Вот и остров, к которому мы едем. Он тоже появился в виде темной полоски. Приближаясь, полоска утолщается, растет, уже видно, что и она состоит из пальм. Остров хорошо увлажнен грунтовыми водамиздесь высятся не только пальмиры, но и большие рощи кокосовых пальм с тяжелыми кронами
Приближение к коралловому острову! Такие же черные полоски открывались на горизонте пассажирам плота «Кон-Тики», и так же вырастали они с приближением, превращаясь в кокосовые рощи. Правда, пассажиров плота перед высадкой ждало страшное испытаниепреодоление внешнего барьера рифов. Наш островок никакие барьерные рифы не обрамляют, и моторный катер спокойно причаливает к выбегающему далеко в море пирсу.
Пристань заполнена народом. Тамилы в клетчатых юбках и белых шарфах, накинутых поверх вполне европейских рубах. Тамилки в длинных сари, с украшениями в виде бусинок, вставленными в крыло одной из ноздрей. У всех красные пятнышки на лбахзнак принадлежности к брахманистской религии.
К приезду советской группы проявляется огромный интересмы, вероятно, первые русские люди, ступающие на землю Найнативу.
Во всем созвездии островков Джафнинского архипелага это самый знаменитый. Буддисты-сингалы считают, что именно на этот остров впервые вступил по пути на Цейлон шедший по Адамову мосту Будда. А индуисты-тамилы приписывают это же своему богуШиве. Поэтому на острове две соревнующихся святынииндуистская и буддийская.
Осмотрев храмы, садимся в двухколесные экипажи, запряженные маленькими, как телята, горбатыми бычками-зебу; хочется назвать их «зебятами». Внешне флегматичные бычки проявляют неожиданную прыть и мчат нас галопом по осененному пальмами побережью, мимо множества лавчонок, торгующих красивыми ракушками.
Сзади несется эскорт из подпрыгивающих темнокожих мальчишек. Они бегут с самозабвенным усердием, по-своему переживая значительность встречи.
На школьном дворе несколько сотен ребятишек и не одна сотня взрослыхтут и преподаватели и родители, а проще сказатьчуть не все население острова, имеющего меньше 7 километров длины и 2 ширины. Изящные крупноглазые девочки танцуют перед нами танец гостеприимства и усыпают нашу дорогу цветами жасмина. На каждом из нас целые хомуты из гирлянд благоухающих цветов, а на лбах индуистские метки красного цвета. Вокруг море радостных белозубых улыбок на темных исчерна-бронзовых лицах.
С нашим визитом совпало маленькое торжество: открытие нового школьного здания. Одна из спутниц перерезает ленту, затем мы присутствуем на молитве перед алтарем с горящими свечами и благовонными курениями. Тамилы и тут сидят прямо на земле, как принято в Индии. При взгляде сверху их головы напоминают своеобразный ковер из шевелящихся черных шевелюр. Собравшиеся дружно вторят определенным частям молитвы.
На импровизированной эстраде начинаются танцы. Пляшут девочки 1011 лет. Как и у сингалок, у этих Тамилочек уже выработана удивительная почти профессиональная культура древнеиндийского танца. Ее дополняет чудесная мимическая игра: девчонки выразительно стреляют глазами, иронизируют, радуются, смеются, кокетничаютпод стать взрослым актрисам.
«На сцену» выводят за ручку двух шестилетних девочек. Они еще не знают, куда и как им встать. Но раздается голосовой аккомпанемент, и крошки прелестно танцуют, как заведенные. А кончив танец, стоят растерянныебез музыки им непонятно, что делать дальше. Приходится и уводить их за ручку.
Так развивается у народа великая пластическая дисциплина, а нам перестают казаться плодами стилизации позы фигур древних фресок и статуй.
Осматриваем выставку работ школьников. Многоцветные плетения из пальмовых волокон, крашеные раковины, вышивки, рисунки Плетеные изделия не уступают по изяществу орнаментов произведениям профессионалов.
В акварелях тамильские мальчики делают то же, что в Коломбо делали сингальские. Жестоко яркие краски и контрастные их сочетания, опять совсем как у Гогена. А в окружающей острова природе, как нарочно, преобладают тихие, нежные краски. Море подернуто перламутровой дымкой. Почва красноватая, но не красная. Яркими пятнами выделяются только платья женщин, цветы и птицы!
Откуда же и здесь у двенадцатилетних малышей на безвестном острове, на сей раз уже без всяких подсказок преподавателя, это стремление исказить, усугубить, сгустить природные краски? Почему им хочется раскрасить свою землю в огненно-красный цвет, слонов сделать шоколадными, а бычков-зебу охристо-желтыми?
Разгадку мы нашли, вернее, думаем, что нашли, разглядывая раскрашенные школьниками ракушки. Причудливо скульптированные скорлупкилодочки двустворок, гребешки, ушки, спиральные витки улиток. Сама природа украсила их нежно-голубым или розово-палевым орнаментом. Упоительно было набивать ими свои карманы, собирая эти «дары моря» в полосе песчанокоралловых пляжей чуть не пригоршнями.
Но эти нежные и тонкие орнаменты не удовлетворяют мальчиков и девочек с Найнативу. Дети не считают красивой свою природу, «исполненную» в смягченных дымкой красках. Их больше радует звонкая красочность национальных костюмов, мелькание ярких солнечных бликов, сапфирное и изумрудное оперение птиц
Вот малыши и красят свои раковины в жестокие горчичные, кирпичные и купоросные тона, считая, что этим они украшают бедных моллюсков. В сущности то же самое они делают и со своей природой. Она вечно с ними, эта жемчужная морская зыбь, лишь чуть отливающая голубизной, эта вуаль тумана, скрадывающая полоски соседних островков, эти валяющиеся на берегу ноздревато-ветвистые рогульки кораллов, такие прозаично серые по цвету. И юные художники не жалеют для своих берегов и проливов, как и для раковин, самых бешеных красок. Видимо, они, как и когда-то Гоген, убеждены, что такая «украшенная» природа красивее настоящей.
Среди картин немало и подлинных удач. Вот одноцветный рисунок карандашомглубокая поэзия задумчивой бухты, берег со склоненными пальмами. Рядом дивная по своей композиции аппликацияне то из рисовой соломы, не то из тонких пальмовых волоконец. И сколько вокруг сверкающих взволнованных глаз, то смущенных, то гордых своими успехами
Снова на крытых двуколкахв каждую впряжено по два низкорослых «зебенка»мы мчимся вскачь по гостеприимному острову к пристани.
И снова плывем на катере, пальмовые лесосады уменьшаются, превращаясь в узкие полоски у горизонта. Жемчужный залив, он и по краскам напоминает океан жемчуга, разительно не похожий на экзотическую горячку мальчишечьих красок.
И, как тогда, на лагуне Негомбо, сама возникает над лабиринтом проливов кораллового архипелага песня об омытой теплыми морями Индонезии, о стране с такой похожей на Цейлон природой. И от всей души звучат слова:
Под солнцем пламенным рожденная,
Благоуханьем напоенная,
Между проливами лазурными
Ты разбросала острова.
Морская гладь едва колышется,
С далекой лодки песня слышится,
И в даль вечернюю уносятся
Счастливые слова.
ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
В обратный путь по Цейлону выехали затемно, в четыре часа утра. Предутренняя свежестьоказывается, она все же случается на этой землесняла приземную дымку, и мы впервые увидели небо, усыпанное звездами донизу, до горизонта.
В южной части целый сектор неба темный, с редкими и слабо светящими звездами. Но в середине этого черного провала хоть и с умеренной яркостью, но зато отчетливо сияют четыре звезды, расположенные по углам воображаемого ромба.
Исполнилась еще одна, вероятно, предпоследняя мечта в этом путешествии. Мы увидели Южный Крест!
Тот самый, главную гордость неба южного полушария, столько раз осенявший пути наших кругосветных мореплавателей и открывателей Антарктиды, тот сияющий и теперь высоко в небе над советскими антарктическими зимовьями. Созвездие приполярное, над Цейлоном оно лежит совсем близко к горизонтуи все-таки обращает на себя внимание своей обособленностью и правильностью очертаний.
Как странно. Мы так стремились увидеть его из Галле, с крайнего юга Цейлона, а он соизволил открыться нам как раз от противоположной, крайней северной точки острова.
Снова, но в обратном порядке прошли перед нами лагуны Слоновьего брода, дагобы Анурадхапуры, неразбериха сухотропических дебрей. Свернув со старой дороги, выехали к западному побережью у огромной лагуны Путталам и проследили, как постепенно совершался переход от сухотропического к влажнотропическому ландшафту, какими пожелтевшими и болезненными выглядели первые забравшиеся наиболее далеко на сухой север кокосовые пальмы.
В Чилау последний раз выкупались в тихом нежноголубом океане прямо с плит коралловых рифов.
В Коломбосерия прощаний. Географ Де-Сильва в роли хозяина департамента народного просвещения рассказал нам о состоянии своего ведомства в общецейлонеких масштабах, а члены туристского клуба дали прощальный банкет в Грэнд Ориентл (Большом Восточном) отеле. Тут было торжественно, звучали теплые речи, а оркестр постарался развлечь нас специальной «программой рюсс», в которую входили «Из-за острова на стрежень», «Полюшко-поле» и «Очи черные, очи жгучие».
Веселые и теплые проводы на аэродроме. Взлетели и сразу погрузились в такую жемчужную дымку, что в ней совсем растворились и Коломбо со своими волноломами, и нагорье с пирамидальным зубчиком Адамова пика. Милые стюардессы-сингалочки, не давшие нам на пути сюда полюбоваться этими горами, теперь не докучали анкетами, но видеть в окна было почти нечего. На этот раз улыбки и грация этих девушек были последними напоминаниями о Цейлоне.
Не приснился ли нам этот остров, так сказочно растаявший в палевой мгле влажного воздуха? Но нет, он живет в нашей памяти обозримый, ощущенный, наполненный горячими деятельными людьми, он кажется теперь совсем близким и знакомым.
Пересадки в Мадрасе и ночном Нагпуре. Еще одни сутки в Дели, осмотр храмов, улиц, мавзолеев
Завершающая радость ожидала нас на пути из Дели к Амритсару. Мы помнили, как при вечернем полете между этими городами в левые окна нам была видна полыхавшая в далеких Гималаях гроза. На этот раз нам посчастливилось лететь тут днем и при ясном небе.
Какими жадными глазами впивались мы теперь в правые окнаведь можно было надеяться, что снеговерхие шлемы этих гор покажутся нам хотя бы и за 150 километров.
Но самолет набирал сотню метров за сотней, забрался уже на километр, на два, на три, Индия плыла под нами, словно занавешенная пыльно-розовой дымкой, и эта же вуаль, лишь более темная, почти лиловая у горизонта, скрывала непроницаемой завесой дали.
Высота 3000 метров. Выше мы забираться, кажется, не будем. И понятно почему. Самолет вышел над верхней границей знойного палево-розового воздуха, над океаном лучистой пыли и плывет над ним, как над огромным бассейном, сказочно утопившим в себе Индию, сам же летит в кристально чистом воздухе, сквозь который видны безбрежные, распластавшиеся на 200 километров синие дали. Небо синее, ясное. Лишь там, на севере, ближе к горам, оно мутнеет. Мы даже различаем отдельные облачные прядки. Одна, другая Нет, они слились в один зубчатый ряд
Да это же горы, снег! Гималаи!
Я не случайно назвал увиденный вчера Южный Крест осуществлением предпоследней мечты. Оставалась еще одна, в этой поездкепоследняя: увидеть высочайшие горы мира, поверить в их реальность, измерить их собственным взглядом
Мы видим их, они все ближе, глыбы колотого сахара, хрустальные престолы, невероятный мир льда и холода, вознесенный над морем знойно-пыльной тропической дымки.
Но так ли они высоки? Не такими ли выглядят снежные цепи Кавказа, когда смотришь на них с равнин Предкавказья, откуда-нибудь из-под Минеральных Вод?
Впрочем, нет! Так видны Гималаи не снизу, а с уже достигнутой нами трехкилометровой высоты. И все их подножия и целый Сиваликский хребет со всеми предгорьями утонули в сиреневой мгле.
Гиганты Гималаев достигают на видимом нами участке высоты километров в семь. Вот они и кажутся нам с завоеванной нами высоты не большими, чем Кавказские горы. А представишь, что это снежное царстволишь надстройка над еще трехверстным скрытым под нами цоколем, и грандиозность картины удваивается.
Чудесная прощальная награда. Мы видели несравненное, огромное. Мы видели Гималаи.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Цейлон обогатил нас впечатлениями за полжизни назад и на полжизни вперед. Не верится, что мы провели там лишь 25 дней.
К нашему житейскому укладу мы привыкали десятки лет, а тут, менее чем за месяц, довелось воспринять совершенно иную жизнь, иную во всемв природе, в облике и нравах людей, в языке, культуре, пище От одного обилия впечатлений этот месяц невольно вырастал в год, да и год вспоминался как утомительно напряженный и насыщенно счастливый. Замечательный способ продления жизни!
Вернувшись в февральскую зимнюю Москву, мы долго еще удивляли своим загаром северян. Нас рассматривали и недоверчиво говорили:
Что это вы, как с юга
Цейлонская «зима» вспоминалась нам как неожиданно быстро ушедшее лето, а февральский холод и начавшаяся в марте весна воспринимались как поторопившаяся осень. Мы выиграли таким образом целый дополнительный летний сезон!
Как по-новому теперь думаем мы о Цейлоне! Он, правда, лишился в нашем представлении былого ореола сказочности, но отношение к нему озарилось совсем новым теплом и светомлюбовью к его реальной природе, к его людям.
Нас встречали с открытой душой, и это было отнюдь не просто проявлением полагающейся вежливости гостеприимных хозяев. Это радость людей, осознавших себя хозяевами в собственном доме. Они с улыбкой трудятся и борются, оптимистически верят в лучшее будущее и готовы делиться этим мироощущением добро? воли с другими народами.
Так понятно, так естественно видеть представителей Цейлона в рядах защитников мира во всем мире. Цейлонцысторонники мирного сосуществования народов, активные участники Бандунгской конференции. Цейлонцыпропагандисты запрета атомного оружия. Цейлонцысочувствующие освободительной борьбе арабских народов. Все это так органически вытекает из самой национального характера этого жизнелюбивого и трудолюбивого народа!
Вскоре после своего возвращения в Москву мы прочитали в газетах о том, что в Коломбо подписано советско-цейлонское соглашение об экономическом и техническом сотрудничестве. Документ проникнут взаимным уважением, равноправием и доверием договаривающихся сторон и рассказывает о замечательных перспективах советско-цейлонской дружбы.
Как о кровно интересном для нас деле читаю пункт за пунктом. Наши изыскатели и проектировщики, строители и монтажники помогут Цейлону не только в восстановлении ирригационных систем, разрушенных недавним наводнением, но и в обуздании и разумном использовании трех рекМалвату-Ои, Келани-Ганги Калу-Ганги. Воды их должны оросить поля и дать электроэнергию фабрикам и жилищам. Советские агрономы будут участвовать в освоении новых земель под сахарный тростник в Канталае и под хлопчатник в Хабантоте, а инженерыв проектировании и строительстве на Цейлоне металлургического завода, мельниц элеватора и еще целого ряда объектов.
Хорошие новости, беспредельные перспективы дружной и плодотворной работы!