Нормальны! заявила Элли, возвращаясь на свое место. Мы отражаем огонь. Дальше!
Из сделанного хозяином наблюдения, продолжал Футроз, вы видите, что хозяин был человек мечтательный и пытливый. Он ничего не сказал Генту, только надел очки и с замешательством, даже со страхом, установил, что зрачки Гента лишены отраженияв них не отражались ни комната, ни хозяин, ни огонь.
Как это хорошо! сказал Давенант.
Вот уж! пренебрежительно отозвалась Титания. Две черные пуговицы!
Но пуговицы отражают огонь, возразила Роэна. Не мешайте Тампико!
Теперь меня трудно сбить, заявил Футроз, но будет лучше, если вы все воздержитесь от замечаний. Сайлас Гент начал спрашивать о дороге. Хозяин объяснил, что есть две дороги: одна прямая, короткая, но глухая, втораявдвое длиннее, но шоссейная и заселенная. «У меня нет кареты, сказал Гент, и я пойду короткой дорогой». Хозяину было все равно: он, пожелав гостю спокойной ночи, отвел его в комнату для ночлега, а сам отправился к женерассказать, какие бывают странные глаза у простого каменотеса.
Едва рассвело, Сайлас Гент спустился в буфет, выпил стакан водки, направив свои редкостные зрачки на хозяина, заявил, что уходит. Между тем ураган стих, небо сияло, пели птицы, и всякая дорога в такое утро была прекрасной.
Сайлас Гент повесил свой мешок за спину, подошел к дверям, но остановился, снова подошел к хозяину и сказал: «Послушайте, Пиггинс, у меня есть предчувствие, о котором не хочу много распространяться. Итак, если вы не получите от меня на пятый день письма, прошу вас осмотреть дорогу. Может быть, я на ней буду вас ожидать».
Хозяин так оторопел, что не мог ни понять, ни высмеять Гента, а тем временем тот вышел и скрылся. Весь день слова страшного каменщика не выходили из головы трактирщика. Он думал о них, когда ложился спать и на следующее утро, а проснувшись, признался жене, что Сайлас Гент задал ему задачу, которая торчит в его мозгу, как гребень в волосах. Особенно поразила его фраза: «Может быть, я буду вас ожидать».
Его жене некогда было углубляться в человеческие причуды, она резко заявила, что, верно, он напился с каменщиком, поэтому оба плохо понимали, что говорят. Рассердясь в свою очередь и желая отделаться от наваждения, трактирщик сел на лошадь и поскакал по той дороге, куда пошел Гент, чтобы не думать больше об этом чудаке, а если с ним что-нибудь приключилось, то, в крайнем случае, помочь ему.
Он въехал в лес, усеянный камнями и рытвинами, а после часа езды увидел, что Гент висит на дереве
Тортон незаметно протянул руку к стене и погасил электричество. Все вскочили. Девушки вскрикнули, а хладнокровная Титания, голося пуще других, требовала прекратить глупые шутки. Сказав:
То-то! Ха-ха! Тортон пустил свет.
У всех были большие глаза. Рой держала руку на сердце.
Это Тортон, предал его Гонзак.
Разве так можно делать! строго вскричала Элли. Все равно, что налить вам за воротник холодной воды!
Я не буду, сказал Тортон.
Давенант, присматривайте за вашим соседом, попросила Рой. Впрочем, пересядьте, Тортон. Куда?! Туда, никуда, вот сюда.
Тортон повиновался.
Футроз не торопился. Ему было хорошо дома, он следил за переполохом с добродушием птицевода, наблюдающего скачки малиновок и щеглов.
Ну, сказал он. Можно кончать? Но мне осталось немного. Сайлас Гент висел на шелковом женском шарфе, вышитом золотым узором. Под ним на плоском камне были аккуратно разложены инструменты его ремесла, как будто перед смертью он или другой нашел силу для жуткой мистификации. Среди этих предметов была бумажка, исписанная самоубийцей. И вот, обратите внимание, как странно он написал: «Пусть каждый, кто вздумает ехать или идти по этой дороге, помнит о Генте. На дороге многое случается и будет случаться. Остерегитесь».
Почему погиб Гент, осталось навсегда тайной. Но с тех пор кто бы, презрев предупреждение, ни отправился по той дороге, он неизменно исчезал, пропадал без вести. Было три случая, с кем именно, я не помню, но третий случай стоит упомянуть особо: по этой дороге бросилась бежать лошадь, разорвав повод, которым была привязана, и, несмотря на все усилия, ее не нашли.
Тампико, ты густо, густо присочинил! сказала Элли, когда слушатели зашевелились. Те, кто искал лошадь, должны были идти на загадочную дорогу, и если вернулись, то сделай вывод!
Я не оправдываюсь, ответил Футроз. Все запутанные дела несколько нелепы в конце Увидев картину, я вспомнил Гента и купил ее.
Что же все это значило? спросил Давенант. В особенностиглаза, не отражающие ничего А он не был слеп! У одного охотника глаза были совсем крошечные, как горошины, между тем он мог читать газету через большую комнату и отлично стрелял.
Ах, вот что! сказала Рой. Мы будем стрелять в цель. Прошлый раз Гонзак осрамился. Гонзак, мы дадим вам реванш. Элли тоже хочет учиться. Давенант, вы должны хорошо попадать, у вас такие твердые глаза.
Стрельба издавна привлекала Давенанта как упражнение, требующее точности. Такого рода забавы свойственны всем пылким натурам. Однако до сих пор ему пришлось стрелять только два раза и то в платном тире, соображаясь со своими скудными средствами.
Я присоединяюсь, сказал Футроз. Нас семеро, хотя Элли не в счет, так как она все еще зажмуривается
Какая низость! вскричала Элли.
Ну, конечно. Составим список и назначим приз, не два, не три приза, а один, чтобы не было жалких утешений Приз должен исходить от дам. Так значится во всех книгах о турнирах и других состязаниях.
Так как приз получу я, заявил Тортон, не разрешат ли мне самому придумать награду? Ха-ха!
Нет, это слишком! возмутилась Титания. Я стреляю не хуже вас и, вот назло, заберу приз.
Взаимно попеняв, остановились на следующем: если победит дама, она вправе требовать, что хочет, от самого плохого стрелка-мужчины, если произойдет наоборот, победителю вручается приз от Титании и Роэны, который они должны приготовить тайно и держать в секрете.
Футроз взял лист бумаги и написал:
Состязание хвастунишек.
Номер первый. Кто же первый?
Разрешите мне быть последним, обратился к нему Давенант, волнуясь и страстно желая получить приз.
Последний хочет быть первым, догадалась Титания.
О Давенант, выступайте первым! предложила Рой.
Но он не соглашался, как ни хотелось ему сделать все, что попросит Рой, Элли или Футроз. Он хотел выиграть, а потомутвердо знать, какие придется ему осилить успехи других участников.
Становится любопытно, заметил Гонзак. Некоторые из нас довольно ретивы. Что касается меня, выйду под каким мне назначат номером.
Наконец, список составился. Титания значилась первой. Ройвторой, Тортонтретьим, Гонзакчетвертым и Давенантпятым номером. Ранее прочих решили дать Элли выстрелить три раза, так как она очень просила.
Роэна с Титанией ушли в другую комнату обсудить приз и вернулись с простосердечными лицами, положив на стол нечто, завернутое в газету, маленькое и тяжелое. Затем они посмотрели друг на друга и важно приопустили взгляды.
Какое-нибудь ехидство? спросил Футроз, намереваясь прощупать сверток.
Но поднялся крик:
Тампико, это нечестно!
Футроз позвонил и приказал слуге принести мишень, а также малокалиберную винтовку, пуля которой была не толще карандаша записной книжки. Мишень поместили на террасе, раскрыв стеклянную дверь гостиной. Стрелять следовало, став у внутренней двери, шагах в двадцати от мишени. Это был квадратный картон на верху треножной подставки; концентрические круги картона имели цифры от центра к окружности: 500, 250, 125 и т. д., а центрчерный кружок диаметром в один дюймозначал тысячу.
Ну, Элли, сказал Футроз, заряжая винтовку, иди сюда. Стань вот так.
О папа, я отлично все знаю. Элли, сжав губы, нахмурясь, приложила к плечу ружьецо, отставила широко ногу вперед, но от внезапного страха забыла все уроки и, нажимая пальцем мимо курка, стала жмуриться. Дуло ружья поднялось вверх, качнулось, и, крепко зажмурясь, стараясь не слышать визга убежавших за ее спину зрителей, Элли нажала курок и пальнула в золоченый карниз.
Настало глубокое, унизительное молчание.
Что? Я попала? сказала Элли, затем, вся красная, со слезами в глазах, осторожно положила винтовочку на ковер и пошла к дивану, где села, схватила отца за плечо и, спрятав лицо на его груди, расхохоталась.
Хочешь еще попробовать? спросил Футроз. Но только с моими советами?
Благодарю. Попробуйте кто-нибудь так, как я.
Действительно! сказала Рой.
Ах, ах! Ты еще хуже меня!
Номер первый, провозгласил Гонзак. Титания Альсервей!
Титания стала на место (каждый должен был сделать семь выстрелов), снисходительно осмотрелась и с видом делающей грациозное одолжение, лениво заряжая и паля, отщелкала свою порцию почти не целясь. Слышен был только скользящий металлический звук затвора и негромкие хлопки выстрелов. Она передала оружие Роэне, и все отправились смотреть мишень.
Две дырки были на 250, одна на 125 и четыре разного значения, но мельче цифрой; по подсчету всегосемьсот пятьдесят очков. Эти отверстия перечеркнули красным карандашом.
Это я старалась для Тортона, объявила Титания. Теперь я посмотрю, так ли он уверен в себе, как говорил.
А все жеха-ха! вы не отстукали тысячу! заметил Тортон.
Хорошо, хорошо, посмотрим!
Настала очередь Рой. Давенант понял, что она волнуется и старается. Он мысленно помогал ей, напрягаясь перед спуском курка, задерживая дыхание и шепча: «Точнее, точнее».
Не смотрите на меня, сказала Рой. И не смешите.
Это относилось к Гонзаку, который послушно отвернулся. Роэна целилась долго, но в момент выстрела дуло слегка трепетало. Каждый раз, начав прицеливаться, она мягко отводила рукой волосы со лба и, выставив вперед подбородок, пристраивалась щекой к ложу особым, ей лишь свойственным, интимным движением.
Подсчет очков произвел Давенант, считая явно пристрастно, так как одно отверстие на линии 250125 объявил за 250, чем удивил и насмешил девушку.
Вы очень добры, Давенант, сказала она, только мне это не нужно. Скиньте-ка сто двадцать пять.
Оказалось, после придирчивой проверки Элли и Тортона, что Рой настреляла пятьсот пятьдесят.
О, не плохо! сказал Футроз. Тем более, что в прошлый раз бедняга успокоилась на ста пятидесяти.
То-то! вскричала Рой, кружась и помахивая ружьецом. Кому стрелять? Тортон, вам.
«При всеобщем глубоком молчании, сказал Гонзак, атласский стрелок вогнал пулями гвоздь на расстоянии пятисот метров».
Хорошо смеется последний, ответил Тортон.
Он взял ружьецо в левую руку и, вскинув его, как пистолет, то есть не прикладывая к плечу, выстрелил с вытянутой руки.
На круге с цифрой 500,заявил он, всмотревшись, затем выстрелил с правой руки.
Только две руки, попытался пошутить Гонзак, которому стало завидно.
Нам хватит. Ха-ха!
Беря поочередно ружьецо правой и левой рукой, Тортон швырнул свои пульки в мишень и раскланялся на все стороны, как актер у рампы.
Какова наглость! сказала Титания.
Вы, Титания, должны перечеркнуть мои попадания, строго заявил Тортон, так как высмеивали меня, пока я наблюдал ваши горделивые упражнения.
Закусив губу, Титания взяла карандаш и пошла к мишени.
Тортон выбил девятьсот двадцать очков, не попав в центр, и все ахнули; но обнаружился заговор.
Это случайно, сказала Рой, с состраданием смотря на опешившего стрелка, это не более, как счастливая случайность.
Понятно, случайность, поддержал Гонзак.
Дикий, нелепый случай! ввернула Тита Альсервей.
Футроз смеялся.
Папа, отчего ты смеешься? спросила Элли, втянув щеки и рассматривая Тортона унылыми большими глазами. Тортон ошибся. Он не хотел попасть. Правда ведь, вы не хотели этого?
А ну вас! яростно вскричал Тортон. Девятьсот двадцать. Чего же еще?
Но не полторы тысячи, заметила Титания.
Тортон, не огорчайтесь, утешила его Рой:в следующий раз вы попадете по-настоящему, добровольно.
О, мелкие, завистливые душонки! взревел Тортон.
Его подразнили и оставили в покое.
Факт тот, что я получу приз, объявил он и уселся с торжеством на диване.
Следующим выступил Гонзак. Он стрелял, сардонически улыбаясь, скверно попадал и был так пристрастен к себе, что его триста очков пришлось пересчитывать несколько раз. Вдобавок, он уверял, что ему подсунули патроны с наполовину отсыпанным порохом.
Давенант, вам, сказал Футроз. Боюсь, что после Тортона вы в безнадежном положении, как и я.
Давенант увидел черные глаза Рой, стесненно взглянувшей на его замкнутое лицо.
Давенант! Пожалуйста, Давенант! закричала Элли.
Что вы хотите? спросил он, улыбаясь в тумане, где блестели направленные на него глаза всех.
О Давенант! Я хочу Элли зажала рукой рот, а другой тронула завернутое в газету. Будьте только спокойны!
Будьте, будьте спокойны! крикнули остальные.
Я не знал, что судьи пристрастны! сказал Тортон.
Судьи как судьи, заметил Гонзак. А еще говорят, что женщины должны занимать судейские должности.
Тише! сказала Рой.
Став на место, Давенант так взволновался, что у него начали трястись руки. «Неужели я хочу быть первым?»подумал он, сам удивляясь, как страстно стремится получить таинственный приз. Он видел, что его напряжение передалось всем. Пылким волнением своим он невольно заставлял ожидать странных вещей и должен был оправдать ожидание. Он испугался, замер и начал прицеливаться. Едва он начал брать прицел и увидел за острием мушки черные круги, напоминающие поперечный разрез луковицы, как испуг исчез, а мишень начала приближаться, пока не очутилась как бы на самом конце дула, которое упиралось в нее. Он подвел мушку к нижней черте центральной точки и увидел, что ошибется. Свойства ружья были в его душе. Он видел мушку и цель так отчетливо, как если бы они были соединены с его пальцами. Почувствовав, что ошибся, Давенант увел мушку к левой черте центральной точки и снова ошибся, так как теперь пулька должна была пробить круг с цифрой 500. Он не знал, почему знает, но это было именно так, не иначе. Тогда, заведя мушку на правый край точки, немного ниже ее центра, а не в уровень с ним, и не чувствуя более сомнений в руке, палец которой прижимал спуск, Давенант, сам внутренно полетев в цель, спустил курок и увидел, что попал в центр, так как на нем блеснуло отверстие. Ничего не видя, как только отверстие, охваченный холодным, как сверкающий лед, восторгом и в совершенной уверенности, делающейся мучительной, как при чуде, Давенант выпустил остальные пули одна за другой, ловя лишь то сечение момента, в котором слышалось «так», и, ничего не сознавая, пошел к мишени, дыша, как после схватки, с внезапным сердцебиением.
Ура! вскричала Рой, первая подбежав к мишени, и, оборотись к Давенанту, схватила его за плечи, толкая смотреть. Видите, что вы наделали?
Что там? крикнул заинтересованный Футроз.
Он попал в тысячу! воскликнула Элли.
Все в центре, сказала Титания тоном вежливого негодования.
Футроз встал и пошел смотреть. Давенант, молча улыбаясь, оглядывался, наконец подошел и остановился против мишени. Это был действительно подвиг со стороны начинающего стрелка. Два отверстия даже слились краями, образовав подобие гитары, третье было чуть ниже и четыре прочиху самого края центрального кружка с внутренней его стороны.
Это полное и неожиданное торжество Давенанта собрало всех возле него. Элли трясла его руку. Рой взяла от него ружье и поставила к стене, Гонзак, часто мигая, смотрел на победителя в упор, а Тортон, подавив зависть, спросил:
Как это могло быть? Стало быть, вы рекордсмен?
Ничего подобного, ответил Давенант, которого общее волнение привело в замешательство. Я вам расскажу. Я стрелял всего несколько раз в жизни, не лучше, чем Рой
Благодарю вас, сказала девушка, насмешливо приседая.
О, я не хотел встревожился Давенант, но, получив успокоительный знак, продолжал:Стрелял скверно, а сегодня на меня что-то нашло. Я сам не понимаю, поверьте, я удивлен не менее вас.
Я знаю это чувство, Давенант, сказал Футроз:голова горит и под ложечкой истерический холодок?