Думая обо мне, ты всё равно думаешь о себе, о своём душевном покое, о муках совести, которые будут грызть тебя вечно. Я прав?
А тебя разве не пугает то, что предстоит? Даже любимую собаку ради идеи я добровольно не сдам на живодерню!
Пугает, но не больше, чем других. Такие казни не редки, воздух просто пропитан кровью, страхом и болью: во все времена на земле! Какой-нибудь вор или убийца, совершая свои грязные делишки, тоже наверняка задумывается о том, что когда-то попадёт на виселицу, и это пугает его меньше, чем пустой карман или голодная смерть своих детишек. Я же лишь жду не дождусь смерти, которая принесет мне избавление от страданий. Да и боль моя будет не той болью, которую мог бы я испытать, когда умирает Вселенная.
Не бойся, Джошуа, страдать я буду не так жестоко, как собратья по несчастью. Моя душа не привязана, ты знаешь, так крепко к телу. От этого и чувствовать боль я буду меньше. И стремление вырваться из телесной тюрьмы настолько велико, что мне больше усилий придется приложить, чтоб мой свободный дух не вылетел раньше, чем умрет моё тщедушное тело.
Почему же именно сейчас и именно так нужно разорвать эту связь? настаивал Джошуа.
Я получил эту жизнь в качестве испытания, потому что пришло время взойти на новую ступень. И роль мояэто не роль простого смертного, и итог её должен быть значимым, весомым, действенным. Одним словом, если эффект не будет достигнут, миссия моя будет провалена. Поэтому все эти чудеса, яркие выходыя должен показать, хоть мне и претит, что за мной стоит сила, и слова моине пустой звук! Что я могу воздействовать на мир, на молекулярном, на атомном, на субатомном уровне, если не как Бог, то как сын Бога. Хоть всякий в мире несет в себе божественное начало, но не всякий достиг уровня доверительного общения с силами Вселенной. А способя долго искал решение, для этого потратил почти восемь лет, путешествуя по Индии, где сильны эзотерические и космогонические знания, Египет с его древним и сильным культом загробного мираи поверь, другого способа не нашел. Мне не только нужно покинуть тело, а нужно полностью разорвать круг перерождений на Земле. Я не могу быть привязан к этому миру. Здесь есть свои учителя и хранители. Я и так был не прав, приняв спонтанное решение повернуть этот треклятый метеор! Я вмешался в ход истории Земли и получил за это наказание
Послушай, история христианства противоречива и весьма сомнительна. Многие твои слова будут забыты, причем самые главные, в угоду власти и денег. Ты уверен, что это необходимо? Ты мог бы принести много больше пользы, если б исцелял больных. Здесь, будучи пророком и целителем.
Нет. Сейчас я исцелю десятки, а в итоге погибнут все. Я же хочу исцелить всех, для того чтобы появились десятки, сотни таких, как я! А ты, ты человек из другого времениуйдёшь, и имя твоё останется не запятнанным. Ты сможешь это и понять, и пережить, стоптать башмаками по длинным коридорам времени, забыть.
Да как можно забыть такое? Ила, ты в своем уме? Этот поступокодин из самых тяжких в истории человечества. Даже когда уже никто не считал эти события за реальность, всё равно предателей считали за Иуд! Моё имя будут трепать тысячелетиями! уже почти кричал от отчаяния Джошуа.
Потише, Иуда, нас услышат, прошептал Иисус.
Не смей называть меня так, у меня кровь стынет в жилах от твоих слов! с горечью сказал Джошуа и стёр с глаз скупую слезу. Ком стоял у него в горле, но он старался сдержаться.
Этот поступок, несомненно, имеет двоякую природу. Как и многое, что творится на земленеоднозначно. Но сильнее всего здесь прослеживается спасительная жертвенность. Она будет сильным мотивом твоей души. И в момент перерождения это сыграет, пытался утешить его Ила.
Сыграют муки совести и бесконечное чувство вины. И я буду откинут далеко назад, не сдавался Джошуа.
Да нет же, муки совести, признание вины и раскаяние очищают душу спасительным огнем, убеждал Ила.
Да, если на душе после раскаяния становится спокойно! как бы закончил Джошуа и уже встал, чтобы пойти.
Иисус тоже встал.
На душе у тебя и должно быть спокойно, дружище. Ты окажешь мне и всему миру огромную услугу. Без твоей помощи я просто бессилен, он протянул руку и схватил за запястье медленно уходящего Иуду.
Да, только Бог будет слышать несущееся со всех сторон«Иудапредатель!», с отчаянием бросил Джошуа.
Здесь яБог! Но, не смотря ни на что, я тебя не неволюты можешь уйти в любой момент, повышая голос, сказал Ила. Разве что-то держит тебя? Я, друг, рассчитывал на тебя и сомневаюсь, что кто-то из числа учеников сможет выполнить такую просьбу. Ведь нужно следовать пророчеству! он отвернулся и уже шепотом добавил: Всё в твоей власти, и даже я.
Глава девятая. Последняя ночь
Что ещё можно было тут сказать? Всё уже свершилось и стало историей. Другого Иуды нет, и Джошуа нужно сделать это, зная трагический исход. «Да что, собственно, за эгоизм? Я пекусь только о себе, когда на кону стоит судьба мира? А если отказаться? Что будет с миром, если не появиться в нем Христос, не будет христианства? Станет он лучше или хуже? тяжелые мысли не покидали Джошуа. Помнится, что история христианского мира не была особо положительной. Крестили порой кровью, насильно избавляя от старой веры. А чего стоили крестовые походы, а охота на ведьм? А борьба с еретиками, а массовый гомосексуализм в папский кругах? А захват власти церковью, совсем не духовный! А богатство и алчность, не сопоставимая с добродетелью? Что же хорошего дало христианство как религия? Только возможность пережить все эти беды?
Нет, я не могу так рассуждать, я рискую оставить миллионы людей без надежды и веры, не только без истории. Это совсем не то, что убить Гитлера. Вместе со злом я рискую убить и добро. Как я вообще могу принимать решения сам, по своей воле? Разве в моей власти решать за треть человечества? Боже, где ты? Где? Я голову сломаю думать об этом. Это наказание, наказание за то, что пожелал знать то, чего знать, мне было не положено? Про горького Егорку, поют и песню горьку!
Мало мне беды с машиной времени, столько людей лишились семей, нормальной жизни, даже умереть они как нужно не могут. Я был оплёван и презираем. Но мне этого оказалось мало. Мало, так давай дальше в бутылку, смысл жизнидушаправда! Так вот твоя ПРАВДА, Иуда, хотелполучи! Идиот, болван самоуверенный, эгоист чёртов, выскочка
Никто этим вечером не подходил к Иуде, как и следующим. Иисус избегал встречаться с ним взглядом, а если кто из апостолов подходил к нему, просил их оставить Иуду в покое. Иуда весь извелся, иссох, и к пасхе превратился в бессловесное приведение с пустыми, бесцветными глазами, взирающими на всё с равнодушной безысходностью. И когда Иисус преломил хлеб и подал его Иуде, сказав: «Один из вас предаст меня», Иуда съел его, и следом, как не в чем не бывало выпил вина, взяв чашу из рук учителя. «Не тот хорош, кто лицом пригож, а тот хорош, что на дело гож», серой пеной всплыло у него в голове.
За столом завязалась шумная беседа, Иисус сидел словно каменный и смотрел в свой кубок, Иуда же встал и вышел из дома.
Смейся, Паяц, ты над горем своим тихо напевая себе под нос, он некрепким шагом двигался к резиденции прокуратора. Спустя три часа он привел к условленному месту отряд стражников.
шуткой ты должен скрыть рыданья и слезы, а под гримасой смешнойнапевал Иуда навязчивые слова, медленно шевеля губами и подходя с Иисусу. Картинно обнял его лицо обеими руками и долго смотрел в глаза, но видел там лишь бездонное серое небо, в которое проваливался, падал, как ангел, потерявший свои крылья. Падал с огромной высоты.
И виделлишь Ад.
Он закрыл глаза и поцеловал Его в губы, как и положено было по сценарию
Что было потом, Иуду уже не интересовало. Он постарался как можно быстрее покинуть это страшное место. Джошуа долго бродил по городу, пока не набрёл на вывеску цирюльника. Тот побрил его, постриг наголо и Георгий, похожий на жалкого ощипанного гусёнка, отправился на гору Фавор.
***
Тёмный силуэт женщины, давно скрывающийся за плотным кустом акации в Гевсиманском саду, стоя неподвижно, внимательно наблюдал за происходящим, и когда Иуда «одарил» Иисуса поцелуем, фигура беззвучно вскинула руки и прижала напряженные ладони к лицу; ещё больше наклоняясь вперед, долго всматривалась, с затаенным дыханием морщила брови, высоко приподнятые на её лице, и наблюдала сцену и героев этого невиданного ей ранее спектакля.
Она следовала за Иисусом неотступно, ожидала суда, сидя чуть в стороне от группы заплаканных женщин. Сопровождала его на крестном пути, ощущая его боль каждой клеточкой своего тела.
Пот градом катился по лицу страждущего, и женщина, тенью следующая за ним, вынув из-за пазухи белый ситцевый платок, вложила ему в руки:
Вытри пот с лица, труды твои велики!
Как зовут тебя, ангел?
Вероника.
Да простит господь все твои прегрешения, тихо произнес он.
Прости мужа моего, со слезами ещё тише сказала она.
Он посмотрел на женщину пристальным, глубоким взглядом.
Иуда был прощён ещё раньше, чем родился, и горько улыбнулся потрескавшимися, бесцветными губами.
Тут стражник толкнул его:
Поднимайся. Вперед, вперед и дождавшись, когда Иисус снова водрузит на свои плечи крест, погнал его дальшена Голгофу.