Еще дагобаэту называют Абхаягирия. Ее строили на рубеже III и IV веков нашей эры. Когда-то она достигала высоты 100 метров, то есть заканчивалась на уровне 24 этажа высотного здания Московского университета. За истекшие века шпиль и поддерживающий его параллелепипед «хти» разрушились, осели, накренились, и сейчас святыня не превышает 75 метров. Для здешних кустов и эта дагобапросто очередная гора.
Почти 5 гектаров площади, примыкающей к куполу, вымощено каменными плитами, да фундамент самой дагобы поднят над этой платформой еще более чем на метр. Англичанин Эмерсон Теннент подсчитал, что из камня, пошедшего на Абхаягирию, можно было построить город размером с Ковентри
Руины, руины Весь грунт на километры вперед и вбок разлинован на квадраты и прямоугольники. Это фундаменты домов, каменный чертеж былых улиц. В некоторых квадратахводоемы, прудики, прежние домашние бассейны, купальни и резервуары для полива садов. Во многих местах «рощицы» белых колонн, то, что осталось от древних дворцов. Особенно впечатляет одна такая «роща», состоящая из 1600 угловатых колонн, каждая из которых высечена из монолитной глыбы. Это устои грандиозного (девятиэтажного) Бронзового дворца-монастыря, деревянные части которого покоились на этих столбах.
Такие руиныпамять и о времени созидания и расцвета и о сроках гибели. Как не увидеть, глядя на вопиющие к небу голые каменные ребра, поднимавшийся над ними в дни нашествий варваров гигантский костер, в котором гибли и феноменальная резьба и вся роскошь недоразграбленного убранства!
Местами прямо между руинами выросли современные домишки, целые улицы возрождающейся Анурадхапуры; у них вид обычного шумного торгующего восточного городка.
А вот и реставрированная дагоба, режущая глаз белизной; на нее лучше смотреть в темных очках. Имя ее Тупарама. Реставрации она удостоилась как древнейшая на Цейлоне, почти ровесница Анурадхапуре (город основан в 437 году до нашей эры).
И, наконец, главная гордость архитектуры древней столицытоже отреставрированная красавицадагоба Руанвели. Строили ее за сто лет до нашей эры и превышала она в высоту 75 метров. После реставрации ее белоснежный колокол вместе с обелиском лишь немного превышает 50 метров. Вокруг целые площади из накаленных солнцем белых плит, по которым так больно ступать босыми ногами.
Один из нижних плинтусов Руанвели украшен видным еще издали скульптурным орнаментом. Он состоит из бесчисленных изваяний слонов, исполненных анфас и образующих единый горельефный пояс.
Перед входами к молельням на полу изваяны каменные знаки в виде концентрических полукружий с орнаментальными барельефами слонов и цветов. Называются такие священные круги «муунстоун», то есть лунными камнями. Сначала мы пытались понять, куда же в них вставлены лунные камни (так называются полудрагоценные самоцветы Цейлона). Потом выяснилось, что это простое совпадение названий у совершенно различных объектов. Никаких инкрустаций в скульптурных полукружиях никогда не было.
Чем прежде всего поражают дагобы Анурадхапуры? Они велики, как египетские пирамиды. Сооружение их стоило неимоверных усилий. Они грандиозны, но не подавляют. Этим пропорциям яйцевидного купола присуща способность впятеро скрадывать размеры.
Еще одна святыня Анурадхапурыдрево бо, главное на Цейлоне. Это опять фикус религиоза, как и возле многих других храмов.
Главное бо совсем не производит впечатления. Его тонкий ствол и жидковатая крона никак не вяжутся с более чем двухтысячелетним возрастом дерева. Бо явно чахнет, зажатое в каменные рамы фундаментальных оград и пьедесталов, нимало не благоприятствующих здоровью стареющего организма. Одно время дерево стало так угрожающе подсыхать, что его спасали с помощью новейших ухищрений современной биологии, чуть ли не с помощью ростовых веществ.
Святыня благоговейно посещается, а коллекция нищих и инвалидов, побирающихся «на паперти» перед деревом, превосходит все виденное нами на Цейлоне в этом роде.
Руины Анурадхапуры занимают площадь до 25 километров в поперечнике. Каменный чертеж древних фундаментов не прерывается уже полчаса быстрого хода автобуса. Древняя столица оказывается соизмеримой по площади с величайшими современными столицами мираМосквой, Парижем, Берлином.
Но вот руины и кончились. Позвольте, а где же прославленный врубленный в скалу храм Исурумуния с его скульптурами? Тсамотсерам смеется, нельзя опаздывать в Джафну. Хорошо, что мы полюбовались хоть на копии сокровищ Исурумуниина горельеф Воина с лошадью и на Солдата с возлюбленной в музее Коломбо.
СЛОНОВИЙ БРОД
Наш шофер буддист. Статуэтка сидящего Будды перед его сиденьем освещена, как лампадкой, маленькой автомобильной электролампочкой. А помощник шофера индуист. Приближаемся к придорожному брахманистскому храму, изукрашенному вычурно обильной лепниной, и автобус останавливается. Что это, большая достопримечательность? Нет, соскакивает только шоферский помощник. Он молится и приносит жертвугрохает с размаха о каменную плиту купленный тут же кокосовый орех. Рядом стоит крупный телок, ожидающий очередного жертвоприношения. Он немедленно слизывает хлынувший из ореха сок и пожирает жирную хрусткую копру. Обряд совершен, и автобус несется дальше.
Чем севернее, тем реже и чахлее лес. В нем часто проглядывают округлые скалистые холмыне погруженный под наносы древний гнейсовый цоколь острова.
Географы и геологи начинают делиться по этому поводу друг с другом своими догадками и удивлениями. Если Северная равнина Цейлона выровнена в незапамятные времена, то почему же на ней не образовалась в здешнем жарко-влажном климате та могучая красноцветная кора выветривания, которая даже у нас на достаточно холодном Дальнем Востоке уцелела от более теплых времен и пронизывает верхние горизонты недр на десятки метров в глубину? А тут даже на равнине вместо мощных накоплений красноземов и латеритов прямо на поверхность выступают голые маловыветрелые гнейсовые глыбы Не свидетельствует ли это о геологической молодости выравнивания северной плоскости острова?
Вопрос поставлен неожиданно. Другие возражают:
А что же могло ее выровнять так недавно?
Море. Ничтожного прогиба суши или общего повышения уровня моря на десяток метров было достаточно, чтобы океанский прибой, как рубанком, состругал эту равнину и все когда-то развившиеся на ней красноземы и латериты.
Но ведь море должно было оставить на бывшем дне свои осадки?
Да, новейших морских осадков тут тоже нет, но как раз они-то, как породы рыхлые и мелкоземистые, могли быть смыты при новейших наводнениях. А латериты дождем не смоешь, напротив, дождевые воды, промывая грунт, с.о.з.д.а.ю. т латериты. Отсутствие мощной и сплошной коры выветриванияфакт не меньшей важности, чем факт ее присутствия где-либо.
И значит?
И значит многоэтажный рельеф Цейлона все-таки разновозрастен. Его низменная часть, вероятно, испытала последнее выравнивание очень недавно, гораздо позже, чем древние равнины, поднятые затем в виде нынешних плоскогорий Цейлона.
Спорить можно долго, но и тут для выявления истины не обойтись без детальных исследований.
У дороги появились штабели белого камня. Известняк. Это уже бесспорный свидетель былого погружения северной части острова под уровень океана.
Как крайний юг, так и крайний север Цейлона прикрыт с поверхности известняковым панцирем. Но если на юге небольшие пласты коралловых известняков подняты над морем буквально вчера, на севере известняки отложились несравненно раньше, еще в третичное время, когда Покский пролив был гораздо шире и перекрывал своими водами часть Цейлона. Там, где это маркируется такими вещественными свидетельствами, как отвоженные в море известняки, существование погружения острова совсем не является гипотезой: это доказанный факт. Видя эти доказательства, еще упорнее думаю, что следует изучить возможность более далекого и недавнего наступания моря на остров.
Вот и кончился лес. Унылые пустоши с мелким кустарником убаюкиваютне на чем остановить взгляд. Но слева заблестела водная гладь, и по какому-то неуловимому оттенку воды или по морскому запаху, что ли, мы понимаем: это не очередное водохранилище, а посланник океана, глубоко вдавшийся в сушу фестон Манарского залива. Живая иллюстрация только-что проведенного спора: перед нами еще продолжающееся хозяйничание моря на прогнувшейся суше.
В местечке Парантхан достраивают химический завод. Он будет производить каустическую соду на базе местной соли. Мы уже видим, как добывают эту соль.
Прибрежная часть лагуны поделена невысокими валиками на квадраты и прямоугольники. Это солеварни, акватории, изолируемые барьерами от остальной лагуны для выпаривания соли из морской воды.
Шоссе устремляется на дамбу, проложенную прямо через лагуну. Перед въездом на эту дамбу группа домиков. Здесь нас ожидает вечерний чай у хозяев солеварен.
Пересекаем лагуну прямо на автобусе. Слева и справа вода. Местами мостики через протоки.
И группа домиков, где было чаепитие, и самая дамба носят странное на первый взгляд название: Элефант-пасс, что в переводе означает «Слоновий проход».
Лагуна отделяет от основного корпуса Цейлона полуостров Джафну. Но перешеек, который соединяет полуостров с островом, находится не здесь, а гораздо восточнее. Строителям дороги пришлось бы делать большую петлю, если бы они решили вести трассу непременно по твердой суше перешейка.
Не так ли поступили и строители первой железной дороги в Крым? Вместо того чтобы делать большую петлю к Перекопскому перешейку, железная дорога проложена по насыпям и мостам прямо через мелководья Гнилого моряСиваша.
Мчимся по дамбе, любуясь гаснущим закатом за левой половиной лагуны, и ощущаем, что не только характер дороги, но и весь воздух, все краски этого ландшафта удивительно напоминают сивашские или таманские. Такие же безграничные, до горизонта расплесканные мелководья, такие же выцветы соли на низких берегах. Чувство привольной шири, рай для птиц
Но почему же эта трасса названа слоновьей? Оказывается, выбору ее содействовали именно слоны. В те времена, когда полуостров Джафна не был так плотно населен, стада диких слонов любили навещать покрывавшее его мелколесье и кустарники. Но и слоны понимали, что путешествие через перешеек связано с большим удлинением пути. А так как дамбы в те времена еще не было, умные животные переправлялись через лагуну прямо вброд. Мелководное море было им здесь, в полном смысле слова по колено.
Элефант-пасс Цейлона следовало бы переводить не как «слоновий проход». Это явно Слоновий бродвыразительное как свидетель истории название.
ПОЛУОСТРОВ ДЖАФНА
Огромный деньв него уместились и осмотр Сигирии, и руины Анурадхапуры, и сухотропические джунгли, и Слоновий брод. Естественно, что дня-то и не хватиловедь под экватором темнеет быстро и рано, круглый год часам к семи вечера.
Полуостров Джафна принял нас к себе уже в сумерках и удивил лишь тем, что подмечалось и в темноте: не было никакого подтверждения сведениям из географических сводок о суровой сухости этой известняковой плиты. Всю дорогу нас окружали густые сады и огоньки непрекращающихся поселков. В ряде мест слева открывалась темным провалом гладь лагуны.
Значительную часть пути от Анурадхапуры Тсамотсерам рассказывал мне о Джафнео своей родине, о трудолюбии тамилов, превративших в благословенный оазис эту все же безводную известняковую землю
Сквозь узкие ворота староголландской крепости нас подвезли к «Королевскому дому»самому роскошному зданию Джафны. В его обширных анфиладах оборудовано нечто вроде гостиницы для почетных гостей. Едва успеваем умыться, как уже пора на автобус. Тсамотсе-рам попал на родину и сегодня особенно весело кричит шоферу: «По-е-хали!»клич, усвоенный им еще из путешествия по Советскому Союзу.
Нас везут далеко за город. Мы попадаем в клуб, перед эстрадой которого на открытом воздухе сидит прямо на земле толпа темнолицых людей. Со сцены несется остро-ритмичная мелодия голосового оркестра, под нее танцуют пестро одетые девушки. Танцы мало отличаются от сингальскихих питает одна и та же древнеиндийская пластика. Но сидение зрителей на полу и голосовой аккомпанементэто нечто новое, в сингальской части Цейлона нам не встречавшееся.
Ужин сервирован в большом зале с массой народа. За моим столом оказались и учителя, и служащие банка, и почтмейстер, и почтенные старики-пенсионеры. А вся обстановка оказалась несравненно проще и демократичнее, чем на остальном Цейлоне, где нас, как правило принимала местная аристократия.
А на другой день прием устроил местный филиал Ланка-Советского общества. Здесь тамилы Джафны произносили горячие речи в честь дружбы с Советским Союзом, в защиту мира и расширения международного доверия. Аудитория и тут удивительно экспансивно слушала ораторов и тоже грохотала кулаками о столы вместо аплодисментов, но мы почувствовали себя действительно в кругу друзей.
Джафнаполуостров пальмирового ландшафта. Те самые стройные и высокие пальмы, которые мы впервые разглядели в Мадрасе, здесь в сухом климате Джафны, как и на большей части Декана, оказались главными хозяйками пейзажа, вытеснив и заменив собой кокосовые лесосады. По внешнему облику пальмира: много скромнее кокосовой. Тут совсем нет этих торжеств венно зеленых знамен, трепещущих опахал, нет блеска и глянцавайи пальмир короче, жестче, матовее. Стволы прямые, у основания словно в грубошершавых рейтузах, выше оголенные.
Нас угощают ростками пальмир, напоминающими нечто среднее между репой и картошкой, рассказывают о восьмистах других пользах, приносимых пальмирой, и мы уже с уважением смотрим на рощи этих подлинных кормилиц сухотропического ландшафта.
Город Джафна весь во власти лагуныее простор, ее нежный плеск, ее воздух определяют все настроение пейзажа. Перламутровые совсем сивашские дали прочеркнуты вдоль горизонта темными полосками пальмировых ершиков. Это видны островки Джафнинского архипелага. На ближайшие из них, как и по Слоновьему броду, прямо через проливы проложены проезжие для автомашин дамбы.
НА КОРАЛЛОВОМ АРХИПЕЛАГЕ
Россыпь коралловых островков, сопровождающая северную «шляпку» Цейлонаполуостров Джафну, это ближайшая родственница рифов Адамова моста, только рифы тут на два-три метра выше подняты над поверхностью моря. Нарастая на отмелях, они не образуют здесь таких круглых лагун, как в атоллах, поэтому и островки имеют вид плоских ломтей и блинов, их мы разглядели еще с самолета.
И вот настал день поездки на коралловый архипелаг. Это дышало уже совсем Полинезией!
Первый же островКараитиву, примыкающий к Джафне, немного разочаровал: на него мы переехали посуху, по дамбе, воздвигнутой поперек пролива еще полвека назад. На островке продолжался ландшафт пальмировых садов Джафны. Автомобиль остановился у паромного помоста. На следующий остров надо плыть уже на пароме. Но к нашей целик одному из дальних островков, носящему название Найнативу, можно ехать только катером.
Спокойно плещутся голубые воды Индийского океана о плоские берега низменных островков. Лишь один из них выделяется странными, отвесными берегами. Похоже, что прямо из воды вырастает старинная крепость.
Приближаемся к мрачной цитадели. Действительно, это староголландский форт, контролировавший западные подходы к Джафне. Когда-то голландцы, завладев Цейлоном, дали всем этим островкам имена своих больших городов: тут были и остров Амстердам и остров Роттердам. Позднее эти названия отмерли, сохранилось лишь одноу самого дальнего острова Дельфт. У остальных островковзвучные тамильские имена, внешне так трогательно напоминающие Океанию. «Найнативу»это похоже на Таити и на Нукагиву
Минуем старый форт и чувствуем легкую зыбь Манарского залива, того самого, на банках которого ведется добыча жемчуга
Вдали открывается еще один островок. Его очень просто нарисовать: черно-зеленая горизонтальная полоска среди голубогомежду небом и морем. На левом конце полоски различима отдельно стоящая пальма. Видя ее, легко понять, что и вся остальная полосаэто целый лес, вернеелесосад, из сплошных пальм. Поэтому и краешки островной полоски обрезаны вертикальными линиями. Так отвесно у нас обрывается видная издали в профиль опушка соснового леса.
Левее еще полоска, но более узкая. Островок безводен, и на нем нет пальм. На карте он даже не назван. Почему?
Сопровождающий нас тамил спокойно отвечает:
А зачем его называть, когда на нем никто не живет?