На первый-второй рассчитайсь!
Первый-второй!
Первыйшаг вперёд и в рай!
Первый-второй!
А каждый второйтоже герой,
В рай попадёт вслед за тобой!
Первый-второй! Первый-второй! Первый-второй!
А перед нами всё цветёт, за нами всё горит,
Не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит.
Весёлые и хмурые, вернёмся по домам,
Невесты белокурые наградой будут нам!
Всё впереди, а ныне за метром метр
Идут по Украине солдаты группы «Центр».
На первый-второй рассчитайсь!
Первый-второй!
Первыйшаг вперёд и в рай!
Первый-второй!
А каждый второйтоже герой
В рай попадёт вслед за тобой!
Первый-второй! Первый-второй! Первый-второй!
О ГОСПИТАЛЕ
Жил я с матерью и батей на Арбате, здесь бы так.
А теперь я в медсанбате на кровати весь в бинтах.
Что нам слава, что нам Клава-медсестра и белый свет
Умер мой сосед, что справа, тот, что слеваещё нет.
И однажды, как в угаре, мой сосед, что слева, мне
Вдруг сказал: «Послушай, парень, у тебя ноги-то нет».
Как же так, неправда, братцы, он, наверно, пошутил!
Мы отрежем только пальцы, так мне доктор говорил.
Но сосед, который справа, всё смеялся, всё шутил,
Даже если ночью бредил, всё про ногу говорил.
Издевался, мол, не встанешь, не увидишь, мол, жены,
Поглядел бы ты, товарищ, на себя со стороны.
Если б был я не калека и слезал с кровати вниз,
Я б тому, который слева, просто глотку перегрыз.
Умолял сестричку Клаву показать, какой я стал
Был бы жив сосед, что справа, он бы правду мне сказал.
ВСЕ УШЛИ НА ФРОНТ
Нынче все срока закончены,
А у лагерных ворот,
Что крест-накрест заколочены,
Надпись: «Все ушли на фронт».
За грехи за наши нас простят,
Ведь у нас такой народ
Если Родина в опасности,
Значит, всем идти на фронт.
Там год за три, если Бог хранит,
Как и в лагере зачёт.
Нынче мы на равных с ВОХРами,
Нынче все ушли на фронт.
У начальника Берёзкина
Ох, и гонор, ох, и понт,
И душа крест-накрест досками,
Но и он пошёл на фронт.
Лучше было б сразу в тыл его.
Только с нами был он смел.
Высшей мерой наградил его
Трибунал за самострел.
Ну, а мы, всё оправдали мы.
Наградили нас потом
Кто живые, тех медалями,
А кто мёртвыекрестом.
И другие заключённые
Пусть читают у ворот
Нашу память застеклённую
Надпись «Все ушли на фронт».
ШТРАФНЫЕ БАТАЛЬОНЫ
Всего лишь час дают на артобстрел,
Всего лишь час пехоте передышки,
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому до ордена, ну, а кому до вышки.
За этот час не пишем ни строки.
Молись богам войныартиллеристам.
Ведь мы ж не просто такмы штрафники,
Нам не писать: считайте коммунистом.
Перед атакой водку? Вот мура.
Своё отпили мы ещё в гражданку.
Поэтому мы не кричим ура!
Со смертью мы играемся в молчанку.
У штрафников один закон, один конец:
Коли, руби фашистского бродягу.
И если не поймаешь в грудь свинец,
Медаль на грудь поймаешь за отвагу.
Ты бей штыком, а лучше бей рукой
Оно надёжней, да оно и тише.
И ежели останешься живой,
Гуляй, рванина, от рубля и выше.
Считает враг, морально мы слабы.
За ним и лес, и города сожжёны
Вы лучше лес рубите на гробы
В прорыв идут штрафные батальоны.
Вот шесть ноль-ноль, и вот сейчас обстрел.
Ну, бог войны, давай без передышки.
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому до ордена, ну, а кому до вышки.
ТОТ, КОТОРЫЙ НЕ СТРЕЛЯЛ
Я вам мозги не пудрю, уже не тот завод.
В меня стрелял поутру из ружей целый взвод.
За что мне эта злая, нелепая стезя,
Не то, чтобы не знаю, рассказывать нельзя.
Мой командир меня почти что спас,
Но кто-то на расстреле настоял.
И взвод отлично выполнил приказ.
Но был один, который не стрелял.
Судьба моя лихая давно наперекос.
Однажды языка я добыл, да не донёс.
И особист Суэтин неутомимый наш
Ещё тогда приметил и взял на карандаш.
Он выволок на свет и приволок
Подколотый, подшитый матерьял.
Никто поделать ничего не смог.
Нет, смог одинкоторый не стрелял.
Рука упала в пропасть с дурацким криком «Пли!»
И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.
Но слышу: «Жив, зараза! Тащите в медсанбат.»
Расстреливать два раза уставы не велят.
А врач потом всё цокал языком
И, удивляясь, пули удалял.
А я в бреду беседовал тайком
С тем пареньком, который не стрелял.
Я раны, как собака, лизал, а не лечил.
В госпиталях, однако, в большом почёте был.
Ходил в меня влюблённый весь слабый женский пол.
Эй, ты, недострелённый, давай-ка на укол.
Мой батальон геройствовал в Крыму,
И я туда глюкозу посылал,
Чтоб было слаще воевать ему.
Кому? Тому, который не стрелял.
Я пил чаёк из блюдца, со спиртиком бывал.
Мне не пришлось загнуться, и я довоевал.
В свой полк определили. «Воюй», сказал комбат.
«А что не дострелили, так я, брат, даже рад.»
Я тоже рад бы, да присев у пня,
Я выл белугой и судьбину клял:
Немецкий снайпер дострелил меня,
Убив того, который не стрелял.
Я СТОЮ, СТОЮ СПИНОЮ К СТРОЮ
Я стою, стою спиною к строю.
Только добровольцы, шаг вперёд!
Нужно провести разведку боем.
Для чего? А кто их разберёт.
Кто со мной? С кем идти?
Так, Борисов, так, Леонов.(Припев)
А, ещё этот тип
Из второго батальона.
Мы ползём, к ромашкам припадая,
Ну-ка, старшина, не отставай.
Ведь на фронте два передних края
Наш и сразу их передний край.
Припев
Проволоку грызли без опаски:
Ночь, темно и не видать ни зги.
В двадцати шагах чужие каски.
Стоит только защитить мозги.
Припев
Скоро будет Надя с шоколадом:
В шесть они накроют нас огнём.
Хорошо, нам этого и надо,
С Богом, потихонечку начнём.
С кем обратно ползти?
Так, Борисов, так, Леонов.
А, ещё этот тип
Из второго батальона.
Правильно заданье выполняем:
Дзот накрыт и рассекречен дот.
Этот тип, которого не знаю,
Очень хорошо себя ведёт.
С кем обратно ползти?
Так, Борисов, где Леонов?
А, ещё этот тип
Из второго батальона.
На КП, наверное, в восторге,
Но фуражки сняли из-за нас.
Правильно, считай, что двое в морге,
Двое остаются про запас.
С кем обратно ползти?
Где Борисов? Где Леонов?
Эй, ты жив, эй, ты, тип,
Из второго батальона?
Я спокойно стою перед строем,
В этот раз стою к нему лицом.
Кажется, чего-то удостоен,
Награждён и назван молодцом.
С кем в другой раз ползти?
Где Борисов? Где Леонов?
И затих этот тип
Из второго батальона.
Я ПОЛГОДА, Я ПОЛМИРА ПОЧТИ
Я полгода, я полмира почти через злые бои
Прошагал и прополз с батальоном,
А обратно меня за заслуги мои
Санитарным везли эшелоном.
Подвезли на родимый порог
На полуторке к самому дому.
Я стоял и немел, а над крышей дымок
Поднимался совсем по-другому.
Окна словно боялись в глаза мне взглянуть,
И хозяйка не рада солдату:
Не припала в слезах на могучую грудь,
А руками всплеснулаи в хату.
И залаяли псы на цепях,
Я шагнул в полутёмные сени.
За чужое за что-то запнулся в сенау
Дверь рванул, подкосились колени.
Там сидел за столом ты на месте моём,
Неприветливый новый хозяин.
И фуфайка на нём, и хозяйка при нём,
Потому я и псами облаян.
Это значит, пока под огнём
Я спешил, ни минуты не весел,
Он все вещи в дому переставил моём
И по-своему всё перевесил.
Мы ходили под Богом, под богом войны,
Артиллерия нас накрывала.
Но смертельная рана нашла со спины
И изменою в сердце застряла.
Я себя в пояснице согнул,
Силу воли позвал на подмогу:
Извините, товарищ, что я завернул
По ошибке к чужому порогу.
Нет, мир да любовь вам, да хлеба на стол,
Чтоб согласье по дому ходило.
Ну, а он даже ухом в ответ не повёл,
Вроде так и положено было.
Зашатался некрашеный пол,
Я не хлопнул дверьми, как когда-то,
Только окна раскрылись, когда я ушёл
И взглянули мне вслед виновато.
Я ВЫРОС В ЛЕНИНГРАДСКУЮ БЛОКАДУ
Я вырос в Ленинградскую блокаду,
Но я тогда не пил
И не гулял.
Я видел, как горят огнём Бадаевские склады,
В очередях за хлебушком стоял.
Граждане смелые, а что ж тогда вы делали,
Когда наш город счёт не вёл смертям?
Ели хлеб с икоркою, а я считал махоркою
Окурок с-под платформы чёрт-те с чем напополам.
От стужи даже птицы не летали,
А вору было нечего украсть.
Родителей моих в ту пору ангелы прибрали,
А я боялся, только б не упасть.
Было здесь до фига голодных и дистрофиков,
Все голодали, даже прокурор.
А вы в эвакуации читали информацию
И слушали по радио от Совинформбюро.
Блокада затянулась, даже слишком,
Но наш народ врагов своих разбил,
И можно жить, как у Христа за пазухой-подмышкой,
Но только вот мешает бригадмил.
Я скажу вам ласково, граждане с повязкою,
В душу ко мне лапами не лезь.
Про жизнь мою личную и непатриотичную
Знают уже органы и ВЦСПС.
МОЙ СТАРШИНА
Я помню райвоенкомат. В десант не годен! Так-то брат.
Таким, как ты, там невпротык, и дальше смех.
Мол, из тебя какой солдат, тебя ж хоть сразу в медсанбат,
А из меня такой солдат, как изо всех.
А на войне как на войне. А мне и вовсе, мне вдвойне:
Присохла к телу гимнастёрка на спине.
Я отставал, сбоил в строю, но как-то раз в одном бою
Не знаю, чем я приглянулся старшине.
Шумит окопная братва: «Студент, а сколько дважды два?
Эй, холостой, а правда, графом был Толстой?
А кто евонная жена?» Но тут встревал мой старшина:
«Иди, поспи, ты не святой, а утром в бой».
И только раз, когда я встал во весь свой рост, он мне сказал:
«Ложись!» И дальше пару слов без падежей.
«К чему две дырки в голове?»
И вдруг спросил: «А что, в Москве
Неужто вправду есть дома в пять этажей?»
Над нами шквал. Он застонал, и в нём осколок остывал,
И на вопрос его ответить я не смог.
Он в землю лёг за пять шагов, за пять ночей и за пять снов,
Лицом на запад и ногами на восток.
ДАВНО СМОЛКЛИ ЗАЛПЫ ОРУДИЙ
Давно смолкли залпы орудий.
Над нами лишь солнечный свет.
На чём проверяются люди,
Если войны уже нет?
Приходится слышать нередко
Сейчас, как тогда:(Припев)
Ты бы пошёл с ним в разведку?
Нет или да?
Не ухнет уже бронебойный,
Не выть похоронной под дверь,
И кажется, всё так спокойно.
Негде раскрыться теперь.
Припев
Покой только снится, я знаю,
Готовься, держись и дерись.
Есть мирная передовая,
Беда, и опасность, и риск.
Припев
В полях обезврежены мины,
Но мы не на поле цветов.
Вы поиски, звёзды, глубины
Не сбрасывайте со счетов.
Припев
МЫ ВРАЩАЕМ ЗЕМЛЮ
От границы мы землю вертели назад,
Было дело сначала.
Но обратно её закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала.
Наконец-то нам дали приказ наступать,
Отбирать наши пяди и крохи,
Но мы помним, как солнце отправилось вспять
И едва не зашло на Востоке.
Мы не меряем землю шагами,
Понапрасну цветы теребя.
Мы толкаем её сапогами
От себя, от себя, от себя.
И от ветра с востока пригнулись стога,
Жмётся к скалам отара.
Ось земную мы сдвинули без рычага,
Изменив направленье удара.
Не пугайтесь, когда не на месте закат.
Судный деньэто сказки для старших.
Просто землю вращают, куда захотят.
Наши сменные роты на марше.
Мы ползём, бугорки обнимаем.
Кочки тискаем зло, не любя,
И коленями землю толкаем
От себя, от себя, от себя.
Здесь не смог бы найти и Особый Отдел
Руки кверху поднявших.
Всем живым ощутимая польза от тел
Как прикрытье используем павших.
Этот глупый свинец всех не сразу найдёт,
Где настигнет в упор или с тылу.
Кто-то там впереди навалился на дот,
И Земля на мгновенье застыла.
Я ступни свои сзади оставил,
Мимоходом по мёртвым скорбя.
Шар земной я вращаю локтями
От себя, от себя, от себя.
Кто-то встал в полный рост и, отвесив поклон,
Принял пулю на вздохе.
Но на Запад, на Запад ползёт батальон,
Чтобы солнце взошло на Востоке.
Животом по грязи, дышим смрадом болот,
Но глаза закрываем на запах.
Нынче по небу солнце нормально идёт,
Потому что нам нужно на Запад.
Руки-ноги на месте ли, нет ли,
Как на свадьберосу пригубя,
Землю тянем зубами за стебли
На себя, под себя, от себя.
ВЦЕПИЛИСЬ ОНИ В ВЫСОТУ
Вцепились они в высоту, как в своё,
Огонь миномётный, шквальный.
А мы всё лезли толпой на неё,
Как на буфет вокзальный.
(Припев)
И крики «ура!» застывали во рту,
Когда мы пули глотали,
Семь раз занимали мы ту высоту,
Семь раз мы её оставляли.
А может, её стороной обойти,
И что мы к ней прицепились?
Но видно. уж точно все судьбы-пути
На этой выстотке скрестились
(Припев)
БРОСЬТЕ СКУКУ, КАК КОРКУ АРБУЗНУЮ
Бросьте скуку, как корку арбузную,
Небо ясное, лёгкие сны.
Парень лошадь имел и судьбу свою
Интересную до войны.
А на войне, как на войне, а до войны, как до войны,
Везде, по всей Вселенной
Он лихо ездил на коне в конце весны, в конце весны
Последней довоенной.
Но туманы уже по росе плелись,
Град прошёл по полям и мечтам.
Для того, чтобы тучи рассеялись,
Парень нужен был именно там.
А на войне, как на войне, а до войны, как до войны,
Везде, по всей Вселенной
Он лихо ездил на коне, в конце войны, в конце войны
Последней довоенной.
БРАТСКИЕ МОГИЛЫ
На братских могилах не ставят крестов
И вдовы на них не рыдают.
К ним кто-то приносит букеты цветов
И вечный огонь зажигают.
Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынчегранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы
Все судьбы в единую слиты.
А в вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий Рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов,
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче!
Владимир Высоцкий и Марина Влади на приёме в каюте капитана
Публикуется впервые
Из архиве Борисе Береста
КУПОЛА
Как засмотрится мне нынче, как задышится?
Воздух крут перед грозой, крут да вязок.
Что споётся мне сегодня, что услышится?
Птицы вещие поют, да всё из сказок.
Птица Сирин мне радостно скалится,
Веселит, зазывает из гнёзд,
А напротив тоскует, печалится,
Травит душу чудной Алконост.
Словно семь заветных струн
Зазвенели в свой черёд.
То мне птица Гамаюн
Надежду подаёт.
В синем небе, колокольнями проколотом,
Медный колокол, медный колокол
Го ль возрадовался, то ли осерчал
Купола в России кроют чистым, чистым золотом,
Чтобы чаще Господь замечал.
Я стою, как перед вечною загадкою,
Перед великою да сказочной страною,
Перед солоно да горько кисло-сладкою,
Голубою, родниковою, ржаною.
Грязью чавкая, жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена.
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна.
Словно семь покатых лун
На пути моём встаёт.
То мне птица Гамаюн
Надежду подаёт.
Душу стёртую утратами да тратами,
Душу сбитую перекатами,
Если до крови лоскут истончал,
Залатаю золотыми я заплатами,
Чтобы чаще Господь замечал.
ПРО НЕЧИСТЬ
В заповедных и дремучих страшных муромских лесах
Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх.
Воют воем, что твои упокойники,
Если есть там соловьито разбойники.
Страшно, аж жуть!!!
В заколдованых болотах там кикиморы живут,
Защекочут до икоты и на дно уволокут.