иван к нему сигает,
Рубит головы спеша,
И к Кащею подступает,
Кладенцом своим маша.
И грозит он старику двухтыщелетнему:
«Счас, мол, бороду тебе мигом обстригу.
Так умри ты, сгинь, Кащей». А тот в ответ ему:
«Я бы рад, но я бессмертный, не могу».
Но Иван себя не помнит:
«Ах ты, гнусный фабрикант,
Вон настроил сколько комнат,
Девку спрятал, интриган.
Я докончу дело, взяв соцобязательство».
И от этих-то неслыханных речей
Умер сам Кащей без всякого вмешательства,
Он неграмотный, отсталый был Кащей.
А Иван от гнева красный,
Пнул Кащея, плюнул в пол
И к по-своему несчастной
Бедной узнице вошёл.
Я БАБА-ЯГА, ВОТ И ВСЯ НЕДОЛГА
Я баба-яга, вот и вся недолга,
Я езжу в немазаной ступе.
Я к русскому духу не очень строга,
Люблю его сваренным в супе.
Ох, надоело по лесу летать,
Зелье переварила.
Нет, что-то стала совсем изменять
Наша нечистая сила.
Добрый день, добрый день,
Я так оборотень.
Неловко вчерась обернулся.
Хотел превратиться в дырявый плетень,
Да вот посерёдке запнулся.
И кто я теперьсамому не понять,
Эк меня, братцы, скривило.
Нет, чтой-то стала совсем изменять
Наша нечистая сила.
А я старый больной озорной водяной.
Но мне надоела квартира
Сижу под корягой, простуженный, злой.
Ведь в омуте мокро и сыро.
Вижу намедни, утопленник, хвать
А он меня пяткой по рылу.
Нет, перестали вконец уважать
Нашу нечистую силу.
Такие дела, лешачиха со зла.
Лишив меня лешевелюры.
Вчера из дупла на мороз прогнала
У ей с водяным шуры-муры.
Со свету стали совсем изживать.
Ну просто-таки гонят в могилу
Нет, перестали совсем уважать
Нашу нечистую силу.
ЛЕЖИТ КАМЕНЬ В СТЕПИ
Лежит камень в степи, а под него вода течёт,
А на камне написано слово:
Кто направо пойдётничего не найдёт,
А кто прямо пойдётникуда не придёт,
Кто налево пойдётничего не поймёт
И ни за грош пропадёт.
Перед камнем стоят без коней и без мечей
И решаютидти иль не надо.
Был один из них золон направо пошёл,
В одиночку пошёл, ничего не нашёл,
Ни деревни, ни сёли обратно пришёл.
Прямо нету пути, никуда не пройти,
Но один не поверил в заклятье
И, подобравши подол, напрямую пошёл,
Долго ль, коротко ль бродилникуда не добрёл.
Он вернулся и пил, он обратно пришёл.
Ну, а третий был дурак, ничего не знал и так.
И пошёл без опаски налево.
Долго ль, коротко ль шагал, и совсем не страдал,
Пил, гулял и отдыхал, никогда не уставал,
Ничего не понимал Так всю жизнь и прошагал,
И не сгинул, и не пропал.
ЖИЛ Я СЛАВНО ПЕРВЫЙ-ТРЕТИЙ
Жил я славно первый-третий
Двадцать лет на белом свете
По учению.
Жил безбедно и при деле,
Плыл, куда глаза глядели,
По течению.
Заскрипит ли в повороте.
Затрещит в водовороте,
Я не слушаю.
То разуюсь, то обуюсь.
На себя в воде любуюсь.
Брагу кушаю.
И пока я наслаждался,
Пал туман и оказал
Оказался в гиблом месте я.
И огромная старуха
Хохотнула прямо в ухо,
Злая бестия.
Я кричу, не слышу крика,
Не вяжу от страха лыка,
Вижу плохо я.
На ветру меня качает.
Кто здесь? Слышу, отвечает:
Я, нелёгкая.
Брось креститься, причитая,
Не спасёт тебя свята
Святая Богородица.
Кто рулит и вёслы бросит,
Тех нелёгкая заносит,
Так уж водится.
И с отдышкой, ожиреньем
Ломит тварь по пням, кореньям
Тяжкой поступью.
Я впотьмах ищу дорогу,
Но уж брагу понемногу
Только поступью.
Вдруг навстречу мне живая,
Колченогая, крива
Кривая морда хитрая.
Не горюй, кричит, болезный,
Горемыка мой нетрезвый,
Слёзы вытру я.
Взвыл я, душу разрывая,
Выл: «Возьми меня, крива
Кривая, я на привязи!
Мне плевать, что кривобока,
Криворука, кривоока,
Только вывези!»
Влез на горб к ней с перепугу,
Но кривая шла по кругу,
Ноги разные.
Падал я и полз на брюхе,
И хихикали старухи
Безобразные.
Не до жирубыть бы живу,
Много горя над обрывом,
А в обрывезла.
Слышь, кривая, четверть ставлю,
Кривизну твою исправлю,
Раз не вывезла.
И ты нелёгкая, маманя,
Хочешь истины в стакане
На лечение?
Тяжело же столько весить,
Отхлебнёшь стаканов десять
Облегчение.
И припали две старухи
Ко бутыле медовухи,
Пьянь с ханыгою.
Я пока за кочки прячусь,
Озираюсь, задом пячусь,
С кручи прыгаю.
Огляделсялодка рядом,
А за мною по корягам,
Дико охая,
Припустились, подвывая,
Две судьбы моикривая
Да нелёгкая.
Грёб до умопомраченья,
Правил против ли теченья,